Сумерки на широте озера Титикака короткие. Унося последние отголоски дня, по небу проплыл запоздалый клин красных, от лучей невидимого уже солнца, гусей. Одни облака ещё несколько минут отражали прощальные отблески светила скрывшегося за гребнем сразу почерневшего хребта, но вот и они погасли. Земля и небо слились в непроницаемо-угольной тьме. Неясные силуэты прорисовались только вблизи, принимая самые фантастические очертания. Воздух сразу посвежел, запахло влагой.
Спускались, подсвечивая дорогу фонариками. В деревне электричества нет и, чтобы мы не заплутали, внизу у тропы поджидали заботливые хозяева.
Ещё утром мы с Эмилем договорились, что моё шестидесятилетие отметим во время ужина. Валерио, узнав о наших планах, позвал двух соседей (один из них пришёл с гитарой), а сам достал тростниковую флейту. Потом индейцы о чём-то пошептались и дали шикарный концерт-поздравление.
Хозяйка тем временем накрыла во дворе стол, я открыл бутылку водки «Золото Башкортостана» (так и хочется написать более нежное — «Золото Башкирии») и мы при свете керосиновой лампы веселились допоздна. У Валерио оказался очень приятный тембр голоса. Индейские лирические песни в его исполнении тронули нас до глубины сердца. Потом гитара перешла к Эмилю. Романсы на русском зачаровывали не меньше. Когда бутылка опустела, в ход пошла «писка» – местная водка из винограда.
В сорока метрах от нас приплясывали на мелкой волне лунные блики, а на берегу высокогорного озера два белоголовых россиянина и три черноволосых индейца племени аймары братались, провозглашали тосты за дружбу между народами. Нам было так хорошо, душевно…
Проснувшись утром, ужаснулся от мысли - Боже, мне пошёл седьмой десяток! Чтобы не попасть под власть этой ужасной цифры, я сказал себе: «Камиль, вчера ты достиг пика. Теперь начинается спуск - отсчёт лет в обратном направлении. Так что распечатал ты не седьмой, а пятый десяток и с этого дня будешь не стареть, а молодеть год от года!»
Ловко я с перепугу придумал!? Посмотрим через несколько лет, что из этого настроя на омоложение выйдет.
Жизнь на острове течёт размеренно, неторопливо, без суеты. И не удивительно, что мать Валерио и в 90 лет (я проверил свои дневниковые записи — оказывается ей ещё больше — 92 года!) довольно крепкая, властная женщина. Лицо конечно в кружеве глубоких, словно вырезанных резцом, морщин, но спина прямая, подбородок держит высоко.
Интересно, что когда мы надумали купить у жены Валерио шерстяной шарфик с шапочкой-шлемом и попросили снизить цену, Валерио побежал в комнату матери за разрешением. И деньги отдал ей же — почитают индейцы своих родителей.
Пенсия в Перу даётся сразу, как только выработал положенный стаж. Учителю необходимо отработать 30 лет. То есть, если работаешь в школе с двадцати лет, можешь уйти на пенсию в пятьдесят. А если не работал, то пенсии не жди. Справедливо!
Что ещё на Амантани бросается в глаза? Люди приветливые, полны достоинства. На их лицах не увидишь и тени раздражения или недовольства. Разговаривают все тихо, в полголоса. Женщины работящие (а где иначе?) — вяжут даже когда идут по тропе за водой. Грузы тоже в основном они носят: детей, сушняк, траву для скотины. Всё за спиной в платках-сумках. Я, наконец, разглядел, как они «загружают» их. Расстилают платок, груз кладут посередине и два противоположных угла накидывают на него. Потом берутся за два других и ловко забрасывают за спину. Всё предельно просто.
На фотоаппарат островитяне реагируют спокойно, по большей части даже доброжелательно. На материке же, если видят нацеленный объектив, то либо яростно требуют денег, либо в панике убегают.
Туалеты, как, впрочем, везде в Перу, с непременной вытяжной трубой. На территории острова ни одной свалки, на тропах — ни соринки. Чистота идеальная. Живут по законам, выработанным общиной веками. Того кто нарушит ожидает всеобщее презрение, осуждение.
Образ жизни островитян, благодаря тому, что здесь нет телевидения, да и туристы появились совсем недавно, ещё не успел измениться под разрушительным натиском цивилизации. Удастся ли сохранить его дальше?
После завтрака вся спаянная ночной пирушкой компания проводила меня с Эмилем до пристани. Несмотря на возражения, нести двух пудовые рюкзаки нам не позволили.
По дороге Валерио деликатно поинтересовался:
— Камиль, не сможет ли мой приятель пожить у тебя в России?
Я, слегка растерявшись, говорю:
— Да, это возможно, квартира позволяет. – Но, на всякий случай, уточняю, — А как долго?
— Постоянно… Ты не пугайся, он ничего не ест и занимает мало места.
Валерио протягивает мне вырезанного из дерева индейца одетого в национальный костюм. Я растроган, судорожный комок сдавил горло. Нахлынувшее чувство благодарности искало выхода. Хотелось сделать что-то приятное для этого, вобщем-то мало знакомого мне человека. Я достал швейцарский ножичек и смущённо протянул ему. Валерио обрадовался подарку как ребёнок.
На этом сегодняшний рассказ завершаю. Тех кто дочитал благодарю за терпение — топик-то без фотографий! Кстати, интересно было бы узнать, как Вам, уважаемый читатель, этот эксперемент? Или с фото лучше? Ваш писарчук, Камиль.
