|
27 июля - день дуэли Лермонтова
ВЕНОК ЛЕРМОНТОВУ
1.
Часы истории на Спасской башне бьют,
Отсчитывая годы и мгновенья.
У гения всегда один маршрут –
От непризнания до преклоненья.
Чтобы взошёл на вечный горизонт
Звездою незакатною потомок,
Далёкий предок – доблестный Лермонт –
На русский свет был явлен из потёмок.
«Невольник чести» – вот святая ось,
Которой к душам крепится шотландство.
Оно сполна сынам передалось –
То родовое гордое упрямство!
Суровый нрав задиры и бойца
Наследникам достался честной жизни.
И верою, правдой до конца
Служить им всем завещано Отчизне!
А что характер? Ну, несносен он
Для женской переменчивой природы.
Зато – гроза для вражеских знамён!
Зато – закваска боя и похода!
Зато – побед и славы торжество!
Да разве мы бы помнили доныне
Судьбу поэта, если б не его
Почти неукротимая гордыня!
И в этом русском истовом «почти» –
Вся суть любви и чести адъютанта!
И прегрешенья – Господи, прости –
Великого и вечного таланта!
О, времени река, по берегам
Твоим стихами грезят люди.
«Белеет парус одинокий» там –
Всегда так было, и всегда так будет!
2.
«Прости меня, Мишель!» – так закричал Мартынов
И долго не вставал в отчаянье с колен.
Нелепою сейчас нам кажется картина,
Рождённою на свет из театральных сцен.
А, впрочем, «жизнь – театр» – не спорить же с Шекспиром!
Подмостками давно стал мир живых людей.
Искусственность страстей привычно правит миром.
И нам не разобрать: герой или злодей
Дуэльный пистолет нацелил в грудь партнёра…
И бутафорский дым рванулся на простор,
Где декораций груз несли привычно горы,
И выстрел разнесло там эхо, как суфлёр.
Армейцы всех сортов, скучающие дамы,
Которых развлечёт спектакль наверняка –
Партер и бельэтаж одной великой драмы,
Разыгранной давно на склоне Машука.
Премьерная волна досужих пересудов,
Жеманного вранья и театральных слёз,
Где зрелища хотят, не веря в Божье чудо,
Где лицедейство всё, и только смерть – всерьёз…
Он не играл один, а просто жил Поэтом
На грани сил души и за пределом сил.
Он просто не допел двадцать седьмое лето.
Но занавес за ним никто не опустил!
Никто ни роль его, ни славу не осилил.
Несёт в себе его чеканная строка
Знак тождества понятий «Лермонтов» – «Россия»
И память, и любовь людские на века!
3.
Ещё не изготовилась жара
Пойти в штыки на горную прохладу.
И, непривычно робкая с утра,
Застрекотала у тропы цикада.
Стоял июль. И солнца абрикос,
Заслышав эту первую октаву,
Тугим плодом невиданным пророс
На голубой папахе у Бештау.
Подкумок извивался между скал,
Неутомимо путь ища на волю.
И руки в нетерпенье потирал
Армейский эскулап Барклай де Толли.
Последний миг – и в клочья разорвёт
Привычную рассветную картину
Очарованья Минеральных Вод
Гортанным эхом выстрела:
– Мар-ты-нов!
Молю, Господь: на склоне Машука,
На Чёрной Речке, в чадном «Англетере»,
Услышь: да не поднимется рука
На зло у нововзысканного зверя!
Но тишина в ответ на голос мой –
И нет верней Всевышнего ответа…
Приходят в мир за русскою судьбой
Великие российские поэты!
4. У памятника Лермонтову в Кисловодске
У Лермонтова вытерты колени –
А это день-деньской наводит лоск
На гении стиха курортный гений –
Весенний многоликий Кисловодск!
А лик его сегодня – весь в тумане,
И птицы неуверенно поют.
Как будто чуют, что возьмёт и встанет
На страх туристам бронзовый М.Ю.!
Опустит наземь бережно девицу,
Что норовила тронуть эполет.
Глянь, минераловодская столица,
Во всём велик воистину поэт!
