Петр КОМАРОВ
(1911-1949)

НА КРАЮ РОССИИ
Азиатской волной Амура, 
Криком зверя во мгле ночной, 
Потайною тропой маньчжура 
Ты пугал меня, край лесной.
Ни церквей на холмах зелёных, 
Ни плакучих берёз в полях — 
Только кедры на горных склонах, 
Где за соболем шёл гиляк.
Но сейчас, кого ни спроси я, 
Все ответят наперебой: 
Ты и здесь обжилась, Россия, 
С неподкупной своей судьбой!
Дни летят косяком гусиным… 
Сопки. Мари. Тайга. Вода. 
С Ерофеем — крестьянским сыном 
Ты из Вологды шла сюда.
На чукотский всходила берег, 
Где туманы плывут с утра, 
Где над скалами поднял Беринг 
Государственный флаг Петра.
Землеходцы пришли босые, 
Топором прорубая путь. 
Не забудь их, моя Россия, 
Добрым именем помянуть!
Не найдёшь той минуты краше, 
Когда люди сказать смогли: 
Все здесь русское, все здесь наше 
От Москвы до конца земли…
Где-то есть, под Рязанью, что ли, 
Не такие, как здесь, места: 
За селом — с васильками поле, 
Неба звонкая высота.
Что же, пусть небеса другие 
Опускаются надо мной — 
Ты и здесь мне мила, Россия, - 
Край суровый мой, край родной!

СУНГАРИЙСКИЕ БОЛОТА
Ты вниз поглядел из окна самолёта, — 
И ты не увидел привычной земли: 
Глухие разводья, протоки, болота, 
Озёра и топи лежали вдали.
Там чахлые травы шептались и дрогли 
И плакали чибисы, злясь на судьбу, 
И серая цапля, как иероглиф, 
Стояла — должно быть, с лягушкой в зобу.
Зелёные, жёлтые, рыжие пятна — 
Всё те же разводья, болота, кусты. 
Наверно, и Богу глядеть неприятно 
На эти места с голубой высоты.
Бездонные топи. Озёра. Болота. 
Зелёная, жёлтая, рыжая мгла. 
Здесь даже лететь никому неохота. 
А как же пехота всё это прошла?

* * *
Сторонка родная, где прожиты годы, 
И дом, как маяк, у реки… 
Войду в поговорку иль выйду из моды, 
Припомнят меня земляки:
- Он жил для тебя и работал неплохо, 
Бродил по дорогам лесным, 
Был сыном твоим до последнего вздоха
И верным солдатом твоим…
Они для меня прозвучат, как награда, 
Простые слова земляков. 
И лучшей награды поэту не надо
Во веки веков.

ХИНГАНСКИЙ РОДНИК
Тебя я вижу, мой Хинган, -
И лес, и горы, и туман. 
Там, среди зарослей густых, 
Звенит без устали родник. 
Он день и ночь в тиши лесной
Поёт серебряной струной. 
Тайги хоромы вековые
В нём отражаются весной.
Когда бы утренняя мгла
Над ним сгущаться не могла, 
Я б различил, какой тропой
Олень спешит на водопой. 
Он подойдёт, напьётся тут, 
И капли звонко упадут
С пугливых губ на камень голый, 
Где даже змеи не живут.
Уронит бор сучок сосновый -
И вот уже, не чуя ног, 
Навстречу дню он скачет снова, 
С кедровника сбивая мох. 
За ним, сквозь тёмные леса, 
Следят янтарные глаза.
Там рысь — охотница седая -
Идёт, на лапах приседая, 
Усатой мордой у воды
В оленьи тычется следы.
Своё увидев отраженье
В зелёном зеркале ключа, 
Она отпрянет на мгновенье, 
Поднимет лапу и, урча, 
По отраженью лапой бьёт
И, успокоенная, пьёт…
Но вот уходит и она. 
Хинган безмолвен. Тишина. 
Лишь по отрогам, там и тут, 
Дозоры ранние идут.
Боец сюда с пути свернёт, 
Воды в манерку зачерпнёт, 
И капли горного ключа
Его в походе облегчат. 
Он будет видеть целый день
Своих лесов сквозную тень
И слышать, как звенит струной
Родник хинганский за спиной.

* * *
Утка быстрая в небе лиловом
Прочертила крылами дугу, 
И повеяло болиголовом
От высоких стогов на лугу.
Солнце к дальним ушло перелескам
И, касаясь озёр луговых, 
Рассыпным переменчивым блеском
Обожгло и осыпало их. 
Ты не веришь разводьям утиным, 
Поздним светом насквозь залитым -
Золотым, фиолетовым, синим, 
Голубым и опять золотым.
Только сердце другим поверяя, 
Ты уже не забудешь нигде
Этот вечер далекого края
С разноцветным огнём на воде.

