| Надежда | 20.11.20 03:56 |
| Уже одно то, что Андрей Тимофеев является учеником Михаила Петровича Лобанова( я этого не знала) объяснило мне мой собственный интерес к Андрею Тимофееву. Глубина Учителя не могла не сподвигнуть на поиск такой же глубины мысли его талантливым учеником. Не буду здесь много говорить о самом исследовании Андрея Тимофеева, но сославшись на глубоко профессиональный отклик выдающегося вологодского литературоведа и критика Людмилу Яцкевич, для начала приведу цитату из её отклика:"Михаил Лобанов- литературовед- мастер, тонко чувствующий жизнь русской литературы с позиций культурных традиций народа и его православной веры."
Даже обзорно оглядываясь на вторую половину ХIX и весь XX век, в которых и состоялись главные историко-философские споры в России, и возвращаясь в век ХХI, нехотя понимаешь, что при всём плохом, что принесли нам последние 30 лет, появилось и положительное, а именно: свободный доступ к большинству нужных источников и возможность открыто выражать собственное, пусть парадоксальное. мнение. Хотя ясно, что многим из нас давно хочется обозначения дозволенных границ "расхристанной" свободы. Казалось бы, о какой творческой мысли можно говорить, когда большинство народа считает каждую копейку, выкраивая что-то на отпуск и образование для детей. Но нет, философская мысль человечества, родившись однажды, не умирала уже ни в одном из времён. И, видать, умрёт только с гибелью того же человечества.Мне кажется, что именно состояние русского общества во второй половине ХIХ-начале ХХ века и весь ХХ век, с его почти сегодняшними взлётами и падениями и породило эти два направления философского поиска, которые представлены Андреем Тимофеевым в своём исследовании. Но слишком горячи и зачастую необъяснимы ещё и в ХХ веке были причины исторических катаклизмов. Хотелось чего-то свежего и наивно казалось, что современность предлагает совершенно новые пути поиска...Большое видится на расстоянии. Именно философам, первыми, надо было пережить крушение идеалов, которые казались вечными, чтоб, придя в себя, начать искать выход. С порога сегодняшнего дня так ясно видно, как наш народ укреплял и терял свою могучую самость в горниле побед и ошибок своих вождей и героев. Какую цену заплатила Россия за свою Веру и Любовь. И оказывается, что без анализа катастрофических периодов нашего Отечества, ответ найден быть не может. А при возвращении к истоками и пошаговым движении к сегодняшнему дню ответ вполне возможен. И именно на современных мыслителях лежит ответственность за объяснение нашему народу сути происходящего и в мире, и в стране.И при его настойчивом интересе к поиску ответа, мне кажется, что Андрей Тимофеев его найдет, доказав и себе , и нам, кто же всё-таки более убедителен из этих двух наших талантливых русских мыслителей. Хотя уже выбор имён говорит о дерзновенной претензии автора на самостоятельное мнение. Бог в помощь, Андрей! Надежда Мирошниченко |
| Владимир Плотников | 19.11.20 21:01 |
| Тимофеев и читатель: состоявшийся монолог Разбор не просто интересный, но увлекающий в глубь сопоставлений и реминисценций, потому что многое для себя тут видишь и открываешь внове. Если Кожинова читал томами в рамках его историко-публицистических откровений последнего десятилетия жизни (пол-полки книг!), то насчет Кожинова-критика-литературоведа в качестве «ученика-продолжателя» Бахтина (равно как и бахтинского «ученика-якобы-оппонента» Лобанова), действительно, страница Тимофеева вынуждает задуматься. О многом и по-новому. Подкупает, что предмет автору знаком - хотя б и на основании долгого творческого и человеческого общения с Михаилом Лобановым в качестве учащегося-семинариста (если верно запомнил по ранним публикациям) *. Очевидно, поэтому прозаик Андрей Тимофеев в новом и необычном исследовании предстал совершенно иным аналитиком абсолютно нового масштаба и вовсе незнакомой письменности. Врез (или взрез?) почти парадоксальных аналогий и… разрывов (или наоборот?). Плюс редкий опыт неспешно-скромного просвещенческого очерка без чванливого самохвальства (с поляны нынешних акунистически-быковато-веллеровских бредней), где собрано немало, а понятно - поболее того, чего, увы, сегодня чаще всего не почерпнешь и в куче заумных монографий. Полагаю, даже не стоит перечислять того, что зацепило, но важнейшая тема рокового расхождения НАС по «лагерям» (с 1970-х, равно как и за полтора века дотоле) – цепляет особенно: «Для Лобанова подобные выводы невозможны. При всём его уважении к отдельной личности и внимании к внутренней жизни Лобанов всегда знал, что высочайший уровень развития человека – открыть в себе то, что глубже и выше личного, и «быть как все люди»: «быть как все — это значит осознать смысл человеческого назначения на земле, ту нравственно-духовную основу, на которой зиждется связь людей, их взаимоотношения: чувством проникнуть в то, что есть общего, коренного, лучшего в людях, в народе». Категорию народного целого, которую Палиевский находил в Шолохове, Лобанов носил в себе, всегда пребывал в ощущении себя частью народа и писал с этим ощущением. Впрочем, сказанное вовсе не означает абсолютной «победы» национального целого над предельным персонализмом, по крайней мере, плодами этой «победы» не так просто воспользоваться тем, кто считает себя последователями Лобанова. Ведь