И обмирают в удивленье тучи,
И голосят промозглые ветра,
Что выпрямился в рост над самой кручей
Непобедимый исполин пера!
И что нам эта пасмурь межсезонья?
Короткий миг меж снегом и теплом!
На Красном Солнышке, на мокром крутосклоне
Навеки Солнце Красное взошло!
5. В Тамани
Стоял февраль, так на апрель похожий.
В станичных окнах кроткая герань
Тянулась посмотреть на день погожий.
В Тьмуторакань, которая Тамань,
Нас привезла не тряская бедарка –
Автобус, комфортабельный вполне.
Эгей, ворона, под ногу не каркай –
Мы по тропе спускаемся к волне.
Не этой ли таинственною кручей,
Поросшею такою же травой,
Спускался как-то вечером поручик
За девушкой к черте береговой?
Он и сейчас, земной покой отринув,
А заодно – и бронзовый оплот,
Шагнёт за той, которую Ундиной
Потом его Печорин назовёт!
Насмешник, внук Арсеньевой, задира,
Художник, вольнодумец и поэт
Вернётся в «нехорошую квартиру»
Для новой жизни через много лет.
Наш русский гений, мы тобою живы!
В тебе меж явью и минувшим грань!
Восходит день над Керченским проливом.
Февраль. Плюс десять. Лермонтов. Тамань.
6. Апрельский Железноводск
Тюльпанов море разливанное
Стекает по апрельской лестнице.
А небеса жемчужной ванною
Над головой моею пенятся.
Мелькают дни железноводские,
И всё плохое забывается.
Как будто к очищенью плотскому
Душевное здесь добавляется.
Наверное, гора Железная
В себя вбирает наши горести
И наши кривды бесполезные,
И нежеланье жить по совести.
С водою вместе с минеральною –
Такое редкое явление –
Приходит вовсе не случайное
Железно точно просветление!
Глядите: записные нытики
Вдруг оптимистами становятся.
Никто не спорит о политике,
Никто не мается бессонницей.
Когда бы так жила страна моя
В довольстве, неге, безмятежии!
Была б тогда не Русь упрямая –
Прекраснодушная Железия!
И жили б все, не тратя нервы-то, –
Волжане и дальневосточники.
– Гляди, стоит какой-то Лермонтов.
– Наверно, он открыл источники!
7. Лермонтовский источник
Ледяная вода в этом тихом бювете,
Знаменита целительной силой она.
А иною, как память о русском поэте,
Эта влага подземная быть не должна!
Уверяют врачи, что должна отстояться,
И тогда уже будет живою почти.
О, великое чудо душевных субстанций, –
Отстояться, чтоб пользу душе принести!
Чтоб целебным бальзамом заветное слово
Безотказно в беде помогало любой,
Чтоб вершило своё назначение снова,
Утишая тоску и сердечную боль.
Это – Лермонтов! Это волшебные строки,
Чья судьба – не лежать под могильной плитой!
Чем длиннее для них отстояния сроки,
Тем целебней и крепче их дивный настой!
Не иссякни, стихов животворная сила!
Лейся в души людские, живая вода,
И врачуй, словно этот источник, Россию,
Всю Россию! Сегодня. Вовеки. Всегда.
8. В день дуэли Лермонтова
Был Пятигорск по-июльски лучист.
– Лермонтов? Место его поединка? –
Дверцу готовно раскрылил таксист. –
Да это рядом. У верхнего рынка.
Предгрозовою была духота –
Все на минводах похожи июли
На то далёкое лето, когда
Вышла на волю смертельная пуля.
Лопнуло небо от духоты,
Чтоб дождевыми слезами пролиться,
Чтоб получил свой заветный алтын
За перевозку угрюмый возница.
Кто на дуэли ушёл навсегда,
Чьи там останки укрыты рогожей?..
«Ишь, для забавы опять господа
Выбрали самый денёк непогожий!»
Рухни, гроза, как тогда, в старину
И оживи каждый лист и травинку,
И потерявшую память страну
На перепутье у верхнего рынка… |
