19 января - день памяти Николая Рубцова

Александр СУВОРОВ (1965-2016)

ВЕЩЕЕ СЕРДЦЕ РОССИИ

Почему мы так небрежем своей истинной, небесной душой? Невыплаканная горечь земли звучит в поэзии Николая Рубцова. Сиротство. Детский дом. Служба на Балтфлоте. Литературный институт. Книжка стихов. Обухом по голове оглушившая известность. Одинокая безбытность среди шумных случайных компаний. Нелепая безвременная смерть. Вот путевые вехи его судьбы. Остальное — Поэзия.

Удел таких, как Рубцов, предрешен на Руси изначально. Мимотекущий, смутный, словно сквозь влажное стекло, лик мира преходящего, ускользающего из небытия в небытие. Русская душа осязает непостижимо всю призрачную эфемерность земной жизни, поэтому человек на Руси, а поэт — тем паче, неоснователен в быту, не верит в мнимую вековечность тверди под ногами — ну хоть убей! Горемыкой считается он на сторонний кривой взгляд, брошенный мимоходом.

Николай Рубцов — легенда русской поэзии второй половины ХХ века. Тип творца буквально нарицательный, в каждом городе есть свой Рубцов. Что же отличает его в ряду многих? Что-то очень грустно-трагичное проступало во всем его облике, от вида поэта на любительских снимках щемяще замирает сердце. Это по-житейски комичный, трогательный образ во всей своей потрясающей бесприютности, которую Рубцов так неумело пытался скрыть за бесшабашностью в кругу «товарищей на час». Он жил просто чудом, как чудом был замечен, по-настоящему открыт и призван к литературному бытию.

Рубцовской строке свойственна трепетная внутренняя жизнь, поэтическая фраза в своем чуть осязаемом дыхании подчас сродни призрачному дуновению рассветного ветерка. И эта воздушность звучания стиха бросает отблеск на все в его жизни и облике, необычайно светлом и прозрачном в нередкие возвышенные, вдохновенные миги, когда замирает при встрече с неведомым и запредельным сама душа поэта, — и плод, итог этой встречи — стихотворение. Вот это редкое стечение двух несопоставимых миров — Земли и Неба, которые ближе всего на заре, представляет Рубцова чрезвычайно целостной натурой. Экстатичной, взрывной, по-детски трогательно непосредственной. Другого такого в поэзии у нас не было еще. 

Благодатная доброта, тихим и теплым светом мерцающая в кристально-утренней глубине его стиха, — эти надмирные свойства рубцовского дарования недоступны выспренним изыскам пресыщенной столичной богемы. Но только по-рубцовски акварельно-тонкому и стихийно-безыскусному, возвышенному и невесомому стиху, сотканному из неуловимых полутонов, одному и доступны неощутимые, запретные для косного и пошло-обыденного людского слуха духовные веяния небесных сфер. Рубцовский стих сродни здесь иконописи Андрея Рублева как глубинно-прирожденный русскому наитию небес.

Ранимость беззащитной души странно сочетается у поэта со стихийностью безмерной русской натуры. Ценой минут вдохновенной, редкостной по высоте парения отрешенности от мира были отчаянные, страстные вспышки отрицания лукавых, кривых и темных земных путей человеческих. Рафинированное, пропитанное до мозга костей условностями столичное общество внутренне претило поэту, выкроенному из цельного куска вышней лазури. Но и на Вологодчине он уже перестал быть своим. Так внутренне назревала трагедия, требовавшая развязки. И человек тут бессилен: он лишь свидетель, зритель трагикомедии своей жизни.

Главное. Никто, пожалуй, в рубцовскую пору с такой обостренной обнаженностью не приникал, как он, к самому сердцу Небесной России. Духовной Родины. Никому она в ту пору так полнокровно, по-матерински, не открывалась. Он был на Родине подлинно со-таинник, которому могло в минуты высших откровений поверяться многое. Отсюда — роковые прозрения Николая Рубцова о грядущих исторических судьбах России и сам ее небесный запечатленный образ в его стихах.

В своей высокой бесприютности и безбытности Рубцов словно разлит по всей необъятной Руси Небесной. Рубцов просто русский поэт, витающий и потеперь в ее духовной ауре. Вслед за Пушкиным он мог бы сказать: «Я числюсь по России». Он просто причислен к своей эпохе, к своей — рубцовской — мелодической строке, к своему образу русских духовных небес, которым он действительно свойствен и где путь Николая Рубцова прочерчен в вешнем звонком зените высокой жаворонковой трелью.

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"
Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную