Максим Дроздов в бодром расположении духа возвращался с работы домой. Походка у него была лёгкая, совсем недавно ему исполнилось тридцать лет, и жизнь казалась впереди безмятежной. Все знакомые звали его просто Макс. Он против этого не возражал, так его ещё звали в далёком и безоблачном детстве. Пятничный день клонился к закату, стало медленно по-летнему смеркаться, небо висело низко и было затянуто пеленой, только на западе виднелась багровая слабая полоса света.

Утром он прочитал в интернете, что синоптики обещали проливной дождь. Пока же сверху слабо покапало, не оставляя следов на земле. Серые налитые водой тучи кружились над городом, и ветер относил их в сторону дальше к горизонту.

Макс проскочил мимо скучающих на лавочке возле подъезда двух пенсионерок, которые молча сидели рядком и ловили глазами проходивших мимо людей. Увидев его, они почти разом подняли подслеповатые глаза. Одна из них, костистая с распущенными седоватыми волосами и сухоньким личиком, хотела ему что-то сказать. Но пока она, приоткрыв рот, собирала в голове остатки своих мыслей, Макс кивнул им и, не задерживаясь, взметнулся по пустому прохладному коридору к себе в квартиру. Навстречу попался пушистый кот. Увидев в дверном провале Макса, он шустро побежал обратно наверх, подняв белый хвост трубой. Макс не любил эту пенсионерку, старшую по дому, своим докучливым характером она периодически донимала жильцов. В прежней допенсионерской жизни женщина работала в налоговой инспекции. Мужа похоронила лет десять назад. Проскучав лет пять в одиночестве, несколько раз делала попытки познакомиться с хорошим мужчиной, но они были все разобраны или предпочитали жить одни, не обременяя себя отношениями. Ей не хватало общения, поэтому она увлеклась заботой о жильцах дома, не спросив у них согласия.

Когда Макс промчался мимо них, не сбавляя хода, костистая пенсионерка пожевала беззубым ртом и, повернувшись лицом к своей товарке, тихо проговорила:

— Этот Дроздов опять свет по ночам не выключает, — и скосила поблёкшие от времени глаза в её сторону, ища поддержки.

— А тебе-то что?! Он за коммуналку исправно платит, и его дело — сколько свет жечь, — не сводя пристального взгляда с идущего по другой улице невысокого мужчины, нехотя отозвалась её соседка. Ей было совсем неинтересно вести беседы с Маргаритой, она вышла буквально на несколько минут подышать вечерним прохладным воздухом. И сейчас следила за мужчиной, который вышагивал, заплетая ноги циркулем по асфальтовой дорожке, старясь идти, не шатаясь и не привлекая внимания к себе. Этот невысокий сивогривый мужчина в клетчатом пиджаке работал с её мужем на одном заводе. Сегодня была получка, законный супруг что-то задерживался, что вызывало у неё некоторое сердечное беспокойство. К её сознанию прорвался шепелявый голос Маргариты, язык у неё был без костей, и в последнее время страдала провалами в памяти.

— Может к нему женщины ходят?! Ты не видала никого? — не унималась твердить и, чтобы лучше услышать, наклонила го-

лову в сторону своей соседки по лавочке Маргарита.

— Да мне всё равно, пусть хоть медведей к себе приводит да танцы с цыганками устраивает. Понимаешь, Маргарита, мне всё это до большой лампочки… у меня своя жизнь, а у него своя, он молодой, а мы с тобой уже старухи. Чуешь разницу?..

— Вот тоже мне сказанула про медведей! Он ведь не в цирке работает, — отвернулась от неё Маргарита и обидчиво поджала сухие бледные губы. Она привыкла к тому, чтобы в жизни дебет с кредитом сходился, и всё было разложено строго по полочкам. Когда был ещё жив муж, она заставляла его отчитываться о потраченных деньгах на сигареты и пиво. Муж сначала ерепенился и не хотел писать эту кривую бухгалтерию, но она взяла женской хитростью. Вечерами, когда они попьют чай, уходила спать в соседнюю комнату, строго наказывая ему туда не входить... и вскоре он подписал полную капитуляцию. В конце месяца он сидел с задумчивым видом на кухне, хмурил брови, пальцами скрёб небритый подбородок, вспоминая, сколько было выкурено пачек сигарет и выпито с Ивановичем в выходные дни чешского бутылочного пива.

Соседка, увидев издалека шагавшего мужа, вся встрепенулась и, быстро соскочив с места, исчезла в подъезде. У неё на плите стояла кастрюля с недавно сваренным борщом, и она хотела встретить мужа на кухне.

В комнате Макс широко распахнул створки окна. Пока скидывал с себя одежду и хотел принять душ, стоял уже в дверях ванной комнаты, услышал, как затренькал сотовый телефон в кармане брюк. Вернулся, чтобы посмотреть, кто звонит. На связи был Горохов Василий — его старый друг ещё по школьной скамье. Учился он неважно, перебиваясь с тройки на четвёрки, его ча-стенько выводили перед строем на линейках за поведение.

— Привет! — услышал он мажорный голос.

— Привет, — ответил Макс и подумал, зачем ему звонит Горохов. С ним он не виделся, наверное, лет пять, а то и больше. Между ними не было дружбы, в компаниях вместе не бывали, да и дел общих у них нет.

— Хочу тебя пригласить на свой юбилей, — Васин голос по-прежнему радостно звучал и вибрировал.

— А когда это историческое событие произойдёт? — всё ещё не мог понять тональность голоса Макс.

— В эту субботу в ресторане «Белый ветер» на дебаркадере. Знаешь, где он сейчас стоит?

— Да как не знать!.. Но мне говорили, что зимой его сожгли, кто-то пустил красного петуха. Да и по телевизору показывали, что остались от него одни головёшки. Видимо, разборки местных гангстеров.

— Не… Сожгли конкуренты совсем другой, тот стоял почти на мысу, а этот швартуется в затоне, — показал Василий свою осведомлённость о жизни в городе. Там хорошо готовят рыбные блюда. Дак придёшь?! — его голос не снижал настойчивого вокала.

— Во сколько начало торжества?

— В шесть вечера. И не опаздывай!

На следующий день к назначенному времени Макс Дроздов вышел из подъезда и увидел, как старшая по дому Маргарита сцепилась с хозяином небольшой серой собачки. Сухой, словно стручок, обладатель большой лысины на лобастой голове вспотевший мужчина стоял, выставив одну ногу вперёд, собачка сидела за другой, выглядывая испуганными глазками и опустив уши. Перед ними обозначилась Маргарита. С покрасневшим от гнева лицом, подавшись вперёд и сжав кулаки, она будто собралась вступить в схватку с ненавистным врагом не на жизнь, а на смерть. Её голос почти срывался на крик, и до Макса донеслось:

— … Сколько вам говорить, что за собакой нужно убирать, когда она сходит на траву и оставит там свои отходы! Завтра же пойду в управляющую компанию, пусть делают с вами и собакой, что хотят. Надоело!.. — последние слова она произнесла твёрдо и уверенно, словно заколотила гвоздь в доску по самую шляпку.

Со второго этажа на них взирал мужчина в распахнутой полосатой пижаме, на груди чернели густые волосы, тяжёлая, почти квадратная челюсть отвисла, он громко поддакнул ей:

— Давно пора навести порядок с этими собачниками. Весь двор уже загадили. Вчера внучка на детской площадке вляпалась. — За его спиной замаячила его жена с бигудями на голове. Она резко запахнула полы цветного шёлкового халата, скрывая рыхлые ноги, окинула быстрыми сердитыми глазами мужчину и Маргариту и почти втянула за руку мужа обратно в квартиру. Балконная дверь хлопнула.

Мужчина виновато повесил голову, и только его лысина блестела в лучах уходящего солнца. Он покивал головой, согла-шаясь с ней, и, не дослушав обвинительную речь, быстро пошёл в сторону, таща за собой на поводке собачку. Та не успевала перебирать короткими лапками, семеня за хозяином. Он дёрнул за поводок так, что она волочилась на брюхе.

Макс решил не ехать на машине, а пройтись по речному берегу, тем более ходу было с полчаса. Пройдя немного по дороге, он пропустил машину жёлтого цвета. За рулём была женщина. «Ей, наверное, лет под сорок», — мысленно определил он, наблюдая за яркой блондинкой с крупной золотой цепочкой на полноватой шее. Она разговаривала по сотовому, прижав телефон плечом к уху, жестикулируя рукой в воздухе.

До реки нужно было пройти через редкий сосновый лес, заросший густым кустарником. Навстречу бежал молодой спортсмен, ему было немного за двадцать: вымученное лицо с выпирающимися скулами, ещё не знающее бритвенного прибора, и лишь под носом появилась волосяная поросль. Парень тяжело дышал, обдавая прохожих запахом пота.

