| |
* * *
Я снова вижу эти дали.
Стеною – синие леса.
Поближе чуть – берёзы встали,
Упёрлись прямо в небеса.
Поля, луга…Какую силу
Сумел в мою он душу влить,
Мой край, застенчивый и милый,
Что без него – ни петь, ни жить?..
В ЧУЖОЙ СЕМЬЕ
Был муж сердит и очень строг.
Ведь он, привыкший к постоянству,
Земным умом постичь не мог
Души высокое пространство.
Земное холил бытие.
Не знал безумия и страсти.
Но не жалейте вы её :
Она-то знает цену счастью.
Она-то знает неуют,
Как в клетке трепетная птица.
Здесь никогда не запоют
Вдруг под ногами половицы.
Сиянья чистых детских глаз,
Как беспорядка, здесь не встретить.
Здесь всё найдётся «про запас»,
Но даже легкокрылый ветер
Стихает, если за порог
Ворвётся невзначай однажды.
И даже кот здесь одинок-
Такой большой и очень важный.
Здесь и бессмертие порой
Пересыпают нафталином,
И жизнь здесь кажется игрой-
Ненужной, нудною и длинной.
***
Твоя свобода - Божий дар,
И на неё не покушаюсь.
Земную горечь принимая,
И этот я приму удар.
Светилась празднично душа
Навстречу твоему приходу,
Не покушаясь на свободу
И воздухом - родным! - дыша.
Я слушала родную речь.
Я этим воздухом дышала.
Душа светилась и сияла,
И знала: есть кому беречь,
Кому хранить родные звуки…
Земную чашу горько пить.
И, чтоб свободу сохранить,
Свои - я разжимаю руки…
СОЛОВЕЙ
Самозабвенный соловей,
Лесная серая пичуга,
Ты трель разлей среди ветвей,
От смертного спаси недуга.
Ведь есть же, есть души предел,
Когда невыносима мука!..
О, как хочу я , чтоб запел,
Как жду томительного звука.
Так ждут спасенья на краю
Погибели. Так ждут услады
В лесном Божественном раю.
Не пой, соловушка, не надо:
Торгуют песней и душой,
Кричат о Родине и воле…
У серой птахи небольшой
Есть только лес, есть только поле.
Не пой, соловушка! Невмочь
Переносить такую муку.
Лети, лети отсюда прочь,
Молчи, родимый мой, ни звука:
Расставят сети, продадут
Простой души твоей усладу,
Искусством песню назовут…
Не пой, соловушка, не надо!
* * *
Ире Валовой
Мокрый снег летит и тает,
А калина только слаще.
Ты об этом вспоминаешь?
Вспоминай, прошу, почаще.
Пихта веточкой пахучей
Прислонилась, растревожив.
Ничего нет в мире лучше,
Ничего родней, дороже.
Воздух тот, которым дышим,
Он родной, он самый сладкий.
Мокрый снег летит на крыши…
Помнишь? Значит, всё в порядке.
***
Манер утончённость, изысканность позы,
Желанье «казаться» и мужество – «быть»
Меняю на будни трагической прозы,
На боль -эту землю святую любить.
Любить беззащитно, пусть пошлость ликует,
Любить бескорыстно, открыто, взахлёб
Вот эту – до боли, до муки родную,
До пули смертельной в открытый мой лоб.
Ну, можно ль так просто, ну, можно ль так прямо?
Но, Боже, помилуй её и спаси!
Не дай им закончить кровавую драму,
Вновь крови пролиться не дай на Руси!
Не дай им, в актёрском кривляясь экстазе,
Любить не любя, но с ухмылкой у рта
И, гримом лицо человечье замазав,
Шабаш свой справлять у Святого креста!
|
***
А поезда проходят на рассвете,
И я ловлю тревожный ритм дорог.
Вот губ моих коснулся свежий ветер
И непонятным пламенем ожёг.
Проходят поезда…Не потому ли ,
Как в детстве, вслед машу я им рукой
И ночью, когда все давно заснули
Я снова замираю над строкой?
***
Я всё приму за чистую монету
И чистою монетой заплачу
За бескорыстье доброго совета,
За милосердье - даже палачу.
За равнодушья тайную лукавость,
За одинокий вечер на земле,
И за своё священнейшее право:
Бумаги лист и ручку на столе.
***
Скупают самовары и иконы.
Скупают патефоны, ордена…
Скупают в магазине, всё законно.
Коробушка у них полным-полна:
Солдатская награда «За отвагу».
Почём она идёт у них сейчас?
Стоит старик, лицо - белей бумаги.
Солдат, он воевал за вас. За нас.
Он кровью расплатился за награду
И выжил для того ли он, ответь,
Чтоб в день священный горького парада
Подонок мог медаль его надеть?
Скупают ордена, а с ними души,
Но мёртвые они у них давно.
А то , что на крови, им не разрушить,
И никому на свете не дано.
Не плачь, отец. За это униженье,
За рыночный ли, прочий ли их «рай»
Они ответят. «Аз воздам отмщенье».
Ты только потерпи, не умирай!
***
Сменили одёжки, сменили обложки
Так, словно живут не всерьёз – понарошке.
Сменили названья, идеи и штаты,
Однако же прежней осталась расплата.
Расплата за кровь, за измену проста
Иудам, предавшим народ, как Христа,
И пусть они снова одёжки меняют,-
И через столетья их снова узнают.
***
Я сосчитала ступени.
Было их ровно пять.
Не было больше сомнений,
Как это всё называть.
И я назвала бесстрашно
Любовью весь этот путь –
От встречи той первой нашей,
Которую не вернуть,
И до того мгновенья,
Когда не могла сосчитать
Проклятые эти ступени,
А всех-то и было пять.
***
Я всё придумала сама.
А ты об этом и не знаешь.
Прости. Тогда была зима
И было далеко до мая.
Так было холодно и жутко
От завывания ветров,
Что я забылась на минутку
У огонька горячих слов
И - всё придумала. Прости же.
И, если можешь, не вини:
Мне просто надо было выжить
В студёные лихие дни.
Ну, что же… Нам пора прощаться.
Прости. Тогда была зима.
Я научилась расставаться,
Я всё придумала сама.
***
Стучусь к глухим. Они не слышат.
Глазами смотрят и – не зрят.
Я поднимаю взор свой выше,
Где звёзды чистые горят.
Без стука Он молитве внемлет,
И, грешница, о том молюсь,
Чтоб не оставил эту землю,
Чтоб сохранил Святую Русь.
Она жива ещё и дышит.
Воскрес Христос, хоть был распят.
Стучусь к глухим, – они не слышат.
Глазами смотрят,- и не зрят.
***
Повыстудили душу сквозняки
По русскому летящие раздолью,
И язвы на душе так глубоки,
Евангельской посыпанные солью.
Врачует душу колокольный звон
И где-то в поднебесье пропадает.
Так на Руси ведётся испокон,
Есть мёртвая вода, есть и живая.
***
Весенний день просторный, словно небо.
В нём уместятся радость и печаль,
Страницы книг, кусок ржаного хлеба,
И дом родной, и звёзд ночная даль,
И позабытой нежности молчанье,
Которая ушла и – не вернёшь.
И трудное ночной порой дыханье,
Простая правда и большая ложь. |