СЕНОКОС
Зацветает мышиный горошек, 
И в метелку выходит пырей. 
Нет, недаром о травах хороших
Слышал я разговор косарей!
Вот проходят они по зелёным, 
По широким заречным лугам, 
И встречают их травы поклоном, 
И рядами ложатся к ногам.
Шмель расправил короткие крылья, 
Вьются оводы — зноя гонцы, 
И взлетают серебряной пылью
Под косой комары-толкунцы.
Выпь степная ревёт по-коровьи. 
Скоро вечер придёт на луга. 
И, как юрты на древнем становье, 
За рекой вырастают стога.

НАД ШАНТАРСКИМИ ОСТРОВАМИ
Под крылом самолета — тайга и тайга, 
Золотая земля в непромытых бутарах. 
Голубые песцы. Голубые снега. 
Голубая зима на Шантарах.
Твой покинутый чум. 
Бесприютный дымок. 
Чей-то след торбазов на культбазу
Ты летишь далеко. Ты иначе не мог. 
Ты сюда возвратишься не сразу. 
А на скалах прибрежных лежат облака, 
Словно чайки на птичьих базарах. 
Голубые хребты. Голубая река. 
Голубые снега на Шантарах.
Где-то город вдали… 
Там, наверное, ждут. 
Там профессор седой
к тебе выйдет навстречу. 
И найдутся друзья — камчадал и якут. 
Новый чум. Новый дом. 
Откровенные речи.
Только нет, не забыть… 
Где-то воет пурга. 
Все следы замело -
нет ни новых, ни старых. 
Голубые песцы. Голубые снега. 
Голубая зима на Шантарах…

МАЛЕНЬКИМ ЗЕМЛЯКАМ

КАБАРГА
Весь день молчит суровая
Столетняя тайга. 
У кедра обомшелого
Укрылась кабарга.
Над ней летят пушистые
Снежинки в тишине, 
И кружатся, и падают, 
И тают на спине.
Сюда с ружьём охотничьим
Нанаец завернёт, 
Но только снег утоптанный
У дерева найдёт.

ЛОСЬ
Поглядит кругом и снова
Нагибается к траве
Длинноногая корова -
Целый куст на голове.
Кто не знал такого дива -
Не поверил бы никак. 
Это просто некрасиво -
Голова в таких сучках!..
От соседа-зверолова
Мне услышать довелось: 
Это вовсе не корова, 
Это здесь пасётся лось.

ПРО ВЫДРУ
Сел рыбачить я, и вот, -
Посудите сами, -
Вместо рыбы зверь плывёт, 
Шевелит усами.
Я и рыбе стал не рад, 
Раз такое дело…
Это выдра, говорят, 
На меня глядела.

В ДУБНЯКЕ
На дубе жёлуди висят, 
А под его ветвями
Семейство диких поросят
Расположилось в яме.
Погодка летняя тиха, 
До вечера далёко. 
Над ними, вместо пастуха, 
Весь день кричит сорока.

ТЕРЕМОК
Дятел к ёлке подлетел -
Пообедать захотел,
Стукнул раза два подряд. 
— Заходите! — говорят.
Чёрный дятел
Чуть не спятил:
Кто же в дереве живёт, 
Кто там голос подаёт?
Под корой нашёл он щелку
И в дупле увидел белку.
Раньше дятел знать не мог, 
Где у белки теремок.

ПРИАМУРЬЕ
Край далекий — с лесами да сопками, 
С поздней жалобой птиц, — это ты
Разбудил голосами высокими
Сыновей золотые мечты.
Много стран в эти годы видали мы, 
По дорогам солдатским пыля. 
Только нам и за дальними далями
Снилась наша родная земля:
Небеса с колдовскими закатами, 
И тайги вековечный покой, 
И Амур с берегами покатыми, 
И вечерний туман над рекой.
Выйдешь в поле — весна над равниною
Из цветов вышивает узор, 
Вереницу следит журавлиную
Голубыми глазами озёр.
И любая берёзка знакома нам. 
Только крикнешь — на все голоса
Птичьим щебетом, свистом и гомоном
В тот же миг отзовутся леса.
Лось идёт ли по склону отлогому, 
Головой раздвигая кусты, 
Или рысь возвращается к логову -
В каждом шорохе слышишься ты. 
Я бы ветры вдохнул твои с жаждою, 
Я бы выпил ручьи до глотка, 
Я тропинку бы выходил каждую, -
Да моя сторона велика.
Как посмотришь — не хватит и месяца
Обойти и объехать её. 
Только в песне да в сказке уместится
Приамурье моё!..