Hey, hey, Prime Putin!

You are Russian State-Machine!

Что произошло за годы президентства-премьерства господина Путина и как произошедшее соотносится с ельциновским наследством? Ельциновское правление, комичное во многих его формах, было трагичным по содержанию и итогам. Получилось ли у деятелей путинского призыва переломить положение дел к лучшему?

Нет, не получилось. Благоприятного перелома не произошло. Наоборот, при властях нового - исправленного и дополненного - образца россиянам обломилось столько всякой ельциновской всячинки, сколько и не снилось при разных там шумейках. При путине ельциновщина довоплотилась до конца и доведена до такой крайней точки, что дальше некуда.

При Ельцине мне казалось, что ещё можно что-то существенно поправить в теории и на практике, сейчас так не кажется. Слишком много всего наворотили и с программой перемен, и самою этой программой. Говоря на матерном компьютерном, властную OS апдейтили таким Stervice Pack ом, что хоть весь комп (госмашину, в смысле) выноси.

В экономической политике гайдаровщина при Путине только укрепила позиции. Чубайсикал неудержим – прям-таки колесница Джаггернаута. По-прежнему т.н. либерализм сводится к ограничению конечного спроса и подавлению малого и среднего предпринимательства. Основное социальное последствие этого – расширяющаяся и углубляющаяся пропасть между богатством и бедностью. На дне этой пропасти – массив нищеты, который уменьшается единственно за счет вымирания населения.

Если бы кремлёвские мажоры только заофшоренно наблюдали за корчами малых сих, было бы полбеды. Вся же беда целиком - в их вере (не очень-то скрываемой), что бедными людьми легче управлять, чем зажиточными. Что опущенные не вякнут. Не потому ли в армии, например, посредством оберегаемой системы унижений искореняется рыцарственность, что в закоулках власти прячется страх перед заговорами, которые способно вызвать оскорблённое достоинство блюдущего свою честь солдата-гражданина? Не отсюда ли позыв деморализовать армию и тем самым её обуздать? И не исключено, что деморализация нужным образом срабатывает. Скажем, вряд ли античубайсовские повстанцы были обнаружены исключительно благодаря дедуктивной мощи сыскарей.

Возможно где-то и существуют власти предержащие, т.е. данные свыше и  воистину высшие (К Римлянам, гл. 13). Где-то, наверное, есть и люди, таким властям соответствующие. У нас властный люд прорывается к раздачам путями и средствами отнюдь не вышними, а получив полномочия, придерживает их исключительно для себя, отслеживая, чтобы никому со стороны от этих полномочий ничего хорошего не перепало. Социальное знахарство власть придержащих проникнуто суеверным убеждением, что лекарства должны быть горькими, что чем пациенту хреновее, тем он будет здоровее. Заметим, что социальное знахарство у нас, в отличие от обычной медицины, не только доступно всем, не только бесплатно, но и принудительно. Пролечить могут любого.

Последнее обстоятельство опровергает миф о послесоветской олигархии. Олигархия это власть тех, кто опирается на накопленное несколькими поколениями неотчуждаемое влияние. Воздействие на политику людей, которые сегодня миллиардеры, а завтра - швеи-мотористки, называется не олигархией, а плутократией. Впрочем, загнанные в вольеры, ненавидимые в своей стране, недопущенные в заграничный истэблишмент российские нувориши - это хороший признак: значит, всё-таки можно снизить градус беспредела и свести детериократию (предельное жлобовластье) к менее опасным формам охлократизма.

К слову сказать, в России нет истэблишмента: ни социального, ни культурного. Ростки первого стали пробиваться при Горбачёве, но зачахли в хабальские 90-е. А как иначе? Анфан террибли могут состоять в истэблишменте, но из одних анфан терриблей истэблишмент состоять не может. С другой стороны, шоу-барышники, митьки, блатари, приблатнённые скоморохи и лицедеи тоже не годятся в столпы общества и культуры.

Для того, чтобы нынешний режим не извел самого себя, ему недостаточно умерить позывы к мироедству. Ему нужно выработать в себе некоторое качество, а именно аскетизм власти, названный Герценом монашеством властолюбия. Для чего следует отказаться от соблюдения охлократического jus primae noctis , по которому при каждой большой делёжке самый большой и пахучий кусок отправляется наверх.

Можно носить не серый сюртук, а синие костюмы, но нужно подавлять хватательные позывы, вынесенные из бедного детства, и предъявлять стране не невесть кем подаренные яхты, а, фигурально выражаясь, походную кровать под солдатским одеялом.

До сих пор аскетизм у Путина не получался. Простой русский человек, однако. Простым русским людям свойственно не новые пути торить, а старые мозоли парить. Вот и кремлёвская бригада, чувствуя, что к ней на Западе как-то не так относятся, опять насыкается на восточные сладости и рассаживается с достойным видом по ротанговым креслам. Однако не будет российским выдвиженцам в азиатских странах счастья. Азиат ценит в вождях буддизм повелевания. Если же с каждого дерьма свою пенку снимать, с каждого стыренного миллиарда свою русскую львиную долю требовать, азиатским тигром никогда не станешь, а будешь при соблюдении всех правил китайского политеса получать от восточных мандаринов на память в ботинок не столько драгоценные, сколько чувствительно колкие камешки из-за шёлковой халатной пазухи.

Да и Европа тоже не простит неправедных богатств. Но там, по крайней мере, нынешним молодцам ещё можно рассчитывать на отстранённое непонимание вместо деятельного неприятия. Пока у западников к видным русским есть то, что у женщин-феминисток присутствует по отношению к представительным мужчинам: пугливое и гадливое влечение. Не бог весть что, конечно, но всё-таки…

Вторая сторона монашества это нравственный послух, неподатдивость пороку. У некоторых ребят, тусующихся вокруг Кремля, при отсутствии очевидных сильных сторон есть такие человеческие слабости, которые на государственном уровне представляют из себя немалую общественную опасность. Не будем вспоминать Гая Светония Транквилла, обратимся к современным криминалистам: они отмечают, что гомосексуальная среда жестока и социопатична, часто разборки между гомиками бывают совершенно безжалостны и заканчиваются т.н. «пакетами». Если голубой парень с неспособностью к неизвращённым чувствам (сопереживанию, в первую очередь) обитает где-нибудь в недоступной норе, это плохо. А если в министерском кабинете – то совсем трефно.

(…)

Малоизвестный мыслитель прошлого Вадим Царёв с начала далёких 90-х годов ушедшего ХХ века, подобно Кассандре какой-нибудь недобитой, без устали вещал о «бедных деньгах», которые создают потребление, которое создаёт производство. А на что наезжают нынче господа Кудрин, Зурабов с подельниками? Как раз на «бедные деньги», на «деньги из рук в рот». А во имя чего? Во имя «стабилизационного фонда», с которым сами не знают, что делать. Впрочем, хорошо если действительно не знают. А вдруг знают и только ждут подходящего для себя момента? А? Вот он где ужас-то щерится!

Согласен с Марком Масарским, специалистом по мелкосреднему предпринимательству: для того, чтобы работать, строить хозяйство, основанное на конечном потреблении, нужен массовый бизнес. Но, как я понимаю, сам Марк Вениаминович довольно тесно сотрудничает с Лужковым, а Лужок - всеобщий наш дружок - хоть на словах и любит мелкий деловой люд, на деле держит этот люд в чёрном-пречёрном теле в чёрном-пречёрном чулане с чёрными-пречёрными пауками. В Москве, как и повсюду, достаточно наездов на бедных людей с их бедными деньгами. Разве что грубого негодяйства (хорошее выражение самого Лужка) всё-таки поменьше. Или московское негодяйство по сравнению с московским же смогом не так глаза ест?

А что такое бедные деньги?

«Бедные деньги», это деньги, которые получают в виде зарплаты, пособия, стипендии и так далее. Эти деньги либо тратят, либо копят. Это деньги умные и сторожкие. Они не участвуют напрямую в панамах и финансовых махинациях (во всяком случае, пока их не приберёт к рукам Мавроди, дефолтовская квадрига Чубайс-Дубинин-Кириенко-Гайдар или кто-нибудь в том же роде, числе и падеже).

Государство в России с его давними традициями пресмыкаться перед сильными и кочевряжится перед слабыми, извечный и смертельный враг народного благосостояния вообще и «бедных денег» в особенности. Поэтому государства у нас много, а мы одни.

Насчет государства. Я очень уважаю Людмилу Ивановну Сараскину. Люблю её, прямо сказать. Но её печальную веру в послесоветскую государственность не разделяю. Конечно, без этого государства ничего не сделаешь. Но и с ним тоже ничего.

Я думаю, что такая государственность вряд ли способна к самоулучшению и в эпоху Путина, и после неё. Дело здесь не в личных качествах премьера: не Путин создаёт эпоху, а она его. Читал о путинской молодости, неплохой был паренёк. Волевой, работающий над собой, но его сбила с толку мусорная романтика окраин и фильм «Щит и меч». Судьба. Могло ли быть по-другому? Не знаю, Питер не Корсика, Россия не Франция, а команда Ельцина – не Директория.

Я думаю, что за оставшиеся годы Путин ничего не исправит, поскольку исправлять не может и не собирается. Он втянулся. Он приноровился к режиму. Он притерпелся к своему окружению, как к портянке, и уже не различает запахов. Да, всё повторяется в России. И судьба с судьбою говорит.

Институт философии РАН, 6 апреля 2005 года

СВОБОДНОЕ СЛОВО. Интеллектуальная хроника. Альманах 2004/2005.- М: Русский путь, 2005.- с. 54-57