«Господня – земля и что наполняет ее, вселенная и все живущее в ней».
(Пс. 23/24,1; 88/89,12)
«Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор,
пока не будет взят от среды удерживающий теперь».
(2-е Послание к Фессалоникийцам, 2:7)

Над миром сгустились тучи самоуничтожения, и сцены, наблюдаемые нами, подобны воплотившимся видениям пророка Даниила и апостола Иоанна. Ключевые столкновения происходят в двух странах, имеющих богатую священную историю, являющихся также особыми геополитическими и метафизическими точками, что, конечно, не случайно. Реальность великого конфликта, который может оказаться последним, становится все более и более очевидной. На уровне элит глобального управления, похоже, все еще царит мировоззрение прошлого века и с течением времени отсутствие стратегии на случай потери позиций становится все более заметным. Беспорядочно повторяемое выражение «управляемый хаос» – это не только оксюморон, иррациональность которого заключается не просто в определении, но и отражение тупика, в который попала теневая элита, ослепленная узостью восприятия, обусловленной Прометеевым ощущением всемогущества. Весь мир втянут в спираль конфликта, задействован апокалиптический сценарий.

В то время как часть мира пытается замкнуться и консолидироваться, двигаясь к самодостаточной экономике и выходу из процессов глобализации, лишь немногие страны получают атрибут истинной независимости, но отнюдь не безопасности. Скорость перемен вокруг нас, кажется, выходит из-под контроля, увеличивается количество горячих точек, а вместе с тем и неопределенность завтрашнего дня.

Русские мыслители все более открыто, громко и детально говорят об этой проблеме, и среди них выделяется голос Сергея Александровича Караганова. В серии текстов он ярко изображает тяжесть момента, в котором оказалось человечество. На первый взгляд акцент его исследования приходится на неоправданно завышенный порог применения ядерного оружия, производя столь сильное впечатление, что многоуровневость анализа,  которой пронизаны тексты и интервью на эту тему, оказывается отодвинутой на второй план

Этот высокий порог породил ряд проблем не только для Российского государства, но и для всего мира, потому что, как известно, русская земля является держателем баланса, укротителем бурь, катехоном; государством, призванным предложить выход из стратегического и духовного тупика в ряде поворотных моментов истории, в том числе и в этом.

Ловушка сегодняшнего западно-центристского восприятия (распространившегося по всему миру через культуру и средства массовой информации) возникла вместе с отклонением от религиозно-философского мышления, последовавшим за отсутствием исторического самосознания. В более глубоком слое проблемы лежит неправильное толкование истин Книги. Сегодняшний человек утратил слух для восприятия многослойных библейских истин. Сила, изолирующая инстинкты и делающая их пассивными, захватила «значительные части мировых элит», чьи страны теряют свою пятивековую «способность высасывать богатство из всего мира, а также навязывать политические и экономические рамки и культурное доминирование»¹ , но и способность увидеть глубину падения и возможность разработки стратегии выхода из апокалиптического сценария.

Слепота мысли Просвещения и протестантизма, оторвавшейся от Слова и Духа, привела к снижению интеллектуального уровня академических кругов, культуры и духовности. Движение было двояким – на уровне мысли возникла абсурдная концепция Армагеддона, а на уровне действия – создание закрытой капиталистической структуры, способной материально поддержать движение к принципиально недостижимому проекту управления историческими процессами. Пуританская модель мышления, последовавшая за герменевтикой, основанной на буквальном толковании библейского слова, перенесла небесные истины в область рационального рассмотрения и в нескольких направлениях распространилась на ветхозаветный взгляд на эсхатологию. Рождению пуританского сионизма и путям вхождения диспензационализма² в мейнстрим американского политического дискурса посвящена отличная статья Леонида Савина³ .

Пытаясь рационально исследовать мир и слово Книги, библейская критика пришла к «иному повествованию» о сотворении мира: «По их мнению, где бы ни употреблялось Имя Бога ЙХВХ, те места принадлежат к так называемому Яхвисту, в отличие от так называемого Элохиста, использующего Имя Бога Элохим»⁴ . Хотя многие люди с западным мировоззрением осознают, что «Библия создавалась не ножницами и клеем» (М. Бубер), тем не менее, как отмечают православные богословы, в результате рационализации библейских истин был утрачен дух, способный истолковывать и тем самым распознавать знамения времени.

Чтобы описать глубину безнадежности, вызванную конфликтом двух миров, двух толкований библейских истин, двух идей и двух политических концепций, Сергей Александрович в духе ветхозаветных судей обращается к форме предупреждения. Он подчеркивает, что на Западе практически упразднены этические нормы и взращены «античеловеческие идеологии: отрицание семьи, родины, истории, любви между мужчиной и женщиной, веры, служения высшим идеалам, всего того, что составляет сущность человека» еще с первой главы Бытия. Забыто, кто является хозяином и земли, и вселенной, тем, кто останавливает ветры, дает жизнь и руководит всем.

Таким образом, Запад, построив модель «библейского» слова, в обход духа предания, создал «библейский» проект, основанный на ветхозаветной модели избранности, сузил горизонт возможностей для выхода из воронки само/уничтожения. Потеряв смысл истинного библейского слова, он потерял и ключ к разгадке разрушительного движения исторических процессов и активизировал сценарий конца времен. И, как следствие, «воспитал» людей, не способных осознать серьезность ситуации. Андрей Ильич Фурсов говорит об энтропии, охватившей носителей процессов глобализации, и если внимательно прочитать тексты Сергея Александровича Караганова, он «оплакивает» именно эту утраченную интеллектуальную и духовную элиту – утраченный инстинкт самосохранения, который «ослаблен повсюду, особенно на Западе». То, что нам, сербам, было ясно с самого начала СВО (как в результате многолетней борьбы с сатанизацией, так и в результате ограниченного сюжета, обусловленного нашими великими страданиями, и жизни с постоянным ощущением «конца времен»…), что война против ведущей мировой державы, «полномасштабная война в подбрюшье ядерной сверхдержавы» – это рецепт катастрофы, Караганов подробно анализирует, непрестанно предупреждая, но и сожалея о потере страха перед ядерной войной со стороны западных «стратегов». Реализаторов этого разрушительного процесса он квалифицирует как некомпетентных и безответственных. Наряду с отсутствием мыслящего противника роботизация войны еще больше увеличивает угрозу непреднамеренной эскалации. Ситуация усугубляется «стратегическим паразитизмом» – «за 75 лет относительного мира люди забыли ужасы войны, перестали бояться даже ядерного оружия».

Взгляд Сергея Александровича на войну на Украине строится на том, о чем я писала в предыдущих текстах: на том, что весомость русской победы заключается не в победе оружием, которая не вызывает сомнений, а в духовной составляющей, осознании того, что брат глубоко инструментализирован и что для истинной победы необходимо нечто большее, чем простая победа, потому что на рубежах русской земли противник выиграл битву на уровне смысла, концепции вируса «свободы», пошатнувшейся идентичности и ощущения глубокого экзистенциального одиночества русских людей, которые почти в одночасье, незаметно оказались за пределами Отчизны. В ожидании «конца мечты о Западе, которая убаюкала множество жителей страны, бывшей когда-то рубежом русской земли»⁵ , С. А. Караганов рационально говорит о движении России на Восток. Он пишет трезво, осознавая ненависть жителей Украины, чье «искупление» будет длиться столько, сколько Запад «продолжит поощрять вялотекущую партизанскую гражданскую войну». Он подчеркивает острую необходимость внутреннего движения – духовного, культурного, экономического, политического, военно-политического – «к Уралу, Сибири, Великому океану»; необходимость новой урало-сибирской стратегии, включающей в себя несколько мощных духоподъемных проектов, в том числе создание третьей, расположенной в Сибири столицы. Это движение должно стать частью остро необходимого формулирования «русской мечты» – образа той России и того мира, к которому хочется стремиться. Об этом говорит и крупнейший русский священнослужитель митрополит Вениамин (Пушкарь), указывая, что Государь Николай Александрович придавал особое значение укреплению православной России на востоке, на границах с азиатскими странами: «...на берегу Тихого океана он заложил начало Великого Сибирского рельсового пути. Впоследствии эта дорога имела не только экономическое значение. Главное то, что он проложил путь христианскому миссионерству среди языческих народов Азии. Транссибирская магистраль стала путем, по которому православие и русский народ мощным потоком устремились к тихоокеанским берегам, неся Крест и Евангелие соседним народам. Вдоль Великого Сибирского рельсового пути строились храмы и монастыри, а Россия под руководством своего царя утверждала православие на своих восточных рубежах»⁶ .

Конечно, было ожидаемо и постепенное отрезвление русского человека, гордого жителя Третьего Рима, одурманенного шумом мегаполиса. «Московизация России»⁷ отдала свою дань, поэтому тщательно отслеживалось и общественное мнение, и статистика об изменении позиции в отношении размеров территории, которую необходимо вернуть в рамки Российского государства и Русского мира (с течением времени, по мере усиления сатанизации и поступления вооружения большой дальности росло осознание необходимости возвращения Малороссии в материнское лоно).

Любой, кто хоть раз был в России, чувствовал российскую усталость от финансирования «сфер интересов» или того, что, в зависимости от точки зрения, считается маргинальной областью, лимитрофом. Однако мы не можем не задаться вопросом, не пошла ли поддержка в неправильном – экономическом направлении, поскольку была проиграна битва с точки зрения культуры, традиций и духовности. И возникает следующий вопрос – что делает страну центральной: пространство, история, метафизика, духовность или символизм, который она излучает? Следя за геополитической мыслью, невозможно отделаться от впечатления, что при всей научности и устойчивости тезисов она зачастую проецирует силу и претензии на научные термины. Необходимо обратить особое внимание и отделить действительно научно обоснованные концепции от тех, которые отвергаются как «концептуальный вирус», поскольку зачастую речь идет и о навязывании точек зрения, и попытке склонить к собственной позиции. Идиолатрия науки не помогает понять момент. Без осознания вечных вопросов и библейской истины, предстающей перед нашими глазами с той же силой, что и столетия назад, мы не сможем остановить всадников апокалипсиса. В борьбе за информацию, ресурсы, технику зачастую проигрывается самая главная битва – за Смысл.

 Конфликт на Украине – это повторение сербско-сербского конфликта в еще более разрушительной форме. Потому что там – брат, чувствующий себя брошенным. Мы с тоской и беспомощностью смотрим на постоянные столкновения между представителями славянского племени. Несомненно, это заслуга тех, кто руководствуется принципом «разделяй и властвуй», но это, безусловно, и конфликт, являющийся отражением древнего конфликта космологических масштабов. Ни к чему фанатский пафос, мы понимаем, что настоящий конфликт еще впереди и что он может оказаться последним. Это осознает Караганов и обеспокоенно заявляет, что «быстрого завершения продолжающейся оборонительной, но агрессивной конфронтации Запада не будет». На неминуемый крах моральных, политических и экономических позиций Запада он смотрит не со злорадством, а с беспокойством человека из российского аппарата управления, мыслящего стратегически, но истинно по-русски задумывающегося о последствиях для всего мира. Уверовав в свой собственный образ злой России и ужасных русских, упрощенный голливудскими постановками и заказной литературой, Запад, похоже, утратил реалистичное восприятие, которым должен обладать противник. Караганов постоянно сожалеет о потере истинного противника, потому что действительно мыслящий противник не суетится и не ставит под угрозу свое собственное выживание. Выражая это через осознание промысла Божьего в мире, он делает оговорку, что это не научная позиция:

«Я многие годы занимался историей ядерной стратегии и пришел для себя к однозначному, пусть и звучащему не совсем научно, выводу. Появление ядерного оружия – результат вмешательства Всевышнего, который ужаснулся, увидев, что люди, европейцы и примкнувшие к ним японцы, развязали на протяжении одного поколения две мировые войны, унесшие десятки миллионов жизней, и вручил человечеству оружие Армагеддона, показал потерявшим страх перед адом, что он существует».

 Лейтмотивом текстов снова и снова выступает неоправданно завышенный порог применения ядерного оружия. Главное, подчеркивает Сергей Александрович, что сейчасна полях Украины решается не только и даже не столько какими будут Россия, будущий миропорядок, но и то, сохранится ли привычный нам мир вообще или на планете останутся радиоактивные руины, отравляющие остатки человечества.

Упоминание климатических изменений в текстах Караганова сначала показалось мне данью духу времени и уступкой западным фатамограническим историям, имеющим целью парализовать и поработить человеческую мысль, но после того, как Андрей Ильич Фурсов указал на то, что опасность геоклиматической катастрофы нельзя игнорировать ⁸, я думаю, что вероятность активации самого мрачного сценария, при котором у человечества будет «одна задача – просто выжить» (Дэвид Бейкер), возрастает. Андрей Ильич, цитируя Бейкера, указывает, что «такие фазы депрессии убивали ранее в среднем 20 процентов мирового населения; сегодня в мировом масштабе это означало бы гибель от 1,6 до 1,7 миллиарда человек. Но сейчас мир стал более цивилизованным и мы можем избежать подобных жертв»⁹ . Но стал ли мир более цивилизованным?  

Текст Сергея Александровича затмил дискуссию двух крупных российских авторов, каждый по-своему выражающих глубинные процессы, происходящие на уровне истинной российской элиты, мыслящей в перспективе. Речь идет о В. Суркове и А. Степанове. Оба текста были переведены В. Кршлянином для портала «Факты» ¹⁰.  В каком-то смысле они предваряют окончательную оценку Караганова, которую он дал в интервью для «Спутника», и она касается завершения процесса вестернизации¹¹ . Суть статьи Суркова на самом деле является антикитайским манифестом. Степанов подчеркивает, что в действительности это и есть главный посыл его статьи, и главная опасность, поскольку именно союз России и Китая может сегодня остановить процессы глобализма. А в интервью «Спутнику» Караганов предсказывает длительный период конфронтации с Западом. Но тон его ответов, прямота и итоговые оценки ясно показывают, что российское общество консолидировалось, что оно «стало народом» и что началось коренное изменение всей мировой системы. Изменение, на которое потребуется два десятка лет. Но выдержит ли мир двадцать лет, остается открытым вопросом.

Милана Бабич родилась в 1975 году в Требинье. Преподаватель сербского языка и дипломированный теолог. Является президентом Литературной ассоциации «Сусрет», Требинье и координатором Бессмертного полка в Республике Сербской. С 2007 года работает в Требинье преподавателем сербского языка, а затем учителем. Занимается журналистикой с 2010 года. Является сотрудником изданий «Светигора», «Слободна Херцеговина», «Нови стандарт» и «Печат». Занимала должность помощника главного редактора на сайте «Станье ствари», колумниста первой газеты Республики Сербской «Экстра магазин», главного редактора по издательской деятельности Фонда «Князь Мирослав Хумски».

Её книга «Сербский вопрос на переломе эпох» была издана в 2021 в издательстве «Беседе» (Баня-Лука), а в этом году была издана и в России.

Вверх

Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"

Комментариев: