| Страница: 1 2 3 Все |
| Андрей Тимофеев | 24.12.19 15:28 |
| Спасибо огромное всем высказавшимся! Для меня статья Вячеслава Дмитриевича очень важна. Метод Лютого, как я его понимаю, это определение зрелости образа автора. Причём эта зрелость непосредственным образом связана с объективностью и объёмностью изображения жизни, а значит - с художественной ценностью. Применительно к себе, я не могу оценить выводы статьи, могу лишь принять их с благодарностью. |
| Анастасия | 18.12.19 01:15 |
| Жаль, что замечательный Андрей Тимофеев готовит себя не в такие лидеры, как Валентин Распутин или Юрий Кузнецов, а в писательские чиновники.
Но я почему-то верю, что судьба наша вешится помимо нашей воли. Мне тоже когда-то хотелось завоевать всех и весь мир. А теперь я мечтаю сохранить доверие только тех, кто мне близок. Ведь не одни писатели мечтают друг-другу восклицать: "Друзья, прекрасен наш союз!". Я верю в Андрея Тимофеева! |
| Владимир Подлузский | 16.12.19 16:47 |
| Ольге Быстровой
В Ваших словах много правды, но не всей. Говорю, как агроном по одному из дипломов. Имеющий некоторый производственный опыт. О погибших от удобрений мышах, в принципе, правильно. Хотя ещё в советское время на полях трудно было услышать хоть одну птичку. По той же самой причине. Об агрофирмах и вони. Такие факты есть там, где в девяностые "передушили" земляков-фермеров. Их место заняли иностранные кампании, действующие через местных своих агентов. Однако большинство отечественных агрофирм, созданных под контролем государства, честно выполняют взятые перед ним обязательства. Иначе будут придушены непомерными штрафами. За этим, независимо от формы собственности, следят районные управления сельского хозяства и десятки контролирующих органов. Идентичных советским. Если ваши земляки чувствуют с производств вонь, смело могут обращаться в прокуратуру.. Дело пахнет коррупцией. А так всё должно быть надёжно. Я, например, с великим удовольствием ел варёную новых сортов картошку, закупленную у одной брянской фермерши. Дама по поведению ничем не отличалась от толковых советских председательш. Была так же мила и упорна в достижении своих целей и наведении порядка. Она только что закончила отгрузку последних белорусских фур с зерном. У сябров ныне неурожай. Теперь вот расплатилась с банком. Оттого и настроение отличное. С ней даже удалось поговорить о современной словесности. Ведь она по образованию преподаватель русского языка и литературы. О выращивании скота дома. Никто не мешает. Выращивай и продавай. Хоть на рынке, хоть в появляющихся заготконторах нового типа. Таковые уже есть кое-где на Брянщине. О почти колхозах. Называются они по иному. Да и прежние никто официально не запрещал. Но выживают сами. Никто туда, как раньше, не гонит бесплатную технику, семена и удобрения. |
| Ольга Быстрова | 16.12.19 16:11 |
| Жукову
Согласна с вами, не только роман сыроват, но и автор пока как личность не сформировался. Я под личностью подразумеваю не только автора, который, подобно Толстому или Достоевскому, имеет свои политические убеждения, а и Жюля Верна как писетеля хоть чем-то увлеченного и чем-то в человеке восхищенного. Подлузскому Мне ближе позиция Боброва, потому что почти мои ближайшие родственники живут в селе и мне рассказывают, что творится у них. Всех фермеров во всей их округе давно передушили. Даже пару-твойку свиней или быков завести, откормить и на мясо сдать стало не выгодно. А вся когда-то колхозная земля принадлежит агрофирмам, которые, если землю обрабатывают, обходятся без местных жителей, а животноводческие агрофирмы небольшой процент селян трудоустраивают, но вонь от них такая, что даже в глаза въедается и без слез по селу не пройдешь. Что касается производимого молока и мяса, то местные, зная, чем коров и свиней кормят, их не едят. А в зерновые столько химии пичкают, что полевые мыши все давно подохли. Я слышала, что кое-где сохранились колхозы, только по другому называются. Их продукцию можно кушать без страха и люди там могут трудоустроиться. Пишите о том, о чем имеете представление. |
| Владимир Подлузский | 16.12.19 15:46 |
| Александру Боброву
О "размазне многословной". Девяносто процентов моего ответа составляют прямые цитаты В. И Ленина из работы "Партийная организация и партийная литература" и В.Д. Лютого из его статьи " В координатах духа и воли". Остальные, каюсь, мои комментарии. |
| Валерий Жуков | 16.12.19 15:37 |
| Прочитал роман Андрея Тимофеева потому, что о нём написал Вячеслав Лютый. И очень удивился, что сподвигло уважаемого критика это сделать. На мой взгляд, текст ещё очень сырой, во многом искусственный, где не чувствуешь живых персонажей, а чувствуешь некую раздвоенность, растроенность... автора, так и не пришедшего внутренне к "общему знаменателю". По моему, тут пока что высокая степень незрелости. Поэтому и общего разговора в комментариях не получилось. |
| Владимир Подлузский | 16.12.19 15:17 |
| Не знаю, возможно, Боброву хлеб на его обеденный стол доставляют из какого-то чудом сохранившегося колхоза-спецраспределителя, но основная масса народа питается хлебушком, выращенным в современной фермерской деревне. Теми самыми "кровопийцами", как правило, русскими образованными крестьянами, которых на дух не переносит городской во всех смыслах профессор. Человеку с коммунистическими убеждениями не мешало бы знать, что именно о такой форме хозяйствования уже в середине семидесятых открыто мечтали некоторые советские партийные бонзы. Конечно, наиболее продвинутые, понявшие бесперспективность колхозного строя. Ведь большая часть тех же брянских хозяств, даже по статистике, была убыточна. Именно об этом году в 75-м говорил на областном совещании журналистов первый секретарь обкома КПСС М. Крахмалёв. Михаил Константинович так отвечал на вопрос одного из наших коллег - как Москва смотрит на катастрофически убывающее сельское население? Член ЦК КПСС, хорошо знакомый Брежневу по совместному подъёму целины в Казахстане, тогда сказал, что ничего страшного не происходит. Тут же привёл в пример США и Англию, где 5-6 процентов фермеров от общего населения стран кормит свои народы. И никто не голодает. Мол, и мы к тому стремимся.
