Таяна Васильевна Тудегешева

Тудегешева Таяна Васильевна родилась в семье шорского учителя Василия Васильевича Каныштарова в поселке Усть-Анзас Таштагольского района, в селе, огражденном от цивилизации некогда могучей рекой Мрассу. Стихи начала писать в 6 классе Усть-Анзасской школы.
Окончила Высшие литературные курсы в Москве.
В 1999 году поэтесса принята в члены Союза писателей России. В 2000 году на спонсорские средства издана первая книжка стихов «Поющие стрелы времен». Следующий поэтический сборник стихов «Небесный полет девятиглазых стрел» был издан в 2007году при поддержке администрации Кемеровской области. Таяна Васильевна в последние годы работала заместителем директора Новокузнецкого городского дворца культуры по поддержке и развитию культуры коренных народов края, директор и создатель этнографического объединения «Тазыхан», создатель музея истории шорской культуры.
Живёт в Новокузнецке.

ЗАКЛИНАНИЕ
Пусть не вымрет язык моего народа,
На умолкших страницах, застыв навсегда.
В нелюдимой тиши книг, глядящих строго
В молчаливые лабиринты библиотек.

Пусть не скажут о нас: «На шорском наречье
Говорил в Лету канувший древний народ,
Язык диких птиц и зверей понимавший,
Но забыл он мир духов - священный завет».

Пусть не скажут: «Жил малый народ когда-то,
Он большое слово - древних тюрков - пронёс
Сквозь тысячелетья… В двадцатых - утратил,
И потомкам своим передать все ж не смог.

Пусть сжимает горло нетленное слово,
В поколеньях кочуя, ликуя, скорбя.
Ведь язык - это летопись человечья,
Что идет из столетий в слогах и словах.

СИБИРЯКИ
У России судьба, что Небо высокое,
А глаза, словно воды в тиши – глубокие.
Все равнины, леса в долгих думах – тихие,
Испокон в ней народы живут – многоликие.

Но, когда на страну нападали невзгоды,
Будто лес грозный – в бурю, вставали народы.
Шли в атаки, как льдины весной в половодье,
Или дикие кони, срывая поводья.

Мы скуластые, пусть мы с глазами узкими,
Но, в боях–всех–враги называли русскими.
И не слыхивали нацисты фашистские,
Что из сплава народов-люди сибирские.

Как тайга вековая стойко-сплочённые,
От земли духом крепкие, закалённые.
Кружат вороны, но сражённые воины
Проросли в землю, корнями, непокорные.

До сих пор Ветер прошлого – души студит,
О Сибирской дивизии жизнь не забудет.
Хоть Россия вовеки нетленной пребудет,
Но, корнями Сибири, произрастать будет.
5.10.2012г.

ПРОХОДИШЬ МИМО, МОЛЧИ…
Эй, путник, проходишь мимо,
Долго молчи… у покинутых
Шорских развалин. На этих
Забытых, заросших мхом - ранах,
В руинах живет незримый,
Преданный, в иной мир ушедшим,
Хозяин. В пустых одагах*
Угасших, безмолвье застыло,
Сколько невинных слёз горьких
Здесь пролито было веками…
Остались зола да камни,
Их сторожит Ээзи-Хозяин!
Эх, путник… проходишь мимо,
Долго молчи… у покинутых
Шорских развалин… Чти память!!!
13.05.2012 г.
____________
Прим.: Одаги* - облегченные юрты, чаще летнего типа, где горел вечный огонь

ЛЮДИ, СКАЛЫ МОЕЙ РОДИНЫ
И люди моей родины,
И скалы седой Шории,
На них – аксакалов земли,
Оставило время следы.
Они хоть и крепки – стары,
Что даже в узких морщинах
Мох превратился в седины.
Ночами от скал исходят,
Укрытые мглою, звуки.
В них отзывается эхом
Лет прошлых – память столетий.
Послушай! Как плачет ветер
О счастье, ушедшем в вечность,
О струнах, сорванных волей,
Свободе – горше неволи.
Он птицей, бьется ночами
С подрезанными крылами.
И если вслушаться лучше
К суровым вершинам высшим.
Слух чуткий может услышать
Шаги перемен грядущих…
И камни седой Шории,
И шорцы – душа родины:
Они – аксакалы земли!
За ними века позади.
Под небом живут до поры…
В глазах их, раскосых, поверьте,
Уже поселилась тень смерти.
02.03.2012 г.

УХОДИМ
Мы достигли незримых пределов.
Позади нас тьмы - тысячелетий.
Мы уходим туда, где спит солнце,
На закат направляемся молча.

Пробиваясь сквозь время, редели,
Крепко сбитые, духом, тумены*,
Отражая атаки в столетьях,
В день грядущий дойти не сумели.

Жить в просторах тайги стало тесно,
И в степи – Ветр бескрылый жив только,
Оттого вторим ветру в тон – песни,
И пьем «горькую», что в душах горько.

Пусть увидеть нам вряд ли придется
Свет, что землю расцветит – с Вселенной,
Но народ с гулким именем - шорцы,
Жить продолжит в сказаниях древних.

