Мое детство прошло в нижнем посаде Тобольска, в Заабрамовской части, недалеко от Крестовоздвиженской (Покровской) церкви. Наш дом был деревянный, одноэтажный, с тремя крылечками, и жило в нем несколько семей. Когда-то этот дом, как и двухэтажный кирпичный дом по-соседству, где мы позже тоже жили, принадлежал купцу Уралову, которого еще помнили старожилы-соседи. К слову, в книгах о Тобольске я не встретила никакой информации об этих домах и еще планирую этим заняться.

Соседи, жившие за стенкой, через день приходили к нам с дровами топить печку- голландку, т. к. большая часть печки находилась у них, а у нас была топка. Растапливали, подправляли дрова, загребали уголь кочергой, и сидели у нас несколько часов, ждали, пока печь протопится. Ну где еще такое встретишь!

Часто мы находили старинные монеты, стоило только покопать завалинку. Летом катались на лодках и купались на Иртыше, а во время наводнения на лодках добирались до начальной школы, а на Иртыш – по речке Покровке мимо церкви. Как и все в то время, летом играли в «вышибалы», «цепи-кованые», «корни», зимой строили снежные крепости, прыгали с крыш. На два дома был один не такой уж большой огород, где у каждой семьи было 2-3 грядки. Вот так вот в двух небольших домах жило несколько десятков человек. За углом, в переулке была «керосинка». Там всегда было холодно, стоял сильный запах. В этом же переулке была колонка.

Вообще это было удивительное время. Много еще оставалось от старины. К примеру, собираясь в магазин «Детский мир», бабушки говорили: «Пошла к Баскину». Ходили и в лабазы на базаре. Можно вспомнить и устаревшие слова. Например: зубится – стучится, почто? – зачем? почему? А замечательное ругательное было: но, лешак, поведи, лешак!

В двух небольших комнатах нас жило восемь человек: мои родители, трое нас, детей, мама отца – наша бабушка и две ее сестры, которые для нас также были нашими бабушками, водились с нами.

Так вот, одна из бабушек, Першина Ненила Емельяновна (по паспорту Неонила), 1905 года рождения, была неграмотна, не умела расписываться, а когда ей приносили пенсию, которая всего-то была десять рублей, то ставила в ведомости просто крестик. Баба Нила, или Ненила (так мы ее называли) была удивительна тем, что при своей неграмотности, никуда не выезжая, знала на память много сказок, частушек. Можно сказать, что мы выросли на ее сказках. Сидели на железной с завитушками кровати в темном коридоре и слушали. Кровать от потолка до пола была занавешена ситцевыми оранжевыми с белым занавесками, а коридор в обиходе так и называли темным, так как в нем не было окон. Там же мы пересиживали грозы, когда гром гремел и было страшно. А еще у бабы Нилы были крупные седые кудри. Можно сказать, что все вокруг нее было сказочным: она сама, кровать с занавесками, лоскутное одеяло, кудри.

Много раз мы слушали сказки и они никогда нам не надоедали. Были еще и частушки. К сожалению, у нас не было магнитофона, а записать от руки получилось не все. В сказках можно найти что-то похожее на уже известные всем нам, но все-таки они были рассказаны по-своему и замечательны именно тем, как народ в Сибири передавал их, что называется, «из уст в уста». Например, сказка «Дедушка Морозко» – это та же сказка «Морозко». Но как было не записать ее хотя бы ради только одного выражения: «дедушка Морозко поскакивает, девушку-головушку покакивает». Как же ласково обращается Морозко к девушке и как удивительно справляется: «Как тебе живется? Каково тебе?». А слово «дедушка» баба Нила, произносила с «о» на конце.

Записям около 35 лет. Предлагаю Вашему вниманию несколько записанных слово в слово сказок бабушки Ненилы.

Дедушка Морозко

Жили-были старик со старухой. Была у них дочка Наташка. Вот умерла старуха, женился дед на другой. А та свою дочь привела. Свою дочь любит, а Наташку не любит. Веди, говорит, Наташку под лесину, снимай рубаху, чтоб замерзла она. Вот запряг старик кобылу и поехал в лес. Привез, рубаху снял. Девочка заплакала. Не плачь, говорит, я поеду за конфетами, конфет тебе привезу.

Дедушка Морозко поскакивает, девушку-головушку покакивает:

- Тепло ли тебе? Хорошо ли тебе?

- Не столь тепло, не столь хорошо.

И развел Морозко огонь, набросал девушке всего: перину, конфет, золота-серебра, добра всякого. Тепло стало девушке.

Назавтра говорит старуха старику:

- Езжай в лес, замерзла Наташка, вези ее хоронить.

Приезжает старик в лес, испугался. Сидит Наташка живая на перине под лесиной, огонь рядом, тепло ей. Забрал он ее и повез назад домой. А старуха уже блины на поминки печет.

А была у Наташки дома собачонка:

- Тяв! Тяв! Наташка домой едет, везет сундуки да платья. Тяв! Тяв!

Старуха бьет клюкой собачонку:

- Не так говори, а говори: Наташкины косточки стучат да бренчат.

Слышно: приехал старик. Выскочила старуха: сидит Наташка на телеге, веселая да живая. Говорит тут старуха старику:

- Едь, вези и мою дочь, чтобы и она разбогатела.

Привез старик старухину дочку в лес, оставил под лесиной. Опять приходит Морозко, пляшет да спрашивает:

- Тепло ли тебе? Хорошо ли тебе?

А старухина дочь молчит, не хочет отвечать. Так кукорой и замерзла. Приехал старик в лес: что такое? Замерзла старухина дочка.

А старуха дома блины печет, дочь с богатством встречать. А Наташкина собачонка:

- Тяв! Тяв! Дочкины косточки стучат да бренчат.

Бьет старуха клюкой собачонку, на улицу выгоняет.

Привез старик домой старухину дочку. Дурным голосом заревела старуха. Жалко было дочь, да жадностью своей сгубила ее. Стала она с тех пор Наташку любить.

Про Ивана-дурака

Жили-были три брата. Двое умных, а третий-дурачок. Отец их умирает и говорит: "Вот умру я, а вы все по ночи у могилы моей прокараульте".

Вот помер отец. Стали братья разговаривать, кто пойдет. Иван, третий сын, и говорит: "Ну, давайте, я пойду". Взял он краюшку хлеба да решето репы. Ваня звездочки считает, краюшку уплетает. Сам в шабуре середи зимы. Досидел он до полночи. Полночь настала. Открывается могилка. Слышит он отцов голос: "Здравствуй, Федя". А это, говорит, не Федя. Это я, Ваня-дурачок. "Молодец, Ваня, - говорит отец, - что тебе надо будет, все тебе будет".

Наутро братья спрашивают: "Ну что, Ваня, какова ночь?" "А ничего, просидел",-Ваня отвечает. Переговорили братья меж собой и решили: пусть Ванька-дурак и остальные ночи сидит. Ходил Ваня на могилку к отцу все три ночи.

Вот слух прошел. Повесил царь ширинку: "Кто ширинку сорвет, тот мою дочь замуж возьмет". Сидит Ваня за кожухом, соплями обмажется. Узнал и Ваня про царский указ. Пошел на могилку к отцу в полночь. Могилка раскрылась. Дал ему отец коня красивого да сильного. Ваня в одно ушко влез, из другого вылез, стал красивый да удалый. Назавтра сорвал он ширинку. Царская дочь приклала к его лбу золотое кольцо. Ускакал Ваня, унесся. Пришел домой, кольцо на лбу грязью залепил. Братья спрашивают: "Что это у тебя, Ваня, такое?" "А это у меня болит, так я намазал". Посмеялись над ним братья.

Опять слух прошел. Собирает царь народ, хотят узнать, кто ширинку сорвал. Стал и Ваня собираться. "А ты куда? - смеются братья. - Там такой молодец был! Куда тебе, сиди дома". "А что мне, все идут, и я пойду, посмотрю на свадьбу царевой дочери".

Вот собрался народ. Смотрит на всех царевна, спрашивает у Вани: "Что это у тебя на лбу?" "А это у меня болит, так я замазал", - отвечает ей Иван. Взяла Ваню за руку царская дочь, отмыла ему лоб, увидела свое кольцо. Повела Ваню к отцу и сказала: "Вот мой жених".

Сходил Ваня к отцу на могилку. Дал отец Ване коня. Ваня в одно ухо влез, из другого вылез, стал опять красивый да удалый и пошел к царской дочке. Стали они жить-поживать да добра наживать. Ай да Ванька!

Царь с царицей

Было у матери три дочери. Сидят, мнут лен. Одна дочь и говорит: "Меня бы царь замуж взял, я бы ему рубашку вышила". Другая говорит: "Я бы весь пол в ширинку вышила". А младшая дочь говорит: "Кабы меня царь замуж взял, я бы ему девять сыновей принесла: голос в голос, волос в волос, рост в рост". Царь услышал эти слова, ту и взял за себя. Женился, свадьба отошла. Он пожил, тягости прижил. По делам собрался царь в другое государство.

Когда подошло время царице рожать, пригласили бабушку повивать, а она волхитка была. Принесла царица трех сыновей, а бабушка подменила их на три щенка, а сыновей отправила на зеленый луг.

Написали царю бумагу. Царь ответил: "Кого бы ни принесла, до меня никуда не девайте". Приехал царь, погоревал, пожил, опять тягости прижил. Сам уехал. Родила царица трех сыновей, старуха-волхитка их на трех щенят подменила, а сыновей отправила на зеленый луг. В третий раз прижил царь тягости, сам уехал. Родила царица опять трех сыновей, одного под полой спасла, двух подменили. Царя не дождались, выкопали у царицы глаза, посадили с сыном в бочку, бросили в море.

Рос царский сын не по годам, не по часам, а по минутам. Большой вырос и давай тянуться. Бочка рассыпалась. Кругом такая зуя, что не подымай пера. Говорит царский сын: "Как бы истинный Христос да сделал бы Калинов мост на пять верст да терем голова-заломи. Мы бы в нем жили". Смотрит: все перед ним. Там и стали жить. Сделал матери кровать за печкой.

Приплывают к острову корабли. Царский сын их приглашает: "Пожалуйте к нам, господа корабельщики. Выпейте по чашечке чая". Мать не кажет свою, что она слепая. Сам расспросил корабельщиков. Захотелось ему на родимой стороне побывать. Обернулся голубочком и полетел. Прилетел, сел на лесенку, слушает. Спрашивает царь-отец: "Господа корабельщики, за морем не видали чего? Не слыхали?" "Как не видали, как не слыхали? За морем была такая зуя, что не подымай пера. Теперь сделался Калинов мост на пять верст, да терем голова-заломи". Удивился царь, стал просить: "Дайте мне легоньку шлюпку, я поеду". Стали его отговаривать: "За тридцатью девятью морями, тридцатью девятью горами есть олень златорогий, так ты лучше его посмотри". Прилетел голубочком царский сын назад к матери, рассказывает: "Хотел наш папаша ехать, отговорили его". Говорит мать: "Хоть бы истинный Христос нам его принес".

Опять царский сын полетел через море голубочком. Прилетел, сел на наличинку, слушает. Спрашивает царь корабельщиков: "Господа корабельщики, за морем не видали чего? Не слыхали?" "Как не видали, как не слыхали? За морем была такая зуя, что не подымай пера. Теперь сделался Калинов мост на пять верст, да терем голова-заломи". Хотел ехать царь, отговорили его: "За тридцатью девятью морями, тридцатью девятью горами есть боров-норов, норкой роет, хвостом боронит, позади двенадцать человек, не могут пшена подобрать, так ты лучше его посмотри". Прилетел царский сын к матери, рассказывает: "Хотел наш папаша ехать, его не пустили ". Говорит мать: "Хоть бы истинный Христос нам его принес".

Опять спрашивает царь корабельщиков: "Господа корабельщики, за морем не видали чего? Не слыхали?" "Как не видали, как не слыхали? При таком-то царстве, при таком-то государстве восемь сыновей: голос в голос, волос в волос, рост в рост". Прыгнул царь в шлюпку, добрался, видит: идут братцы по Калинову мосту. Ну и ладно, пришли все. Царский сын мать из-за печки вывел. Забрал царь всю семью и увез.