Но русского крестьянина было не так просто даже партии выдавить до критических цифр из села. Они-то и превратились в "кровопийц". И до сих пор около тридцати процентов наших граждан живёт в сёлах и небольших городках, где довольно развито огородничество и садоводство. Думаю, даже в Москве ещё найдутся люди. которые помнят этот секретарский ответ. Правда, "Брянский рабочий" тогда не посмел рассказать об этом эпизоде совещания. Не время ещё было. |
| Александр Бобров | 16.12.19 12:39 |
| Подлузский здорово насмешил меня, требуя написать о крупных землевладельцах-благодетелях, кровопийцах, перед которыми мироеды прошлого - дети. "Они деревню спасают". Они - добивают русскую деревню. После таких призывов (прямо из администрации Путина как будто) всю его размазню многословную и читать не надо... |
| Ирина Кучушева | 14.12.19 11:20 |
| Подлузскому
Спасибо за ответ. Я предполагала, что в качестве инструментария для анализа будет вами использован метод такого матерого пропагандиста, как Сванидзе. Это когда суть явлений не важна, когда для достижения нужных выводов используется логика притягивания за уши всего и вся. И еще по этому принципу пишутся политические доносы: если Ленин любил Чернышевского, то теперь каждый, кто упомянул Чернышевского в позитивном смысле, является коммунистом. Но Ленин, к сожалению, еще и Толстого называл "зеркалом русской революции". Так что Сванидзе с Подлузским могут донести на весь Институт мировой литературы как на коммунистическое подполье, потому что ни один уважающий себя филолог не мог хоть раз в жизни не упомянуть великого Толстого в позитивном значении. Следуя этой безумной логике, которую можно объяснить только абсолютным бескультурьем, первыми соцреалистами можно назвать евангелистов. Потому что у них был положительный герой, они читателя не развлекали, а воспитывали, и поскольку они придерживались учения Христа, то, значит, были они партийными, а не "литераторами сверхчеловеками", коих Подлузский считает для соцреалистов альтернативой. В заключении добавлю, что не в вузах вы, господин Подлузский, образование получали, а у экрана нашего либерального телевидения. Это я почувствовала в вашей высокомерной реплике в адрес крупнейшего (само собой, и образованнейшего) современного критика Вячеслава Дмитриевича Лютого. Поэтому и потребовала от вас объяснений или извинений. Вы, полагая, что таких, как Сванидзе и вы, мыслителей никто не заподозрит в неграмотности и партийности, самонадеянно предпочли саморазоблачиться. Спасибо! На этом из диалога с вами я выхожу. |
| Владимир Подлузский | 13.12.19 23:05 |
| Простите, все выделения пропали. Придётся внимательно отслеживать - что-где. |
| Владимир Подлузский | 13.12.19 22:57 |
| Поскольку от меня, мягко говоря, настойчиво требуют уточнить «какой абзац у В.Лютого написан в духе позднего соцреализма», то я поступил следующим образом. Курсивом выделил официальные установки этого метода, полужирным шрифтом отметил свои комментарии, и рядом, без всякого выделения, поместил цитаты Вячеслава Лютого. Конечно, далеко не все они полностью соответствуют канонам тридцатых годов, когда метод был одобрен большевиками. Да и не должны соответствовать. Время внесло коррективы в принципы анализа литературных произведений. Не один уважающий себя критик уже к середине восьмидесятых особо не придерживался буквы директивных документов. Хотя их дух сохранялся. Термин же «поздний соцреализм» с некоторой иронией иногда повторял на лекциях мой учитель, знаменитый петербургский профессор-филолог Борис Аверин.
И так: Литература социалистического реализма являлась инструментом партийной идеологии. Писатель трактовался как «инженер человеческих душ». Своим талантом он должен был влиять на читателя как пропагандист. А вот что чуть ли не в начале рецензии, если хотите, статьи, говорит критик, тут же делая ссылку на любимого, к примеру, Лениным, Чернышевского: «Для сегодняшней литературы, пожалуй, одной из самых сложных задач оказывается создание мировоззренческого и идеологического романа. Отвлекаясь от собственно романной формы, от необходимой полноты описания времени и судьбы героев, то есть от номинальных свойств этого крупного литературного высказывания, такую жанровую адресацию произведения в наши дни воплотить куда как непросто. Примерно полтора века тому назад был написан роман Н.Г. Чернышевского «Что делать?» Пожалуй, это наилучший пример отечественного идеологического романа, в котором действительность угадывается только в самых общих чертах, и, напротив – идейная устремленность героев, их поведенческий тип даны почти с авторским вызовом. Примечательно, что свойственные жанру романа черты у Чернышевского размыты, однако это компенсируется характерами персонажей, деталями биографий действующих лиц, их внутренними ценностями. Перед нами – молодые люди, одержимые идеей служения человеку В центре произведения обязательно должен был стоять положительный герой: • Он — идеальный коммунист и пример для социалистического общества. Действительность предлагает нам ряд почти бессознательных шагов, но русский человек жаждет увидеть смысл в происходящем. Этим поискам и едва уловимому спору с давним произведением почти забытого отечественного литератора и революционера, кажется, посвящен роман молодого писателя Андрея Тимофеева «Пробуждение». По крайней мере, такие параллели многое проясняют в произведении современного прозаика… …Воспринимая все, что связано с «врагами-либералами» отчужденно, главный герой неприязненно относится к коммунистам и советскому укладу, совсем не утруждая себя отделять в этом тематическом ряду важное от второстепенного и хорошее от плохого. Структура движения, партийная дисциплина и обязательность представляются ему почти «казармой». Тут определенно сказывается изначальная авторская позиция. Когда же мы посмотрим на сюжет произведения, учитывая это обстоятельство, как на художественное и смысловое целое, несомненным покажется замысел автора развенчать ностальгические помыслы о коммунистическом прошлом – как реальном, так и гипотетическом, наброски которого можно найти у Чернышевского. Старые герои хрестоматийного русского идеологического романа очень условны, но в них сосредоточена искренность и высокие порывы сердца и мысли. Пусть история добавила в эту картину много черных красок. Однако, как справедливо сказано, не капитализму упрекать социализм. Старый сюжет о борцах за народное счастье, мучительный вопрос, на который нет внятного и властного ответа: что же делать, чтобы пресечь губительное развитие сегодняшних событий, эта скрытая антитеза, которую, видимо, призван опрокинуть роман Андрея Тимофеева, остается незыблемой. Формула «жить-поживать да добра наживать» куда понятней его главному герою. А проснется он только в одном случае: когда судьба без лишних слов встанет перед ним лицом к лицу. От себя добавлю, что критик искренне сожалеет: герой не совсем настоящий коммунист, он явно не дотягивает до эталонов Чернышевского. Разве в этих размышлениях не чувствуется отзвук соцреализма, в принципе, всегда делящего героев на наших и не наших. Хотя даже «Правда» сочла Молчанова молодым коммунистом. Коль писатель не может отыскать истинного героя-социалиста (коммуниста), то, выходит, его и в жизни сегодня нет. На мой взгляд, тут как раз и просматривается поздний соцреализм. Не чувствующий под собой фундамента и нужного ему позарез героя. • Он — прогрессивный человек, которому чужды сомнения души. Перед нами – молодой человек, очень естественно чувствующий себя в окоеме столицы, хорошо зарабатывающий, не служивший в армии, не ломавший себя на изнурительной работе ради скромного куска хлеба, не испытавший мучительных тягот обычной жизни, спокойно исполняющий свои обязанности в рекламной компании – без особого интереса, но и без отвращения. Все прошлое страны для него ушло далеко-далеко и представляется только в виде текста и отвлеченных от настоящего мгновения картинок, даже сравнительно недавняя и кровавая осень 1993 года Герой как бы хочет начать свою жизнь с чистого листа просто потому, что молод. И тут можно заметить, что для него чужая молодая смерть и боль в том, уже отошедшем в другое тысячелетие октябре, судя по всему, ничего не значат. Конечно, на словах он смог бы продемонстрировать сожаление, но внутреннего сердечного отношения к погибшим во имя справедливости сверстникам в его по волшебству разверстой груди мы не найдем. И это – личностная характеристика. … У героя – короткая память, он помнит только то, что произошло лично с ним на протяжении его небольшой жизни, у него совсем нет «корневой системы». Володя Молчанов погружен в свой свободный ум, снисходителен, начитан и одновременно – поразительно теплохладен. Рассудочность пронизывает практически весь его рассказ о себе, своих чувствах, о происходящем вокруг, о знакомых и друзьях. Во Владимире Молчанове, как и у многих коммунистов времён распада СССР, уже нет ничего русского. Даже Бог у него какой-то американский. В принципе, это мои слова, но они напрашиваются из аналитической статьи. Поздний соцреализм мог позволить себе некоторые вольности в трактовке героев, в том числе и положительных. «Литература должна стать партийной... Долой литераторов беспартийных. Долой литераторов сверхчеловеков! Литературное дело должно стать частью общепролетарского дела, винтиками и колесиками одного единого великого социал-демократического механизма, приводимого в движение всем сознательным авангардом всего рабочего класса». Рабочего класса давно нет. Новые коммунисты теперь рекрутируют свои кадры из разных слоёв буржуазного общества. В данном случае, из рекламной компании. А это, согласитесь, вовсе не тот материал, который годится для современного «прогрессивного» романа и не менее прогрессивного анализа. Да и автор вроде как беспартийный. Слава Богу, хоть не сверхчеловек. По крайней мере, так хочется думать. Эта смысловая и изобразительная лакуна переводит сюжет в некую ограниченную сферу, в которой нет исторического воздуха и грозовых порывов ветра перемен. Кажется, вместо среза бытия читатель должен удовлетвориться инсценировкой на заданную тему. Заметим – читатель, всей своей кожей ощущающий эпоху невообразимых перемен и чувствующий душевную и телесную боль от такого соприкосновения. Цитаты можно с успехов продолжить. Подчеркну, что я вовсе не считаю недостатком применённый здесь метод позднего соцреализма. Возможен, он наиболее близок замыслу « Пробуждения». |
| Людмила Яцкевич | 13.12.19 22:55 |
| Владимир Всеволодович Подлузский, прав: московские писатели и критики большей частью закрывают глаза на жизнь вне Москвы. А ведь именно там и бьют ещё родники настоящей русской жизни. Много у нас прекрасных поэтов, прозаиков, журналистов, художников, библиотекарей,не утративших смысла жизни даже в новых условиях отвержения культуры и совести. Некоторые из них дают ответ, что делать, хотя их и не слушают. Например, В.В. Подлузский упомянул сибиряка Николая Максимовича Олькова. Советую прочитать его роман "Земля и воля" и повесть "Красная поляна". Если взглянуть с точки зрения политической, то изобраются в них противополодные эпохи нашей истории : в романе насильственная коллективизация и, наоборот, в повести - насильственная деколлективизация. Однако в обоих случаях крестьяне, сельские жители, ведут себя примерно одинаково. Они борются за свою жизнь, за право быть хозяином на своей земле. О таких людях надо писать и вдохновлять наших читателей на жизнь в своей родной земле. |
| Иваныч | 13.12.19 18:26 |
| Ирине Кучушевой.
