Алексей ШОРОХОВ
|
По его собственным воспоминаниям, у юноши, читавшего «Войну и мир», «сладко замирало сердце», когда он узнавал, что в соседнем имении только что «побывали с охотой молодые Толстые» (дети Льва Николаевича). На пустом месте может вырасти только чертополох, культура же «вырастает» из преемственности. Поэтому уже зрелый и всемирно известный писатель Бунин находил глубоко значимыми и даже судьбоносными для себя встречи и разговоры с Толстым, дружбу с Чеховым. Именно разрыв тысячелетней культуры и отрицание предшествующей дворянской литературной традиции он счёл совершенно неприемлемыми в послереволюционной России. Впрочем, как и многое другое… Можно бы сказать – так началась судьба поэта-изгнанника. Но это будет не совсем справедливо, потому что судьба изгнанника началась для Бунина гораздо раньше… Отец писателя, помещик Елецкого уезда Орловской губернии Алексей Николаевич Бунин был личностью по-своему легендарной: герой Обороны Севастополя, русский барин, широкий во всём – в любви, поступках, кутежах, в самой своей вольности дворянской. Он упорно не хотел замечать того, что русская жизнь переменилась и обмелела, что на смену офицеру-дворянину, красивому даже в недостатках и чрезмерностях своих, явился хитроватый мещанин-скупщик, а следом за ним и пахнущий чесноком арендатор-процентщик. Дела Буниных шли всё хуже, и в наследство младшему досталась бедность, которая станет для него навсегда постоянным синонимом слова «юность». Тем не менее, нигде, никогда и ни в чём Иван Бунин не обвинит своего отца. И это понятно; красивый и мужественный образ отца, настоящего русского барина, даст будущему поэту гораздо больше, чем какой-либо подъёмный капиталец или даже незаложенное именьеце… в преддверии революции. Край, в котором прошло детство и юность писателя, он сам называл «подстепьем», пограничьем между знаменитыми орловскими чернозёмами («в глубину на аршин чернозёму») и задонской степью, неуклонно и неодолимо стремившейся к морю. И именно здесь: во влажном морском ветре, который доносило из задонских степей, в огромных (в полнеба) степных закатах – загадка скитальчества Бунина. Уже в ранней юности его потянуло в дорогу, туда, к Чёрному морю, к местам, связанным с юностью отца… Крым, Севастополь и дальше – Босфор, Капри, Индийский океан, Цейлон. С этими местами связаны десятки стихотворений Бунина, рассказы и повести, получившие всемирное признание. В огромных океанских валах, в смуглых фигурках сингалезцев и древнейших статуях Будды – везде он пытается рассмотреть юность мира, истоки дней. В морозном мерцании Плеяд и тропическом блеске Южного Креста. Как будто и нет вокруг мировых войн и революций! «Моими любимыми местами на этой земле, – напишет впоследствии Бунин, – были кладбища». Заросшие березками русские полевые кладбища и тяжелые готические надгробия европейских владык, мусульманские гробницы и перевитые лианами буддистские усыпальницы – везде Бунин пытается вникнуть в ту жизнь, что прежде «здесь отбушевала». И что за ней? Где теперь те, перед кем трепетали народы? И отвечает. Для себя, и для нас: «Молчат гробницы, мумии и кости, лишь слову жизнь дана…» Сам Иван Алексеевич Бунин упокоился на известном парижском кладбище в Сент-Женевьев де Буа, в надгробие попросил поставить простой рыцарский крест – в память о рыцарском гербе своих предков. Теперь и его могила молчит, ибо, как он сам твёрдо веровал: «на мировом погосте гласят лишь письмена». ПЕТУХ НА ЦЕРКОВНОМ КРЕСТЕ Поет о том, что все обман, Что вечен только мертвых сон, |
|
Будущий лауреат Нобелевской премии по литературе, почётный член Императорской Санкт-Петербургской Академии наук Иван Алексеевич Бунин происходил из древнего, обедневшего дворянского рода. Среди его предков были многие известные русские писатели и поэты, например В. А. Жуковский, а в некотором совсем отдалённом родстве с Буниными числились и Пушкин, и Лермонтов. Это крайне важно, потому что сам Бунин чрезвычайно обострённо и неразрывно ощущал с самого раннего детства эту теснейшую, эмоциональную и родовую связь с великой русской литературой.