29 июня 2013 г. ПАМЯТИ ДРУГА или О чём болит сердце… …Да-да, не стало у меня друга… Когда-то запомнилось, что православные люди не принимают светскую формулировку: «ушёл из жизни». И в данном случае, я с ними согласен. Он не мог уйти… Ибо последние два месяца лежал, наверное, почти уже не вставая… Сейчас нашёл его последнее письмо. «Андрей, здравствуй! Дата: 11 апреля 2013 года. Тут уже и не важно, что сообщал я ему о собрании Вологодской писательской организации, что просил он меня о предисловии к своему избранному, что надо было отправить в газету его очерк к 100-летию Александра Яшина… Важно, что Иру выписывают, его жену, которая уже тоже перенесла операцию по поводу его же роковой болезни… И я вот сейчас снова прочитал его любимое: «Остаюсь на связи». И стало горько до слёз… Не будет больше связи, не будет больше писем. …Как-то снова отчетливо вспомнилась первая встреча. Это было ровно тридцать лет назад, в апреле или мае 1983 года. Уважаемый мною человек сказал, что меня разыскивает редактор газеты «Вологодский комсомолец». Я только послал туда свою первую статью, вскоре она вышла на целую страницу. Но я не был горд собой. Всё казалось: ну и что такого? Статья-то слабенькая. Собравшись с духом, всё-таки пошёл. Навстречу поднялся довольно высокий человек, в легком свитере, с какими-то просветлёнными глазами, и как доверчиво он протянул свою руку: «Владимир»!.. Дней через десять я снова к нему зашёл. Уже с новой заметкой. И стал к нему ходить каждую неделю за каким-то новым заданием редактора. И доходил до того, что через несколько месяцев он принял меня на работу корреспондентом газеты. Так, собственно, началась моя творческая биография. Всякий из нас, кто прожил вполне достаточно, знает, что в судьбе есть тот важный человек, которой помогает утвердиться в этой жизни. Таким человеком стал для меня Владимир Кудрявцев… Володя Кудрявцев… Я всегда удивлялся: как много вокруг него людей! Это было какое-то наваждение. Было обычно так: если редакционная машина отправляется в какой-нибудь район, то набивалась под завязку. И вот, приедем в колхоз, а Володя говорит: «Ты иди в контору, а я тут с мужиками поговорю»! Или: «Ты отправляйся в райком, а я с ребятами из ПТУ постараюсь встретиться…» Нет, он не чурался и начальства, но ему всегда было интересней с «простыми людьми». Именно – кавычки, простых людей для него, конечно, не было. Они-то и были на первом плане в его мировосприятии. А потом и получалось: у меня интервью с секретарём райкома комсомола, а у него очерк о стороже фермы… И потом, когда он стал «командовать» культурой Вологодской области, частенько брал меня в свои поездки. Где мы только не были! Объездили всю область! Тут вот вспомнилось: приезжает Валерий Гаврилин, он мне звонит из кабинета начальника управления культуры и говорит: «Приходи, может быть, это последний концерт лучшего русского композитора». К сожалению, так и случилось… Так и в поэзии. Он был поэтом, а в Вологде быть поэтом многого значит! Тут ведь были Батюшков, Яшин, Рубцов!.. Володя был уже горожанином, но в стихах одна из главных тем: как там моя деревня, как мои односельчане? Что с моей родиной?.. Его любимый образ – Дом. Родной дом деда, где он вырос, дом, где жили мать и отец, дом, где жили жена и дети Ваня и Маша, Дом – Россия!.. И Дом – Земля! Это космогоническое, это «крестьянский космос»! Живу не на окраине – На Севере Руси. Мои снега проталины, Моя на небе синь. В каком селе – угадывай, Живу у светлых вод. Под домотканой радугой У клюквенных болот… … Написал я о Володе книгу. Он её читал. Не хвалил, но приговаривал: можно и так! Конечно, можно и так. Я с ним соглашался. Ибо понимал, что души поэта постичь нельзя. Да, нельзя… С рябины ягоды бруснит медведь. Стучат рога лосей в безмолвной рани. И солнце бледное стоит в тумане – Само себя не может обогреть. Стекают листья, по стволам скользя. Их больше, чем грибов в моей корзине. А из тарелки жёлтого груздя Синичка клювом ловит по росинке… Как-то я заметил, что почти все его стихи заканчиваются многоточием. Он сказал, что – да, жизнь бесконечна! Только теперь я понимаю, что это и был смысл его жизни! …Уже нет слов! Наверное, они придут потом. Но сейчас лучше помолчать, завтра – отпевание… |
|||
| |||