Как братья на охоту ходили

Жили-были два сродных брата, Федя да Вася. Они говорят матерям: «Маменька, испеки нам подорожничков, мы пойдем на охоту». Они им испекли.

Вот идут они по лесу. Навстречу им зверица со зверятами. «Мы, - говорят, - тебя убьем». «Нет, не бейте, я вам дам по зверенку». Пошли. Идут, навстречу им лисица с лисятами. Они говорят лисице: «Мы тебя убьем». «Не бейте, - говорит лисица, - я вам дам по лисенку». Не стали бить, пошли дальше. Попалась им в лесу волчица с волчатами. «Мы, - говорят, - тебя убьем». «Нет, не бейте, я вам дам по волчонку». Идут дальше. Навстречу им зайчиха с зайчатами. «Нет, не бейте, я вам дам по зайчонку». Взяли и по зайчонку и пошли дальше.

Вот они шли и зашли в город. Купили по стакану, налили воды. Вася говорит: «Если я не буду живой, у тебя в стакане вода кровью займется. Если ты будешь неживой-у меня. Поедем потом разыскивать друг друга».

Шел, шел Вася. Тетерей, глухарей набил и к старенькой бабушке упросился ночевать в избушку. Старуха тетерей натеребила, напалила и суп ему сварила. Ночевали. Утром собирается бабушка. «Ты куда, бабушка, хочешь?» «Да вот девку-цареву дочь кривой водовоз повезет к огненному змею на съедение, так я пойду провожать». Посадил девку кривой водовоз и повез. Привез, высадил на камень. Сидит девка, плачет. Пришел Вася, дал ей ножичек, в голове искать: «Как увидишь ты змея, так сразу и ищи у меня ножичком в голове». Сказал и заснул.

Вот заливается вода на камень. Из воли змей девятиголовый появляется. Жалко царевне будить Васю. Заплакала она, да и уронила Васе слезинку на лицо. Говорит ей Вася: «Ай не спасибо тебе за мое пробуждение». Увидел их змей, говорит: «Я просил одну голову, мне дали две». «Не хвастай, проклята сила, может подавишься». Разошелся Вася и отсек змею головы. Царевна именную сережку зверенку в ухо вдела.

Кривой водовоз посадил девку в бочку и повез назад с песнями. Царь радуется, водовоза угощает, из комнаты в комнату водит.

Вася дома бабушку встречает: «Бабушка, кушать-пить хочешь?» «Нет, отдохнуть хочу». «Ну что, отстоял кривой водовоз цареву дочь?» «Отстоял». «Ну и защитник он у вас».

Снова требует огненный змей девку на съедение. Повез кривой водовоз вторую цареву дочь, высадил на камень. Пришел Вася, она плачет. Дал ей Вася ножичек: «Как увидишь змея, не жалей, ищи в голове». Сказал и заснул.

Вот заливается вода на камень. Летит огненный змей. Жалко царевне будить Васю. Заплакала она и слезинка на лицо канула. «Ай не спасибо тебе за мое пробуждение». Прилетел змей: «Я просил одну голову, мне дали две». «Не хвастай, проклята сила, может подавишься». Разошелся Вася и снес змею головы. Царевна именовану ленточку на лисенка навязала. Царь дома водовоза водит по комнатам, угощает, хвалит.

Вот последнюю девку к змею повез кривой водовоз. Привез и высадил на камень. Пришел Вася-плачет девка. Дал он ей ножичек в голове искать, сам заснул.

Вот заливается вода на камень. Летит огненный змей. Жалко царевне Васю будить. Заплакала она и уронила слезинку ему на лицо. «Ай не спасибо тебе за мое пробуждение». Прилетел змей: «Я просил одну голову, мне дали две». «Не хвастай, проклята сила, может подавишься». Разошелся Вася и отсек змею головы. Зверята да лисята потаскали все головы, чтобы не срослись. Царевна повязала ленту на волчонка и сережку вдела в ухо зайчонку.

Повез кривой водовоз девку в бочке назад к царю.

Спрашивает дома Вася у бабушки: «Ну что, отстоял водовоз девку?» «Отстоял». «Ну и защитник он у вас». «Назавтра свадьба будет, пир на весь мир. Царь всех собирает на свадьбу, младшую дочь выдавать замуж».

Вот собрались все на свадьбу. Кривой водовоз женится на царевой дочке, всех угощает.

Обидно стало Васе. Научил он своих зверей стопать, срявкать и утащить угощенье: «Все, что есть на столе, мне несите». Так и сделали. Четвертину с вином, пироги-все унесли. Невеста сказала: «Вот тот человек меня отстоял, чья это охота». Всех переспросили: «У кого такой человек есть?» Бабушка и рассказала все. Водовоза выбросили из-за стола, а Васю привезли. Сделали пир на весь мир.

А Вася молодец красивый был. Сестрам завидно стало. Подложили они волчий зуб в подушку, умер Вася. Жене жалко. Она говорит: «Не дам хоронить Васю». Как сказала, так и сделали. Вкопали столбы высокие, наклали досок. Положили туда Васю и гроб не закрыли. А охота бьется об столбы. Подсадили их по приказу жены. Они скребли, скребли да и выскребли зуб. Ожил Вася, вышел к жене.

Прошло время. Вася поехал в другое государство, отпросился у жены. Заехал к бабушке одной, а та ведьма была. Говорит Васе: « Дитятко, отряхнись веничком». Он отряхнулся и умер. А у Феди вода кровью сделалась, он поехал искать Васю. Приехал к его жене. А Вася с Федей похожи были. Жена легла с Федей ночевать, думала, что Вася. А он отвернулся к стенке и проспал так всю ночь. Наутро встал и ушел, узнал, что брата здесь нет. Пошел искать, попал к той старухе. Она ему говорит: «Дитятко, отряхнись веничком». «Я не буду, - говорит Федя, - А ты оживи-ка моего братца, не то тебе худо будет». «Я тебя научу: убей свою кобылу, распори пучину, проси мертвой и живой воды». Так и сделал Федя, оживил Васю. Едут они, Федя и говорит, что ночевал с его женой. Вася Федю сразу и убил. Вода в стакане кровью занялась. Подумал Вася: «Он меня оживил, а я его убил». Пошел он к старухе: «Научи меня, как брата оживить». Та его и научила: «Иди к старому дереву, стукни по нему, вылетят из дупла сорока да ворона. Ты их лови, не робей». Так и сделал. Оживил брата. Говорит Федя: «Я тебе не досказал. А вот как дело было».

Пошли братья вместе. Пришли к Васиной жене, забрали ее и поехали в родную сторону.

Найдена Машенька

Ходил царский сын на охоту. Услышал гром-стук. Он залез на лесину. Что такое? Вот пришли варнаки под лесину и говорят: «То ли убить эту Машу, то ли к лесине привязать?» Посмотрел царский сын на Машу и она ему приглянулась. И вскричал он с лесины: «Отдайте мне Машу, что стоит, то и отдам». «Соходи, где кто есть, мы тебе ее так отдадим». Он сошел, забрал Машу и привел к себе домой. Пришел он к матери и говорит: «Дам я ей работу, куриц кормить». Маша куриц покормит, сама поет и пляшет.

Вот пришло время царскому сыну жениться. Мать-царица и говорит: «Ну, пора, дитятко, невесту себе искать». «Да чего искать, я уже нашел. Вот найдену-то Машеньку и возьму». «Нет, сынок,-говорит царица,-я тебе красивее и богаче найду». «Дам я тебе к трем обедням сходить. Если найдешь красивее Машеньки, тому быть. А нет, так на Маше женюсь». Мать ушла, а царский сын нарядил найдену Машеньку и отправил к обедне. Она пришла в церковь и все попы и дьяки книги побросали, такая уж она была красавица. Царица стала только на нее зрить. Кончилась обедня. Пошла Машенька домой, старуха за ней. Хотела схватить за платок, да убежала Маша. Пришла царица домой. «Ну что, матушка, нашла невесту?» «Нашла, сынок, красивее, но убежала она».

На другой день опять пошла она к обедне. А сын опять нарядил найдену Машеньку и отправил в церковь. Стала царица в дверях невесту караулить. Кончилась обедня, понеслась Маша. И опять не догнала ее мать.

В третий раз пошла мать к обедне. Караулила уже на улице, но опять не догнала. Пришла домой и говорит: «Ну, сынок, придется тебе жениться на этой. Видела я опять красивую девушку. Бежала-бежала, полушалок потеряла, и опять не поймала ее». Сын ее не дал Маше снимать наряды. Вышла она. Матушка так и ахнула: «Вот за этой девушкой я и бежала!»

Сыграли они свадьбу веселую. А потом поехали к родителям Маши, в деревню. Вот была радость! Столько лет не видали родители Машу, одна она у них была. И здесь сыграли свадьбу.

И я там была, пиво пила. По усу бежало, в рот не попало.

Надели на меня колпак, да начали толкать.

Попала я в коровье говно. Понюхала: вонько, потрогала: мягонько.

Отошла, тем и сыта была.

Липовца-царевич

Была Марфа-царевна у царя. Прилетел черный ворон, утащил ее. Потом Федя-царевич родился в царской семье. Спрашивает у родителей: «Маменька, тятенька, были прежде меня дети али не были?» «Как не были, - царь отвечает, - была Марфа-царевна, ушла в зелен сад гулять, прилетел Ворон, утащил ее». «Пеките подорожнички, - говорит Федя, - я пойду ее искать».

Идет, видит: пасутся овцы. «Чьи вы, пастухи?» - спрашивает. Те отвечают: «Мы пастухи Ворона Вороновича. Наш Ворон Воронович никого не боится: ни царя в Москве, ни короля в Литве. Боится только Липовца-царевича, да тот еще на свет не родился».

Идет Федя дальше. Видит: свиньи пасутся. «Чьи вы, пастухи?» - спрашивает. «Мы пастухи Ворона Вороновича. Наш Ворон Воронович никого не боится: ни царя в Москве, ни короля в Литве. Боится только Липовца-царевича, да тот еще на свет не родился».

Шел, шел Федя, видит: стоит избушка на курьих ножках, на собачьей ножке повертывается. Говорит: «Повернись, избушка, к лесу задом, ко мне передом». Видит Федя: сидит его сестрица. Говорит Марфа-царевна Феде: «Куда ты пошел, братец? Тебе живому не бывать, погубит тебя Ворон Воронович». Напоила, накормила братца с дороги.

Вот тучка находит. Летит Ворон Воронович. Спрятался Федя за печку. Прилетел Ворон Воронович, говорит Марфе-царевне: «Топи баню, шурин прилетел». Топит Марфа-царевна печь и плачет. Сжегся Федя в воде.

Не дождутся отец с матерью Федю. Бог дал, бог взял.

Прошло время. Родился в царской семье Ваня. Спрашивает у родителей: «Что, были до меня дети али не были?» «Как не были, - отвечают, - была Марфа-царевна. Пошла в зелен сад гулять, прилетел Ворон, утащил ее. Пошел Федор ее искать, досейчас ходит». «Братец родимый? Пеките мне подорожнички, пойду их искать».

Идет Ваня, видит: овцы пасутся. «Чьи вы, пастухи?» - спрашивает. «Мы пастухи Ворона Вороновича. Наш Ворон Воронович никого не боится: ни царя в Москве, ни короля в Литве. Боится только Липовца-царевича, да тот еще на свет не родился».

Идет Ваня дальше. Видит: свиньи пасутся. «Чьи вы, пастухи?» - спрашивает. Отвечают пастухи: «Мы пастухи Ворона Вороновича. Наш Ворон Воронович никого не боится: ни царя в Москве, ни короля в Литве. Боится только Липовца-царевича, да тот еще на свет не родился».

Идет Ваня, видит: в лесу избушка стоит на курьих ножках, на собачьей ножке повертывается. Говорит Ваня: «Повернись, избушка, к лесу задом, ко мне передом». Повернулась избушка. Видит Ваня: сестрица его сидит. Говорит Марфа-царевна: «Куда ты пошел, братец? Тебе живому не бывать. Погубил Ворон Воронович Федю, брата нашего, и тебя погубит». Накормила, напоила, братца с дороги.

Вот тучка находит. Спрятался Ваня за печку. Прилетел ворон, говорит: «Топи баню для шурина, шурин прилетел». Топит Марфа-царевна баню, сама плачет. Сжегся в воде Ваня.

Не дождутся царь с царицей Ваню. Бог дал, бог взял.

Прошло время. Родился у них сын Липовца-царевич. «Что, - говорит, - были до меня дети али не были?» «Как не были, - отвечают, - была Марфа-царевна. Ушла в зелен сад гулять. Прилетел Ворон, утащил ее. Пошли Федя с Ваней ее искать, досейчас ходят». «Маменька, тятенька, - говорит Липовца-царевич, - пеките мне подорожнички, я пойду их искать».

Идет Липовца-царевич. видит: овцы пасутся. «Чьи вы, пастухи?» «Мы пастухи Ворона Вороновича. Наш Ворон Воронович никого не боится: ни царя в Москве, ни короля в Литве. Боится только Липовца-царевича, да тот еще на свет не родился». «Как не родился? - говорит Липовца-царевич, - на своих ногах иду».

Идет дальше. Видит: свиньи пасутся. «Чьи вы, пастухи?» - спрашивает. «Мы пастухи Ворона Вороновича. Наш Ворон Воронович никого не боится: ни царя в Москве, ни короля в Литве. Боится только Липовца-царевича, да тот еще на свет не родился». «Как не родился? -говорит Липовца-царевич, - на своих ногах иду».

Дошел Липовца-царевич до избушки, говорит: «Повернись, избушка, к лесу задом, ко мне передом». Повернулась избушка. Видит Липовца сестрицу свою. «Куда ты идешь, братец? - говорит Марфа-царевна, - погубил Ворон Воронович Федю с Ваней, и тебя погубит». Накормила она братца с дороги, напоила и спать положила.

Вот тучка находит. Прилетел Ворон, говорит Марфе-царевне баню топить. Натопилась баня, подбежал Липовца-царевич, схватил Ворона за крыло и бросил в каменку. Сжегся Ворон Воронович. Обрадовалась Марфа-царевна, давай братьев оживлять. Польет холодной водой-тело чернеет, польет теплой водой-тело алеет. Ожили братья. Идут все домой. Родителям-радость.

Было ледяное седелко-бросили на каменку. Был мясной кнут-бросили сорокам да воронам. Поминайте Ворона.

Пояснения к сказкам

Дедушка Морозко

Лесина — дерево, обычно большое

Покакивать — от «как?», «каково?» (Как живется? Как себя чувствуете? Каково вам?)

Кукора — от «кукситься» - хмуриться, быть в плохом настроении

Про Ивана-дурака

Шабур — верхняя крестьянская одежда в виде легкого кафтана из домотканой материи

Ширинка — короткий отрез ткани во всю ширину; полотенце, скатерть, платок (обычно с шитьем)

Кожух — металлическая тонкая переборка вокруг дымовой трубы, защищающая жилое пространство от жары, распространяемой трубой

Царь с царицей

Ширинка — здесь: вышитая ткань

Тягости прижить — здесь: ждать ребенка

Повивать — помогать при родах

Волхитка — здесь: колдунья (от «волхв» - колдун)

Пола — нижняя часть раскрывающейся спереди одежды

Зуя — здесь: нет тверди под ногами (сравн. зыбь — трясина, зуй — болотная птица)

Не подымай пера — не берись описать словами

Терем — голова-заломи — здесь: высокий богатый дом.

Наличинка — от «наличник» - накладная рамка на оконном проеме

Как братья на охоту ходили

Подорожнички — от «подорожник» - пирожок, закуска, взятая в дорогу

Кровью займется — здесь: станет кровавым, превратится в кровь

Из воли змей появляется — здесь: с неба (от «воля» - свежий воздух)

Именована ленточка — от «именной» - помеченный именем владельца

Стопать, срявкать — здесь: напугать

Охота — здесь: звери

Пучина — здесь: живот (сравн. пучить живот)

Найдена Машенька

Варнак — негодяй, злодей

Приглянуться — понравиться

Что стоит, то и отдам — заплачу, сколько скажете

Зрить — смотреть

Караулить — здесь: поджидать