Анатолий АНДРЕЕВ

ИСМАИЛ И МАРИЯ

ПЬЕСА В ТРЕХ ДЕЙСТВИЯХ
По мотивам баллады Лауреата Государственной премии Дагестана имени Расула Гамзатова
Хизри Асадулаева
«ГОРСКАЯ БЫЛЬ»

Действие происходит в Дагестане, в селе Карата,
а также в Германии, в Кенигсберге

Действующие лица 

ДЕЙСТВИЕ 1

Явление 1
Исмаил и Патимат
На природе, около валуна, на окраине села Карата, где их никто не видит и не слышит.

Исмаил. Патимат, любимая! Ты мне дашь сказать все, что у меня на сердце, или нет! Хватит закрывать мне рот! Хватит закрывать себе уши! Хватит убегать от меня. Хватит прятаться за валун. Все равно я тебя поймаю, и ты все услышишь. Если ты не подойдёшь ко мне, я буду кричать. Громко, вот так! Эге-гей, горы! Горы все услышат и расскажут о моей любви всем в Карате. Пусть все знают, что Исмаил любит Патимат. Навсегда! Навеки! Пусть все знают, что Исмаил нашёл своё счастье.

Патимат. Ты слишком много болтаешь. А горы молчат. Надо брать с них пример. Они молчат, но никогда не врут.

Исмаил. Ты считаешь меня болтуном и лжецом?

Патимат. Нет, конечно. Ты не болтун и не лжец. Ладно, скажу правду: ты хороший. Но иногда слова излишни. Иногда все и без слов ясно. Ты же в Дагестане живешь, ты же горец. У нас ценятся не слова, а поступки. Сначала сделай – потом говори.

Исмаил. Так я и хочу совершить поступок, а ты мне не даешь.

Патимат. Какой поступок ты хочешь совершить?

Исмаил. А ты поближе подойди и узнаешь.

Патимат. Знаю я тебя. Опять за руку меня возьмешь.

Исмаил. Я?!

Патимат. Ты, ты, кто же еще. Кто еще может позволить себе такое рядом с Патимат, хотела бы я на того посмотреть.

Исмаил. Ты все равно скоро станешь моей женой.

Патимат. А отец твой знает об этом? Или ты уже все сам решаешь, без отца?

Исмаил. Скоро узнает. Он не будет против. Ты ему очень нравишься. Можно сказать, он мечтает о такой невестке. И я исполню его мечту. Я ведь хороший сын. И хорошим мужем буду.

Патимат. Я смотрю, ты лучше всех на свете. Не Исмаил, а какой-то такой, знак качества! Скажи мне, о, Само Совершенство, скоро – это когда?

Исмаил. Скоро – это 1 июня 1941 года.

Патимат. Завтра что ли?

Исмаил. Да, завтра.

Патимат. Вот любишь ты все откладывать на завтра, почему не сегодня же?

Исмаил. Патимат, дорогая, ты ещё мне не жена, а уже ворчишь, уже во всем я виноват. Забыла, что я хороший?

Патимат. Ну-ка, подойди ко мне.

Исмаил. Я? Что-то мне не хочется. Я здесь постою.

Патимат. Подойди, подойди, хватит прятаться за валун, все равно я до тебя доберусь. (Ходят друг за другом вокруг валуна.)

Исмаил. (Подкрадывается сзади и хватает за плечи Патимат.) Ну вот, я совершил поступок. Теперь я могу и сказать тебе кое-что?

Патимат. Да ты уже все сказал.

Исмаил. Интересно, когда это я успел. Ты же мне рта не давала раскрыть.

Патимат. Ты так раскричался, что всех орлов перепугал. Они теперь здесь гнездиться перестанут.

Исмаил. А ты, Патимат? Ты ничего не хочешь мне сказать?

Патимат. Я люблю тебя, Исмаил. Я буду тебе хорошей женой. Кроме тебя у меня никогда никого не будет. Больше мне нечего сказать.

Исмаил. А мне больше ничего и не надо. Мне хватит этого на всю жизнь.

Патимат. Отпусти девушку, Исмаил. Не распускай руки. Она пока не твоя жена. Тебе силу некуда девать? Возьми и сдвинь валун. Что, слабо?

Исмаил. Да, я сильный, это ты тоже верно заметила. И еще я красивый. Заметила? Хороший – тут не возразишь. И остроумный, между прочим. (Забирается на валун.) Что мне этот камень? Я выше этого камня, немого свидетеля нашей любви! Я могу дотянуться до звезд! Кстати, твои глаза сияют ярче звезд. И еще у меня хорошее воображение. Я очень живо, прямо в красках и звуках представляю, какая у нас будет свадьба. Вот слушай. На широкой площадке будут расставлены крепкие столы; длинные скамьи будут застелены цветным сукном; вино уже разливают в кувшины. Какой запах! От всевозможных блюд у всех слюнки текут. Гости, много гостей в предвкушении самой лучшей в мире свадьбы. Ты в лучшем в мире, в самом красивом платье, а я… А я… (Патимат толкает Исмаила, тот соскакивает с валуна и падает на землю.)

Патимат. Какой ты хвастун. Как я буду жить с таким мужем! Боже, за что мне такое наказание! За что мне такая судьба! (Исмаил бежит за ней. Убегают.)

Явление 2
Изудин и Исмаил в комнате своего дома

Изудин. Вот ты и вырос, сын мой. Рано или поздно приходит пора жить своим домом. И это правильно, это нормально. Это закон жизни.

Исмаил.  Отец, поверь мне: я готов создать свою семью и нести за нее ответственность. Я полюбил Патимат, и жизни своей без нее не представляю. Я уверен, она создана для меня, отец!

Изудин. Да, да, я слышу тебя, слышу каждое слово. И я тебе верю.

Исмаил. Ты слышишь меня, отец, но как будто до конца во мне не уверен. И я не вижу радости в твоих глазах. Ты не рад за меня?

Изудин. Знаешь, как я женился на твоей матери?

Исмаил. Ты мне никогда этого не рассказывал.

Изудин. Сейчас самое время рассказать. Она спасла меня, спасла от смерти. Как-то раз я поскользнулся и упал в тёмное ущелье. Меня много дней искали. Уже не верили, что я мог выжить, и только моя будущая жена каждый день спускалась в ущелье с верой и надеждой. И она меня нашла, едва живого. Меня вытащили, выходили. Но с того дня, когда Сакинат нашла меня, никто в селе не сомневался, что мы станем мужем и женой. Я еще не знал, о своих чувствах к ней, а все уже знали. Странно, правда?

Исмаил. Отец, что ты хочешь сказать своим рассказом? Ты же никогда просто так не говоришь…

Изудин. Да ничего особенного, Исмаил. Судьба – это такая штука, с которой спорить невозможно. Есть жизнь, есть любовь, а есть судьба. Все в руках Всевышнего. Что на роду написано, то и будет.

Исмаил. Отец, ты же не откажешься сосватать Патимат? Не откажешься благословить наш семейный союз?

Изудин. Конечно, не откажусь, сын, мы будем рады принять ее в свою семью. Она тоже из хорошей, уважаемой семьи. Я уверен, что вы будете счастливы.

Исмаил. Спасибо, отец! В какой-то момент мне стало казаться, что, судя по твоему молчанию, я делаю что-то не так.

Изудин. Ты все делаешь правильно. Но я не спешу радоваться, это правда; можно сказать, что я боюсь радоваться. Только ты не спеши меня осуждать. Времена наступают непростые. Тяжелые времена наступают. Этот Гитлер… Это же шайтан. От него добра не жди. К войне дело идет. А Дагестан никогда не прятался за спины других воинов.

Исмаил. Отец, ты думаешь, будет война?

Изудин. Дай Бог мне ошибаться, но я привык доверять своему сердцу.

Исмаил. Нет, отец! Войны не будет. Впереди счастливое лето и счастливая жизнь!

Изудин. Дай Бог. Ты только громко про войну не болтай. Вообще никогда не болтай лишнего.

Исмаил. Я? Да я нем, как скала, отец.

Изудин. Да, ты скала. Ты целая гора. Только все уже откуда-то знают, что ты собрался жениться… Откуда знают, а, Исмаил?

Исмаил. Понятия не имею. Про тебя тоже знали, что ты женишься на моей маме.

Изудин. Знали не от меня. И не от нее. Неизвестно, откуда знали…

Исмаил. Когда назначим свадьбу, отец?

Изудин. Чем раньше – тем лучше. Думаю, конец июня в нашей ситуации – лучшее время.

Исмаил. Спасибо, отец! Я побегу. Мне надо… кое-что сообщить, ну, кое-кому.

Изудин. Конечно. Кое-кто тебя уже ждет. Кое-где. Возле валуна.

Явление 3
Известие о войне

Исмаил. Отец, ты слышал? Примчался всадник к нам, в Карату, с депешей. Говорят, война…

Изудин. Да, война, мой сын. Мне уже сороки донесли. Этот шайтан Гитлер испортит жизнь не только нам, но и немцам своим и всему миру. Помню, мне рассказывал еще мой дед…

Исмаил. Отец, мы ведь не станем отменять свадьбу?

Изудин. Ты не хочешь выслушать то, что рассказал мне мой дед и твой прадед?

Исмаил. Пожалуйста, не сейчас отец. Я сейчас думаю о другом.

Изудин. Мои сыновья, а их у меня четверо, не считая тебя, все как один пойдут защищать родину. Если ты не готов защищать родину, зачем ты живешь? Зачем ты нужен своей родине и своему народу? Мои сыновья, твои старшие братья, пойдут воевать, а ты останешься здесь с молодой женой? Будешь за юбку держаться? Как мне тогда смотреть тебе в глаза? Как тебе смотреть в глаза мне, твоему отцу? Как тебе смотреть в глаза твоим братьям? Всему селу? Всему Дагестану? Всей стране?

Исмаил. Отец, я, конечно, пойду на войну, я не собираюсь отсиживаться или прятаться за спины своих братьев. Как ты мог обо мне так подумать! Но мои братья все женаты. Они оставляют своих жен, которые будут их ждать. А Патимат мне не жена. Она невеста. И у нас все готово к свадьбе. У нее наряд уже готов! Сладости уже испекли! Что мешает мне сначала жениться, а потом идти на войну?

Изудин. Война – это беда, и она принесет всем большое горе. А свадьба – это большая радость. Во время беды – не до радости. Нас никто не поймет, Исмаил, если мы сделаем свадьбу, на которой все будут сидеть и плакать. Надо отложить свадьбу до лучших времен. Так получилось. Прими свою судьбу с достоинством, как подобает мужчине и горцу.

Исмаил. Отец, когда я вернусь, я хочу, чтобы меня ждала моя жена. Неужели я хочу чего-то невозможного? Неужели так трудно меня понять?

Изудин. А если ты не вернешься с войны?

Исмаил. Как это – не вернусь?

Изудин. На войне солдат иногда убивают. Иногда солдаты пропадают без вести, а это еще хуже, чем смерть.

Исмаил. Отец, что ты такое говоришь!

Изудин. Если тебя убьют, Патимат сможет устроить свою судьбу. Не забирай у нее этот шанс. А если ты вернешься – она и будет твоей судьбой. Сначала думай о других, потом о себе. Честный человек сначала думает о чести других. А после войны я обещаю тебе такую свадьбу, какой в Дагестане еще не бывало. Вы будете воевать, а я буду готовить вино к победе и свадьбе.

Исмаил. Хорошо, отец. Ты умеешь убедить. С тобой не поспоришь.

Изудин. Ты не со мной споришь, а с судьбой. А ее не переспоришь. (Пауза.)

Исмаил. Отец, а ты боишься смерти?

Изудин. Вот я сам себе иногда удивляюсь. Все, кажется, понимаю, но одного понять не могу: зачем Всевышний создал звезды, которые своим великолепием давят на нас? Посмотрю на звёзды – и плакать хочется… Ничто не удивляет меня так, как звезды.

Нет, сын, я не боюсь смерти. Если Господу будет угодно, он заберет у меня все, что я имею, и саму мою жизнь. Бояться не надо. Домой с войны вернётся не тот, кто ловко прячется от пуль, а тот, кто не сдается. Никогда не сдавайся. Запомни это, мой сын.

Явление 4
Прощание с Патимат около валуна.

Исмаил. Отец сказал, что свадьбы не будет.

Патимат. Мой отец тоже так сказал.

Исмаил. Я не согласен. Я хочу на тебе жениться.

Патимат. Я тоже не согласна. Я очень хочу стать твоей женой.

Исмаил. Что нам делать?

Патимат. Ничего не поделаешь, Исмаил. Мы же не можем идти против воли родителей. Ты пойдёшь на войну. Я тебя буду ждать. Я ведь твоя невеста. Это всем известно.

Исмаил. Я хочу, чтобы меня ждала жена.

Патимат. Боишься, что невеста не дождется?

Исмаил. Ничего я не боюсь!

Патимат. Да, знаю, знаю. Ты можешь дотянуться до звезд. Все же ты под пули понапрасну не лезь, мой джигит. Бережёного Бог бережет.

Исмаил. Я вернусь! Я точно знаю, что вернусь!

Патимат. Я буду тебя ждать. Только ты там смотри не женись, на этой войне проклятой. Там, наверное, много красивых женщин встретишь. И русских. И немок. Они все образованные, не то, что я, простая горянка. Немки, наверное, Канта читали. У немцев есть философ Кант, самый умный из немцев. Так нам в школе говорили. Кстати, как твой немецкий? Не забыл?

Исмаил. Я был лучшим учеником по немецкому в школе. Iсh liebe dich, ну, и все такое… Я не очень хорошо говорю по-немецки, зато все понимаю.

Патимат. И мне говорили, что я была лучшей в школе…

Исмаил. Конечно. Только после меня.

Патимат. Обними меня.

ДЕЙСТВИЕ 2

Явление 1
Исмаил и Мария

Исмаил (лежит на кушетке в доме у Марии. Открывает глаза.). Где я? В раю, что ли? А ты кто? Ангел? Последнее, что я помню: лежу на холодной земле, а из меня течет, течет, течет кровь… Моя теплая кровь, я ее чувствовал. А я не мог даже пошевелиться, и телу становилось холодно… Я старался держаться, но куда-то провалился. Увидел горы в снегах. Больше ничего не помню. Где я?

Мария. Ты у меня в доме. Тебе нечего опасаться. Ты, можно сказать, вернулся с того света. Понимаешь?

Исмаил. Ты говоришь по-немецки. Хорошо говоришь. Да, я понимаю по-немецки. Ты немка?

Мария. Да, я немка. Меня зовут Мария. Я немного знаю русский, учила в школе.

Исмаил. Как я оказался у тебя в доме?

Мария. Я живу в городе Кёнигсберг. Тут был страшный бой. Настоящий ад. 9 апреля. За месяц до вашей Победы.

Исмаил. Так мы победили! Когда день Победы?

Мария. 9 мая. В тот день ты был еще на том свете. Нет, пожалуй, уже на этом…

Исмаил. А сегодня какой день?

Мария. Сегодня 18 мая, скоро лето.

Исмаил. Подожди. Значит, я дожил до Победы? Значит, Гитлер капут? Шайтан капут? Войне конец? Никто не стреляет?

Мария. Да, Гитлер капут. Никто не стреляет. Тебе нельзя так сильно волноваться. Ты ещё очень слаб. А что такое шайтан?

Исмаил. Шайтан – это Гитлер, так отец его называл. Меня зовут Исмаил. Я каратинец.

Мария. Ис-ма-ил… Кто такие каратинцы? Никогда о таких не слыхала. Я думала, ты русский, Исмаил.

Исмаил. Я русский, конечно. Для фашистов я точно русский, из Дагестана, а там я – каратинец. Ты сама меня притащила в свой дом?

Мария. Я тебя принесла… Притащила… за воротник шинели. Ты потерял много крови. Но все равно был тяжелый. Я пошла искать своего младшего брата, совсем мальчишку, ему было всего 14 лет. Его вытащили из дома, дали в руки автомат и куда-то увели. Он даже стрелять не умел. Он стихи писал… Я его весь день искала, но не нашла. Притащила тебя. Боялась, что соседи увидят, не поймут меня. Боялась, что донесут и меня убьют вместе с тобой или сами просто бросят в окно гранату, и все. У всех соседей кто-нибудь из семьи воевал против русских. А вообще немцы неплохие люди. Только судьба у нас плохая.

Исмаил. Ты своего брата так и не нашла?

Мария. Я его больше не видела. Мне сказали, что его убили русские. Поэтому я искала его среди убитых. А нашла тебя, Исмаил. Все вокруг лежали мертвые, один ты ещё дышал и еле слышно стонал.

Исмаил. Ты всё это время не отходила от меня?

Мария. Ну, иногда отходила. Чтобы поплакать о брате. Или обменять золотые украшения на молоко для тебя. Я поила тебя парным молоком, Исмаил. Кроме молока ты ничего не ел. Говорил во сне на непонятном языке, на ка-ра-тин-ском, правильно? Все время повторял «Па-ти-ма…» Что это означает?

Исмаил. Значит, я звал Патимат. Это моя невеста. Наверное, я бредил. Получается, ты меня спасла?

Мария. Я очень рада, что спасла тебя, Исмаил.

Исмаил. Ты такая красивая, Мария. Понятно, почему я принял тебя за ангела.

Мария. А Патима красивая?

Исмаил. Патимат? Красивая, конечно. Я выбираю только красивых девушек.

Мария. Ты тоже красивый. Как это будет на каратинском?

Исмаил. У нас все просто: если ты настоящий мужчина, джигит, – значит, красавец. Это высшая похвала. Кунт-и-ка. Мичиква.

Мария. Кунт-и-к. Ми-чи-к. Сразу не получится выговорить.

Исмаил. Ваш немецкий тоже, знаешь, не подарок. «Капут» еще ладно, звучит благородно. «Хенде хох» тоже ничего, терпимо. А вот der bestirnte Himmel über mir und das moralische Gesetz in mir – это просто капут.

Мария. Ого! Ты читал Канта в оригинале? Ты меня удивляешь!

Исмаил. Не совсем читал, гм-гм. С умными людьми много говорил. С лейтенантом Королевым, например. Я все никак не могу понять: чем Кант умнее моего отца? Мой отец тоже говорит про Божий закон внутри нас и звездное небо над головой. Поживешь в горах – все поймешь про человека. А если повоюешь и останешься жив – будешь умнее Канта.

Мария. Кант, между прочим, похоронен в Кенигсберге. Недалеко отсюда.

Исмаил. Получается, мы могли бы рядом лежать. Все люди одинаковы…

Мария. Тебе еще жить и жить. Скоро увидишь свою Патима. Молока хочешь?

Исмаил. Хочу. Ты можешь сообщить обо мне нашим? А то моей семье уже, наверное, похоронку послали.

Мария. Что есть похоронка? Это тоже на каратинском?

Исмаил. Это на русском. Означает «капут». Смерть.

Мария. Конечно, надо сообщить твоей семье. А то твоя невеста Патима с ума сойдет.

Исмаил. Почему ты так волнуешься за мою невесту, Мария?

Мария. Я представляю, как ей будет тяжело потерять любимого человека.

Явление 2
Исмаил и Мария спустя месяц

Мария. Ну вот, ты почти здоров. Ты получил новую форму. Красавец. Кунтика. Мичиква! Ты можешь ехать домой. Больше я тебе не нужна.

Исмаил. Мария, но я не тороплюсь домой. Меня здесь… что-то держит.

Мария. Я немка, Исмаил, я во всем люблю ясность и понимаю, что мы не можем быть вместе. Мне тяжело находиться рядом с тобой. И с каждым днем все тяжелее.

Исмаил. Почему?

Мария. Думаю, ты хорошо понимаешь, почему…

Исмаил. Почему, Мария?

Мария. Потому что я полюбила тебя.

Исмаил. Я тебя тоже, Мария.

Мария. Я знаю. Я давно это заметила. Если бы у тебя не было невесты, Патима, всё было бы по-другому.

Исмаил. Жалко, что я не Кант. Я не знаю, как мне решить эту задачу. Moralische Gesetz in mir. Моральный закон во мне гложет меня. Я понимаю, что предавать Патимат нельзя, невозможно, это непростительно, не по-горски; но я полюбил тебя, и ничего с собой поделать не могу. Я не уеду к себе домой без тебя. Moralische Gesetz, будь он неладен…

Мария. Исмаил, подумай о Патима…

Исмаил. Мой отец зачем-то рассказал мне историю любви к моей маме. Теперь я понимаю, зачем. Когда он был молодым и не думал ни о какой невесте, он упал в темное ущелье. Его много дней искали, но так и не нашли. Никто не верил, что он мог выжить, и только его будущая жена, Сакинат, которая его тайно любила, каждый день спускалась в ущелье, искала его целыми днями. И нашла, едва живого. И спасла. И они стали мужем и женой. Только откуда отец мог знать, что я тоже встречу девушку, которая спасет меня? Этого я не понимаю…

Мария. Что ты хочешь сказать этой историей, Исмаил?

Исмаил. Ничего особенного, Мария. Судьба – это такая штука, с которой спорить невозможно. Есть жизнь, есть любовь, а есть судьба. Все в руках Бога. Что на роду написано, то и будет. Так говорит мой отец. А он не глупее Канта, поверь мне.

Мария. Я не знаю, что сказать, Исмаил. Мой немецкий ум сломался.

Исмаил. Не надо ничего говорить. Просто обними меня. (Пауза.)

Я видел Балтийское море. Оно красивое. Можно часами сидеть и слушать, как оно шумит. Когда долго его слушаешь, начинаешь понимать его язык. Знаешь, о чем я говорил с твоим морем? О моих горах. Горы тоже можно слушать часами, горы тоже умеют говорить с тем, кто их слышит. Здесь чудесный воздух. Но мне здесь тяжело дышать. В горах воздух легче, чище, им невозможно надышаться. Я без горного воздуха не могу. Если я не увижу отца, братьев, Патимат, если я не посмотрю им в глаза, я не смогу жить. Я буду чувствовать себя трусом и предателем. А я не трус и не предатель.

Мария. Я знаю. Ох, на войне, наверное, легче было, чем в этой мирной жизни.

Исмаил. Да, неизвестно, где тяжелее. Но я горец и мужчина. Я должен делать то, что должен, и пусть будет то, что должно быть. Так говорил мой командир штурмовой группы, гвардии лейтенант Королев. Которого убили здесь, в Кенигсберге. За месяц до Победы. Если бы его не убили, он бы точно стал великим ученым. Он говорил: «Делай, что должно, и будь что будет». Этому научил его Лев Толстой, не чужой для Кавказа человек. Мой командир выполнял свой долг до конца. Я тоже пойду до конца.

Мария. Ты как будто на войну собрался. С войны – и на войну?

Исмаил. Я еду домой – не воевать и не побеждать. Я еду за прощением и благословением. Я еду за своим человеческим достоинством. Если я прав, то нас примут; если не примут, то мы в чём-то сильно не правы. Прежде всего, я не прав, потому что я несу за нас ответственность. Но я всегда буду с тобой, что бы ни случилось. Там или здесь – мы всегда будем вместе. А теперь решай, здесь и сейчас: будешь ты моей женой или нет? Такие вещи нельзя откладывать. Судьба не прощает. Я это точно знаю.

Мария. Я горжусь тобой. Я тебя люблю. Больше жизни. Конечно, я стану твоей женой. Хотя я чувствую, что мне будет очень непросто в горах. Я с детства боюсь высоты.

Исмаил. Ты христианка?

Мария. Да, я лютеранка.

Исмаил. В горах нет церквей.

Мария. Но это не значит, что в горах нет Бога. Там есть мечети. А Бог един. Неважно, где молиться, если веришь в Него. Я Бога не предаю, а судьбе, которая мне предназначена, покоряюсь.

Исмаил. Моему отцу понравились бы твои слова.

Мария. Значит, он мне тоже понравится. Мы найдем общий язык.

Исмаил. Общий язык – это любовь.

Мария. А ненависть? Русские и немцы говорят на языке ненависти, и, к сожалению, не понимают друг друга.

Исмаил. Ненависть – это не язык. Ненависть – это оружие. Это война. У меня нет ненависти к немцам. Я бы не убивал твоего брата за то, что он немец. Я ненавижу фашистов, нацистов. И мне с ними не о чем разговаривать. Ни на каком языке. Нацисты убили твоего брата, не русские. Так я считаю. (Молчание.)

Знаешь, каратинцы будут звать тебя Марьям.

Мария. Марьям? Почему? Почему не Мария?

Исмаил. В Библии есть Мария, мать Иисуса Христа, в Коране она носит имя Марьям, а Иисуса мы зовём Иса. Если ты станешь своей, тебя будут звать Марьям.

Мария. Обними меня.

ДЕЙСТВИЕ 3  

Явление 1.
Изудин и Расул, потом вбегает Патимат, потом входят

Исмаил с Марией

Расул. Отец, я только что узнал две новости, хорошую и плохую. С какой начать?

Изудин. Начни с хорошей, плохие вести всегда стараются опередить хорошие. Хорошие новости продляют нам жизнь, плохие укорачивают. Ну, какая новость, что молчишь?

Расул. Отец! Твой сын, гвардии старший сержант Исмаил, – жив! Он жив, мой брат, он награжден орденом Красной Звезды, и он едет домой. Клянусь, лучшей новости я в жизни не слышал!

Изудин. Слава Всевышнему! Я каждый день молился о его здоровье, я не верил, что он пропал без вести. Мой мальчик не сдался. Милость Всевышнего велика! Матери сказал, Расул?

Расул. Конечно, отец. Сначала я сообщил ей.

Изудин. Правильно. Как она?

Расул. Ей немного нехорошо. То есть сначала стало очень хорошо, а потом… В общем, ей надо как-то привыкнуть к хорошей новости.

Изудин. Я всегда говорил: не торопись, а то успеешь. Не торопись хоронить сына в своем сердце. Это я себе так говорил. А мать всегда ждала Исмаила, никто на свете не убедил бы ее, что его нет в живых… Помню, мой отец, стало быть, твой дед, рассказал мне однажды такую притчу…

Расул. Погоди, отец. Ты не хочешь узнать плохую новость?

Изудин. После такой новости ты хочешь испортить мне праздник, Расул?

Расул. Не хочу, отец; но первая новость связана со второй. Я не хочу омрачать тебе праздник, но я должен сообщить тебе… другую новость.

Изудин. Понятно. Значит, Исмаил едет не один. Верно? Он едет с гостьей. Правильно я говорю?

Расул. Да, отец. Все верно… Но откуда ты знаешь? Мне только что сообщили, я никому ещё не говорил…

Изудин. Я знаю Исмаила. Я знаю жизнь. Я знаю людей. Ты думаешь, я рад, что он едет не один, когда каждый день вижу заплаканные глаза Патимат? Нет, я не рад. Но он едет живой, и этому я рад.

Расул. Отец, его приезд – это позор. Как этот мальчишка, этот сержант, мог так поступить? У нас половина села вдов, его ждет невеста, которую мы давно считаем своей сестрой и дочерью, а этот воскресший из мертвых едет к со своей подружкой! С немкой, отец! Он что, решил поиздеваться над нами? Я, гвардии старший лейтенант, буду терпеть такие выходки? Клянусь, я…

Изудин. Погоди, Расул. Не надо клясться. Клятвы, как и приказы, даются для того, чтобы выполнять их любой ценой. Не делай резких движений. Не делай того, за что потом будет стыдно. Мы не знаем, что произошло. Надо выслушать Исмаила. Надо узнать, зачем он приехал.

Расул. Отец, что его слушать? Он сейчас начнет рассказывать о том, как на войне было одиноко и страшно, как его царапнула вражеская пуля, как он на исходе войны встретил где-то в роще под Берлином родственную душу, как эта душа оказалась смазливой немкой с этими, ну… Фрау, фрау, ich bin krank, ich bin krank, я болен… (кривляется).

Изудин. Расул! Твой брат никогда не был трусом и подлецом! И ты не Господь Бог, чтобы судить человека и коверкать его судьбу! Возьми себя в руки!

Расул. Мне за Патимат обидно, отец. Исмаил мне брат, она – сестра. Кого мне выбирать? На фронте я привык быстро отделять своих от чужих. Раз – и готово.

Изудин. Надо выбирать справедливость. Бог подскажет, мы поймем. Война окончена. Ты сейчас не на фронте, Расул. Где свои, где чужие – иногда трудно разобрать.

(Вбегает Патимат).

Патимат. Отец! Говорят, Исмаил жив! Говорят, он едет сюда! Говорят, скоро уже будет здесь! Это правда?

Изудин. Правда, дорогая Патимат, правда. Мы ждем Исмаила с минуты на минуту.

Патимат. Я пойду, приведу себя в порядок. Я сильно постарела, отец? Сильно похудела? Как-то незаметно все здоровье отдала ради фронта. Ради Победы. Все отдала, чтобы он только вернулся живым.

Расул. Патимат! Я должен тебе сказать…

Изудин. Патимат! Расул хочет тебе сказать, что Исмаил жив-здоров…

Расул. Патимат! Исмаил едет домой…

Изудин. Расул! Ты слышишь шум на улице? Исмаил приехал. Сначала он пойдет к матери… вот, уже вошел. Встал на колени. Положил голову на её колени. Потом понял, что ей плохо, она ничего не слышит и не видит, только плачет и плачет. Ослабевшими руками гладит его голову. Он пожалел её, не стал беспокоить. Прикоснулся к ее рукам. Поднялся с колен. Поцеловал в голову. Подождал немного. Теперь идет к нам…

(Открывается дверь. Входят Исмаил с Марией, держатся за руки.

Исмаил подходит к отцу, они обнимаются. Долгая пауза. Отец кладет ладонь на голову Исмаилу.

Исмаил подходит к Патимат и опускается перед ней на одно колено. Долгая пауза. Видно, что Патимат просто убита, она молчит и смотрит перед собой пустыми глазами. Проводит рукой по его щеке.

Исмаил подходит к брату, они крепко обнимаются. Долгая пауза.)

Явление 2
Исмаил и Мария сидят на скамейке. Напротив них на скамейке сидят

Изудин, Патимат и Расул

Исмаил. Если вы ждёте, что я стану оправдываться, то я вас разочарую.

Изудин. Мы ждем, Исмаил, что ты расскажешь нам всю правду.

Исмаил. Это Мария. Она моя жена. Любое оскорбление ей я посчитаю оскорблением себе.

Мария. Салам алейкум! (здоровается как принято у каратинцев, что вызывает плохо скрытое одобрение и улыбки).

Расул. Салам! Первый раз слышу каратинскую речь с немецким акцентом. Забавно.

Исмаил. Это мой брат Расул.

Расул. Гвардии старший лейтенант Расул. Командир батареи. Был дважды ранен. Награжден двумя орденами Красного Знамени. За проявленную доблесть и храбрость. Женат на своей соседке, каратинке, с которой знаком с детства. Имею двух детей, чистую совесть и острое желание ударить своего брата Исмаила.

Исмаил. Не торопись, а то успеешь. Потом ударишь, если посмеешь. Но сначала ты меня выслушаешь.

Расул. С каких это пор сержанты командуют старшими лейтенантами?

Исмаил. Я не сержант, я старший сержант, фронтовая разведка. Пуган и своими, и чужими, ничего не боюсь. И я не командую, я разговариваю с братом в надежде сохранить его уважение.

Расул. Со старшим братом.

Исмаил. Со старшим братом, который видит только то, что хочет видеть. (Расул вскакивает с места, отец его жестом усаживает.)

Исмаил. Это мой дорогой отец.

Изудин. Для вас, Мария – Изудин. Так у вас, немцев, кажется, принято обращаться к старшим?

Мария. Да, именно так, все верно. По имени. Но я бы хотела обращаться к Вам по каратинскому обычаю – отец, если позволите. (Расул фыркнул, повисло неловкое молчание.)

Исмаил. Вы получили извещение о том, что я пропал без вести. В этом не было никакой ошибки. Я действительно пропал. Меня уже никто не искал. В груде мертвых тел меня случайно обнаружила Мария. Мне казалось, я сделал все, чтобы пасть смертью храбрых, а меня записали в без вести пропавшие. Я отстреливался до последнего патрона, но против крупнокалиберного, на открытой местности…

Расул. А как ты оказался на открытой местности? Зачем ты туда полез? Воевать не научился?

Исмаил. Фронтовая разведка, мы вопросов не задаем. Мы выполняем приказы. Нашу штурмовую группу накрыли и уничтожили. Ночью, под градом осветительных ракет.

Расул. А артиллерия куда смотрела, брат? Почему вас не поддержали?

Исмаил. Почему не поддержали? Поддержали, брат. Да еще как. Я вызвал огонь на себя. Потому что больше было некому. Все погибли. Сам подписал себе смертный приговор. Сам решил, что пал смертью храбрых. Осколок нашего снаряда прошил меня насквозь. Немного обидно было – за месяц до Победы.

Расул. Да, брат, так бывает. Так обидно за всех «без вести пропавших». Они герои, а их как будто нет. Я бы всем пропавшим дал по ордену Красной Звезды. Вот у нас был такой случай…

Исмаил. Почему-то мне казалось, что я неуязвим. Почему-то я был уверен, что… молитвы Патимат меня спасут. Они и спасли меня – только руками Марии.

Изудин. Мария, а зачем вы спасли Исмаила?

Мария. Я пошла искать брата, живого или мертвого. Больше у меня никого не осталось. Брата не нашла. Он пропал без вести. Увидела… красивого молодого солдата. В луже крови. Чем-то похожего на моего брата. Он едва дышал и тихо стонал. Принесла, притащила домой. Подумала, пусть хотя бы умрет у меня на руках. Не на холодном песке, а на моих теплых руках.

Исмаил. Мария боялась соседей, потому что у нее в доме находился раненый вражеский солдат, то есть я. Мария за золото покупала парное молоко, чтобы меня выходить. И я выжил назло судьбе.

Изудин. Не назло, а благодаря судьбе.

Исмаил. Не знаю, отец. Тебе виднее. (Пауза.) Я никогда не забывал… Патимат. Но я полюбил Марию. Это трудно объяснить. Мария подарила мне жизнь. Я умолял ее стать моей женой. Война забрала меня у Патимат, чтобы отдать смерти, но Мария вырвала меня из лап смерти. Я так себе все объясняю.

Изудин. Мария, вы вышли замуж за моего сына из чувства сострадания, милосердия, жалости?

Мария. Нет, отец. По любви. Я люблю Исмаила. Если не прогоните, я хотела бы остаться с ним здесь до конца своих дней.

(Патимат подошла к Марии, поклонилась и молча вышла из комнаты.)

Исмаил. Теперь можешь ударить меня, брат. Я это заслужил. Но если ты захочешь ударить меня еще раз, то ты мне не брат.

Расул. Прости меня, брат. У меня осталось только острое желание обнять тебя. Я запутался больше, чем ты. Хорошо, что меня немки не спасали, да еще такие красивые.

(Все смеются.)

Я люблю, когда все просто и понятно. Мы победили, немцам капут. Извини, Мария. Меня ждет дома моя жена, мои дети, с войны вернулся мой брат, живой вернулся. Не без вести пропавший, а живой. Наша семья в сборе…

(Вытирает слёзы.)

Явление 3
Исмаил и Патимат возле того самого валуна

Исмаил. Я знал, что найду тебя здесь.

Патимат. Я часто здесь бываю. Камень не болтает, не врет, не предает, ему можно все рассказать, он мне помогает жить…

Исмаил. Я виноват перед тобой, Патимат. И вина моя – тяжелая, как этот камень. И жить больно, и умирать не дает.

Патимат. Не болтай. Ты виноват не передо мной – перед Богом. Вот у него и проси прощения.

Исмаил. Каждый день прошу.

Патимат. И что Бог говорит?

Исмаил. Говорит, проси прощения у Патимат.

Патимат. Так и говорит? Мне вот ни слова не сказал. А в чем моя вина? Я не понимаю. А Бог молчит. (Пауза. Патимат заходит за валун, как тогда, при довоенном свидании.) Если ты ждешь, что я тебя прощу, то напрасно. Я тебя никогда не прощу. Я любила тебя, Исмаил. Боже мой, как я тебя любила. Наверное, моя любовь тебя и спасла, извини за прямоту. Теперь ты с Марией, а меня нет. Я чувствую себя без вести пропавшей. Я чувствую себя пеплом. Мне просто нечем тебя прощать. Я всю себя отдала тебе. Мне было легко жить, когда я узнала, что ты пропал. Я была уверена, что ты погиб. Я каждый день приходила сюда и разговаривала с этим камнем. Я просила его передать тебе, что я жду встречи с тобой. Я перестала бояться смерти. Ты перестал бояться её на войне, а я здесь, возле камня. Возможно, за это я и наказана. Надо было ждать тебя здесь, а не там.

Исмаил. Не говори так!

Патимат. А как мне говорить? Я жила с тобой, погибшим, и ты учись жить с пропавшей Патимат.

Исмаил. Патимат! У меня не хватит сил жить с таким грузом!

Патимат. Хватит. Чтобы быть счастливым, силы всегда найдутся. И если честно… Последняя моя радость в этой жизни была, знаешь, какая?

Радость оттого, что ты остался жив. Последняя большая радость. Как удар молнии. Странно. После этого я словно перестала тебя ждать. Удар молнии меня испепелил.

Исмаил. Отец мне говорил про судьбу…

Патимат. Думаю, он прав. Ты же не превратился в пепел, ты выжил. А я почему-то перегорела. Не приходи больше сюда. Оставь это место мне. Это моя самая последняя радость в жизни. Будь счастлив.

Явление 4
Исмаил и Расул

Расул. Братишка, меня к тебе послали с деликатным и важным поручением. Сказали, возвратиться только с хорошей новостью. Или вообще не возвращаться.

Исмаил. Что, просят моего согласия свадьбу сыграть?

Расул. А ты откуда знаешь, старший сержант?

Исмаил. Я сын своего отца. Я, кажется, начинаю понимать людей.

Расул. Так что мне передать, свадьбы не будет? Жаль, если не будет. Мы уже всё продумали. На широкой площадке будут расставлены крепкие столы; длинные скамьи застелем цветным сукном; вина отец приготовил много, вино разольем в те кувшины, которые были на моей свадьбе. Сколько сладкого приготовили! Я всю войну скучал по лучшим в мире каратинским сладостям. Неужели ты лишишь меня этой радости, брат? Гости, много гостей, уже в предвкушении самой лучшей в мире свадьбы. Отец с матерью дали тебе благословение на брак. Я, между прочим, тоже.

Исмаил. А ты уверен, брат, что народ на свадьбу соберется? На свадьбу, где невеста – немка? На свадьбу того, кто предал Патимат и посмел приехать в Карату?

Расул. Люди тебя готовы простить, а ты себя простить не готов? Что, самый умный, да? (Молчание.) Клянусь, все село Карата будет. Все только об этом и мечтают. Все хотят посмотреть на Марьям, ой, то есть на Марию, которая спасла Исмаила, сына Изудина. Она тебя спасла – а ты почему-то герой. Как это понимать? В селе ты уже герой больше, чем я, клянусь. Хотя у меня два ордена Красной Звезды, два, а у тебя только один. У меня два ранения, а у тебя только одно. Вот где справедливость на белом свете, брат? Где, я тебя спрашиваю?

Исмаил. За справедливостью – это ко Всевышнему.

Расул. Самый умный, да? Зачем тогда в Карату возвратился? Что ты хочешь доказать? Если свадьбы не будет, ты покроешь себя несмываемым позором. С Патимат ничего не получилось, ладно; теперь ты Марьям предаешь? За волю к жизни и за любовь к женщине тебе все простили, но если люди увидят человека, который сдался… Зачем ты приехал?

Исмаил. Я за счастьем приехал, Расул.

Расул. А в чем счастье, брат? В том, чтобы не сдаваться и не предавать.

Исмаил. Вот теперь ты похож на старшего брата, клянусь. Кажется, счастье начинается со свадьбы, ты прав.

Расул. Ну вот и хорошо. С тобой одним труднее справиться, чем с целой ротой, клянусь. А как быть с Патимат? Ее приглашать на свадьбу или нет?

Исмаил. Если все село будет, как ее не пригласить? Пусть она сама решает, приходить на свадьбу или нет.

Расул. Ты точно становишься похож на отца. Какой-то мудрый не по годам. Старший брат я, а мудрый почему-то ты. Может, тебя потеря крови таким сделала? Или – Мария? Открой секрет.

Исмаил. Патимат меня таким сделала. Отец. Мать. Война. Мария. И ты. Спасибо, брат. Кунтика!

Расул. Что-то мне больше не хочется задавать тебе вопросы. У тебя на все готовы ответы. Только один остался вопрос, последний. Отец со дня твоего приезда только и говорит, что о судьбе, об иронии судьбы. Тебя не осуждает, судьба, говорит, такая. Что такое судьба, брат?

Исмаил. У тебя судьба – донести до всех хорошую новость. Иди и работай, брат.

Расул. А ты куда? Какая у тебя судьба?

Исмаил. Я? К Марии, конечно. Она и есть моя судьба. К моей семье – она и есть моя судьба. К людям – они тоже моя судьба.

Расул. Кунтика!

(Слышны громкие звуки свадебной музыки. Под эти звуки – занавес.)

2024

Наш канал
на
Дзен

Вверх

Комментариев: