Кавад РАШ
Academia Sibirica

Всемогущий Боже, милосердие твое призываем, дасия семена, яже воздухом и дождем воспитати благоволил еси, благословенцем Твоим возлив. Подожд, Владыко, людем Твоим Тебе всегда о Твоих благодарити дарованиих, от неплодствия же земли души алчущих отврати, да нищ и богат, недужный и крепкий славят им Твое, Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Молитва о благопроизрастании насаждений.

 

Уже пятьсот лет Сибирь является полем мировых проектов и свершений великой русской Православной цивилизации. Мы настаиваем именно на пятистах годах Сибири исходя из духа, а не буквы истории. Обычно начало русской Сибири связывают с походом Ермака, которому Иван Грозный велел именоваться «не атаманом, но князем Сибирским». До Ермака в течение нескольких столетий новогородцы совершали успешные походы за соболем в бассейн Оби и Енисея. В честь прибыльных и победных походов вернувшись ставили церкви, когда кучумовичей еще не было и в помине.

Особая роль рода великих предпринимателей Строгановых требует от нас признать за этими промышленниками роль первых русских полноценных сибиряков.

Строгановы начали свое историческое поприще в Верхнем Прикамье у ворот Сибири. За начало русской Сибири можно признать деятельность религиозного подвижника и промышленника Аники Строганова. В 1515 году он, Аника Строганов, выходец из Солевычегодска, поставил свою первую соляную варницу. В 1570 году великий предприниматель и семьянин покинул бренный мир под именем монаха Иосифа, сумев сурово и честно соединить возвышенное благочестие с предпринимательством и прибылью. Анику Строганова можно и через пятьсот лет считать эталоном русского предпринимателя. Назвать его дело «бизнесом» невозможно сегодня без того, чтобы не стошнило, так как весь наш «бизнес» жуликоватый и уголовный нельзя даже сопоставлять с делом Строгановых. Аника Строганов, родоначальник, был и выдающимся семьянином. Он воспитывал трех умных и отважных, и предприимчивых сыновей – Якова, Григория и Семена. Каждый из них станет родоначальником сильной ветви Строгановых. Сыновьям отец оставил наследство, которое аниковичи приумножат не отступая от родового благочестия. Они будут строить храмы, верфи, монастыри, города, возводить варницы, амбары, дворцы, мосты, причалы, писать иконы, книги, летописи и сажать сады. Именно аниковичи призовут Ермака с дружиной. Строгановы призвали Ермаковых казаков к религиозному боевому подвижничеству. Отряду Ермака Строгановы дали суровых и верных монахов. Казаки перед походом дали обет послушания, верности и трезвости.

Строгановы и казаки, как плоть от плоти родного народа, хорошо помнили, что хищный оскал у вассального Кучума появился именно тогда, когда крымская орда сожгла в 1571 году Москву. Строгановы вместе с десятками семей русских промышленников из Чердыни, Соликамска и Усолья решили раз и навсегда покончить с остатками орды в Сибири, которая угоняла русских людей в Бухару на невольничьи рынки.

Строгановы люди именитые уже владели в Прикамье землями равными по величине среднему европейскому государству. Такой привилегии не добивалась на Руси ни одна семья вышедшая не из Рюриковичей, а из народной толщи. Иван Грозный смело поощрял их, зная суровую православную непреклонность и честность Строгановых.

Так без непосредственного участия государства русский народ в лице Строгановых и казаков сам осуществил великий сибирский проект.

Еще четыреста лет после похода Ермака род Строгановых будет влиять на жизнь России. Вряд ли в Европе есть деятельная и предпринимательская семья, которую можно было сравнить с родом Строгановых. Со времен Строгановых и Ермака Сибирь дает до трети богатств в казну – пушниной, серебром, золотом, лесом, нефтью и газом, являясь оплотом России и хранителем ее тихоокеанских берегов.

Благодаря промышленникам Верхнее Прикамье стало Заповедной жемчужиной русского зодчества. Расцвет строительства храмов и подъем промыслов пришлись на время царствования Петра I – обстоятельство не привлекшее внимание историков.

Олег Кириченко в талантливой книге «Дворянское благочестие» пишет:

«Современники передают, что в обществе после кончины царя «была скорбь всеобщая и непритворная». Другой современник также писал, что «плачут мужчины повсеместно, узнав о смерти Петра, что было необычно для Руси».[Русский быт, 1914.41. с.39,25] и там же: «В песнях из сборника П. Кареевского Петр «русской Белой Царь – защитник от неметчины. «Народ православный же принял Петра, образ Царя строгий и серьезный, на личности могучего императора не лежит ни единого упрека… личные невзгоды умолкли перед внутренней правдой реформы» [Шмурло, 1912. с.30,37].

Последние земные дни и часы Императора прояснили явление на землю этого небывалого святого подвижника несшего Царское послушание с мудростью, любовью и отвагой: «Петр очень страдал в последние предсмертные дни. Один архипастырь сказал ему в утешение о смерти пострадавшего Христа. Петр тихо ответил: «сие едино жажду мою утоляет, сие едино услаждает мя» и часто повторял: «верую и уповаю». Царь всю жизнь воспринимал себя по образу его любимого царя-пророка и псалмопевца Давида: « усыновленным богом ».

Петр, как и Пушкин в предсмертные часы очистился и просиял.

Один из духовных вождей России Св. Игнатий (Брянчанинов) отмечал необходимость Синода в новом государстве Петра. С ним был солидарен Св. Филарет (Дроздов). Мы не знали ни одного русского святого от Серафима Саровского до Иоанна Кронштадтского, кто не чтил бы Петра и не воздавал бы ему должное. И напротив, все лжепастыри, властолюбивые и двусмысленные зараженные никоновской ересью цареборства под любыми предлогами клевещут на Петра. Академик Струмилин еще до войны со строгими расчетами доказал, что за время правления Петра население России увеличилось. Несмотря на 20-летнюю войну, причем увеличилось без учета присоединенных земель. Эти выводы невыносимы клеветникам и тем слабоумным без родства, кто получает удовольствие от «сладострастного самоосквернения» по Канту. За совращение русских людей в другую веру Петровский указ карал смертью. В указе посланном в Сибирь митрополиту Филофею (Лещинскому) Петр грозил лишением живота тем, кто будет препятствовать миссионерству.

Таких людей как Строгановы нельзя было обмануть, они сразу оценили народно-православный стержень Петровский преобразований. Григорий Строганов сподвижник Петра I подарил в Воронеже царю два вооруженных фрегата. Пушки и ядра были отлиты на его заводах. Еще два военных корабля царь получил от Строганова в Архангельске. Эскадра подаренная царю была только малой частью вклада Строгановых в преображение России. Промышленное сословие сразу поняло, что Петр выковывает имперский доспех для Святой Руси. Строгановы и Демидовы и тысячи других промышленников ковали доспех вместе с царем. Строганов имел в Усолье собственную верфь для постройки солевозных судов. На Урале его железоделательные и чугунолитейные заводы всю Северную войну снабжали русскую армию пушками, мортирами, гаубицами, ядрами, картечью и по Каме мимо Усолья доставляли на театр военных действий.

Сыновьям Григория Строганова Петр Великий даровал в 1722 году баронские титулы. В честь этого события каждый из трех братьев воздвиг у себя три величественных храма. Религиозность была родовой добродетелью воротил Строгановых. Храмы Строгановых были национальной шатровой архитектуры на высоких подклетях с широкими разлапистыми крытыми крыльцами, придающие церквам вид могучего дерева с мощными корнями. В подклетях купцы держали порой и свой товар. Клеть придавала церквам вид парящего над землей корабля спасения.

Петр I положил в Сибири основание Великой Северной экспедиции. Тогда же закрепил за Россией Курилы. Петр же дал основание, тем самым, началу исследования Северного морского пути. И третьим великим проектом русской цивилизации для Сибири стало создание Академии наук.

А что до таких промышленников как Ерофей Хабаров, Строгановы и Демидовы, то их деяния должны изучаться во всех школах и вузах России, как пример русского богатырского капитализма.

Петр, по существу, был не только основателем Российской Академии наук, но и первым русским академиком. Царь прекрасно чертил, умел делать съемку, знал в совершенстве корабельную архитектуру и еще дюжину ремесел. В 1696 году во время Азовского похода 24-летний царь провел съемку реки Дона от Воронежа до Азова. В 1703 году в Амстердаме издан «Атлас реки Дона, Азовского и Черного морей» адмирала Якова Брюса. В этом атласе воспроизведена съемка Дона, сделанная царем Петром. За съемку Каспийского моря Петр I был в 1722 году избран во Французскую Академию наук.

Петр I в Торгау встретился с Лейбницем (1711 г.). На следующий год в Карсбаде и Дрездене. Лейбниц советовал царю сделать точное описание страны, чтобы знать ее ресурсы и нужды. Прежде всего следовало начертать точные карты страны. Тогда же Петр с гордостью показал две громадные карты. Одну из них составили еще при Иване Грозном и потом несколько раз обновляли. Другая карта касалась Сибири и изготовлена была тобольским дворянином Семеном Ремезовым, страстным почитателем Петра I .

Еще в 1551 году Иван IV сообщил Стоглавому собору в Москве, что он велел «писцов послати во всю свою землю писати и сметити (размежевать) земли, а мерити пашенная земля и непашенная, и луги и лес; и всякие угоды смечати и писати – реки и озера, и пруды, и оброчные ловли, и коли и сежи (рыболовные орудия), и борти, и перевесы (сети для лова птиц), и мыта, и мосты, и перевозы, и рядки, и торговища, и погостьцкая земля и церковная, и дворы и огороды, и в книгах то все поставити». Эти данные и легли в основу чертежа Московского государства. Его составление относят к 1565-1570 годам. Затем появилась редакция 1598-1600 годов. И, наконец, чертеж 1627 года. Россия уже располагала традицией отечественной картографии.

С европейскими учеными царь Петр обсуждал также идею создания Российской Академии наук и, что особенно важно, «социетета» наук, т.е. их качества и содружества. В этом проявился гений Петра как национального Учителя и Отца. Он был прежде всего не за частные, прикладные исследования, а за высший тип науки, где Академия, Университет и Гимназия составляют органическое развивающееся целое.

России, по мнению Петра, подходит высший тип исследований – совокупный, когда в науку вовлекаются юноши и пребывают в ней всю жизнь. Петр напишет об этом Вольфу.

Ломоносов будет горячим проводником идей Петра. При нем Академия, Университет, Гимназия вскоре обогатились Музеем и Издательством. Нам необходимо помнить это, потому что с основанием Сибирского Отделения Академии наук СССР (1957 г.) академик Лаврентьев гениально предусмотрел ту же триаду – Академия, Университет, Физико-математическая школа, но, увы, без гуманитарного раздела. Последнее обстоятельство станет убийственно роковым для судьбы Академгородка. Несколько забегая вперед скажем, что за почти полувековое существование Сибирского Отделения Академии наук (СОАН) только один человек публично вспомнил о родоначальнике Российской Академии наук Петре, как соавторе СОАН – это был президент Франции Де Голль, посетивший Академгородок в 1966 году. Ни один человек ни до ни после него не вспомнил Отца-Преобразователя. Именно потому в Академгородке была создана не Гимназия классическая, пусть даже с сильным физико-математическим уклоном, а только ФМШ – физико-математическая школа. Прямо скажем, что в те годы даже создание такой связки, как Академия, Университет, ФМШ было подвижничеством и делом чрезвычайной важности. Перед постройкой Университет в Академгородке занимал первое место в СССР по подготовке кадров для науки среди всех вузов страны. Без мощной гуманитарной составляющей Городок в отличие от Ломоносовской Академии остался, по-существу, без Музея и, что особенно страшно, без сильного собственного независимого издательства. Городок в духовном плане был обречен на немоту и лишен социально-просветительской наступательности.

И тем не менее по мощной интеллектуальной экспансии на Восток до Тихого океана создание Сибирской Академии ( Academia Sibirica ) одна из вершин великих русских цивилизационных проектов за всю историю государства Российского. По интенсивности мысли, по углубленности бытия при наличии нескольких десятков институтов, Университета, ФМШа, политехникума и школ Академгородок на Оби не имеет и сегодня себе равных во всем мире. Он не мог не зародиться после Великой Отечественной войны и именно в самое русское полустолетие отечественной истории между 1941-м и 1991 годами – вершина русской цивилизации. Потенция этой православной культуры накопленная за тысячу лет была столь сильна, что она взорвалась русским веком (1941-1991) вопреки гнету, репрессиям, раскрестьяниванию и рассказачиванию. Рядом с Академгородком под Искитимом был расположен самый страшный концлагерь, в Дашках, которым пугали даже на Колыме. Сибирская Академия родилась в XX столетии в сердце Сиблага и тем отменила все палачество. Даже концлагерь в Дашках закрылся накануне решения Совмина. Это было как чудо и это чудо в 90-х годах стало особо зримо, когда среди железобетонного атеизма ученых-технарей в Академгородке вырос Храм всех святых в земле Российской просиявших. А вслед за Храмом, под звон его благовеста появилось сестричество во имя святой Елизаветы Федоровны и Православная гимназия. С появлением храма уже после смерти основателя Сибирской Академии Лаврентьева Академгородок был заложен как бы во второй раз и испытал Преображение Господне.

Со времен Петровской Академии одно научное направление, быть может древнейшее на земле и самое близкое к религиозности, ни разу не прерывалось в Сибири – речь идет о растениеводстве и ботанике. Петр I , создатель первого ботанического сада, насаждал сады неутомимо, страстно и с глубоким религиозным смыслом. Он для просвещения подданных и выработке у них иммунитета от западничества мог украшать свои сады античными скульптурами и веселить своих бойцов между сражениями «шутихами» и фонтанами, но православный стержень ни на миг не изменял Помазанному царственному садовнику.

Царь-Петр ни на миг не забывал, что царство ему вверенное есть Сад Пречистой, а он в нем главный садовник. Красоту русской природы Петр с детства воспринимал как красоту подножия престола Божия. Св. Архиепископ Лука «(Войно-Ясенецкий) выдающийся хирург, познавший мученичество в сибирских лагерях, сохранил благодатное восприятие родной земли и писал в труде «Дух, душа, тело»: «Вечером на цветущем лугу все множество цветов поворачивается к солнцу, точно воссылая ему вечернюю молитву, а после его заката тихо засыпают, чтобы утром, повернувшись на восток, опять встретить его утренней радостной молитвой… Благоухание цветов – это фимиам Богу. Цветы – кадильницы».

В лучшие годы Новосибирского Академгородка около четырехсот тысяч цветов каждый вечер поворачивались к солнцу «воссылая ему вечернюю молитву». Эти четыреста тысяч цветов, посаженных только филиалом Ботанического сада ЛОСом (лесоохранная станция). Еще больше цветов радостно встречают солнце на полях, делянках, питомниках Ботанического сада Сибирской Академии.

Академгородок – единственный в мире город по ландшафтной архитектуре. Он единственный на земле город расположенный на девяти тысячах гектарах ландшафтного лесопарка под эгидой второго по величине в России Ботанического сада. Он по-существу, не Академгородок, а Академсад. У самого Ботанического сада тысяча гектаров территории.

Все военное лихолетье Академию наук возглавлял академик-ботаник Владимир Леонтьевич Комаров. За его плечами была деятельная жизнь исследователя. Комаров изучал бассейн Зеравшана (1892-1893), Туркмению (1893г.), Средний Амур (1895), северную Манчжурию и Северную Корею (1896-1897), Восточные Саяны (1902г.), Камчатку (1908, 1909), Уссурийский край (1895, 1913, 1930). Сибирский филиал Академии наук был основан по его инициативе в год Сталинграда в 1943 году, в тот же год Комаров получил Звезду Героя Социалистического Труда. Сталин одобрил такую инициативу, потому что в отличии от современной жуликоватой и суетливой мелкоты знал, что война, даже Великая, только пауза перед стратегическим натиском на Сибирь и овладение Тихоокеанскими водами. Кроме того из более чем ста Ботанических садов 80 организованы при Советской власти. Комаров руководил созданием 30-томной флоры СССР.

Перед Первой Мировой войной экспорт лекарственного сырья из России достиг трех миллионов рублей золотом – в основном импортировали Германия и США. С началом войны, нужда в лекарственный травах усилилась в собственной Армии. Действительным членом Академии наук В.Л. Комаров будет избран в 1920 году. В германскую войну он проявил себя вполне боевым ботаником, составив и издав популярный справочник «Сбор, сушка и разведение лекарственных растений в Сибири», куда поместил 150 видов. Справочник издавался трижды – в 1915, 1916 и 1917 годах. Вот такой ботаник как Комаров стал основателем Центрального Сибирского Ботанического Сада, который открылся в 1946 году на другой год после кончины академика Владимира Леонтьевича Комарова.

У ботаника Комарова были в Сибири славные предшественники. Участниками Великой Северной экспедиции была «странствующая академия», отдавшая Сибири десять лет в царствование Анны Иоанновны. Миллер после поездок написал первую «Историю Сибири». Гмелин издал 4-х томную «Флору Сибири», Крашенинников дал «Описание земли Камчатки». Современник Гмелина великий шведский ботаник Карл Линей говорил, что труд Гмелина можно сравнить с деятельностью всех ботаников Европы в XVIII столетии.

В царствование Екатерины II была организована грандиозная по тем временам «Академическая экспедиция» захватившая все пространства Российской империи. Наиболее значительны были Петра Симона Палласа. Он выехал из Петербурга в 1768 году и начал с Поволжья и Южного Урала. В 1771 году исследует земли Тобольска, Омска и Красноярска. На следующий год Иркутск и через Забайкалье достигает в 1774 году Кяхты. Его записки переводившиеся его учеником Зуевым печатались по-русски. Паллас издал капитальный труд « Flora Rossica » с раскрашенными рисунками. Замечателен его иллюстрированный труд « Zoographia rossoasiatica ». Но, увы, ни подвиг Гмелина, ни Миллер, ни Паллас, ни Крашенников, ни даже Ломоносов не удостоены в Сибирской Академии даже бюста. Хорошо потрудился во славу России академик Георги . Он проехал с экспедицией до Забайкалья среди зимних метелей и летних гнуса и комаров по бездорожью. Его перу принадлежат интересные путевые заметки и обширное капитальное физико-географическое описание Российского государства, где достойное место занимает Сибирь. В Тобольске побывал академик Лепехин, первый излагавший свои труды не по латыни, а по-русски.

В организации экспедиций в Сибирь первенствовали три организации удостоенные наименования «Императорского» - это Российская Академия Наук, Русское Географическое общество и Санкт-Петербургский Ботанический сад, заложенный Петром I и получивший в XIX веке наименование Императорский Ботанический Сад Петра Великого. Велик вклад в изучение Сибири Горного ведомства и его горных офицеров, которые проникали в самые глухие уголки Сибири.

Император Николай I в 1828 году пригласил для исследования Храма и Западной Сибири знаменитого Александра Гумбольдта. Немецкий корифей посетил Тобольск, Омск, Оренбург.

Заметный след оставили экспедиции Шуровского и Чихачева и ботаника Ледебура по Алтаю, Турганинова в Дарии, Родде в Забайкалье. На Севере Сибири действовала ряд лет экспедиция Эрмана, а Финша на нижней Оби. Глубокий след в отечественной науке оставил академик А.Ф. Миддендорф. С 1842 по 1845 год он исследовал безлюдные области сурового Таймыра, Охотский край и написал после изучения Западно-Сибирской равнины труд «Бараба». Его труд по флоре Сибири не утратил своего значения по сей день. На Севере Сибири провели исследования Шмидт, Черский, Герц, Волосович и Толль. Во время плавания Толля на яхте «Заря» на подходе к Югорскому шару по пути в Карское море встретили пароход «Пахтусов» и сделали остановку. Толль и лейтенант Коломейцев поднялись на борт «Пахтусова», чтобы засвидетельствовать свое почтение известному гидрографу Вилькицкому-старшему. Пока Толль был на борту «Пахтусова» доктор Герман-Вальтер и зоолог Алексей Бялыницкий-Бируля на каяке сплавали на берег и вернулись с букетом цветов, который украсил стол кают-компании.

Вернувшись Эдуард Толль записал: «букет состоит из синюхи ( Polemonium ), лютиков ( Ranunculus ), незабудок ( Myosotis ), гречихи ( Polygonum ), мытника ( Redicularis ), крупных маков красивой окраски и некоторых подлинно арктических растений с куропаточной травой ( Aryas octopetaba ) в том числе» и далее «Я обрадовался последней, так как она напомнила мне мою родину – Курляндию, где я нашел на берегах Балтики в послеледниковых пластах нивянику прекрасной сохранности». Этот скромный букет в кают-компании тоже из Сада Пречистой.

Императорский Ботанический сад Петра Великого отправлял экспедиции в Сибирь широко и непрерывно. В Приамурье в 1856 году отправился К.И. Максимович. Он провел три года в долине Амура, облюбовав место слияния Аргуни и Шилки. До 1860 года он исследует бассейн Сунгари, Уссурийский край и Тихоокеанское побережье.

Позже Географическое общество отправляет Пржевальского. За ним уходят экспедиции Роборовского, Казнакова, Козлова, Патанина. Интерес русского общества к Сибири возрастал. И в те же годы, что и Максимович Географическим обществом организуется известная «Сибирская экспедиция» (1855-1863) в составе астрономов Шварца, Рашкова и натуралистов Ф. Шмидта, Мака, Глена. Путь их пролет от Забайкалья до Сахалина. Записками путешественников зачитывалась читающая Россия, доклады их собирали полные аудитории. Интерес к их исследованиям был проявлением любви к России, жаждой знаний и пытливостью молодого общества и неосознанной богатырской силой сильнейшего государства в мире.

Нельзя хотя бы в перечне не упомянуть экспедиции Штубендорфа, Г. Раде, Майделя, Кропоткина, Чекановского, Клеменца, Черского, Житкова, Игнатовского, Полякова, Лопатина, Грум Гржимайло, Краснова, Юргенса, Эйгера Бунге. Все они не только предшественники Сибирской Академии XX века, но и ее почетные члены. Их портреты и труды должны бы быть представлены в особом музее Академгородка, который должен был вырасти на том месте, где возник злокачественный прыщ ТэЦэ – Торгового Центра. Российская православная империя была самым свободным и динамичным государством на земле с гражданами подвижническими и активными, как бы не вешали на них «лишних» дураков.

Кроме Академии наук, Ботанического сада, Географического общества и Горного ведомства в освоении Сибири соревновались такие организации, как Императорское общество испытателей природы, Императорское общество любителей естествознания, антропологии и географии, кабинет Его Императорского Величества, Комитет Сибирской железной дороги, Министерство торговли и промышленности.

Исследования Кабинета его Величества охватывали преимущественно земли Алтая, которые принадлежали кабинету и были собственностью Государя Императора. К землям Кабинета относилась вся территория, на которой возник Ново-Николаевск – нынешний Новосибирск. Царь особым указом подарил эти земли безвозмездно гражданам Ново-Николаевска. Все тысяча гектаров земли, на которой сегодня расположен Академгородок принадлежали лично императору Николаю II как земли кабинета. Сегодня на земле нет ни одного серьезного юриста, который сумел бы доказать правомочность отречения Государя и мятежно-преступный захват власти Временным Правительством. Не только мистически, но и строго юридически Академгородок на землях кои являются собственностью Дома Романовых и лично Николая II , который не только просиял Августейшей Семьей в Земле Российской, Нои возглавил всех святых.

Есть стихотворное свидетельство пророка-поэта конногвардейца и Белого офицера Сергея Бехтерева. В стихотворении «Виденье Дивеевской старицы» (Зима лихолетья 1917 года) поэт передает как в одинокой келье у иконы Спасителя молится монахиня Ксенья зимней ночью шепчут уста:

«О, Господь. Заступимсь ты за нас!

Гибнет Россия; крамола по царству растет;

Мучит нечистый простой православный народ.

Кровь обагрила родные леса и поля,

Плачет и стонет кормилица наша земля.

Сжалься, Спаситель, над темной безумной страной».

И вдруг видит старица:

«лучезарный нездешний чертог;

Вместе с Иисусом Двенадцать за брашной сидят,

И за столом, ближе всех, одесную Его

Видит она Николая, Царя своего».

И просит старица Ксения:

«Батюшка Царь, помолись ты, Кормилец. За нас!»

Шепчет старушка, и тихо разверзлись уста;

Слышится слово, Заветное слово Христа:

«Дщерь не печалься; Царя твоего возлюбя,

Первым поставлю я в Царстве Святых у Себя!» * .

Храм всех святых в земле Российской просиявших каждый день собирает прихожан Академгородка. Известно, что не только сам храм, но и земля вокруг храма всегда освящена. Но никто на земле не знает пределов этой освященной земли. Тем более в храме посвященным всем святым ведомым и неведомым. Земля Царя поставленного по видениям старицы первым в Царстве Святых и с храмом ему посвященным не может быть не освященной.

Стало быть, Ботанический сад стал на земле отражением райского сада на Руси, в Саду Пречистой.

Особенно интенсивны были перед 1917 годом почвенно-ботанические экспедиции Переселенческого управления. Начались они в 1908 году стараниями Петра Аркадьевича Столыпина и по прямому распоряжению Главноуправляющего землеустройством и земледелием князя Б.А. Васильчикова и одобрения Государственной Думы. Ботаническими исследованиями заведовал А.Ф. Флеров, а с 1910 года Б.А. Федченко. Действовали они во взаимодействии с Императорским Ботаническим садом Петра Великого, который получил от экспедиций Переселенческого Управления 300 тысяч экземпляров растений для гербария. Труды почвенно-ботанических экспедиций привлекли к себе живое внимание европейских ученых.

К 1914 году почвенно-ботанические исследования Переселенческого Управления охватили площадь более 120 миллионов десятин. Учение считали, что треть этих земель пригодна для хозяйственной деятельности. Ботанические материалы Переселенческого Управления были к 1914 году изданы девятью выпусками под названием «Флора Азиатской России». Это было первое на русском языке и первое для Сибири издание общедоступного определителя растений.

Основатель Западно-Сибирского филиала Академии наук СССР (1943) и Центрального Сибирского ботанического сада, Президент Академии наук Владимир Леонтьевич Комаров был одним из богатырского ряда подвижников-натуралистов влюбленных в Сибирь и в Россию. Ботанический сад Сибири стал его по истине лебединой песней. Комаров был из генерации более одухотворенных ученых и еще человечной Русской Академии.

В 1925 году Академия наук расположенная тогда еще на берегах Невы, отмечала свое 200-летие. Тогда из 22 действительных членов Академии по отделению физико-математических наук четверо было ботаников * : И.П. Бородин (1902), С.Г. Навашин (1918), В.Л. Комаров (1920), С.П. Костычев (1923) и два академика-зоолога: А.Н. Северцов (1920), П.П. Сушкин.

В отделении Русского языка и Словесности числилось десять академиков и столько же в Отделении Исторических наук и Филологии. Вот и все действительные члены. Но какие имена. И ни одного коммуниста. Еще шесть ботаников входило в число 52 членов-корреспондентов, и каких ботаников. В их числе В.Н. Сукачев, чье имя в Красноярске носит институт леса, и самый великий русский ученый XX столетия Николай Иванович Вавилов. В числе членкоров тогда числился и А.А. Бялыницкий-Бируля, тот самый, который принес в 1901 году букет цветов на яхту «Заря».

Кроме перечисленных организаций деятельно занимавшихся исследованием Сибири, необходимо упомянуть находившееся под августейшим покровительством Государыни Императрицы Александры Федоровны Императорское общество востоковедения и общество изучения Сибири и улучшения ее быта, возглавлявшееся исследователем алтайских народов академиком В.В. Радловым.

На подоконниках городских квартир нередко можно увидеть любимые цветы святой императрицы Александры Федоровны – фиалки.

Ботаника в широком смысле и сей час спасает весь Академгородок. К ней причастны все без исключения жители научного центра. Школьники и студенты работают на защите леса и цветочных клумбах, а те, кто не работают, непосредственно получают ежедневный заряд эстетической силы. Иоанн Кронштадтский говорил, что «цветы остатки – рая на земле». Круглый год эти кущи райские возделывает Ботанический Сад и взращенная ею Лесоохранная станция (ЛОС). За ЛОСом закреплены девять тысяч гектаров, по старому – десятин земли от Нового поселка до Матвеевки, т.е. с Севера на Юг – 15 верст, а с Запада на Восток девять верст. В этом Саду еще недавно числилось более четырех тысяч скворечников.

Царем лесов сибирских является кедр. Но в Академсаду мало кедра. Ботаник Г.В. Крылов писал в книге «Деревья, травы жизни, заповедные места…» еще в 1972 году: «может быть следует создать в Новосибирском центре большой науки Сибири институт Кедра – необходимость в котором становится очевидной с каждым годом». Такая задача была бы по плечу такой волевой, самобытной и богатырской натуре как Михаил Алексеевич Лаврентьев – отец-основатель Академгородка, который был из той же генерации, что и академик Комаров. Но после них стал стремительно мельчать народ.

Кедровая проблема – это и биология, и технология, и бионика – это красота и мощь родной земли. Ни одна древесная порода не имеет таких глубоких и разносторонних связей с животным миром, с почвами и людьми, как кедр. Благодаря кедру полноводны великие сибирские реки. Кедровники должны опоясать все города Сибири. С кедром дышится легко, сердце бьется ровней, думается светло и возвышенно. Кедр дарует спокойствие и жизненную устойчивость. Господство повсеместное кедра – вот чего жаждет Сибирь. Границы кедра от Алдана до Печоры и от Алтая и Саян до Полярного круга.

Сегодня в Сибири только один кедровый леспромхоз – Кедроград на Алтае. Вы помните, сколько организаций с наименованием «Императорское» исследовало Сибирь. Проблема кедра общесибирская, а значит и общероссийская. Институт кедра и вся кедровая проблема должны бы стать жемчужиной «Президентских проектов», или еще одним свершением русской цивилизации. Сибири нужен не только «институт Кедра», но и кедровая стража, где роль ополчения выполнят школьники. Первые кедрачи должны бы появиться около каждой школы, каждого Вуза и каждого военного училища.

Самая характерная птица в Академгородке – дрозд. Из животных – белка. Из птиц первыми прилетают скворцы. Последними по осени улетают дрозды, но если ранеток и рябины изобильно могут и зазимовать. Сурки и барсуки считаются редкими зверьми. Зимой заячьи следы можно обнаружить и у Дома Ученых. Стрижи и ласточки гнездятся в скворечниках. Стрижи травинку поднятую ветром ловят на лету. Пьют тоже на лету. Стрижи даже спят на лету. К вечеру стрижи особенно, как и дети во дворах, что их позовут спать.

Сурки и бурундуки с холодами ударяются в спячку. У Щадрихи в овраге живут сурки. Ученые выяснили, что сурки появились здесь во времена Ивана III около 1478 года, за два года до стояния на Угре и за год до освящения в Кремле Успенского Собора. Тогда же запел хор государевых певчих дьяков. Хор поет беспрерывно до сих пор под именем Капеллы в Петербурге.

Сурки живут в сложных норах устланных травой. Перед спячкой забивают вход в нору в середине сентября и спят без задних ног до середины апреля. Укладываются всей семьей. Самец с самкой, четверо детенышей этого года и четверо прошлого. Всего десять жильцов. Выдыхают углекислый газ и в этом тумане спят еще крепче. Но вот у Щадрихи построили для Института Цитологии и Генетики свинарник для селекционно-генетических нужд и работники этой, с позволения, ученой фермы стали злейшими врагами сурков – достойных старожилов Академии. Персонал ставит на сурков петли и капканы из хищнических низменных побуждений. Мясо у сурков вкусное, а шкурки идут на шапки.

По оврагам было пять колоний сурков. Сколько их осталось после перестроечного разнуздания инстинктов, не берусь сказать. Жадные глупцы не понимают, что сурки почетные члены Сибирской Академии, как и птицы и цветы.

До войны в 1939 году в Правых Чомах по свидетельству зоолога Владимира Ивановича Телягина был на гривке в бору знатный глухариный ток. Телегин подростком всю ночь, как подобает натуралисту с фотоаппаратом «ФЭД» сидел под деревом и ждал, когда глухари спустятся с деревьев на майские проталины. В войну перестреляли глухарей. Тех, что уцелели после войны, переловили строители ОбГЭСа. Кроме глухарей водились раньше совы- длиннохвостая неясыть. Там, где на берегу Обского «моря» сейчас пляж до Академии было торфяное болото. Гнездились 16 пар сизых чаек, семь пар журавлей, утки, бекасы, много дупелей. Сейчас часты в Городке овсянки, соловьи, три вида дроздов и еще много пеночек, славок и любители верхушек древесных – зяблики.

Телегин рассказывал, что видел в гнезде крошечной пеночки кукушонка, который уже развалил гнездо. Бедная пеночка выбивается из сил кормить чуждого «акселерата», а тот как раскроет рот, может и пеночку заглотить.

Ботсад ненавидит зайцев. Все посадки Сада без оранжерей в открытом грунте. Зайцы обгрызают лучшие сорта яблонь. Когда селекционные огурцы из Китая сожрали зайцы, Ботсад хотел подать в суд на зоолога Телегина, как самого вредного человека и защитника животных.

Каждой весной Академгородок расцветает в буквальном смысле. Самые разнообразные цветы распускаются у главной цветочной клумбы у Президиума СОАН. Здесь клумбы задуманы как сад непрерывного цветения. Одни цветы сменяют другие. Здесь и желтые лилии и оранжевые. Много ароматных пионов. Голубые цветы сибирской бруннеры напоминают незабудки. Тонкий запах источают тюльпаны.

Другой богатый цветник на том же Морском проспекте у Дома ученых, где преобладают ирисы и бархатцы. Ирисов много. Они желтые, синие, розоватые. По пути к Дому ученых около столовой всегда цветут разноцветные флоксы – розовые, белые.

Третий ударный цветник разбит около кинотеатра «Москва». Здесь красная сальвия и желтый тагетес, мелкие ромашки, львиный зев, георгины, красная циния. Четвертый большой цветник у гостиницы. Здесь стелется ковриком многоцветный портулак, пахнет медом алиссум.

Вдоль морского проспекта по обеим сторонам в пояс человека живая изгородь уз кустов сибирской яблони. В конце мая господствует сирень, она провозглашает начало лета. Две улицы в Городке академиков Мальцева и Воеводского полностью отданы Венгерской сирени. У фехтовального клуба «Виктория» невозможно оторваться от цветущих сиренево-розовых яблонь. Цветной проезд отдан рябине. Улица Пирогова вся засажена липой. Улицу Жемчужную осеняет лиственница – дерево вечности. Найдены лиственницы с девятьюстами годовых колец. В древности уже ее ценили за исключительную прочность и долговечность. Скифы на Алтае обрабатывали ее бронзовыми топорами.

На проспекте Лаврентьева преобладает липа и ели. На улице Ильича аллея красивая из черемухи Мадка с золотистой корой стволов. В посадке цветов участвуют все школы Городка. Цветы не покидают Городок до поздней осени, когда преобладают флоксы, георгины, гладиолусы, хризантемы. Самые стойкие астры дожидаются первых заморозков. Ботанический сад и ЛОС выступают как всенародные художники. Благотворное их воздействие на людей не поддается никакому подсчету, оно вне всякой цены.

- «Растения назидают нас, гордых людей, - писал святой Всероссийский батюшка Иоанн Кронштадский, - Можно еще учиться смирению при виде красоты и нежности у цветов и их скорого увядания, при виде красоты и стройности деревьев и их падения под секирою человека или от напоров ветра. Хороши и нежные цветы, но нечем им гордиться: они не свои, а Божии, и притом скоро увядают; прекрасны и стройны деревья, но им нечем похвалиться: Бог их и насадил, и напоил, и взрастил. Точно так же и красивые люди и величественные мужи, как цветы полевые и стройные дерева, - ничем не могут похвалиться: Божие творение их тело, ничего в нем нет у них своего, Бог его взрастил и дал пищу и питье для его питания; о душе и говорить нечего, она также вся Божия. Да притом и цветы и деревья одинаково падают, хотя одни живут меньше, а другие больше. Так и люди, каковы бы они не были, все падают под секирою смерти» * .

Таково неосознанное людьми моральное воздействие Ботанического Сада, влияние ежедневное на всех жителей и гостей Городка и прежде всего на детей, растущих в цветущем Саду.

Центральный Сибирский Ботанический Сад является штабом по облагораживанию Академгородка и десятков других городов Сибири до Тихого океана. Здесь на месте скромным и упорным тружеником выступает ЛОС – лесоохранная станция. Замысел и поддержка принадлежат академику Лаврентьеву. Возник Ботанический Сад в 1946 году в составе и первые годы входил в состав Медико-биологического института Западно-Сибирского филиала Академии Наук СССР. В 1951 году Сад возглавила замечательный ученый-ботаник, доктор биологических наук Кира Аркадьевна Соболевская. Целых двадцать лет она управляла Ботаническим Садом и сделала его вторым в СССР и крупнейшим за Уралом. Через десять лет ее директорства в 1961 году Совет Министров СССР присвоил Центральному Сибирскому Ботаническому саду статус полноценного научно-исследовательского института. Так в Сибирской Академии появляется единственный исследовательский институт с собственным Ботаническим Садом. И каким садом?! Он единственный Ботанический сад России расположенный в лесу и открытый всем метелям, ветрам и дождям.

Ботанический сад едва ли не единственная академическая структура на которую даже по программе возложена обязанность эстетического воспитания граждан. От него требуется:

«На примере живых коллекций и экспозиций знакомить посетителей с разнообразием и богатством растительного мира и его значения для человека:

Возбуждать интерес и способствовать распространению знаний о растениях;

Прививать любовь к природе, воспитывать чувства бережного отношения к ней, способствовать повышению эстетического и нравственного уровня людей».

Ботанический Сад давно располагает собственным советом по защите докторских диссертаций.

У Ботанического Сада сто гектаров собственных пахотных земель. Хотели было создать на девственных степных землях Сибири заповедник, но не смогли. Все земли перепаханы. Обработана уже вся Минусинская котловина и даже вспахан степной Алтай, когда при Хрущеве навалились на целинные земли. Ботанический сад единственный в стране без оранжереи – есть только теплицы.

Задача Ботанического Сада – интродукция растений, т.е. ввод их в культуру и селекция, или направленный отбор. Здесь впервые в мире ввели в культуру черемуху. Всюду она встречается только в диком виде. Вывели несколько десятков яблонь. Из них 17 сортов уже районированы и получили признание.

Занимаются в Саду усиленно интродукцией брусничных – и прежде всего клюквы и голубики. Ботанический Сад уже лет тридцать поддерживает связь с коллегами из Соединенных Штатов. Клюква и голубика очень популярны в США. Собирают ежегодно до 120 тысяч тонн каждой культуры. Они эти ягоды даже экспортируют. У них голубика и клюква на первом месте по плодовоягодным. Клюква американцами введена в культуру еще в 1816 году, а голубика с 1893 года. Мы голубику ввели в культуру только в 1995 году.

У американцев восемь тысяч гектаров только под одной клюквой. Собирают с гектара до 15 тонн ягод. Садовая клюква крупнее дикой, размером с вишню. В ней почти вся группа витаминов «Б». Много содержит кислот и хороший антисептик.

У нас в Саду нашли ученые только один сорт клюквы пригодный к культивированию в Сибири.

В Ботаническом Саду создают коллекцию рябины. Уже собрано до двадцати форм. Рябиновое масло обладает уникальными свойствами. В нем нет практически сахара, потому он незаменимо для диабетиков. Рябина – чудо-дерево, не оцененное еще нами.

В Ботаническом Саду для жизнеспособности и выживаемости возникла идея создания «сада-завода». Для осуществления этой идеи решили отвезти под культуры 50 гектаров. По десять гектаров на рябину, дикие (полукультурные) яблони, черемухи, смородины и по пять гектаров калины и жимолости. Производство будет безотходным и первые двадцать лет вне конкуренции. Смородина – темно пурпурная, местная сибирская. Рябина даст и сок и масло. Черемуху можно сушить и молоть для кондитерского производства. Из калины можно получать пектины и шипучие вина. Смородина и жимолость кроме всего прочего дадут пищевые красители.

По инициативе Центрального Сибирского Ботанического сада сформированы Ботанические сады в Чите, Кемерово, Тюмени, Абакане. Новосибирцы создают дендрарии по многим городам Сибири. Зарплата в Ботаническом саду в два раза ниже, чем в среднем по области. Как и в других институтах Сибирской Академии интеллектуальная мощь страны на плечах скромных подвижников – они выполняют роль Атлантов. Только докторов наук в Ботаническом саду пятнадцать человек, да семьдесят кандидатов наук. Ботсад издает шесть раз в год свой «Экологический журнал».

Сибирский Ботанический Сад по всем показателям второй в России после Москвы. Особенно Сад гордится коллекцией цветов. Сейчас 150 сортов только роз в Сад, есть экзотическая полудикая курдская роза из гор Загроса – прародины всех роз и тюльпанов, как впрочем и первых злаков.

Интродукция и селекция подвоев для садовых роз в лесостепной зоне Западной Сибири стала темой докторской диссертации Ольги Юрьевны Павловой. Внутренний духовный смысл сада проявляется в том, что к нему стекаются дети со всей области и приходят в день свадьбы новобрачные.

Можете ли Вы представить новобрачных, пришедших на поклон у института ядерной физики, геологии или теоретической и прикладной механики, хотя каждый из названных институтов достоин отдельного фолианта и может быть торжественной песни.

Сегодня в садах Academia Sibirica самый живой и деятельный наш современник – это сам основатель Академии наук и всех Ботанических садов и всего образования в России Петр Алексеевич – святой Преобразователь Русской земли. Он в тысячу раз живее тех мертвяков, которые давятся от смеха на «Аншлагах» тупых хохмачей, и уж неизмеримо моложе и живее студентов-провинциалов из Новосибирского Университета, которые придурковато гогочут на шабашах КВН.

На другой год после закладки града Святого Петра на Неве в основание которого Помазанник-Царь собственными руками уложил в золотом ларце мощи Андрея Первозванного, он 25 марта 1704 года между сражениями пишет Тихону Стрешневу:

- «Как вы сие письмо получите, изволь, не пропустя, времени, всяких цветов из Измайлова не помалу, а больше тех, кои пахнут, прислать с садовником в Петербург».

Через два с половиной месяца царь тому же Стрешневу:

«Цветы шесть кустов пионы привезли в целости, чему зело удивляемся, как не растрясло, а цветы немалые. Зело жалеем, что калуферу, мяты и прочих душистых не прислано; а когда пионы довезли, а эти гораздо легче, прикажи их послать».

Казалось не будь человеческий век так короток Великий Петр засадил бы деревьями и цветами всю русскую землю, от края до края. Он особенно любил старые мощные деревья. За вырубку старых великанов царь карал нещадно. Деревья, растения и цветы его повелением везли в Россию со всех стран. Морем они шли из Амстердама через Ревель. Из Ирана через Астрахань, из Таганрога по Азову и Дону. Особенно он заботился о привозе лип и каштанов. Дубы Петр пересаживал из родных южных областей.

Выписывались вязы, бук, грабы из Сибири лиственницы и кедры.

21 июня 1706 года Петр пишет Федосию Скляеву, корабелу, с которым дружит с четырехлетнего возраста: «Также вели сделать несколько роспусков на пушечных колесах, чтобы на оных возможно возить Липины, которые толстотою кругом дюймов в 12 или в 15 с кореньем и з землею». Это уже письмо и Государя и бомбардира. Липы на пушечных лафетах – образ достойный всего правления Святого Преобразователя.

Царь выписывал из Европы и садовников и фонтанных дел мастеров. Петру не терпелось самому при жизни увидеть как шумят на ветру его деревья в Саду Пречистой и благоухают цветы. Жизнь и мирного обывателя в те годы коротка, а Петр сам участвует в сраженьях, бьется в абордажных боях, палит из пушек, водит в атаки своих гренадер. По мысли ироничных прагматиков вроде клеветника Ключевского сады и парки Петра это в лучшем случае учебные заведения для подданных на открытом воздухе или забава. НА самом деле Петровские сады это даже не новая русская школа любви к Отечеству, хотя такой мотив несомненно присутствует. Это видно по тому, что вся совокупность зданий, посадок, фонтанов и скульптур в Петергофе – это единый воинский памятник в брызгах фонтанов и золоте скульптур воспевающий победное русское оружие, где сам Петр в образе Самсона разрывает пасть шведскому льву. Петр действительно ничего не делал без глубокого и чаще сокрытого учительного смысла. Он и Отец Отечества и Учитель нации. Но главное для Царя оказалось непостижимым для его подданных кроме некоторых святых подвижников, а именно выковывая императорский доспех для Святой Руси Петр Великий насаждал Сад Пречистой.

Петр много раз называл многоводное и чистое устье Невы – парадизом – раем. Нева райская река, куда пришел апостол Андрей и которая вытекает из Ладоги, где царь возобновил Валаамский монастырь. Только светские вертопрахи или замшелые, невежественные и ленивые византийцы–лжепастыри воспринимали царское «парадиз» как метафору. Ни к одному определению в своей жизни Петр не относился так серьезно как слову «парадиз» для устья Невы. Он мистически постиг присутствие рая в этих местах. Не зря Достоевский называл Петербург «самым мистическим городом на земле» и Пушкин воспевал этот город святых русских царей. Без «парадиза» жизнь Петра и его миссия на земле обессмысливаются.

К концу XVIII столетия в Петербурге и его окрестностях уже насчитывалось полторы тысячи садов.

Ботанический Сад в Сибирской Академии и сам Академгородок есть тайное проявление парадиза в саду Пречистой.

Только еще один институт в Академгородке имеет такое же нравственное и научное значение для жителей от мала до велика – это Институт истории, философии и литературы, основанный покойным академиком-археологом Алексеем Павловичем Окладниковым, коренным сибиряком. Как и следует в век коммунистов-технократов он самый крохотный в Академгородке и всегда чувствовал себя пасынком в среде технократических бонз. Гуманитарный факультет основанный институтом Окладникова при Новосибирском университете всегда был под подозрением у партийных властей за свое скромное вольнодумство.

Институт истории – назовем его так для краткости, чей вестибюль украшает скелет мамонта, оказал Городку бесценную услугу, создав Музей под открытым небом в пяти верстах от Академгородка. Туда в 1971 году по инициативе Окладникова перевезли из долины Индигирки в Якутии уникальный памятник русской народной архитектуры - деревянную шатровую церковь Спаса построенную казаками в 1700 году в Заполярном городе Зашиверске на Индигирке. Город Зашиверск обезлюдел после чумы. Церковь эту ученые по застарелому недомыслию называют «древней» как и литературу героического XVII века. Как может быть «древней» церковь построенная в год начала Северной войны Петра, когда царь уже построил эскадры новых кораблей в Воронеже и Архангельске, а через три года заложил Петербург. Им еще в XIX веке «просветители» внушили, что их XVIII век – это замшелая древность, чтобы они не забывали о своей дикости и бескультурье.

Зашиверск посетил в 1820 году лицейский друг Пушкина Федор Матюшкин. Сохранился его рисунок Спасо-Зашиверской церкви. В Зашиверской церкви в свое время была обнаружена библиотека, которой пользовались «древние» казаки. Среди них карта Варяжского моря на Александрийской бумаге, Куншт корабельный, пропорции о оснастке английских кораблей с цифирными табелями, Устав Морской, Регламент шхипорской четырех маниров на разных языках, поверение воинских правил, синус или логарифмы, Устав военной на русском языке, Геометрия, Инструкция о датских морских артикулях, Устав морской 3 галанских языков, экзерциция военная, Молитвенники морской и сухопутный, Реестр о политических книгах, которые продаются в Гааге!

История Зашиверска это история казачьей крепости, зимовья и острога возникшего в середине XVII века и ставшего заполярным городом на вечной мерзлоте. Это начало Зашиверска совпадает со временем подвигов Семена Дежнева и Михаила Стабухини. Основан Зашиверск был в 1639 году. Казаки на своем пути к Тихому океану основали все почти старые города Сибири. Они ставили на пути из исполинских бревен крепости-остроги достойные их размаха и мужества и деревянные храмы равные Кижам, достойные их душевной силе и вере. Кстати, Кижи рубились в царствование Петра одновременно со Спасской церковью Зашиверска. Плотники рубившие такие шедевры как Кижи и Спасскую церковь на Индигирке не могли не постигнуть вмиг корабельную архитектуру и спустить на воду лучшие в мире линейные корабли и фрегаты.

Спасо-Зашиверская церковь и сама напоминает корабль. Ставить ее в центре Городка среди типовых зданий, этих родных братьев казарменно-барачных построек, было нельзя. Спасская церковь из Заполярья своим присутствием уничтожила бы все здания Академгородка. Вначале хотели строить самобытные дома в Академгородке по индивидуальным проектам. В этом случае Академгородок становился бы неповторимой всесоюзной жемчужиной, который дал бы новое качество всему градостроительству. Но Хрущев один из палачей репрессивной эпохи носил в себе какое-то неутоленное зло. Он под видом экономии приказал вводить только типовое строительство. Типовой дом враждебен семье, здоровью, психике и несет в себе медленную смерть обществу. В типовых массивах никогда не будет многодетных, дружных и счастливых семей.

Флоренский подчеркивал: «прямая есть машина для уничтожения реальности».

Когда хотят удержать почву и закрепить ее сажают даже не березки, а деревья с долгим веком и мощной корневой системой. Когда закладывают пыльные бури и уничтожение почвы, тогда левые власти строят типовые многоэтажки с неистребимой формулой бардака и зэка в нем. Квартиры меняют повально, потому что в них нет художественной целостности усадьбы и тепла родительского.

Ученые-технократы с узкой специализацией, лишенные высшего образования, ибо высшим является только гуманитарно-классическое образование, даже не могли задуматься над идеями зодчества и человека, Веры и Отечества. Они были уверены, что расщепив ядро и прочитав геном они расщепили и человека и Бога. Словом, как сказано у поэта Юрия Кузнецова в «Атомной сказке»

«И улыбка познания играла

На счастливом лице дурака».

В смутное уголовно-перестроечное время материально и духовно городковцев спасли великие «шесть соток». Они сажали на своих «сотках» не только овощи, но превратили их пусть в крохотные, но дворянские усадьбы, усадьбы с цветами, самоварами, беседами. Эти «сотки» спасли и страну от одичания.

Загнав человека в типовой термитник беспочвенная власть заставила жителя Академгородка бегать на огород в один конец, на работу в другой, в детский сад в третий маршрут, за картошкой - в кооперативные погреба в четвертый конец, за машиной в гараж в пятый конец. Человека разорвали на части. Будь у него в обширной сибирской земле усадьба (он ведь не живет в Голландии на отвоеванной у моря земле), он все имел бы в пределах родной усадьбы.

Но спас Академгородок возникший как бы чудом храм Всех святых в земле российской просиявших! Воздействие его неуклонно и незаметно возрастает.

Городок должен был начаться с закладки если не храма, как в прошлом, то хотя бы с памятника Ломоносову.

Первым в Академгородке по-справедливости был построен институт Гидродинамики, который возглавил отец-основатель Лаврентьев. Сам Михаил Алексеевич Лаврентьев был учеником математика Лузина – коренного сибиряка. Ни памятника сибиряку Менделееву, ни памятника Ломоносову, который утверждал, что «могущество России прирастать будет Сибирью и северным океаном» мы так и не дождались. Но первый институт называется «Гидродинамики» и основатель этой гидродинамики Леонард Эйлер долго жил в России. Это об Эйлере сказал Лаплас, что он «учитель всех математиков XVIII столетия». Он автор теории устойчивости, который есть один из разделов теории упругостей. Эйлер первый вывел критерии устойчивости (критическая нагрузка на стержень). А как нам всем не хватает устойчивости. Для покойного Президента Сибирского Отделения Академии теория «устойчивости» государства была «идеей фикс». Как честный коммунист он мечтал об устойчивости, но до последнего противился строительству Храма – главного стержня устойчивости.

Даже Леонарду Эйлеру, гидродинамику, не воздали сыновнего должного, забыли о Ломоносове, а о Святых Отцах и думать забыли. Сопротивляются памяти, порой с какой-то мукой неосознанной. Вспоминается строка поэта: «Беспамятливого, памятью не мучай».

Храм в Академгородке дает, наконец, опамятоваться.

- «Цветами убирают царские врата, храмовые иконы, плащаницу, икону праздника, выносной крест и выносную свечу. Из цветов составляют буквы радостного пасхального «Христос Воскресе». Архиерейское кресло и орлец также бывают в убранстве цветов», - пишет в своей небольшой, но емкой брошюре «Цветы и храм» Александр Стрижев, которой мы с благодарностью воспользовались.

Цветы и растения сопутствуют почти всем церковным празднествам. Храму всех святых в земле российской просиявших, расположенному в лесу в пределах влияния Ботанического сада, тем более прилично утопать в цветах.

На Троицу храм украшен бывает зелеными ветвями, травами и цветами. На Троицу все иконы в православных храмах и домах прихожан убираются зеленью и цветами. Благоухание цветов «знаменует благоухание духовных даров подающихся душам верующих Духом Истины, Господом Животворящим». Храм осеняет своей благодатью не только цветы привнесенные в церковь, но животворит и благословляет все цветы в пределах Ботанического Сада и всего Академгородка. Никто не знает о пределах духовных волны исходящих от храма –его благовест слышат все святые, где бы они ни почили.

В неделю ваий (Вход Господень в Иерусалим) наш храм весь в пушистой вербе, заменяющей ваии – ветви финиковой пальмы, которыми приветствовали Христа в Иерусалиме.

Прихожане держат в руках свечи и веточки вербы, как «знамения победы» Господа.

В страстной Пяток плащаницу Христа убирают белоснежными цветами.

На Преображение Господне Храм тоже убирают белыми цветами – символами чистоты и нетварного Света. Преображение является престольным праздником только у православных христиан. А из православных стран Преображение особо чтится именно в России. На Благовещение икону, а на Успение плащаницу Богородицы убирают, обыкновенно, белоснежными лилиями (кринами по старинному). Лилии как и все используемые церковью всех святых в Городке цветами, выращивают в Ботаническом Саду. Из всех институтов Академии наиболее внутренне родственным Храму Ботанический Сад и Институт Истории, которым руководит академик Деревянко родом из Благовещенска на Амуре, основанном Св. Иннокентием (Вениаминовым). Он тоже принимал участие в переносе Спасской церкви с Индигирки в Академгородок.

Автор этих строк посетил почти все заповедники и Ботанические сады за Уралом, начав с института Леса им. Сукачева в Красноярске. Это было некое добровольное послушание, род хождения по святым местам Сибири на места бывших лагерей, с одновременной и непроизвольной работой «путешествующего ботаника из Императорского Ботанического Сада Петра Великого». По осени возвращаясь домой в родной Академгородок одновременно с загорелыми, прокуренными кострами и искусанными гнусами и комарами партиями геологов, ботаников, археологов, ловил себя на мысли, что нет на земле места прекрасней нашего Академгородка. Именно тогда с особой силой хотелось наделить столицу Сибирской Академии памятниками, кедровыми аллеями и благородными цветами. Спускаясь по проезду Ильича, мимо черемухи Мака к Университету, мысленно весь путь справа украшал бюстами великих ученых и святых подвижников Сибири, начиная со «странствующей Академии». Рядом с кинотеатром «Москва» водружал старинную ветряную мельницу, кои еще сохранялись в глухих углах Сибири, а в перелеске между Домом Ученых и фехтовальным клубом «Виктория» ставил хотя бы копию Спасо-Зашиверской церкви, но больших размеров и непременно действующую, с благовестом.

Верю, что Академгородок ждет Великое Преображение и новый расцвет. Для этого следует начать с исторической религиозной памяти, самого мощного ресурса на земле. Вновь вернуться на родную почву и к истокам. Когда-то Ломоносов в молодости мечтал стать монахом и уехать в Сибирь миссионерствовать. Иоанн Кронштадтский тоже мечтал стать миссионером в Сибири, но потом понял, что в самоотверженном миссионерстве нуждаются более всех на свете его русские братья, которые живут вокруг него. Видимо пришла для Руси пора великого миссионерства и крестных ходов и поворота от всемирности, которая на поверку нелюбовь к ближнему и влечение к чужому и дальнему. Ломоносов мог десятилетиями готовить поход по Северному морскому пути и видеть нужды всей родины и уметь заметить даже кузнечика.

Вот его стихи, сочиненные по дороге в Петергоф, когда в 1761 году ехал просить о подписании для Академии, быв много раз прежде за тем же.

Кузнечик дорогой, коль много ты блажен,

Коль больше пред людьми ты щастьем одарен!

Препровождаешь жизнь меж мягкою травою

И наслаждаешься мевяною росою.

Хотя у многих ты в глазах презренна тварь,

Но в самой истине ты перед нами царь:

Ты Ангел во плоти, иль, лучше, ты бесплотен!

Ты скачешь и поешь, свободен, беззаботен;

Что видишь ты, все твое, везде в своем дому;

Не просишь ни о чем, не должен никому.

Это о Ломоносове позже скажет Константин Аксаков: «Он дал нам язык». Грамматика Ломоносова до XIX века выдержала 14 изданий. Гоголь о нем: «коснулся он северного сияния, бывшего предметом его ученых исследований – и плодом этого прикосновения была ода: «Вечернее размышление о Божием величии». От студента до академика и всем ученикам физико-математической школы следует взять себе девизом боевой лозунг самого Ломоносова: «Я к сему себя посвятил, чтобы до гроба моего с неприятелями наук российских бороться».

После рюкзаков, вездеходов и спальных мешков и типовая квартира с ванной кажется раем. Так же, видимо, радовались этим квартирам после склок и тесноты коммуналок. Но проходит время и ты чувствуешь как тебя сплющивает низкий потолок и крохоборская планировка. Однообразие домов гнет, пожирает духовные ресурсы и даже озлобляет.

Однажды редактор известного Парижского журнала по архитектуре предложил поэту Полю Валерии написать для журнала статью о зодчестве на любую тему по его усмотрению. Поль Валерии изложил свою работу об архитектуре в форме диалога между зодчим Эвпалином и Сократом. Там устами своего героя Валерии приводит замечательное суждение. Он говорит, что среди зданий «одни немы, другие говорят, а есть и такие редкие, которые поют. Те, что молчат, заслуживают лишь презрения. Это метрвые вещи, подобные куче обычных камней. Следует уважать те здания, которые говорят, если речь их ясна, как например: «здесь разбирают дела судьи…», «Здесь учат детей…» Но иногда удается создать художнику поющие здания – голоса их проносятся через века…» Эвпалин указал на совсем небольшой храм в глубине рощи, храм удивительной соразмерной гармонии и изящества и сказал, что в идею этого храма он вложил всю свою возвышенную любовь к одной девушке. Видимо о таких образцах зодчества Эвпалин говорил, называя их «поющими», чей голос доносится до нас «через века». В Академгородке нет ни одного поющего здания, а язык некоторых с трудом различим, что до типовых многоэтажек, то они из-за своей барачно-казарменной однотипности, находятся вне всякой квалификации эстетической. Они даже не немы, а просто лишены бытийности, как всякая штамповка. Заметим, что ни одно здание, построенное в Москве после 1917 года не входит в значимые и международно признанные архитектурные каталоги. Москва с точки зрения художественного смысла - бессмысленная и враждебная человеку каменистая пустыня – это мертвый для зодчества город опоясанный жуткими типовыми спальными массивами. Этой типовой мертвенностью он со времен Хрущева заразил всю страну. Чем ничтожнее и мельче и суетливее становится человек, чем дальше отрывается от почвы, тем больше хочет строить вавилонские небоскребы. Как говорили во времена Сократа эллины: «Все чрезмерное – ничтожно». Высотки с похабным эпитетом «Сити» - мечта мещанина-параноика.

Парфенон сравнительно небольшое здание, но он один выше и прекраснее всех небоскребов мира.

Есть в Академгородке одно поющее здание – это Спасо-Зашиверская церковь, которую ученые испуганно отодвинули за пять верст от Академгородка. Красота Спасской Церкви с Индигирки оказалась невыносимой для типовых компьютерно-электронных мозгов, забывших веру и родство.

Но дух Спасской Церкви не умер в народе. У нас в мушкетерском клубе «Виктория» названном победным словом петровских времен в честь мушкетерских пехотных полков русской армии вместе с Суворовым громивших в Итальянском походе французов, в этом клубе фехтовал рослый скромный и честный шпажист Андрей Бобко. Он вместе с отцом и дедом втроем срубили своими руками под Бердском дачу удивительной красоты и цельности. Этот загородный дом тоже поет и перекликается со Спасской Церковью, Кижами и фрегатами Петра I . И таких поющих дач в наших садоводствах вокруг Академгородка сотни, если не тысячи.

Каждый вечер, начиная с весны и до поздней осени хозяева утомленные возвращаются со своих подлинно дворянских «соток». Они – землевладельцы. Ведь никто не устанавливал, сколько квадратных метров делают землевладельца – гектары или сотки, главное любовь к земле и владение ею. Многие из них возвращаются в сумерки под вечерний благовест мимо Храма всех святых в земле российской просиявших. Усталые и задумчивые труженики возделывают Сад Пречистой, выращивая овощи и цветы для своих детей честным трудом. Они идут с садовым инвентарем, рюкзаками, букетами цветов для дома. В храме в это время исполняют божественный гимн – Свете Тихий – благодарная вечерняя песнь Свету Христу, пришедшему в мире. Это песнопение стало обязательным гимном с первого-второго столетия во всех православных церквах. Покойный митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим посвятил этому гимну слово после акафиста в храме Воскресения словущего, что на Успенском вражке в Москве, 25 ноября 1984 года. Слово владыки Питирима было опубликовано в февральской книжке за 1985 год «Журнала Московской Патриархии». Надо заметить, что подцензурные труды богословов советского времени были в чем-то глубже, строже и лаконичнее нынешнего времени говорилен.

Тогда владыка Питирим, доктор богословия, говорил прихожанам то, что сегодня можно поведать и прихожанам Всехсвятской церкви Академгородка и не только им. Владыка Питирим сказал:

«На вечерне, когда поется последняя стихира на Господи, возвах, посвященная Божией Матери, в которой содержится учение Церкви о Воплощении Господа нашего Иисуса Христа, из северных дверей алтаря выходит свещеносец со свечой, за ним диакон с кадилом и священник. Когда диакон или священник возгласит: «Премудрость, прости» и они войдут в алтарь, поется гимн: «Свете Тихий святых святых славы Безсмертнаго Отца, Небеснаго, Святаго, Блаженнаго, Иисусе Христе! Пришедшее на запад солнца, видевшее свет вечерний, поем Отца, Сына и Святаго Духа, Бога. Достин еси во вся времена пет бытии гласы преподобными, Сыне Божий, живот даяй, емже мир Тя славит».

Далее в слове своем владыка Питирим раскрывает три темы заключенные в вышеприведенном песнопении и в заключении спрашивает:

- «Почему древний песнописец, который жил так давно, что имя его утеряно в давних временах, обращается к Господу Богу со словами «Свете Тихий»? Сам Господь называет Себя Светом и апостолы свидетельствуют об этом. Но почему Свет – тихий? Почему употреблено столь необычное сочетание понятий – свет и тишина?

В греческом языке, на котором первоначально составлена эта молитва, слово «тихий» имеет несколько значений: радость, покой, тишина, умиротворение, примирение враждующих, добродушие, желание всем добра. Этим словом, встречающимся и в других Церковных песнопениях, и в произведениях Святого Иоанна Златоуста, память которого мы совершаем сегодня, греки обозначили такое состояние души, в котором страсти, воюющие против человека, раздирающие душу, стихают, и наступают благодатные покой, тишина, умиротворение – в душу входит радость».

К слову сказать, именно в этом значении казаки обретавшие на Дону защиту называли его «Тихим», т.е. «Святым». Это же значение на Руси придавали слову «Белый». Потому Сибирь представлялась русскому народу особенно старообрядцам «Беловодьем» - страной святой.

Там же владыка Питирим заключает:

- «Братия и сестры! Во многих церковных песнопениях мы слышим постоянное напоминание о свете.

На каждой утрени, перед пением или чтением великого славословия, возглашается: «Слава Тебе, показавшему нам свет»! Великим постом на литургии Преждеосвященных Даров, священник со свечой в Царских вратах произносит:

- Свет Христов просвящает всех.

Господь дает свет всем, кто ищем мира и любви. И когда свет вселяется в душу, он приносит с собой мир, радость, покой, тишину и примирение. Вот почему за вечерней мы всегда с таким глубоким молитвенным чувством слушаем Божественным гимн – Свете Тихий – благодарную вечернюю песнь Свету Христу, пришедшему в мир».

В 1987 году, на следующий год после возвещения владыки Питирима в сан митрополита, нам повезло посетить его в Иосифо-Волоколамском монастыре. Высокий, сухощавый, с правильными чертами и проникающим взглядом митрополит Питирим на всех производил ошеломляющее впечатление. Он казался сошедшим с картины Корина «Русь уходящая». Кстати, на той картине изображен в образе молодого монаха будущий Патриарх Пимен. В последние годы патриаршества Пимена преобладала всеобщая убежденность в околоцерковных кругах, что следующим патриархом всея Руси станет митрополит Питирим. По общей поразительной эрудиции, богословской глубине и силе характера ему не было равных среди всех иерархов. Даже далекие от церкви генералы всех родов войск подпадали под обаяние владыки Питирима.

В 1945 оду Константин Нечаев (будущий митрополит Питирим) студентом Московского института инженеров транспорта (МИИТ) стал старшим иподьяконом Патриарха Алексия I . В 1951 году он первым кончил Духовную Академию. В 1954 году Константин Нечаев рукоположен в сан священника, а в 1959 году принял монашеский постриг. Его становление совпало с жуткими хрущевскими гонениями на русскую церковь. В 1971 году архиепископ Питирим принял активное участие в деяниях Поместного Собора, который признал церковную реформу Никона в XVII веке «трагической ошибкой» и официально отменил все проклятия и анафемы по отношению к старому русскому обряду. В принятии этого решения роль владыки Питирима была едва ли не решающей. Это важно для Сибири, которая стала оплотом староверия.

- Да у нас было двоеперстие, мы приняли троеперстие. Но в 1971 году на Соборе Русской Православной Церкви молодая часть наших богословов провела постановление о равной возможности употребления и того и другого. Владыка Питирим не скрывал своей симпатии к старообрядцам и после Собора 1971 года отслужил старообрядческую литургию.

При первой встрече владыка Питирим рассказал нам о своем роде, который насчитывал более 300 лет служения церкви.

В 1994 году митрополит Питирим был смещен со всех церковных должностей. В его ведении оставили только Воскресенский Храм и Иосифо-Волоцкий монастырь.

Около храма всех святых в Академгородке заканчивают возводить «Дом милосердия». Свете Тихий посетил Академгородок и продолжает преображать научный Центр. Существует старинная икона «Град Тоболескъ». Сибирь начала свое новое бытие возглавляемая святой столицей Тобольском. Новосибирск получил права города в 1903 году под именем Ново-Николаевска на землях бывших в личной собственности Святого Царя Николая II и носившем Его имя.

Кто знает, быть может наступит день, когда Академгородок получит имя своего основателя Лаврентьева и будет для храма всех святых в земле российской просиявших написана икона «Град Лаврентьевскъ».

Не будем ничего более добавлять к рассказу об Академсаде около Ново-Николаевска в центре Сада Пречистой, на Собственных Его Величества землях.

Стрижев свою работу «Цветы и храм» заканчивает тропарем образу Пресвятой Богородицы «неувядающий цвет» глас 5.

Радуйся, Богоневесто, жезле тайный/

Цвет неувядаемый процветший / Радуйся Владычице

Ею же радости наполняемся /и жизнь наследствуем.

Конец и Богу слава!


* Сергей Бехтерев в сноске пишет: Описанное мною выше видение Дивеевской старицы было мне передано моим родственником Арцыбушевым в городе Ельце в декабре 1917 года. Куда он приехал прямо из Саратова, где он служил 6 декабря молебен о здравии Государя Императора и где он лично виделся и говорил со старицей.

* в скобках указан год избрания в Академию.

* (Полное собр. соч. СПб., 1993. Т.1. с.57-58).

Вернуться на главную