Совет молодых литераторов постепенно становится большим коллективом, объединяющим единомышленников из разных регионов страны. Но чем больше молодых людей начинают принимать активное участие в делах нашего писательского Союза, тем сильнее я начинаю ценить не столько наше общее: ценности, виденье литературного процесса, взаимное уважение – сколько наши различия. Кто-то способен даже в начинающем тексте увидеть проблески таланта, а кто-то не пропустит ни одного слабого места в стихотворении. Первый – педагог, второй – эксперт. Кто-то обладает качествами организатора и может найти ресурсы для проведения мероприятий, а кто-то знает всех ребят своего региона и живо интересуется их творчеством. Один может вдохновенно зажечь, а другой последовательно выполнять определённый набор задач. Ценность личности не в отсутствии слабых сторон, а в отчётливости сильных. Когда каждый занимается той частью дела, к которой у него есть предрасположенность и желание, появляется возможность даже в ситуации отсутствия ресурсов создать эффективный рабочий коллектив, способный решать большие задачи.
Влада Баронец – поэт из Санкт-Петербурга и модератор экспертного отдела СМЛ СПР, человек координирующий работу по отбору на Совещания молодых литераторов. И та требовательность, которая пульсирует в её тексте, это не желание поучать и самоутвердиться за счёт недостатков других – эту требовательность она в первую очередь предъявляет к себе и к делу, которым занимается. Это её качество прекрасно знают другие члены экспертного отдела, к которым Влада регулярно обращается с просьбами жёстче относиться к отбору. Эту требовательность чувствую и я, когда после очередного мероприятия СМЛ, Влада последовательно объясняет, что было не так и что необходимо изменить.
Требовательность и профессионализм, умение ориентироваться не на личные связи или авторитет, а на конкретику текста – качества настоящего эксперта. И ими Влада обладает сполна.
Перед публикацией этого текста мы долго обсуждали, корректно ли использовать примеры из подборок участников Совещания. Сошлись на том, что можно, не указывая автора. Ведь это делается не из желания унизить, а из конструктивного желания обобщить опыт характерных ошибок.

Андрей ТИМОФЕЕВ

Влада БАРОНЕЦ (Санкт-Петербург)

ОТНОШЕНИЕ К ТЕКСТУ
(По следам Совещания молодых литераторов СПР в Ярославле)

В июле этого года Союз писателей России провёл в Ярославле Межрегиональное совещание молодых литераторов. На сайте «Российский писатель» и в социальных сетях уже появлялись отзывы участников и мастеров об этом событии и некрасовском празднике в «Карабихе», поэтому здесь я не буду писать о том, какие мы все молодцы, как красив Ярославль и как вкусны пирожки в усадьбе. Вместо этого хочется поговорить о главной составляющей – творческих семинарах.

В качестве мастера я выступала на таком мероприятии впервые, но участником ездила на семинары неоднократно. Помню, как приходилось попадать к мастерам, которые не ограничивались разбором достоинств и недостатков подборок, а разносили и самого автора вердиктами вроде «вам бы хорошо какое-то время не писать стихов… скажем, никогда». По сравнению с этим семинары в Ярославле – почти что рай для молодого автора, что-то вроде теплицы с искусственным светом. Кажется, скоро в СМЛ появится отдел, оказывающий психологическую помощь «разобранным» участникам. Так хочется напомнить авторам, подающим заявки на участие в совещаниях, что все мы – и участники, и мастера – приезжаем на семинары не просто для того, чтобы получить или дать обратную связь. В идеале хотелось бы говорить о структуре текста в связи с его идейной составляющей и – шире – в связи с темами, задачами, смыслами поэзии и прозы вообще. Но если, скажем, автор подборки стихов не владеет даже базовыми понятиями теории стихосложения и не потрудился познакомиться хотя бы с наиболее значительными именами и явлениями в поэзии, ему сложно будет понять претензии по поводу глагольных рифм, несоблюдения выбранного ими самим размера или бездумного повторения чужих образов. А уж если автор еще и не пробовал отстраниться от своего творения и посмотреть на него критически, если не перешагнул еще той стадии, на которой воспринимает свои стихи как неприкосновенную святыню, а их критику как оскорбление, – семинар станет потерей времени для него и напрасной тратой усилий для тех, кто читал и комментировал подборку.

Однако дело не в жёсткости или мягкости слов, а в конкретике разбора. Поэтому мне хотелось бы обозначить некоторые проблемы, которые обнаруживаются в стихах большинства участников. Каждую такую проблему я буду иллюстрировать примерами из семинарских подборок.

 

Проблема точности

Необычайная емкость поэтического текста достигается точным выбором слов и их сочетаний. Новые, не присущие разговорному языку смыслы возникают именно так, однако авторы часто пытаются достичь оригинальности и глубины, ударяясь в абстракции, нагромождения слов, семантически или стилистически конфликтующих друг с другом:     

Миp личных чувcтв бaнaльнo мнoгoлик. 
Чpeвaтa блaжь нeзpeлaя, пocпeшнaя.

«Мир личных чувств» - тяжелая и безжизненная конструкция, поскольку соединение слов «мир» и «чувств» порождает весьма абстрактный образ, а определение «личных» лишь создает иллюзию конкретизации, при этом внося в этот образ канцелярский оттенок, будто печать поставили. Затем этот бюрократический мир чувств становится «банально многолик» - такое определение конфликтует с образом: если мир еще может быть многолик, то мир чувств вряд ли. Мало того, «банально» категорически не склеивается с «многолик», поскольку значение последнего никак не пересекается с банальностью. Возникает парадокс – стих воспринимается как тяжелый, громоздкий, однако с точки зрения смысла он пуст.

То же происходит и во втором стихе – абстрактная «блажь» почему-то объявляется чреватой (кстати, чем она чревата-то?), а определения «незрелая, поспешная» вызывают у читателя размышления о том, снизится ли чреватость блажи, если она будет зрелой и неспешной. Причина получившейся смысловой нелепости в том, что значение слова «блажь» уже вмещает в себя необдуманность.               

Иногда авторы любят изрекать абстрактные сентенции от имени коллективного «мы» - им хочется сказать что-то значительное, открыть некую истину, но отвлеченность используемых понятий в сочетании с неопределенностью субъекта (объекта) действия в лучшем случае приводит к затемнению смысла, а в худшем – к его отсутствию:

Слова свои как зёрна сеем -
Не прорастающие в нас.

Мы сеем слова, не прорастающие в нас. Но почему то, что мы сеем, должно прорасти в нас самих? Дальше по тексту это никак не объясняется.

Слишком много дарили благ,
Тем, кому не нужны блага.

Кто дарили? Кому дарили? Зачем дарили слишком много, да еще и тем, кому блага не нужны? А в центре всех этих загадочных намеков – никак не конкретизированные «блага» (о том, куда ставить ударение в слове «блага», здесь не будем).

Точность нужна не только в выборе нужного слова или сочетания слов. Вот пример неточности психологической: 
 
Я не стану молчать о тебе с легкой нежной печалью,
Если ты не вернешься из боя.

Что-то подсказывает мне, что перегруженная эпитетами-штампами «легкая нежная печаль» - не совсем то чувство, которое должна испытывать женщина, если ее мужчина не вернулся из боя. «Не стану молчать» тоже вызывает вопрос: что все-таки будет делать лирическая героиня, если молчать она не согласна? И снова в остальном тексте об этом ни слова.    

 

Проблема избыточности

Эта проблема зачастую связана с предыдущей: автор не пытается или не умеет найти подходящее слово и компенсирует это многочисленными эпитетами, ненужными деталями, разжевыванием смыслов:
 
Выжигало песок нежной завистью солнце рыжее -
Он белел на глазах. Золотистость утратил пляж.

Если песок белел, то ясно, что он переставал быть золотистым. Первый стих тоже неоправданно многословен: ведь можно просто сказать, что солнце выжигало песок – но нет, автор решает, что здесь необходима зависть, причем непременно нежная. Эти два стиха стоят в начале стихотворения и описывают пейзаж, никак не связанный с дальнейшими событиями. Так зачем солнце здесь вступает в какие-то отношения с песком? Как это работает на художественный текст? Никак. Это просто красивости ради красивостей.

Божьим быть нельзя вполовину или на треть

В первой части стиха уже все сказано, но ненужное «или на треть» провоцирует размышления на тему «Можно ли быть божьим на четверть или иное дробное число».

ты кажешься мне придуманным, ненастоящим

Придуманный и ненастоящий – это одно и то же. Зачем их здесь двое?

Бесконечно курить в проходных, но пустых коридорах.
Бесконечно молчать в цепких лапах глухих постовых.

Здесь налицо избыточность образная: «проходные» семантически ничего не добавляют к «пустым», а «цепкие лапы» спорят с глухотой постовых – цепкость и глухоту очень сложно воспринять как части одного образа. Да и зачем вообще автор пытается изобразить глухих постовых с цепкими лапами? 

Отдельный случай избыточности – заполнение стиха всевозможными вводными и уточняющими словами:

А смысл, если, в сущности, стоит искать его, он — в обретении черт

Автору всего-то нужно было сказать «смысл в обретении черт» - а здесь и «а», и «в сущности», и местоимение «он», которого вообще не должно здесь быть, раз уже есть подлежащее «смысл». Лирический герой будто бы не только не уверен в смысле поисков смысла, но еще и косноязычен.

 

Проблема грамматической нормы

Известно, что поэзия отступает от языковых норм: как отдаленные по значению слова в поэтическом тексте становятся синонимами, так и синтаксические связи могут изменяться или нарушаться. Однако необходимо помнить, что грамматические нормы языка продолжают существовать, и чтобы их нарушение не воспринималось как простая неграмотность или неудачный эксперимент, оно должно быть нарочитым, оправданным. Возьмем, например, грамматическое нарушение в тексте стихотворения Константина Большакова:

«И медлит меч по циферблату»

Использование предлога «по» после глагола «медлить» противоречит языковой норме, но его использование в стихотворении дает этому глаголу новое значение «медленно двигаться».  

А вот случайное вольное обращение с грамматикой ни к чему хорошему не приводит:
 
соль на коже казалась грузом, который не превозмочь

«Превозмочь» значит пересилить, поэтому груз нельзя превозмочь, как и соль на коже. Новых возможностей и смыслов это сочетание не дает, поэтому воспринимается как ошибка.

Выплетания мусора из клубка памяти по совместному договору

Слово «клубок» семантически связано с глаголом «разматывать». Выплетать – это либо плести, либо расплетать и вынимать откуда-то. В результате перед нами клубок, который кто-то смотал, вплетя при этом в него мусор, как в косу. Громоздкий образ не визуализируется, а совместный договор, по которому мусор выплетается из клубка, окончательно запутывает читателя.

Грамматическая небрежность часто порождает двусмысленность:

На ментальном зачете для умника ты нарви
Из различных сфер жизни вопросов сложности средней.

Четыре существительных подряд в родительном падеже обрамлены двумя прилагательными в нем же. Это чрезвычайно затрудняет восприятие стиха, а сочетание «нарви вопросов» выглядит искусственным, поскольку совершенно не оправдано: глагол «нарвать» тянет за собой ассоциации с цветами и плодами, но остальная лексика этого двустишия суха и формальна («ментальный зачет», «различные сферы»), поэтому «нарванные вопросы» не работают.

Сзади летит стрела,
Чтоб никтó не помог.

Слово «сзади» не вносит ясности в траекторию полета стрелы, а лишь вызывает недоумение: ведь сзади – это с задней стороны.  Так с задней стороны чего летит стрела? Образ стрелы, летящей для того, чтобы никто не помог, еще более туманен.

 

Проблема вторичности

Авторы, желающие следовать той или иной поэтической традиции, часто заходят в этом желании слишком далеко, и тогда их стихи превращаются в копилку языковых или художественных штампов. Как уже говорилось, поэтический текст стремится создавать новые смыслы, поэтому сопротивляется присутствию застывших языковых конструкций, а уж тем более образов, уже созданных другими авторами. Исключением могут быть только случаи, когда эти конструкции или образы использованы намеренно и в такой ситуации, где они несут новое значение, а не просто указывают на отсутствие у автора собственного голоса и инструментов для его выражения.       

Вот несколько примеров употребления лексических штампов в подборках: «кaк в мope кopaбли», «тугие косы», «жемчужные облака», «кружит вороньё».

Иногда целый кусок текста становится перепевом сказанного кем-то еще:

А Россия - вот она: три берёзки белые,
Да церквушка старая – вот её душа.

«Березки» и «церквушка» - образы, бесчисленное число раз использованные в стихах на тему России. Если уж так хочется рискнуть и обратиться к этим образам, необходимо их переосмыслить и создать такой текст, который сломал бы привычные читательские ассоциации и дал им новые, живые значения. В противном случае, зачем читателю еще больше березок и церквушек? Что нового они откроют ему, чего не открыли все предыдущие?

 

Все эти проблемы во многом являются следствием нетребовательного отношения авторов к собственным произведениям. При всей «волшебности» поэзии, она подчиняется определенным правилам, и даже нарушение правил здесь становится правилом, которым нельзя пользоваться как душе угодно. Стихотворение состоится, только если оно обладает художественном единством на синтаксическом, лексическом и других уровнях – то есть когда в нём нет ничего случайного.  

Влада Баронец – родилась в 1981 году. Публиковалась в журналах «Звезда», «Север», газете «День литературы» и др. Лауреат поэтических конкурсов. Член Союза писателей России. Живёт и Санкт-Петербурге.
 

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"

Комментариев:

Вернуться на главную