Вы по Подлузскому прямо в десяточку, снайперски))) |
| Ирина Кучушева | 13.12.19 16:37 |
| Теперь мне понятно, почему Подлузский ускользает от ответа на мой вопрос. Господин здесь пишет с расчетом, что его прочтут в "Единой России" и орден ему дадут! |
| Владимир Подлузский | 13.12.19 14:45 |
| Некоторым комментаторам тут показалось, что русская литература уткнулась в какой-то тупик и вот-вот провалится в болото постмодернизма. Как и вся русская жизнь. Да, так может показаться, если всё-таки наступить на горло собственной песне и дочитать роман Андрея Тимофеева (повесть, тезисы к докладу). А если читателю и уважающему себя критику героя нашего времени поискать не среди прожжённых городских пиарщиков, не знающих, да ещё, как говорится, забывших, что такое честь и совесть. А среди, скажем, молодых и процветающих фермеров. В том же русском Черноземье. Если у первых прототипов сплошная грязь, прикрытая гламуром, то у вторых, продукт куда более полезный. Да и люди они более чистые душой. Ведь на земле работают. А та, не обращая внимания на «измы», любит степенность и православное мировоззрение. Не стал бы я так утверждать, если бы подобных героев и героинь прошлым летом не повстречал в крепких сёлах средней полосы. Кто-то опять воскликнет: «Мироеды». А мнимые кулаки 21 века до того «озверели», что посылают после страды своих лучших комбайнёров на месяц отдыхать на Чёрное море. Конечно, за счёт хозяина. Я уж не говорю о тысячах и даже миллионах рублей и долларов благотворительной помощи. В таких сёлах постепенно оформляется негласный, а кое-где и официальный, общественный договор. Вот там истинные координаты духа и воли.
Трудно без политических пристрастий относиться к подобным социальным преобразованиям? Кому-то, может, да. Мне нет. Поэтому я отвергаю псевдореволюционеров и патриотов Молчановых из лукавых офисов. Вообще не понимаю, как молодой мужик, не служивший в армии, мчится чуть ли не воевать в Донбасс. Кому там нужны такие вояки? Сколько благодаря их неопытности там людей русских погибнет. Хватит дешёвых лозунгов и политических игр на крови. В «Записках охотника» Тургенев исследовал не только типы выдыхающихся, как класс, помещиков, но и яркие характеры конкретных орловских и калужских, и кажется, курских крестьян. Пришла пора на новом этапе создать роман, не избегая никаких противоречий, о зарождающемся классе крупных земледельцев. Получающих невиданные урожаи. Кормящих своим хлебом не только родную страну. Возвращающих в родные сёла нравственность и любовь к труду. Такие романы, между прочим, есть у Николая Олькова. Успешно работают над современной сельской прозой Татьяна Грибанова и Василий Воронов. Думаю, найдутся и другие авторы, ждущие талантливого критика, ищущего во всём мировоззренческую подоплёку. Там, в русской деревне, а не в душных столицах, пропитанных ядовитыми миазмами испорченных слов и продуктов, формируется будущая Россия. |
| Петр Бойченко | 13.12.19 14:27 |
| Александру
О том, что все будут вынуждены приспособиться к другой морали и к другой культуре, вы рассуждаете так же буднично, как какой-нибудь фашист времен Гитлера рассуждает о назначении газовых камер. |
| Василий Ревзин | 13.12.19 09:59 |
| Марине Рединой
Вся эта пустота, верно обозначенная как Солярис, может существовать лишь постольку, поскольку существует живая жизнь (простите за тавтологию), за счет пожирания этой жизни. Сожрав ее окончательно, она, как царь Мидас, умрет от голода среди груд золота. Паразитирование на всем, на чем только можно (на русской культуре, литературе, вере в Бога и прочем) - это основная черта новых хозяев России, вернее ее оккупантов. Почти не осталось чего-то естественного, корневого, того, разорвав с чем, можно умереть. Постмодернизм - явление вроде бы на первый взгляд безобидное - это самый страшный враг всего того, что когда-то присутствовало в русской культуре: искренности, открытости, доверчивости, горячности. Имитация - вот ключевое слова для паразитов от культуры. |
| Александр | 13.12.19 09:58 |
| Здесь большинство пытается судить о романе с позиций ушедшего времени. А это всё равно, что француз времен Наполеона судил бы о русском человеке времен Единой Европы и единых европейских ценностей. Между тем, всё меняется. И герой Тимофеева уже выбирает между стадным, общинным, коллективистским чувством прошлого времени и своим независимым, совершенно свободным "я" времени нового. Выбирает в пользу собственного, от всех предрассудков свободного "я". Со времен викуловских, беловско-распутинских, своей противоположностью стал даже флагман патриотизма "Наш современник", теперь смело публикующий не только Тимофеева, а и Прилепина, и Сенчина, когда-то для патриотической публики известных только из либеральных шорт-листов. Как из белых и красных возникла новая советская общность и новая советская литература, так и сегодня на телевизионных ток-шоу уже плечом к плечу стоят вчерашние либералы и патриоты. И Соловьев уже не либерал, и патриот Кургинян уже учитывает реальности нового времени. И Проханов уже не враг для телевидения, а один из его оттенков. Лишь Церковь как наиболее неповоротливый сегмент эволюции двумя своими ногами всегда упирается в прошлое и будущее. Но если наша Церковь не успеет стать в будущем на двух ногах прежде, чем станет для неё критическим расстояние между прошлым и будущим, то она исчезнет точно так же, как когда-то исчезло язычество. Вы обратите внимание, как уже безадресны упования Церкви о запрете абортов. Ведь не становятся же её прихожане от её упований многодетными?! Зато в её телеканал "Спас" либеральные кинорежиссеры вписываются теперь уже более органично, чем борцы с электронными паспортами. Я считаю, что Тимофеев - это писатель новой формации и судить о нём надо с позиций того завтрашнего дня, когда не будет разделений на писательские союзы, когда одни успешно встроятся в реалии новой жизни, а другие просто поймут, что другой жизни уже не будет и с этим смирятся. Да, это будет эпоха другой морали, других ценностей. Вполне возможно, что такого же эффекта, как от чтения книг, можно будет достигать, выпив таблетку, а дети будут рождаться из пробирок. Но никто и ни что завтрашнего дня не останови, он сам наступит тогда, когда ему будет надо. Просто писатель Тимофеев это уже понимает, а ваше большинство пока еще в это не верит. |
| Марина Редина | 13.12.19 08:05 |
| Простите, вот еще что пришло вдруг в голову.
Вспомнилась "Солярис" Лемма. Некая инопланетная субстанция мучительно пытается воспроизвести человеческие страдания и муки совести. И ей это почти удается, но в каких-то обрывочных, искаженных формах. Так и Андрей Тимофеев, почти дословно воспроизводит путь Пьера Безухова. Схоже очень многое: масонская ложа ("Суть времени"), гражданское участие в военных действиях. Вполне соотносимы и рассуждения героев: толстовского и тимофеевского. Герой Тимофеева: " Но тоталитаризма нет в мире – в воздухе, в городе, в поездах, мчащихся вглубь России, в её бескрайних пространствах – тоталитаризм может быть только внутри нас " . А помните Пьера в плену у французов: " Вдруг он захохотал свои толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех. — Xa, xa, xa! — смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: — Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня? Меня — мою бессмертную душу!" В произведении Тимофеева - не просто сходство главного героя с героем Толстого. Это почти прямая цитата, так что тимофеевскую повесть вполне можно отнести к постмодернизму со свойственными этому направлению поверхностностью и цитированием. Постмодернисты ведь не утруждают себя поиском и рождением в муках героя. Они просто заимствуют его, разлагают на составные части и собирают свой паззл. Собирают легко и без боли. |
| Марина Редина | 13.12.19 07:17 |
| Не знаю, насколько данное произведение А.Тимофеева - это роман. Скорее - повесть. Размышляет, действует одни человек. остальные - статисты, второй план для героя.Героем движут два чувства - страх перед жизнью и любовь к себе. Он инфантилен до последней степени, у него нет ничего своего, он всего лишь примеряет к себе чужую жизнь, чужие идеи и понимает, что все это не нужно ему. Его поступки, со стороны вроде бы напоминающие некое самопожертвование - это скорее поиск некоего "домика", где можно укрыться от сосущего страха жизни. Им движет огромная жалость к себе, но он пытается убедить себя и нас, читателей, что это любовь и жалость к Родине.. "А у самого входа в метро остановился, беспорядочно оглядываясь, и подумал, что здесь, в Москве, те же страдающие беззащитные люди, что и на Урале, в Питере, в том же Луганске, и необязательно уезжать, вот они перед тобой, помоги хоть кому-то, отдай жизнь хоть одному. И тогда все они разом слились для меня в один огромный организм, которых захотелось назвать Родиной. Родина жила здесь, на привокзальной площади, мёрзла на деревянных ящиках из-под хурмы, взмывала в пластмассовый мир бутиков, тряслась по рельсам на тысячи километров вокруг, она была настоящей, я ощущал её в сухом ноябрьском воздухе, она мучилась и страдала, моя погибающая Родина, но я не знал, как её спасать, и нужно ли ей то, что могу сделать я". Эти слова, которые звучат в конце произведения , имеют один, главный, подтекст - люди, пожалейте меня! Вот я - уставший, намучившийся, разочарованный, увидевший никчемность всего происходящего - я, такой хороший, добрый. Полюбите меня, защитите меня. Мне страшно! Такого героя и героем-то нельзя назвать. Это трагедия инфантилизма, а не любви к родине и людям. Это трагедия человека, который попал не в свой "лагерь", здесь ему некомфортно, здесь его не оценят по достоинству, здесь в общем-то чуждые идеалы, хотя про них он слышал с детства. Но одно дело - слышать о том, что находится за стенами "домика", другое - оказаться с ними лицом к лицу. Это трагедия человека, живущего не своей жизнью. О таком вот человеке - прекрасная новелла (из ранних) Томаса Манна - "Разочарование". Она короткая и честная. В отличие от "романа" Тимофеева, герой которого, да и сам автор просто не знает, как ему отсюда достойно слинять. И в этом главная интрига, болевая точка, "суть" произведения Тимофеева,а вовсе не в том, как мальчик захотел послужить Родине. "Огромный организм, которых захотелось назвать Родиной" - корчится,подыхая у его ног, и нет в нем любви к этому "организму". Да, он человек порядочный, да он обещал жениться, но он с ужасом понимает, что он - отдельно, а она - отдельно. Именно поэтому он не знает выхода, да ему уже и не хочется этот выход искать, он здесь чужой, он прекрасно проживет и без нее. Ему ее не жалко - ему жалко только себя. И мы, читатели, должны жалеть его, запутавшегося, нелюбящего, принуждающего себя к состраданию, в то время, как этого очень не хочется, ведь это больно, грязно, бессмысленно. Все чувства автора - на обочине его сознания, все их вытесняют страх за себя и жалость к себе. А мы читатели - призваны посочувствовать герою и по-матерински боясь за исход его метаний, громко позвать: "Иди домой, в безопасность, мы тебя пожалеем!". Нет в данном произведении катарсиса, потому что нет ни настоящего страдания, настоящей любви. Поэтому нет и пробуждения. Но нету Бога, Нету Бога, И потому здесь мрачно так. Я бы переквалифицировала жанр данного произведения: не роман - а экзистенциальная повесть. И название дала бы другое: Не "Пробуждение",а "Во мгле", или "Сны". Потому что "сон разума рождает чудовищ". И еще я бы посоветовала Андрею Тимофееву разобраться в себе самом. Нужен ли ему тот мир, в котором он заставляет себя находиться из непонятного мне чувства долга? Может быть - ну его? |
| Валентина Ефимовская | 13.12.19 00:28 |
| Статья Вячеслав Лютого о романе молодого (по меркам нашего века, обещающего каждому человеку 120 лет жизни) автора – замечательного, талантливого (!) Андрея Тимофеева имеет в первую очередь литературоведческую ценность. Это не рецензия, это не разбор романа в установленных характеристиках, это исследование важнейших категорий любой литературы, любого жанра – мировоззрения и идеологии – на примере романа «Пробуждение». Рассматривая совокупность системных взглядов, выраженных в романе, критик встраивает его в русскую классическую систему ценностей. Подчеркивая жанровую адресация, он, однако, работает в форме обобщений, выходит на объективизацию смыслов путем исследования субъективного, индивидуального видения автора произведения. В статье критик создает контрапункт мировоззрений – собственного и автора романа, показывая их то в обоснованном противоречии, то в бесспорном созвучии. Это сложный прием заставляет обращаться к обоим произведениям с интересом, но не поверхностным, а напряженным, проникновенным взглядом ума и сердца. |
| Игорь Жарихин | 13.12.19 00:12 |
| Я все-таки прочитал роман. И вот эти суждения Вячеслава Лютого наполнились для меня вполне конкретным смыслом: "Воспринимая все, что связано с «врагами-либералами» отчужденно, главный герой неприязненно относится к коммунистам и советскому укладу, совсем не утруждая себя отделять в этом тематическом ряду важное от второстепенного и хорошее от плохого. Структура движения, партийная дисциплина и обязательность представляются ему почти «казармой». А нарисованный в рассказе Кати учебный лагерь выглядит совсем скудным, лишенным минимальных житейских удобств, программа подготовки – вполне казенная, а будни – серые, пронизанные казенщиной и высокопарными фразами. Катя – скрытый ненавистник движения, но ее мнение превращается в объективную характеристику. Так устроена динамика повествования, в которой всякий альтернативный взгляд становится частным и необязательным, только дополняя панораму до целого и не вступая в спор с изначально заданной доминантной и, очевидно, авторской точкой зрения. И если Андрей говорит: «…идет война, идет уже сейчас, каждую минуту, несмотря на кажущееся спокойствие привычной жизни», то для Молчанова все это – только общие слова, плакат и демагогия.
Важно отметить еще одно обстоятельство, связанное с движением «Суть». Само название этой политической инициативы и имя ее идеолога даются автором в измененном по отношению к прототипам написании, создавая рамки художественной условности и повышая степень свободы автора. Становятся возможны вариации событий, возникают дополнительные детали, которые нет нужды сверять с реальными обстоятельствами. Однако имя Стрелкова как действительной фигуры, неразрывно связанной с событиями в Донбассе, подается в паспортно-оригинальном виде, несмотря на то, что характеристики его действий и заявлений, присутствующие в тексте романа, не только отрицательные, но порой просто оскорбительные. Это выглядит довольно некрасиво в этическом плане. Верифицировать поступки Стрелкова можно самыми разными способами, нет нужды называть его имя впрямую, какой-нибудь «Силков» совсем не разорвал бы романную ткань. И кажется: Кургиняна, «Суть времени» именовать как есть – нельзя, автора и издателя непременно засудят; тогда как Стрелкова, на которого уже навешано множество собак, можно легко и безбоязненно позаимствовать из настоящей жизни, не считаясь с тем, что под его началом воевали храбрые и достойные люди". На мой взгляд, Тимофеев преподносит нам не нероя с несформировавшейся гражданской позицией, а через этого вполне для него симпатичного героя формулирует благоприятное для власти молодежное мировоззрение. Так и телевидение 90-х, когда денежные сбережения обнулились, а зарплату перестали платить, показывало нам голодные протесты граждан в образе беззубых старух и неряшливых мужиков. |
| Владимир ПРОНСКИЙ | 12.12.19 17:13 |
| Владимиру Подлузскому. Чтобы написать о неучтённых купюрах, нужна смелость. Но где ж её взять! |
| Юрий Серб | 12.12.19 16:34 |
| Что делать? - по-прежнему самый актуальный вопрос. Кому выгодно? - тут все понятно. Чем закончится? - вопрос второго плана, главное - когда. И почему это у нас даже писатели ставят запятую между подлежащим и сказуемым и в большинстве перестали знаться с частицей "НИ"? Или, подражая журналистам, - владеют только двумя падежами - именительным и винительным (утрирую?). Как объединиться ради референдума, импичмента, защиты семьи, спасения страны, возсоздания Русской Государственности - через Земский Собор? Думаю, да. Прошло сообщение, что создается Семейный Фронт России. Вот подобным фронтам и станет по силам созыв Земского Собора как исторического источника легитимной власти, чтобы не исчез народ, а с ним и наши читатели. Иначе для кого мы пишем? Если Россию сотрут с лица Земли, то даже новые схоласты не обратятся к изучению наших текстов на новом мертвом языке: это будет низкодоходным занятием! |
| Владимир Подлузский | 12.12.19 15:29 |
| Не поверите, но персонажа с точно такой же, как у главного героя «Пробуждения» фамилией и более реальной для нашего времени манерой поведения, я встречал в начале века в одной пиар-компании. Так и не понял, чем он там конкретно занимался. Компьютерной графикой не владел. Слоганов не сочинял. Логотипов не придумывал. Роликов не снимал. С эмиссарами бандитов, часто выступающими под псевдонимами и нюхающими, в надежде на крупную поживу, ситуацию, , за чашкой кофе не встречался. Речей для крупных политиканов не писал. В принципе, знавший всё и ничего. Вертелся на подхвате у начальства. То и дело забывал свой модный шарф в кабинетах свеженьких филологинь , чтобы лишний раз с романтическими надеждами вернуться в офисные клетушки, пропахшие женской западной косметикой и нашпигованные обрывками "прикольных" фраз.
Главным его жизненным принципом было : "Сейчас такое время, как при Петре Первом, можно мгновенно сделать карьеру". И он делал. То и дело объявлялся в качестве вездесущего и одновременно тактично отстранённого от самой сути работы консультанта второго плана в пресс-службах мощных компаний. Вся его политическая деятельность заключалась в мелких услугах начальству. Тоже не особо грамотному. Нахватавшемуся верхов. Обложенного гаджетами. До такой степени, что порой трудно было понять - кто там главнее - железки или люди. Единственное их «достоинство» - все молодые. Ко всему для вчерашнего человека важному равнодушные. Тупо довольные жизнью. Зато тонко, до волнения, чующие -откуда денежный ветер дует. Я наблюдал, как Молчанов реагировал на прямой телевизионный репортаж о крушении башен Близнецы: «Во как красиво падают. Крутой режиссёр. Нам бы такого в компанию. Озолотились бы». В нескольких подобных коллективах, будучи журналистом, я годами наблюдал тех, кого гордо именуют рекламщиками и пиарщиками. Поверьте, в этой среде никаких революционных и контрреволюционных веяний не заводилось. Не та публика. Конечно, если их силой не выгоняли на «правильные» митинги. Вся здешняя «движуха» заключалась лишь в борьбе за выгодную сделку. А если уж писательский клубок Андрея Тимофеева в поисках героя нашего времени закатился в подобный офис, то следовало показать реальных прототипов, а не придуманные схемы. Поднаторевший в крутом пиаре офисный планктон, ловко проникал в высокие административные сферы, где быстро превращался в утончённых авантюристов, вертевшихся вокруг чиновников и боссов разных партий. Пока не прорывался в низшие кабинеты партии власти. Оттуда залетал в парламентские и прочие, вплоть до спортивных чиновников, кресла. Однако высокие функционеры, до поры до времени вроде как защищённые прожжёнными пиарщиками, как это было в Сыктывкаре, рано или поздно оказывались в Лефортово, а их слуги молчановы, пользуясь благоприобретёнными связями, выныривали уже в иных сферах. И опять не бедствовали. А если кого и интересовала политика, то лишь во время выборных кампаний, щедро устланных кипами нигде не учтённых купюр. Если бы об этом со знанием дела написал Андрей Тимофеев, то читателю было бы несколько легче ответить на извечный вопрос -Что делать? Хотя сегодня более актуальны вопросы – Кому это выгодно и Чем закончится? |
| Сергей Поликарпов | 12.12.19 11:14 |
| Сначала прочитал статью Вячеслава Лютого, потом комментарии, потом роман Андрея Тимофеева и невольно вспомнил известную пьесу Уильяма Щекспира : "Много шума из ничего".
Мне кажется, что не стоит надувать то, что пока не готово к этому. Пусть человек спокойно работает. Может, что-то путное когда-нибудь напишет. Пока что для меня в этом романе виден кукловод и ниточки, идущие от него к персонажам. |
| Юрий Серб | 12.12.19 11:05 |
| Мнения Ирины Кучушевой, Владимира Плотникова и Василия Ревзина складываются у меня в гармонический синтез, с которым не могу не согласиться. И нельзя не порадоваться тому, что в нашей критике есть такой проницательный мыслитель, как В.Д.Лютый. Статья Вячеслава Дмитриевича видится мне не авансом автору, а своевременным предостережением - всем нам. |
| Василий Ревзин | 12.12.19 11:01 |
| Надежде Мирошниченко И в мыслях не было отчаиваться - просто тема предательства и паразитирующей российской элиты - старательно обходится русскими писателями. Все больше предпочитают говорить о природе и о погоде. Невольно поэтому чувствую себя иногда вопиющим в пустыне. Уверен, этот конформизм современных писателей-патриотов и есть самый великий грех на свете, ибо кому, как не им предначертано открывать глаза людям? Только на одном этом сайте было очень много статей, отзывы на которые писали, чувствуется, простые люди (не писатели), а цвет нации стыдливо прятался. Уверен,что скоро вообще не будет возможности высказаться, и вот тогда писатели будут лить слезы, что, мол, как это они не успели((( |
| Петр Бойченко | 12.12.19 10:51 |
| Владимиру Плотникову Это со времён прилепинского «Санькя» (или как там по-русски?) у писателей-"патриотов" повелось изображать героя с активной политической позицией - дебилами, а конформистов - умненькими. |
| Владимир Плотников | 12.12.19 09:31 |
| Рецензия Вячеслава Дмитриевича глубока, основательна, многослойна и даже слишком всеобъемлюща по резонам, чтобы оказаться просто авансовой. Но опять же, и после такого разбора судить (худо или хорошо?) о романе молодого, но уже довольно много наработавшего автора - не дело. Вот начни роман, тогда и поймешь: бросить или продолжить, а уж тогда и оценивать.
Да и эпиграфический абзац: "Но мне-то было спокойно, я мог шагать так часами, слушая ветер, скрип веток, а им троим спокойно не было. У них там, в кромешной тишине, все натягивалось, как тугая ткань, у каждого по-своему – недоуменно, раздраженно, обидчиво..." - совсем не содержит, на мой взгляд, диссонанса по некой авторской неаккуратности, небрежности, тем более, неграмотности. Скорее, это намеренная сравнительная аллегория - символический контраст, даже полярность позиций и мироощущения: он в живом мире веток и ветра, а они - в мертвящем безмолвии (несмотря на громогласность лозунгов и призывов) искусственного аквариума сектантской атмосферы. Даже если цитата не о том, в ней есть нарочитое разделение живых звуков одного и кромешной тишины у иных... Тут надо прочесть, чтобы сопоставить что и кто - с кем и чем. Опять же - сперва прочесть. Ну или, в противном случае лени или нехватки времени и охоты) верить критику, а у него негатива такого и близко не увидишь... Пусть же проза тех, кто видит все новыми глазами, развивается, тем более, что Андрей Тимофеев - из редкой породы думающих, даровитых, уважительных к традиции, чутко прислушивающихся и умеющих "логически услышать" - уже в своих книгах. Надо также уважительно прислушиваться и вчитываться, иначе сами трещину межпоколенческую расширим до пропасти межполюсовой, о коей (в пределах уже одного, кстати, - младого поколения) и вызвавший неоднозначную реакцию эпиграф в рецензии В. Лютого.... |
| Светлана Сырнева | 12.12.19 07:36 |
| Я не могу игнорировать мнение глубоко уважаемых мною писателей, которые высказали точку зрения, не совпадающую с моей. Их взгляд на роман "Пробуждение", и в особенности - добросовестный, профессиональный анализ произведения, сделанный Вячеславом Лютым, для меня ещё один повод задуматься и, может быть, вернувшись к роману, посмотреть на него с учётом всего сказанного. Именно так формируется объективный взгляд. Очень хорошо, что состоялось это обсуждение. Оно ещё раз доказывает благотворную, живительную роль критики в литературном процессе. |
| Ирина Кучушева | 11.12.19 21:42 |
| Подлузскому
Предположим, про Победоносцева вы могли слышать в школе, а про годы его жизни навести справки в сети. Хотя я вас об этом и не просила. А от ответа на главное: какой абзац у В. Лютого написан "в духе позднего соцреализма" - вы ускользаете. Простите меня за то, что я не могу видеть, как кто-то выказывает свое неуважение более умному и более талантливому человеку. Не ускользайте, приведите хоть одну цитату, подтверждающую ваши слова. Или наберитесь мужества и хотя бы извинитесь. |
| Анатолий Смышников | 11.12.19 20:43 |
| И именно в тот момент, когда градус обсуждения повысился,- каким теплом и мудростью явились слова Надежды. Вот пример не злой, не поверхностной, а мысли здравой и уравновешенной. |
| Владимир Подлузский | 11.12.19 19:43 |
| Ирине Кучушевой
Я нигде и никогда не утверждал, что русские консерваторы Леонтьев, Победоносцев и Катков приверженцы соцреализма. Такое заявление, действительно, выглядело бы глупостью. Ведь термин появился через несколько десятилетий после их активной деятельности. Точнее, в канун Первого съезда Союза писателей СССР. А что он обозначал, коль Вы не писатель, как сами утверждаете, можете узнать из официальных источников. |
| Ирина Кучушева | 11.12.19 18:21 |
| Подлузский:
"То есть вон на какую идеологию намекает Вячеслав Лютый в своей рецензии, выдержанной, кстати, в духе позднего соцреализма". Что за глупость откровенная? По вашему и Леонтьев, и Победоносцев, и все, у кого есть свое мировоззрение - это соцреалисты. |
| Владимир Подлузский | 11.12.19 18:01 |
| Никто из комментаторов не договаривает главное. Роман -то о молодом коммунисте. По крайней мере, так утверждает в своей рецензии газета "Правда". То есть вон на какую идеологию намекает Вячеслав Лютый в своей рецензии, выдержанной, кстати, в духе позднего соцреализма. Много политики и мало литературы. |
| Ирина Кучушева | 11.12.19 15:28 |
| Такие мировоззренческие статьи в наши дни являются редким и потому особо важным событием. Поскольку я не писатель, то здесь самой важной для меня является возможность убедиться, что после Кожинова и Лобанова, а теперь уже и после Палиевского все-таки есть подобный им литературный критик Вячеслав Лютый, помнящий, что человека достойно, а что не достойно, в чем величие русской литературы. Возможно, следующие за Лютым поколения такого мыслителя нам уже не подарят. Слишком стремительно испаряется сегодня с поверхности земли наши тысячелетиями формируемые культурная и духовная среда.
Что касается самого романа "Пробуждение", то не только по содержательности, а и по качеству прозы он не может претендовать на событие. И, обращая на него свое особое внимание, критик такого уровня, как Вячеслав Лютый, выдает автору очень большой аванс. Хотелось бы надеяться, что Тимофеев прочтет эту статью Лютого с таким же вниманием, с каким ведущий современный критик прочел его роман. |
| Надежда | 11.12.19 14:12 |
| Дорогой Вячеслав, с большим вниманием и удовлетворением прочла твои размышления. Первое, что говорит об их ценности - умные отклики думающих писателей. Каждый следующий из нас прочтёт их со своей точки зрения, Но, тем не менее, это не пустая реакция на очень важную проблему -- состояние русского общества в первой четверти ХХI века. В первую очередь, мне кажется, что именно Андрей Тимофеев очень серьёзно отнесётся к твоему мнению.Я не считаю его бесперспективным автором в русской литературе, но то, что многих волнует в восприятии этой яркой личности, заставляет побеспокоиться о том, что Андрей может запутаться в своих сегодняшних задачах. Искреннее желание перевернуть мир в нужном направлении, что он пытается сделать с помощью молодого поколения, конечно, в первую очередь, должно иметь под собой устойчивую и внятную нравственную позицию самого лидера. И для писателя такая крупная форма как роман позволяет, на мой взгляд, эту позицию выявить. Потому меня огорчил твой тонкий и убедительный анализ, доказывающий, что эта позиция пока зыбка в самом Андрее Тимофееве.Творческое самолюбие Андрея заставит его сделать выводы и в его новых работах чётче обнародовать свои нравственные и духовные предпочтения. Меня искренне огорчили слова Василия Ревзина, что даже он, человек с точным пониманием всего происшедшего в ХХ и первой четверти века ХХI отчаялся, предположив безвыходность сегодняшней ситуации. Мне кажется, что даже если каждый из нас сохранит свою веру в незыблемость Русского пути в себе самом, и то остаётся надежда на пробуждение и духовное объединение думающей части общества. А это очень большая сила. Но если такого не произойдёт, несмотря на минуты слабости. которые свойственны и мне, как всем русским людям, я твёрдо придерживаюсь правила: делай. что должно и будь. что будет. И потому дорогой Вячеслав Лютый, я благодарна тебе за понимание сегодняшнего дня и понимание точных духовных рубежей Света., на защите которого ты стоишь уже столько трудных для Отечества лет.Бог в помощь! Надежда Мирошниченко |
| Петр Бойченко | 11.12.19 12:20 |
| Светлане Сырневой
Вы пишете: "Произведение более сложное, чем те, которые мы привыкли читать в последнее время. И некоторая читательская растерянность вполне понятна. Тимофеев не выписывает нам никаких рецептов, не делает подсказок. Он побуждает нас к мысли. Это примета подлинной литературы". Но дело в том, что Тимофеев далеко не первый, кто "не выписывает рецептов". Как нас учили в школе, писатель не говорит, что хорошо или плохо, а то же самое показывает на примерах из жизни и человеческих судьбах. Для меня, человека в некоей мере знакомого с азами христианской морали,Тимофеев предоставил своим романом вплне комфортный выход из ситуации, в которой можно только быть или не быть. Если имеет место читательская растерянность, то по поводу того, что русский писатель вдруг предстал перед ним в обличье агностика. Я согласен, что автор и герой могут быть даже противоположностями, но нас в школе учили, что есть еще и отношение автора к герою. И чем более опосредованно и многослойно автор это свое отношение выражает, тем более глубоким и убедительным оно является. Отношение Тимофеева к своему герою вполне ровное и удовлетворенное. |
| Василий Ревзин | 11.12.19 10:52 |
| Светлане Сырневой. При всем моем глубочайшем к вам почтении - все-таки возражу. Вы пишете: "он пока не знает, кто виноват и что делать. Как и большинство из нас". Надеюсь, к этому "большинству" вы не причисляете хотя бы себя? Потому что если даже и вам - человеку недюжинного ума и таланта - неясно, что происходит, тогда беда. По-моему, именно наше время с безжалостной ясностью показало все до мельчайших подробностей, да и враг, выгрызающий Россию изнутри много лет подряд, как-то сейчас перестал таиться и делает все в открытую. Я давно пытался рассмотреть в простых людях понимание ситуации - и вот уже пару лет, если судить по многочисленным комментариям в инете, говорю, как библейский Симеон: "ныне отпущаеши". Общество увидело наконец, где верх, где низ, где преступник (хотя бы его сто раз восхваляли в газетах и по ТВ), а где герой. Следуя за изменением общественного мнения, внутренний враг пытается торопливо натянуть на себя одежды борцов за справедливость, но они тут же превращаются в лоскутки. Доверие - этот главный инструмент управления народом - утерян и властью, и теми, кто пытается изображать из себя борцов. Самое же страшное у Тимофеева - не политическая индиффирентность, а то, что точно определил Вячеслав Лютый: "В противоположность характеристикам движения, которые схематичны, просты, функциональны и механистичны, в изобилии дается все, что так или иначе связано с Богом. Хотя более уместно это сакральное слово написать здесь в кавычках. Если в ранней повести «Навстречу» Андрея Тимофеева Божественная среда выписывалась с некоторой робостью, затаенностью и ошеломлением, замечательно уместными в контексте произведения, то в его романе «категория Бога» выглядит уже освоенной, в соответствующих рассуждениях видна безвкусная разговорность протестантского образца. Превалирует, что называется, Закон, тогда как тонкая материя вовсе не соприкасается ни с графикой внешних событий, ни с барочным кружевом психологических построений. Более того, навязчиво повторяющиеся рассуждения о близости натыкаются в конце сюжета на совсем иной строй речи сокрушающейся Вари, возлюбленной Молчанова: «Конечно, я та еще сука…». Многократно присутствующие в тексте сцены с молитвой и сентенции американского рода «Бог все прощает…» неожиданно сталкиваются с фразой, кардинальный смысл которой как будто ускользает от разума героя: «Но я знал, что если я вдруг предам ее…». Здесь ключевое, пороговое «предам ее» совсем не замыкается на душу говорящего, а служит только звеном в построении завтрашнего дня." Вот эта религиозная демагогия, это красивое обоснование своего бездушия религией - самое главное "достижение" нынешних религиозных идеологов, таких как митрополит Илларион. Это вам не не просто демонтаж огромного государства, осуществленный чекистами в 90-е, это убийство души, без которой России и русских уже не будет. Никогда. Не к ночи будь помянут, Захар Прилепин (писатель того же искусственного склада и из того же липкинского инкубатора, что и Андрей Тимофеев) когда-то написал толстую книгу о Леониде Леонове. Много там потрясающих "открытий", типа того, что Грацианский - это часть души самого Леонова. Но главное открытие заключается в том, что сцена "убийства" Грацианским таинственного родничка, который доверчиво показал ему Вихров - вообще не упомянута. От слова совсем. То есть Прилепин скрыл от своего читателя ключевую, все объясняющую сцену. А ведь этот символ сейчас актуален, как никогда. Все русские культурные ценности внутренним врагом либо искажены и вымазаны, как в нынешнем российском театре, либо использованы, как туалетная бумага. Это я говорю о религии. Простите, даже у меня, старого циника, больше нет слов и сил для убеждения. |
| Светлана Сырнева | 11.12.19 10:30 |
| Петру Бойченко. Вы не так меня поняли. Я сказала, что главный герой не знает пока, что ему делать, а не автор, не Тимофеев. Автора не следует отождествлять с героем.
Произведение более сложное, чем те, которые мы привыкли читать в последнее время. И некоторая читательская растерянность вполне понятна. Тимофеев не выписывает нам никаких рецептов, не делает подсказок. Он побуждает нас к мысли. Это примета подлинной литературы. |
| Петр Бойченко | 11.12.19 10:15 |
| Пока я писал свой комментарий, появился комментарий Светланы Сырневой, которая об авторе романа "Пробуждение" делает такой вывод:
"Он ещё не нашёл своей почвы..." С этим её выводом я согласен. Не согласен только с утверждением Сырневой, что Тимофеев в романе сделал к поиску своей почвы первый шаг. Сама же она пишет о Тимофееве: "он пока не знает, кто виноват и что делать. Как и большинство из нас". Но это я имею право не знать, кто виноват, и что делать. А Михаил Лобанов сегодняшнюю трагедию России предсказал более полвека назад, когда написал свою статью о просвещенном мещанстве. А Достоевский предсказал бесов. Духовная или нравственная недозрелость автора и, тем более, равнодушие никогда в русской литературе не была достоинством или хотя бы заявкой на будущие достоинства. Вот если бы с героем Тимофеева что-то произошло в результате того, что прозрения в нем не произошло, тогда бы от автора можно было чего-то ожидать. |
| Петр Бойченко | 11.12.19 09:36 |
| Владимиру Пронскому Как я понял, прочитав текст Вячеслава Лютого, роман Тимофеева является лишь поводом для большого разговора о романе как еще и о мировозрении, об опасности обезличивания писателя. Но и не случайно роман Тимофеева стал поводом. Тимофеев бросает вызов традиционной нравственной формуле: не пройти мимо и протянуть руку помощи или даже спасения. Его герой экзистенциально проходит мимо и с ним ничего не случается. И это дает нам право еще раз убедиться в том, что если Бога нет, то всё позволено. |
| Светлана Сырнева | 11.12.19 09:04 |
| Я очень рада, что Вячеслав Лютый обратил внимание на роман Андрея Тимофеева "Пробуждение". Может быть, я и ошибаюсь, но это произведение молодого автора показалось мне по-настоящему серьёзным художественным освоением огромного пласта нашей жизни. Я восприняла роман "Пробуждение" как явление в нашей литературе. На тему политической борьбы легко написать боевик или агитку, и такие произведения есть. Иногда они написаны более мастерски. Наверное, критикам будет легко найти уязвимые места в романе Тимофеева. Но мне кажется, что это не главное. Главное - Тимофеев справился со сложнейшим материалом, нашел верное в контексте повествования художественное решение, ничего не упростил для читателя. Андрей Тимофеев видится мне как серьёзный писатель, который не будет нас развлекать и потребует от читателя напряжённой работы ума и души.
Герои его романа психологически достоверны. Кто соприкасался с нашими патриотическими партиями и движениями, тот со мной согласится. Искать прототипов в реальной жизни - излишняя задача: здесь несомненно есть художественные обобщения. Да, нельзя не согласиться с Вячеславом Лютым: главный герой Молчанов - не Павел Власов и не Пашка Корчагин (похожие на них персонажи в этом романе сознательно отведены автором на второй план), он пока не знает, кто виноват и что делать. Как и большинство из нас. Но именно такой герой нужен автору, чтобы пройти трудный путь пробуждения. Он ещё не нашёл своей почвы, но сделал к этому первый шаг. На мой взгляд, Андрей Тимофеев обещает быть сильным, серьёзным писателем. У него для этого есть все данные. Я с нетерпением жду его новых произведений и желаю ему успеха. |
| Владимир ПРОНСКИЙ | 11.12.19 08:54 |
| Прочитав отрывок из обсуждаемого романа, вынесенного в эпиграф, так и не понял, с какой целью это было сделано: то ли автор захотел показать замечательную стилистику разбираемого текста, то ли наоборот – заклеймить её. Обычно люблю читать обстоятельные, выверенные статьи уважаемого Вячеслава Лютого, но в этом случае не мог пересилить себя из-за эпиграфа. Да простит он меня: и эпиграф, и Вячеслав Дмитриевич. Зачем читать всё, если несколько строчек весьма показательно говорят о творческих возможностях рецензируемого автора, и отпадает всякая необходимость в каком-то разговоре, и не обязательно опускать палец в кипящую воду, чтобы понять, что это кипяток. Для статьи хватило бы и одного эпиграфа. Его бы хватило и для оценки одарённости автора романа «Пробуждение» Андрея Тимофеева, руководителя СМЛ (Совет молодых литераторов при Союзе писателей России). Она весьма сомнительная. Для несведущего человека может показаться странным такие несовместимые понятия: руководитель творческого объединения и подобная дичь! Простите меня, но творческие объединения обычно возглавляют устоявшиеся авторы, которые, помимо организационной работы, при случае могут дать мастер-класс начинающим, а чему может научить подобный автор, участвуя в десятках совещаний, встреч и прочих потешных ассамблей, всякий раз стремясь попасть либо в президиум, либо в руководители. Что это? Маниакальная жажда литературной власти, стремление заставить говорить о себе, быть на виду хотя бы таким способом? Наверное, всё вместе, подобные люди всегда были, есть и будут. В этой ситуации печалит другое. Автор «Пробуждения» – это всего лишь видимая часть отколовшегося литературного айсберга, основное тело которого составляют многочисленное поколение молодых авторов, по-настоящему не понимающих, что такое литература и своего места в ней. Это показывают многочисленные совещания молодых, на которых выясняется низкий уровень литературных знаний их участниками, ограниченный двумя-тремя избитыми именами, которые они слышал в СМИ, а чтобы самим проявить любопытство и заглянуть в литературу поглубже – ни-ни. Зачем? Они сами поэты (прозаики), они вполне могут общаться с себе подобными и находить в этом счастье, зачем им кто-то? Они так молоды, полны всевозможных сил, и это ощущение этого будет продолжаться бесконечно само собой. Так думают они. Но те, кто постарше, думают совершенно иначе. А как? Можно бы сказать, но зачем это навязывать им? В любом случае отвергнут, пока сами не поймут. Если будет суждено понять. |
| Юрию Сербу | 11.12.19 01:35 |
| Мысль куда как более крамольная: статью Лютому заказал Казинцев для "Нашего современника".... Шутка?.. |
| Гость | 10.12.19 20:22 |
| В цитате нет "ветер скрипит ветками". Автор написал: "...я мог шагать так часами, слушая ветер, скрип веток,..." Зачем переиначивать цитату, уродовать ее? |
| Юрий Серб | 10.12.19 20:08 |
| Выскажу, вероятно, слишком крамольную мысль: А.Тимофеев не мог не написать какой-нибудь роман, а Вячеслав Дмитриевич не мог об этом романе не написать. |
| Виктор Брагин | 10.12.19 18:28 |
| "Кромешная тишина", "ветер скрипит ветками" заставят читателя навсегда закрыть книгу. Андрея Тимофеева я никогда читать не буду. Меня не интересует мировоззрение человека с "кромешной тишиной".
Потому что такие ляпы не просто ошибки, но маркер уровня автора. |
| Нина Бойко | 10.12.19 18:28 |
| Как точно и больно сказано:
"...палитра изображаемого окружающего мира должна расшириться и обрести некоторую теплоту, которая переходит от людей, населяющих произведение, во все его составные части – воздух, декорации, времена года, разговоры и молчание, движение и покой". Отсутствие теплоты делает произведение не нужным читателю. Когда-то давно написала роман, и там такие вот строки: «Как это он сказал: «Душа неизмеримо вместительней головы, к тому же благодарней». Да. Сколько книг она перечитала, умнейших, достойнейших, но когда душа автора не соприкасалась с её душой, книги забывались". Я глубоко убеждена, что никакие социальные перемены не сделают человека лучше, если душа его спит. Ещё больше это относится к литературе, Не знаю, может быть, я не по теме высказалась. |
| Евгений Петров | 10.12.19 18:01 |
| Вячеслав Дмитриевич, мне кажется, литератор прежде всего должен очень точно определиться, для кого, какого конкретно читателя он пишет, адресует свой МИР (мировоззренческо-идеологический роман), т.е. должна быть ныне, в эпоху малочтения, более точечная адресация... За несколько веков художественной прозы собственно о Человеке, кажется, уже почти все сказано десятками тысяч других писателей страны и мира… В этой связи, был случай, когда один потенциально талантливый писатель даже бросил свое ремесло, сказав, что написать роман, как Толстой и Достоевский (условно) он может достаточно легко (!), но подобные романы уже написаны, а написать лучше их он не сможет, не дозрел… Ныне не гоже и стыдно создавать МИРы слабее Толстого и Достоевского, лучше уж не браться, а уж если созрел, то садись, пиши, оглядываясь на портреты-иконы Великих мастеров создававших на бумаге свои МИРы… Но чтобы сесть и начать писать, нужно вынести в себе этот МИР для рождения, а главное при этом Понять, Осознать Время, сознать не «с кочки», не с отблеска какого-то одного партийного цвета политической радуги, а Возвысившись до Философа в своем МИРе…
Собственно земной Мир нынче в Затишье, по сравнению с другими историческими периодами и эпохами просто «курорт»… Но единичные пассионарии уже чувствуют наступление запоздавшего ХХI века, его предтечи - Двадцатых годов, уже ходят по улицам дети, которым входить в дверь ХХII века… Уже запрашивается новое, СИЛЬНОЕ осмысление Художественным словом – МИРом - Прошедшего и Грядущего Времени, где многое и решится для Человечества... Для создания этих МИРов, для Пробуждения нужны зрелые, взрослые, внепартийные писатели-мыслители… Такой вот невольный экспромт по поводу… |
| Владимир | 10.12.19 17:53 |
| "Я шел с краю, и каждый раз обходил их справа, а остальные – слева, и получалось, что я иду отдельно от всех. Но мне-то было спокойно, я мог шагать так часами, слушая ветер, скрип веток, а им троим спокойно не было. У них там, в кромешной тишине, все натягивалось, как тугая ткань, у каждого по-своему – недоуменно, раздраженно, обидчиво.
Андрей Тимофеев. «Пробуждение» . То ветер СКРИПИТ ветками (ветер скрипач?- В.), то в "кромешной ТИШИНЕ"... Как совместить эти два слова, убивающие друг друга? |