И когда смолкнет ветер бескрылый,
Тишина воцарится глухая…
Русский мальчик исполнит сказ дивно,
Вам на шорском шооре** сыграет.
02.07.2012 г.
____________
Прим.: Тумены* - отряды численностью 10 тыс.
Шоор** - шорский музыкальный инструмент, в древности вырезался из ствола борщевика.

ЕСТЬ НА СВЕТЕ ОБИТЕЛЬ
Есть на свете обитель, приют – это родина,
Там сбегают ручьи с гор седых в синий лес.
Мы спешим к ней, тропа моя тоже проложена,
В мир покоя, в край радужно-чистых небес.

Сколько раз на бегу я в судьбе скользкой падала,
Вслед катился восторженный крик воронья.
Пусть с израненным сердцем, но злобы не ведала,
Исцелялась журчаньем родного ручья.

Там таинственны дали, могуче молчание
Непокорных вершин под охраной хребтов.
Кров завещанный, Шория, предков старанием,
Колыбель материнская, память отцов.

Мой последний приют, моя чистая родина,
Непорочная тихость и свежесть лесов.
По тропе той, что мною от века исхожена,
Сыновей, верю, примешь под мудрый покров.

К БЕЛОЙ ЮРТЕ
Скрыла Азия русла забытых путей,
Древней бабушкой в сумрачных думах забылась,
Задремав на кошме серебристых степей,
У подножья курганов и строгих таскылов*
Вот и я в прошлой жизни, когда-то жила
В Белой дедовской юрте, похожей на птицу.
Мне казалось, что юрта расправив крыла
Ввысь взлетев, к золотым облакам устремится.
А вокруг - расстилался коврами ковыль
До небесного края цветистым узором,
В беспредельной дали седоглавый таскыл
Звал под ласковым солнцем парить над простором.
В Белой юрте горел - вечный предков огонь,
Он зажжен был во славу и силу сыновью.
Сто веков пронеслось, словно эхо иль сон,
Все ж пылает огонь в жилах отчею кровью.
Гулкой памятью бьется в висках, в тишине
Слышу шорохи… Прошлого гулкие звуки…
Время в темной чадре в ночь приходит ко мне,
Простирая безмолвно прощения руки.
Вижу Прошлое – явь, как с зеркального дна -
Глубь веков неподвижно застывшего моря,
А в грядущее смотрит немая луна,
Отражаясь бесстрастно в реке слез и горя.
Вот сижу у костра - он давно догорел,
Студит пепел и душу безжалостный ветер.
Дикий ветер пустынь все дороги замел
И очаг... в бесприютном остуженном свете.
О, мать Азия, скрывшая предков пути!
Возврати же, из прошлого, самую малость!
Сквозь столетий туман - дай дорогу найти
К Белой солнечной юрте, где счастье осталось.
____________
* Таскыл- безлесая гора или сопка.

ИДУТ КАРАВАНЫ…
Струится песок, словно волны морские,
По рыхлому краю зыбучих барханов.
Бредут караваны с тяжелой поклажей
К векам погребенным, в погибшие страны.

Струится песок под ногами верблюдов,
Идущих по древним великим дорогам.
Идут караваны - их путь многотруден,
Во мгле бесконечен, как вечные годы.

Покрытые пылью и тайной столетий,
Свободные в думах, как ветер небесный.
Идут люди-тени по мертвым дорогам,
Угасшие молча, забытые Богом.

Под звездным покровом синеющей ночи,
Сквозь шепот печальный забытых развалин.
Поет ветер песню умолкших народов,
Сметая с песков, слез засохшие гроздья.

РОД АБА*
Я – дочь, я - ветвь абинского народа,
Наш род – Аба, и нет древнее рода.

Аба – отец. В степи клубится пыль.
Склонил седую голову ковыль.

Аба! И слышу стрел холодных свист.
Аба … Упал не землю желтый лист.

В тугом колчане каждая стрела
В боях лихих врага настичь могла

Аба… Но конь споткнулся на скаку,
Лежит в кровавой пене на боку.

Был аргамак** со славою былой -
Затмило свет коварною стрелой.

Сыны ушли, избрав отважный путь,
Земля родная им не сдавит грудь.

Аба - отец!!! И глохнет в Небе крик…
Алыпом*** был, а стал седой старик…

Аба, Аба… Смолк наковален стук…
Замкнула тишина зловещий круг.

Аба, Аба… Как гулко бьется кровь,
Где мой очаг и где отцовский кров.

Аба!… А полдень светел и высок,
Аба… И дуло холодит висок.

Аба… Растаял звук и песней стих,
Пою я реквием прощальный стих.

Наш род угас… о, нет печальней рода!
Я - песня – плач Абинского народа.
____________
Примеч.: Аба* в переводе с шорского – отец. Род Аба в прошлом самый многочисленный род шорских кузнецов. Основатель древнего городища Аба - Тура, т.е. Отец – город. В 16 в переименован русскими казаками в Кузнецк, позже в Новокузнецк.
Аргамак** - лихой горячий конь.
Алып *** - Богатырь

МАРАЛ
В глухой тайге, в краю прибрежных диких скал,
Среди камней, покрытых мхами.
Откинув царственную голову, лежал
Марал лесной с ветвистыми рогами.

