03.12.2014 г.

С надеждой на Правый мир
(о поэме Василия Дворцова)

Вадим Кожинов когда-то писал: «Искусство всегда призвано выражать, воплощать, осваивать живую современность, быть насквозь современным, если даже тематически оно захватывает прошлое»[1]. И действительно, в по-настоящему художественном произведении современника невозможно не почувствовать бьющийся нерв своего времени. Такое произведение не оставит вас равнодушными, даже если описываемые в нём события происходили давно в прошлом.

Именно поэтому, прочитав поэму Василия Дворцова «Правый мир», можно говорить о разном, но в итоге всё равно собьёшься на самое главное…

Можно говорить об удивительном интонационном и стилевом разнообразии поэмы, где каждая под-глава – по сути самодостаточное поэтическое произведение со своим ритмом и характерными художественными особенностями. Всё это очень органично (исключение, пожалуй, курсив в приказе Сталина), всё живёт и дышит. И всё вместе образует единое поэтическое полотно.

Можно замечать точные психологические детали, например, изменение отношения героя к войне в сцене смерти старшины. До этого Илья и его 23-летние сверстники наслаждались мечтами о боях, как наслаждаются любовью молодой красивой женщины (Лишь только отмахните им: «Руби»! И молодость самодовольной силой Сметёт, снесёт громилу и верзилу На Висле, на Дунае, на Оби). Но такое основание непрочно и, сталкиваясь с ужасом и беспорядком войны (нет снарядов, продовольствия, отсутствует полноценное командование), Илья уже готов дрогнуть. В этот момент в бою с японцами погибает старшина, прикрывая героя собственным телом, и в душе Ильи происходит настоящий переворот. Он понимает, что даже когда вокруг хаос и смерть, когда кажется, что тебя окружают одни предатели-иуды, «…тебе даётся право устоять, не уступить, не слечь, не уклониться – поступок и в кромешной тьме зарницей способен жизнь поднять и осиять», и берёт командование на себя. Именно этот эпизод предопределяет последующее отношение Ильи к войне как к беззаветному служению Родине: «Мы, русские, ни кем непобедимы – Нас не сломать ни чем и никогда! Нас не согнуть – в нас вера и любовь, Мы, русские, – надежда всей планете. Судьбу свою мы, не торгуясь, встретим, В бою за други изливая кровь».

На мой взгляд, в поэме мог быть описан и «второй переворот», связанный с переходом героя от ожесточённой смелости к христианской мудрости («Дух воина не озверелый гнев, дух воина есть щит любви и веры»), и мне, как читателю, хотелось бы увидеть такой переворот в конкретной ситуации. Но в тексте этого нет – личные переживания Ильи как бы тонут в атмосфере Великой войны, перерастающей во всемирный бой добра со злом.

Мне так же хотелось бы ярче увидеть жену героя, теплоту её переживаний (что почти невозможно выразить достоверной передачей писем). Но, кажется, и это не входило в замысел автора. Ведь в центре поэмы герой с глубокой установкой на первенство общего над личным, с нарочитым пренебрежением к «женским» переживаниям («Полно тебе балабокать. Мужчинам не дело окать», – в ответ на вопрос сына, а что будет с матерью, если Илья погибнет).

Однако всё это лишь отдельные художественные и психологические детали. Главное же в том, что в современной ситуации, в этот тяжёлый для России момент, нам нужно по-настоящему объединиться, почувствовать себя единым крепким народом, и образ Ильи из поэмы Василия Дворцова мог бы стать центром такого объединения. Грандиозный образ, сочетающий в себе и исконно-русскую былинную силу, и героизм советского воина, и это замечательное «Христос нам поставлен примером», – тот самый ориентир, который необходим нам всем, чтобы с надеждой смотреть в будущее своей страны, чтобы верить в построение Правого мира, как бы это не казалось нам неосуществимым.

И ещё одно. На мой взгляд, чрезвычайно важно, что Илья не просто сказочный персонаж, он наш предок, кому-то дед, кому-то уже прадед. Он связан с нами, современными русскими людьми, нитью родства. А значит, даже у нашего молодого поколения, ещё рубящего лопухи и только-только тянущего ручонки к облакам, есть шанс. Избавиться от самолюбования и маниакальной одержимости собой, от беспрерывной рефлексии, от своих мелких эмоций и амбиций, от игр в революции, и прочих и прочих забав, а вместо этого – почувствовать в себе спрессованную силу прошлых поколений, попытаться стать такими же, как Илья, и передать потом эту силу своим сыновьям и внукам.

И тогда Россия опять устоит и никакой враг ей не будет страшен.