Алексей ШОРОХОВ

Об артистизме Леонида Сергеева
Юбилейные размышления по поводу одного рассказа

Леониду Сергееву – 75! И восклицательный знак в конце даты обязателен. Гораздо менее обязательны, хотя и понятны, попытки представить Сергеева эдаким зеркалом литературной жизни, очевидцем эпохи, язвительным собеседником времени.

Потому что при таком зрении в тени остаётся художник, причём художник по существу своему, а не по пятой графе – русский.

Разумеется, Леонида Сергеева нельзя вынуть из кокона времени, в котором зрел и распремлялся его дар. Он сам не позволит. Потому что писатель добровольно следовал за жизнью во всех её крутых и внезапных переменах. К нему меньше всего применимы тютчевские строки:

И старческой любви позорней
Сварливый старческий задор…

Так же естественно, как изменилось само отношение в обществе к писателям – Леонид Сергеев спустился из верхнего привелегированного ресторана ЦДЛ в нижний демократичный буфет. Из общества громовержцев – в недорогой ресторанчик, куда всё чаще и чаще стали забегать на бизнес-ланч клерки из соседних офисов.

И там, среди разговоров о шёлковых трусиках и предстоящих корпоративах, Сергеев терпеливо дожидается вечернего наплыва уже не случайной публики. Потому что хотя отношение к писателям и изменилось, сами писатели не изменились. И в ЦДЛ, теперь уже внизу, по-прежнему можно невзначай встретить Личутина или Михаила Попова, Евгения Юшина или Александра Кувакина, Сергея Соколкина или Александра Торопцева. И почти всегда – Леонида Сергеева…

Но я не о том. Есть одно качество у прозаика Сергеева, которое почти не отмечено критикой – артистизм. Качество глубоко русское. Это только наши записные доброжелатели и заклятые стратегические партнёры от маркиза де Кюстина до Збигнева Бжизинского и сенатора Маккейна включительно изображают русских угрюмыми и неулыбчивыми. Разве можно представить русский разговор без прибауток, русского человека без чудинки, а то и без серьёзной загогулины. Вспомните Суворова, кукарекавшего петухом под столом. Не проигравшего ни одной битвы. Можно представить себе Мольтке в таком положении? Или Гудериана? Или Монтгомери? Или Наполеона? А мы громили их, и будем громить. Разумеется, не только поэтому, но и поэтому тоже.

От прозы Леонида Сергеева, даже от предельно драматических и отнюдь не весёлых сюжетов его рассказов – остаётся всё-таки лёгкое ощущение, чувствуется печать этого русского артистизма.

Есть у писателя такой рассказ – «Ночной ливень». Он о …как бы это помягче сказать …о братьях наших меньших. Русские писатели, как никто, много писали о животных. О лошадях, волках, про собак и говорить не буду – от Му-му и Каштанки до Бойе Астафьева включительно. Были и кошки, и гуси, и даже пеликан. Сергеев написал о крысах.

Уже сам выбор темы говорит за себя. Хотели про животных? Вот вам – мерзкие и от веку самые противные человеку существа. Даже подсознательно.

И здесь ещё раз проявляется глубокая русскость Леонида Сергеева как писателя. Потому что все приведённые выше персонажи русской литературы нашими великими писателями очеловечивались и, не побоюсь этого слова – одухотворялись. Наделялись лучшими человеческими качествами: преданностью, самопожертвованием, даже остроумием.

И крысиное семейство, с которым сводит короткое знакомство герой Сергеева, оказывается точно таким. Милым и остроумным. И глава семейства, старый крыс – гибнет спасая свою самку и крысят.

Я не уверен, что в жизни это действительно так. Но мне хочется читать про крыс, похожих на людей, а не про людей, похожих на крыс. А именно такое виденье предлагает роман одного известного современного постмодерниста, также посвящённый «крысиной теме». И кто там гаже – неизвестно.

Вряд ли и сам Леонид Сергеев ожидает, что его четвероногие друзья обучатся прямохождению и обретут дар речи. Но то, что он сам не хочет становится на четвереньки – совершенно очевидно. А это в русском писателе качество определяющее.


Комментариев:

Вернуться на главную