Его наивные смородины-глаза
Смотрели в небо, будто удивленно.
В больших зрачках застыла капелька – роса,
Дрожа листом осенним обреченно.

Прошло всего каких-то мирных полчаса,
Когда он мчался вслед за солнцем окрыленный…
Вдруг грянул выстрел…. и сибирских гор – краса
На камни рухнул, пулей пораженный.

И небо гулко содрогнулось так над ним,
Что скалы эхом ахнули пугливо.
В кедровый ветер вторгся порох–дым,
Змеей расползся спешно, суетливо.

Марал, слабея, долгим взглядом озирал
С тоской в глазах земное мирозданье.
Покорный воле рока, молча умирал -
Божественное гордое создание.

Беспечно в скорбной тишине текла река,
Спеша навстречу жизни деловито.
А на камнях, в предсмертной схватке сжав бока,
Марал остался с головой пробитой.

С небес незримый дух бесстрастною рукой
Стелил на горы саван равнодушно.
И воцарился странный мертвенный покой,
Подвластный темным силам зла, послушно.

АЛАТАС
Кто бывал в тайге не раз,
Слышал птицу алатас.
Он стучит всегда: «Тук – тук»,
Изучая каждый сук.
Расскажу вам про него:
Много знает он всего.
В звуке: «Тук» - его привет,
Им встречает он рассвет.
Провожает стуком ночь,
«Тук!» - и мрак уходит прочь.
«Тук да тук–ук–ук–ук–ук…
Ох, боится: «Тук» злой дух.
У злых духов счет простой,
Очень любят сухостой.
Но, услышав: «Тук–тук–тук» -
Напрягают нервы, слух.
Долго носит эхо звук,
Наводя на них испуг.
Ух, продолжу–ка рассказ
Вам про птицу алатас.
Дом свой строит каждый год,
Чтоб весной продолжить род.
В чистом новеньком дупле
Будут жить птенцы в тепле.
Эта птица не силач,
Но зато таежный врач.
Лечит, отдыха не знает,
Из деревьев извлекает,
И личинок, и жучков,
Короедов–червячков.
О врач–птице наш рассказ,
Звать по–шорски алатас.
Что ж, секрет открыть пора,
Это дятел, детвора.
03.07.2010 г.

КЕДР
Из крошки–орешка, из недр
Рождается маленький кедр,
Когда еще малый, с пол–метра,
Терзают его злые ветры.
Хоть гибкий росточек и гнется,
Но, к небу стремясь, не сдается.
Упрямо зимою и летом
Он тянется к солнцу и свету.
Вот вырос большим, стал могучим,
Вершиной касается тучи.
Стоит богатырь очень крепко,
За землю он держится цепко.
Под землю уходит корнями,
А в небо - вершиной, ветвями.
Под изумрудной мощной кроной
Витает мир шорохов сонный.
Спешат к нему звери и птицы,
Когда шишек много родится:
Приходит Хозяин гор* важно,
Сбегаются мыши отважно,
Бурундучки, красотки–белки
Устраивают посиделки,
Затем по ветвям вновь пробежки,
И щелкают шустро орешки.
Хозяюшка кедров – кедровка,
Хозяйствует так очень ловко:
С коры кедроедов счищает,
Орешки, устав, уплетает.
Охотники–шорцы ночуют
Под кедром, когда в темь кочуют,
Охотясь в тайге и в морозы,
В ненастные ночи и в грозы:
Спят, к кедру прижавшись, спиною,
Костер, запалив пред собою.
Всю осень тайга гудит эхом:
Народ поспешил за орехом.
Кедр кормит людей все столетья,
В дни радости, в дни лихолетья.
Вас выручит в стужу и голод,
Приют даст, защиту в зной–холод.
Кедр – божий избранник, счастливец,
Он – мира живого кормилец.
Живет в нем могучая сила,
Его мать–природа взрастила.
Из крошки–орешка, из недр
Рождается маленький кедр.
____________
Прим.: Хозяин гор* - В шорской мифологии нередко подразумевают медведя.

НАД БЕЗМОЛВИЕМ
Тихий сумрак стоит над могилой,
Одинокий пустынный покой.
Ветер птицей бесшумной, пугливой
Пролетает с нездешней тоской.

В сонном мареве, вечном закате
Успокоилась чья-то душа,
Вместо горестных слез об утрате
С листьев падает Божья роса.

Время стерло рукой беспристрастной
Одинокой любимой следы.
Не прийти ей тропою возвратной,
Не встревожить травы-лебеды.

Посреди тишины удрученной
Слышу шорох своих же шагов.
Ветер, ветер, отшельник бездомный,
Облетает безмолвье холмов.

Нет покоя душе сопричастной,
Кину взгляд: все кресты и кресты...
Где предел есть печали безгласной
Что стирает любимых черты.


Комментариев:

Вернуться на главную