В лесочке было тихо и прохладно. Максу захотелось посидеть, и он глазами поискал скамейку. Не найдя ничего подходящего, пошёл дальше. Проходя мимо пожелтевшего сухого дерева, услышал дробный стук. Запрокинул голову и увидел дятла с красным оперением, долбившего кору длинным клювом. Подобрал палку с земли и негромко постучал. Дятел замолчал, прошло немного времени, он взлетел, взмахивая крыльями с острыми концами, и исчез в листве другого дерева.

Макс вспомнил, когда он на лето приезжал к бабке в деревню, та брала его с собой в лес по грибы. Зайдя в него, она подбирала с сухой земли присыпанную рыжеватой хвоёй крепкую палку, стучала по дереву и на вопрос, зачем она это делает, у бабки разглаживались морщины на лице, в глазах светилась доброта.

— Это я прогоняю злых духов, они живут под корневищем, и чтобы они нас не завели в глухомань своими посулами. Ты только мамке об этом не проговорись, а то она засмеёт нас с тобой.

Пологий берег раздвигал глубокий затон, в котором стояло несколько судов. На противоположном берегу виднелись пристань и небольшой стеклянный вокзальчик с большой цветочной клумбой. Она светилась жёлтыми и красными цветами.

По воде тихим ходом двигался речной трамвайчик. Циркулируя корпусом в полукружье, он намеревался причалить к бетонной стенке, на которой стояли люди в ожидании его прихода. Возле борта трамвайчика стоял мужчина, обросший кучерявой светлой бородкой. Он широко расставил ноги, лихо заломил на затылок бейсболку, приложил к широким бровям ладонь — кого-то высматривал. Увидев молодую женщину в открытом длинном сарафане и с копной каштановых волос на голове, радостно замахал ей руками. Женщина ответила ему, на улыбающемся красивом лице выразилась радость от предстоящей встречи. Возле ног крутился загорелый малец в шортах, норовя залезть на железное ограждение пристани.

Недалеко от берега на мелководье купались несколько детей. Щуплый паренёк с сероватыми волосами, торчащими из-под кожи рёбрами и тонкими ногами с разбегу бултыхнулся в тёплую прозрачную воду. Вынырнув далеко от берега, покрутил головой так, чтобы заходящее солнце не слепило глаза. Лицо у него радостно улыбалось. Мимо проплыла вёсельная лодка. Юноша лет семнадцати в плавках, напрягаясь гибким мускулистым телом, неумело грёб, бил вёслами по воде, обрызгивая смешливую девушку в купальнике. Её пшеничные волосы лежали на плечах. Капли воды блестели на солнце, и разноцветная радуга сквозила над ними. Девушка игриво отворачивалась в разные стороны, закрывая одной рукой круглое лицо, а другой держалась за борт лодки и радостно смеялась, показывая белые крепкие зубы.

На дне лодки из кассетного магнитофона громко выплёскивалась песня:

Увезу тебя я в тундру, увезу к седым снегам,
Белой шкурою медвежьей брошу их к твоим ногам.
По хрустящему морозу поспешим на край земли…

Макс ещё немного прошёл по крутому берегу и внизу увидел двухъярусный дебаркадер «Белый ветер» с надстройкой наверху. Цинковая крыша ярко блестела на солнце. Выкрашенный в синий цвет, он стоял причаленный к песчаному пологому берегу толстыми тросами. На первом ярусе располагались кубрики, а на втором был ресторан. Раньше дебаркадер использовался как пристань, в нём были зал ожидания, детская комната и работающий буфет, куда частенько заглядывали мужики с берега, чтобы прикупить пива, в радостном возбуждении сойти по трапу в прибрежную прохладу и, удобно расположившись на траве, потягивать свежее жигулёвское и умиротворённо смотреть на воду и проплывающие пушистые невесомые облака. Небольшая фанерная лодка с вёслами и номером на борту была привязана к чугунному кнехту дебаркадера. К нему вела неширокая асфальтовая дорога. На небольшом пятачке стояли несколько машин.

Поднявшись по шаткому деревянному трапу, Макс остановился на мгновение и увидел, как из двери ближайшей каюты возник Василий Горохов. От него пахнуло смесью парфюма и коньяка, глаза хитровато поблескивали, ноздри узкого носа трепетали, выдавая его волнительное состояние. Он крепко сжал Макса в своих объятиях, словно пробуя свои силы, затем отодвинулся от него и по-дружески похлопал по плечу:

— Молоток, что пришёл, будешь почётным гостем у меня.

— Зачем? — не понял Макс, ему не хотелось лишнего внимания на торжестве.

— Да ты что?! Мы же с тобой друзья с самого детства. Бегали вот по этим берегам, — взмахом руки он как бы обозначил границы. Ещё есть для тебя сюрприз. Ты же один живёшь, а моя жена привела свою коллегу.

— Вот этого мне только не хватало! Может, без всяких неожиданностей, — возразил Макс и подумал, что нужно было найти причину, чтобы не ходить на юбилей к Горохову.

— Хотим познакомить с одной дамой, она просто класс! — он провёл языком по губам, — сам бы с ней интрижку завернул, но жена у меня — сам знаешь — Шерлок Холмс в юбке. Ну да ладно, это оставим на потом, а ты пока погуляй по дебаркадеру, оглядись. Вижу: на горизонте Толик Белозёров, — Горохов повернулся полноватым с брюшком телом в сторону машины. — Ты не знаешь его? — спросил Макса.

— Слышать слышал, но воочию не видел. Говорят, тот ещё фрукт… За плечами имеет несколько ходок и там, видимо, обучился, как финансы делать из воздуха. А сейчас чем он, интересно, занят? Может, благотворительностью?.. — его вопрос повис без ответа в воздухе.

— Да ты отстал от жизни и не знаешь, кто такой Белозёров?! Тогда совсем не в курсе последних новостей, — на его блестящем лице засветилась странная улыбка, — это наш теневой мэр города, через него все вопросы мирские решаются, у него всё подвязано. — Он дурашливо хихикнул и подмигнул Максу. — Ладно, ты иди… а я пошёл встречать Толика. И заторопился, стуча ногами по настилу трапа, издалека взмахивая рукой. Рубашка выпросталась из-под брюк сзади и от быстрой ходьбы пузырилась за спиной.

Белозёров вышел из машины с тонированными стёклами, отряхнул невидимые соринки с белой рубашки, проверил галстук и рукой махнул по голове с короткой стрижкой. У него было барское крупное лицо с горбатым носом и лохматыми бровями, из-под которых на мир смотрели два прищуренных тёмных глаза. Солнце осветило его профиль, который напоминал хищную птицу — можно было чеканить деньги. Он по-хозяйски осмотрелся, вскинув голову вверх, повертел крепкой шеей — тугой узел галстука давил ему. Подошёл к задней двери машины и выпустил из неё жену. Смуглолицая красивая женщина с тонким станом бывшей балерины посмотрела на него зелёными глазами, над которыми брови выгнулись дугой. В её жилах текла татарская кровь — брови как луки, а глаза — стрелы. Она была одета в длинное синее платье с глубоким декольте. На изящной шее блестело брильянтовое колье. Руками прошлась по бокам, поправляя платье, посмотрела на мужа, и он, будто по команде, скоро подхватив её под локоть, повёл к дебаркадеру. Навстречу им торопился Василий Горохов. Он чуть не упал, запнувшись о камень. Замахал неуклюже руками, словно ловил в воздухе невидимую бабочку.

Приглашённых за столом было около тридцати человек. Макс многих не знал, а со знакомыми уже успел перекинуться парой-тройкой незначащих фраз. Напротив него сидели две молодые женщины. Одна с тонкими очерченными линиями лица, с бровями вразлёт, длинными ресницами и синими глазами, узкий подбородок подпирал белый воротник платья. Увидев, что Макс смотрит на неё, скромно опустила глаза, лишь уголки губ слегка дрогнули.

Рядом с ней сидела женщина со сбитым начёсом пепельных волос и красивым кукольным личиком со слегка вздёрнутым носом. Суетливо вертя головой, похлопывала ресницами, с нескрываемым любопытством разглядывая гостей. Всем видом она напоминала маленькую болотную птичку, занесённую случайным ветром за праздничный стол.

Макс понял, что они незнакомы друг с другом и оказались рядом за столом совершенно случайно. В зале стоял тихий гул от голосов, окна были распахнуты, в них трепетали розовые занавески. В углах стояли официантки, готовые принести блюда и ждавшие условного знака.

Рядом с ним по правую руку сидел рябоватый мужчина за пятьдесят, слегка похожий на американского актёра Джорджа Клуни. У него была такая же причёска, только редкие волосы зачёсаны назад, и недельная щетина на щеках. Он смотрел по сторонам и, увидев своих знакомых, щедро улыбался, показывая бледно-розовые дёсны. Это был актёр местного театра Григорий Телегин. В основном у него были роли второго плана. Сегодня утром он сцепился по этому поводу в фойе с директором театра Никитой Ярыгинским, требуя дать ему главную роль в новой постановке «Крутой обрыв». Пьеса была о стареющем бонвиване Погорелове, который на излёте лет, разочаровавшись в женщинах и жизни, уезжает в своё обедневшее поместье. Проскучав там пару месяцев, снова влюбляется в дочь соседского помещика, которая отвечает ему взаимностью. Однако приехавший из уездного города поручик Горицветов, её первая любовь, побуждает девушку бросить Погорелова. От пережитых эмоций тот бросается с крутого обрыва в реку, произнеся перед этим длинный монолог и очищая себя от духовных страданий. Телегину казалось, что эта роль написана точно для него.

Телегин разговаривал с начинающими стареть актрисами, те на его живую жестикуляцию руками только кивали головами. Увидел заходившего в театр Ярыгинского, он, оставив актрис, с нескрываемой надеждой подскочил к нему и, схватив его за пуговицу кожаного пиджака, стал её накручивать, торопливо говорить:

— Ты мне сколько раз обещал главную роль?! Ну сколько можно ждать?.. Пора бы и честь знать! — Актёр сорвался с глубокого похмелья, и с языка у него неожиданно слетели опасные слова, которые он никогда бы не произнёс: — Солдафоныч, ты бы лучше читал армейский устав, а не ставил спектакли.

Директор театра сделал изумлённое лицо, гневно собрал брови возле переносицы, отодвинулся от него опасливо в сторону и процедил сквозь зубы:

— По утрам нужно хотя бы опохмеляться. Иди домой и выспись!.. А ещё раз увижу тебя в таком непотребном виде, пе-реведу в дворники. — И пошёл, откинув голову, назад к себе в кабинет. Телегин, сжав кулаки с посеревшим от душевной боли лицом, хотел было ринуться за ним, но стареющие актрисы вовремя подхватили его под руки и увели в гримёрную отпаивать чаем. До прихода в театр Ярыгинский служил замполитом в стройбате и знал, как разговаривать с подчинёнными.

Слева от Макса сидела молчаливая женщина с высокой причёской на голове. На её лице виднелось большое сероватое пятно, двойной подбородок подрагивал, сердитые карие глаза она недоверчиво скосила в сторону Макса и отвернулась. Нина Павловна работала главбухом у Горохова и знала многие его денежные секреты.

Когда гости уже расселись по местам, в дверном проёме показался невысокий мужчина в застиранной рубашке с длинным рукавом и серых мятых брюках. Он неуверенно топтался на месте, не зная, что делать, жамкал от волнения кисти рук. На его скуластом бледном лице застыла виноватая полуулыбка. Пошарив впавшими глазами людей и выбрав того, кто ему был нужен в этот момент, он уверенно направился к нему. Горохов, увидев отца, даже растерялся и застыл с полуоткрытым ртом, так и не договорив со своим собеседником.

— Батя… — все звуки и шум для него враз пропали. Он видел лишь лицо и горячие глаза своего отца, которым не виделся уже более десяти лет, думал, что он пропал где-то на российских просторах. В горле запершило и неожиданно в глазах появилась слеза. — Батя… — почти глухой стон вырвался из его груди. Он сделал шаг навстречу, крепко обнял и поцеловал его в макушку головы. — Ты вот что, садись рядом со мной по правую сторону, у нас с тобой будет о чём поговорить. — Он приобнял отца за плечи и повёл за стол.

Первой поднялась из-за стола Лиза — жена Горохова. Вытирая салфеткой уголки подкрашенных губ, она собирала мысли, на её лице играли эмоции. Большие груди под тесноватым платьем от волнения вздыбились, и она, чтобы успокоиться, выпила стакан минеральной воды. На красноватом лице с припухлыми губами упругие щёчки подпирали карие глаза. В ре-сторане все притихли, только за окном послышался стрёкот — мимо проскочила моторная лодка с двумя рыбаками. Повернув головы, они заглядывали в окна дебаркадера.

— Дорогие гости, сегодня мы отмечаем юбилей моего мужа. Мне хочется поздравить его от всей нашей семьи и пожелать ему крепкого здоровья и семейного счастья, — высказалась она почти на одном дыхании. Ей хотелось ещё пооткровенничать о семейной жизни, что он заботливый муж, любит её и детей, но слова куда-то пропали, и она растерялась. Лицо совсем раскраснелось и, наклонившись, Лиза крепко поцеловала в губы Горохова. Ей дружно захлопали. Села на место, вздохнула, и чья-то рука заботливо поставила перед ней стакан с минеральной водой.

Официантки — две юркие девушки в коротких юбочках, облегающих тельняшках и полосатых гетрах — стали разносить из камбуза горячие блюда.

Слова поздравления брали и другие гости, уже изрядно выпившие, и словоизвержение одного из них невозможно было остановить. Полный мужчина с выпирающим круглым животом и маслянистым лицом на большой голове со срезанным затылком держал в руке бокал с вином. Это был Сундуков Виталий, директор «Вторчермета». Ему хотелось обратить на себя внимание: выпятив вперёд круглый живот, двинулся к месту, где сидел Горохов. Тот, наклонился к отцу, внимательно слушал и сочувственно покачивал головой. Увидев приближающегося, Горохов приподнялся с места и стал поджидать его. Мужчину ещё раз невидимая сила толкнула в спину, и он оказался в непосредственной близости от юбиляра. Горохов осторожно выставил руки вперёд, опасаясь, что он может упасть на него.

Сундуков держал в руке бокал с красным вином, а другой с силой тряс руку юбиляру, отчего на лице у Горохова скользнула и сразу исчезла неприязнь, черты лица разгладились и приняли прежний вид. По местным критериям директор «Вторчермета» считался состоятельным человеком, учитывая, что весь металлолом он скупал за бесценок, а затем отправлял вагонами на Дальний Восток и в Китай поднимать их экономику. В затоне стояло несколько ещё пригодных судоходных барж, находившихся в ожидании, когда их поднимут на слип в ближайшее время. Он обхватил Горохова за плечи и притянул к себе, что-то нашёптывая ему в ухо. Отпустив, ловко сунул в руку конверт с деньгами, попытался обмусолить сырыми толстыми губами щёку юбиляра, но тот ловко увернулся, и Сундуков упёрся лобастой головой в белую рубашку.

Белозёров сидел с гитарой в руках в конце стола и тихо наигрывал, перебирая струны, прислушиваясь к звукам. Настроил на свой слух, прошёлся по ним длинными сильными пальцами, запел приятным баритоном. В зале возникла тишина, гости подошли ближе и окружили его плотным полукругом. Он поднял голову и посмотрел на стоящую рядом жену, она легко кивнула головой, и его голос зазвучал, заполняя ресторанный зал.

Льётся птичья серенада,
И туманная прохлада
Уронила росы на цветы.
Быть хочу с тобою рядом,
Мне другой, поверь, не надо…

И, переходя в другую тональность, громко во весь голос пропел концовку песенного куплета:

В моём сердце ты и только ты…

Все дружно захлопали, а Белозёров, передав гитару появившейся возле него шустрой официантке, вальяжно откинулся на спинку стула и посмотрел на жену. Она, блеснув бриллиантами, тихо улыбнулась изгибами губ и положила свою белую руку ему на плечо. Он, склонив голову набок, прижался к ней щекой.

Макс глазами поискал девушку, которая сидела напротив него. Её и соседки не было на месте. Женщина с кукольным лицом стояла рядом с высоким чернявым мужчиной и курила, держа двумя пальцами сигарету в откинутой в сторону руке: подносила её медленно к небольшому пухлому рту, подержав дым, выпускала вверх. Мужчина, почти окутанный сизым табачным дымом, смотрел на неё сверху покровительственно, заглядывая ей в глаза и одной рукой придерживая за талию.

Макс ещё раз осмотрел зал и увидел девушку в белом платье, одиноко стоящую возле окна. Ему показалось, что ей было скучно в этом гаме праздничного веселья. Он подошёл ближе. Незнакомка подняла на него синие глаза и молчаливо ждала, что он скажет первым. Ей действительно было неуютно в этой беззаботной шумной компании, и она подумывала, как незаметно исчезнуть.

— Вам скучно здесь? — нашёлся Макс. Эта мысль первой пришла ему на ум, он рассчитывал, что сможет разговорить девушку, и дальше всё покатится как по маслу.

— Нет... Нет! Что вы! Тут собралось так много интересных людей. Вот только что мужчина исполнил прекрасную песню о любви. О, как на него жена смотрела… У них всё ещё сохранилась любовь, хотя им, наверное, уже под пятьдесят.

— У любви нет возраста! Стрелы Амура могут поразить любого человека, — он хотел выразить свои мысли относительно притяжения двух физических тел, но возле них возникла жена Василия Горохова. Лицо её сияло от радости, на лбу высыпали маленькие бисеринки пота.

— Вот наконец-то добралась до вас!.. Оказывается, что вы уже сами познакомились или, как сказал один юморист по телеку, примагнитились. А я хотела вас познакомить с самого начала, но извините, вся запарилась, только что пришла из камбуза, там готовят мясо молодого телёнка. Вот, Яна, это Максим, о нём я тебе все уши, наверное, на работе прожужжала. Статный, красивый, заправляет бизнесом, у него своя тран-спортная фирма. И самое главное — пока не женат… ищет свою принцессу.

Макс неожиданно для себя покраснел, ему стало неловко, и он взял горячую руку жены Горохова в свою:

— Спасибо за представление, но тебя ждут гости, и на кухне, наверное, мясо уже подгорает, а мы с Ладой поищем темы для разговора. — Он подождал, когда сваха на добровольных началах скроется в дверях камбуза, и предложил: — Лучше выйдем из зала, здесь слишком накурено, это может повлиять на твою неземную красоту.

Девушка сделала смешливое лицо, хотя ей понравился комплимент, и первая пошла к выходу. За спиной у них осталось разноголосье весёлого юбилея, который, судя по всему, затянется глубоко за полночь, а им захотелось побыть вдвоём.

Дневное солнце к этому времени уже закатилось за дальний горизонт и, отражаясь от неба последними лучами, осветило в различные цвета на короткое время тихие воды затона. Снизу тянуло волглой прохладой и рыбьим запахом. На противоположном берегу, уткнувшись в берег, стояло небольшое судно, на мачте горели сигнальные огни. Ещё немного, и ночь сомкнёт свои объятия и окрест покроется темнотой. Внизу послышался всплеск крупной рыбы.

Лада наклонилась, пытаясь разглядеть.

— Да это, наверное, щука за мальком гоняется. В этих местах раньше много было рыбы. Мы, когда с Гороховым были пацанами, исходили все берега в затоне. На дождевого червяка поплюёшь для удачи, и рыба тут как тут — на крючке сидит.

В темноте послышался тихий голос Лады. Макс чувствовал, что она совсем рядом, белый силуэт её выделялся в темноте — протяни руку и дотронешься до неё. Девушка ему всё больше нравилась.

— А ты вместе с женой Горохова работаешь? — спросил он, чтобы хоть как-то завязать узелки для разговора.

— Да, за соседними столами сидим в конторе, но раньше я в школе работала, преподавала историю. Мне нравилось со школьниками заниматься.

— Но почему ты тогда ушла?!

— Откровенно — зарплата не устраивала. Платили немного, да сейчас школяры такие, что им нужно не только давать знания, но и ещё воспитывать. Их родители думают, что это обязанность школы.

— А какой деятельностью ты занимаешься, если не секрет? — переключила разговор Лада. Она стояла спиной к тёмной воде, держалась руками за леерное ограждение палубы и, повернув голову, смотрела на Макса.

— Нет абсолютно никакого секрета. Так, небольшой бизнес, занимаюсь грузовыми перевозками. Взяли с партнёром в лизинг несколько новых машин и развозим грузы по стране. Рисковое направление, но пока клиенты не подводили, стараемся работать с надёжными фирмами. Как будет наша экономика стабильна, так и у нас всё будет развиваться, мы зависимы от неё.

На палубу, распахнув ресторанную дверь, выскочил Сундуков с разъярённым лицом. Он был пьян в стельку, его бросало в разные стороны, как в штормовую погоду шлюпку без вёсел. Свет из двери разрезал темноту ночи, осветив лицо Лады. Максу показалось, что оно было бледным и даже испуганным, он хотел остановить Сундукова, схватил его за скользкую руку, но тот крутанул её и побежал дальше, стуча ногами и матерно выражаясь. Его неожиданно качнуло в сторону Лады, и он плечом толкнул её. Она спиной перекинулась через невысокое ограждение и полетела вниз в воду. Только послышалось испуганное: «Ой!» и всплеск воды. До поверхности было метра три, и Макс, нагнувшись, увидел белое платье. Не раздумывая, прыгнул вниз головой и почувствовал, как вода вмиг пропитала одежду, стесняя ему движения. Вынырнув, он увидел рядом барахтающуюся девушку. Ему стало понятно, что она не умеет плавать и, сделав два сильных гребка руками, оказался рядом. На её лице был заметен страх

— Ты не бойся, сейчас я тебя подхвачу и поплывем к берегу. Только держись за меня.

— Я совсем не боюсь, — спокойно ответила, хотя её глаза были испуганы. Она попыталась улыбнуться, закашлялась, выплевывая воду изо рта.

Сверху разом замолкла музыка, послышались громкие голоса:

—Люди в воде! Бросайте спасательные круги скорее! Бросайте!..

Один прилетел, шлёпнулся о воду и оказался совсем рядом. Загорелся ярко прожектор на крыше дебаркадера, и острый луч, пошарив по воде, нашёл их. Макс подплыл к ней ближе:

— Держись крепче за мою шею, только не тяни вниз.

Лада обхватила его мокрыми руками, на мгновение губы случайно коснулись.

На берегу в нетерпении уже ждал Горохов и ещё несколько человек. Они обступили промокших с ног до головы купальщиков, кто-то предложил вызвать такси и развезти по домам.

— Ну и сволочь этот Сундуков, будет ему за это! — прозвучал угрожающий голос Горохова. — А вы давайте пока в кубрик на первый ярус, хоть обсохните, а там разберёмся. Сейчас накажу, чтобы печку включили, да поесть принесли, — он исчез, только прозвучали его быстрые шаги по трапу.

Оставляя пятна воды на палубе, Макс с Ладой вскоре оказались в небольшом, но достаточно уютном кубрике. В нём было тепло от электрического нагревателя. У переборки стояла двухъярусная койка, заправленная клетчатыми шерстяными одеялами. На небольшом столе их поджидал поздний ужин и бутылка греческого коньяка «Метакса».

— Нужно поскорее снять сырую одежду, иначе можно простыть, не осталось ни одной сухой нитки, — предложил Макс, не зная, как на это отреагирует его новая знакомая.

— Да, хорошо, только тебе нужно выйти на минутку отсюда, а я сниму платье.

Он вышел из кубрика и осмотрелся по сторонам. Свет везде был выключен, и только у входа на дебаркадер горела яркая лампа. Сверху доносилась музыка и топот человеческих ног, веселье юбилея продолжалось.

— Можешь зайти, — услышал голос Лады. Отворив дверь, Макс тихо вошёл в кубрик. Она сидела на кровати, завернувшись в одеяло. На голове было накручено короткое белое полотенце. Платье висело на спинке стула. Глаза у неё весело поблёскивали и не выдавали недавнего купания.

— Я тоже бы снял с себя одежду. Можно не выходить, а только отвернуться.

Макс быстро скинул с себя брюки, рубашку, вытер полотенцем голову, тоже завернулся в одеяло и сел на единственный стул.

Снял пробку с бутылки, налил в стаканы чайного цвета коньяк и, сдвинув их за знакомство и счастливое спасение, молодые люди выпили. Тепло стало опускаться вниз по всему телу…

— Я скоро поеду во Францию по туристической путёвке. Хочется посмотреть замок королей Фонтенбло, давно об этом мечтала. У меня даже защита диплома была по теме «Французская культура семнадцатого века».

— О! Это очень даже интересно. И когда планируете поехать?

— Скоро уже. На следующей неделе.

— Я буду звать вас девушка из Фонтенбло, — пошутил Макс, надеясь, что она не обидится.

— Ещё рано! Вот когда я приеду обратно, то тогда можно будет, — тихо рассмеялась Лада, дрогнув бровями, как бы давая невидимый знак, что их начавшееся знакомство будет продолжаться.

В кубрике от электрического нагревателя стало тепло, и Макс приоткрыл окно. За ним уже была глухая ночь, на небе висела ярко-жёлтая луна. Она была единственным молчаливым свидетелем их разговора. Они говорили… всё говорили, позабыв о времени, казалось, что не будет конца их разговорам, и даже когда возникала пауза, Максу казалось, что он продолжает понимать безмолвие Лады. Замолк тогда, когда на один вопрос она не ответила, тихо окликнул её и смежил веки, стал погружаться в медленный сон, в котором мелькали очертания нескольких лиц. Они невольно становились двумя персонажами будущих событий, вовлечённые в круговорот жизненных перипетий. И только от них будет зависеть притягательная сила, которая стала зарождаться этой ночью.

Утром Макс проснулся, когда в кубрике было уже совсем светло. Посмотрел на потолок, воскрешая в памяти события прошедшей ночи, затем, свесив голову вниз и не увидев девушки, быстро по-армейски соскочил со второго яруса на пол. И первая мысль, которая пронзила его — как можно скорее связаться с женой Горохова и узнать её координаты.

Комментариев:

Вверх