вопрос о национальном нельзя свести к готовой формуле: с таким трудом обретаемое целое тогда мгновенно превратится в идеологическую схему. Взять концепт национального целого и готовым внести его в литературное произведение – значит создать очередной продукт «патриотической беллетристики», которой и так полна современная литература консервативного направления. Чтобы освоить этот пласт необходимо не внести, а обрести национальное целое в процессе художественного творчества (потому что, в полном согласии с учением Михаила Бахтина, литература есть «становящаяся идеология» и «обретаемая истина). Или же прожить в поле сильнейшего притяжения этого целого собственную жизнь (как это сделал Михаил Лобанов)»… Итак, молодой, одаренный, не горячащийся попусту и, оттого, предельно допытчивый автор, если не дерзко, то вполне-таки рискованно встаёт на срезе кровоточащей идеи, пытаясь достучаться до заржавевших: - Товарищи русские писатели, «буквенный патриотизм» (не говоря про «рупорный Россизм») только вредит Литературе (особенно Русской - по Достоевскому всечеловечной), ведь любовь (тем более к Родине) не истекает чернильно, а кровно исходит из сердца, иногда взрывая его… Читать это полезно и потому, что, признаемся признательно: нашлись бы у большинства из нас время, эрудиция и дар всё это - русская критика-XIX от Белинского до Розанова, русско-советская мысль Пришвина, Бахтина, Палиевского, Кожинова, Гачева, Лобанова, Глушковой, Селезнева… - столь тщательно (и знающе - откуда взять) перечитать, зернисто выковырять, точно ассоциировать, авторски персонализировать, отдельно проанализировать и обще соединить?! Исполать Андрею! * Мне, увы, такая школа не выпала: и как журналист, и как литератор – провинциальный самоучка с просто историческим дипломом-1985. |
| Наталья Радостева | 19.11.20 03:51 |
| Интересная и хорошим языком написанная статья. Вообще нравится, как Андрей пишет. |
| Людмила Яцкевич | 18.11.20 17:52 |
| Статья Андрея Тимофеева очень интересна и познавательна. Чувствуется увлечённость исследователя и хорошее знание предмета статьи. Очень важной является тема - сравнение творчества талантливых литературоведов, и следовательно, разных направлений. Но всё-таки Андрей Тимофеев культурно обходит некоторые острые углы в своих сопоставлениях.
Михаил Лобанов - литературовед - мастер, тонко чувствующий жизнь русской литературы с позиций культурной традиции народа и его православной веры. Михаил Бахтин - литературовед-учёный, чистый теоретик, выводы которого не всегда соответствуют реалиям русской литературы. На это обращали внимание, в своё время и Лосев, и Аверинцев. Как теоретик, Бахтин имеет своих предшественников.Интересно заметить, что, хотя он отвергает философский и литературно-философский подходы к анализу поэтики художественного произведения в ранних работах, в других работах он активно пользуется этими подходами и очень успешно. Действительно, такие важные понятия, которые он ввёл в практику исследования, как «голос», «полифония» значительно продвинули вперёд филологические исследования. Однако сам Бахтин и многие его последователи, рассматривая содержание этих терминов филологической методологии, совершенно справедливо мотивируют их не только понятиями из теории музыки, но и философии. Кстати, отметим, что кроме ближайших по времени философов, например, Ницше, следовало бы расширить список философов более ранних эпох, повлиявших на создание теории голоса и полифонии у Бахтина. Здесь нужно вспомнить очень многозначный термин «эквивокация». Иезуит Вильям Гарнет написал трактат об эквивокации, то есть двоемыслии. Затем средневековые философы – рационалисты использовали этот термин как логический и стилистический. Теорию эквивокации используют в своих целях масоны. Как отмечает С.С. Неретина: «Эквивокация тем не менее получила неожиданное преломление в идее М. М. Бахтина о культуре как диалоге, принявшем форму полифонии (что соответствует латинскому термину multivocatio, введенному Боэцием)». Не этой ли теорией эквивокации и мультивокации пользуются и современные поклонники толерантности и плюрализма? Возвращаясь к творчеству М. Бахтина, отметим также сильное влияние на его методологию семиотики и структурализма, которые начали развиваться в первой половине XX века , принесли свои достойные плоды, например, в работах нашего выдающегося филолога Н.С. Трубецкого, который был современником Бахтина. |
| Ирина Кузьменкова | 17.11.20 21:49 |
| Спасибо за статью! |
| Петр Бойченко | 17.11.20 21:40 |
| Поскольку я не писатель, то в круг моих знакомых Кожинов вошел уже как историк. Те, кому Кожинов казался слишком советским и для кого он был недостаточно православным, объясняли свое недоверие к Кожинову тем, что он "выученик" Бахтина. Я пробовал читать Бахтина, но, скажу честно, не увлекло меня это чтение. И вот эта необыкновенно глубокая статья расставила всё по своим местам. Такое ощущение, что Андрей Тимофеев не из нового поколения писателей, а из более старшего, статьи Лобанова читавшего в первых их публикациях, еще горячими. К сожалению, уже и Кожинова-историка мало кто читает. Но надеюсь, эта тимофеевская статья для многих станет поводом, чтобы заново для себя открыть (или даже открыть впервые) труды наших выдающихся русских мыслителей второй половины прошлого и начала этого века. |