Хоанг Минь Тыонг
ИНОСТРАНЕЦ ИЗ ОЗЕРНОГО КРАЯ

1. Русский европеец

После того, как прошла конференция о популяризации вьетнамской литературы за рубежом, у писателя То Дык Тьеу появилась идея пригласить в гости нескольких иностранных собратьев по перу. Новая квартира То находилась в самом сердце деревни Кыхой, дорога петляла, словно прячась от глаз, зато сама квартира была шикарная. Пожалуй, в этом отношении То превзошел всех других ханойских писателей, живущих на широкую ногу.

Не успели мы выйти из машины, как ватага ребятишек, игравших у ворот пагоды, занялась в один голос: «Ой, смотрите, тэй! Мужчина-тэй!» Я сказал Олегу Бавыкину:

- Если бы вы так приехали в деревню во время войны с французами или американцами, остались бы от вас одни рожки да ножки.

Олег не понял и продолжал хлопать глазами и улыбаться. Я сказал детям:

- Этот европеец – русский. Советский Союз, поняли?

Детишки захлопали в ладоши и снова завопили, на этот раз: «Ура Советскому Союзу», а затем принялись подбираться поближе к нашему русскому другу, чтобы удовлетворить свое любопытство.

И вот спустя четыре месяца «советский» европеец принимает нас в Москве. Недавно открытый аэропорт Шереметьево четвертый аэропорт Москвы. Монументальная постройка с гигантским стальным куполом над залом прибытий. Мой мобильный разрывался от звонков. Нгуен Хюи Хоанг, Тяу Хонг Тхюи, Фам Хонг Ха, Нгуен Тхи Ким Хиен, - мои вьетнамский друзья, живущие в России, звонили наперебой друг с другом. Они словно рассчитали точное время, когда мы ступим на российскую землю. Только сейчас я понял, насколько предусмотрителен был поэт Нгуен Хюи Хоанг, недавно принятый в Союз писателей Вьетнама. За полмесяца до описываемых событий, он передал для каждого из четверых членов нашей группы по сим-карте. Поэтому мы уже с аэропорта смогли установить российскую связь.

А теперь я скажу несколько слов о группе вьетнамских литераторов, отправивших себя за собственный счет в российскую командировку с целью укрепления связей между двумя странами. Нашей прекрасной дамой была И Бан автор сборника рассказов «I am женщина”, всколыхнувшая литературные круги дерзостью мыслей и новаторским стилем, из-за чего многие сравнивают ее с Вэй Хуй, самой «сексуальной» современной писательницей материкового Китая.

Критик и профессор Ву Нё стал по совместительству переводчиком в нашей командированной ячейке. И Бан пыталась разыскать его во всемирной паутине, но гугл каждый раз выдавал вместо « Ву Нё » - « маленьк ая грудь » , которая по-вьетнамски без учета тонов записывается также.

А вот о возглавившем группу Ле Ван Тхао, зам председателя Союза писателей Вьетнама и по совместительству председателя Союза писателей Хошимина (к сожалению, когда я писал эти строки, он уже отказался от последней должности в пользу поэта Ле Куанг Чанга) не помешало бы рассказать подольше. До этой поездки я относился к Ле Ван Тхао (настоящее имя Зыонг Нгок Хюи) с таким уважением, что осмеливался лишь смотреть на него с почтительного расстояния. Я был наслышан о том, что он внук президента Южного Вьетнама Зыонг Ван Миня, подписавшего в полдень 30 апреля 1975 приказ о сдаче Сайгона северовьетнамским войскам, позволившим освободительной армии вступить в город без кровопролития.

Во время полета Ханой-Москва я сидел рядом с Ле Ван Тхао, и только сейчас начал открывать для себя очень интересного человека, не только в творчестве, но и в повседневной жизни. Он рассказал мне о своей семье, о своем отце Зыонг Ван Дьеу, директоре управления народного образования Лонг Ана после 1945 года, затем ставшего директором школы № 24 в Хайфонге. О своем деде, Зыонг Ван Мине, обаятельном человеке, достойном уважения: судьба сделала его марионеточным президентом всего на 24 часа, чтобы именно он, а не кто иной, подписал историческую бумагу, приказавший сайгонской армии опустить ружья и вернуться к своим семьям.

- Говорят, больше десяти лет назад высшие руководители партии и страны обсуждали вопрос присуждения Зыонг Ван Миню звания героя? – спросил я писателя Ле Ван Тхао.

- Было такое.

- Зыонг Ван Минь заслужил это звание, - сказал я. –Потому что в то время достаточно было одного экстремистского поступка, продиктованного враждой и ненавистью, и кровь миллионов человек продолжала бы литься. Сайгон стал бы огромным кладбищем… История оценит Зыонг Ван Миня по заслугам.

Ле Ван Тхао перешел на доверительный тон:

- В то время Во Ван Кьет еще был премьером, а поэт Нгуен Хоа Дьем занимал должность главы центрального комитета по культуре и идеологии. Я сам слышал, как Нгуен Хоа Дьем говорил о звании героя. Но некоторые были против, а потом мой дядя умер.

- Как жаль, - я тяжело вздохнул и услышал, как Ле Ван Тхао вздохнул в ответ.

Позже мы еще вернемся к этой теме. К истории о семье из рода Зыонг в Лонг Ане, о характере и воспитании «богатенького южного сыночка», а также о творческом стиле Ле Ван Тхао, заставившем меня проникнуться к нему еще большим уважением и в глубине души назначить его на пост лидера нашей группы на ожидавшем нас долгом пути.

 

В тот день в аэропорту нас встречал Олег Бавыкин. Его машина попала в пробку. В нашей группе вьетнамских писателей, прибывших в Россию, он лишь помнил мое лицо и имя. Поэтому, услышав возглас «Стена!», я вздрогнул и сразу обернулся. Я узнал Олега, выходящего из темно-синего автомобиля . Мы крепко, искренне обнялись. Сколько раз это имя, Стена (по-русски стена) раздавалось в трубке моего мобильного, каждый раз, когда Олег звонил спросить, когда я приеду, с кем приеду? А поэт Хыу Тхинь, господа Тхюи Тоан, То Дык Тьеу, Чан Ныонг приедут? Почему так нескоро? Казалось, будто в течение этих четырех месяцев Олег занимался лишь всевозможными бумажными процедурами, готовил средства передвижения и связи, - все для того, чтобы принять делегацию вьетнамских писателей.

Самое большое затруднение в этой заграничной поездке заключалось в том, что со времени разрыва России с Восточной Европой Союз писателей Росси, так же, как и Союз писателей Польши, которую мне довелось посетить позднее , стал профессиональной организацией, независимой от государства и не получающей государственных субсидий. Мы же, отправляясь в Россию, получили от Союза писателей Вьетнама лишь именные карточки, кроме Ле Ван Тхао, зам председателя, которому оплатили билеты туда и обратно. Остальным же приходилось из собственного кармана расплачиваться и за билеты, и за гостиницы, и за еду. Поэтому мы еще в самолете назначили И Бан нашим кассиром и финансистом. Если где-либо в гостинице ночь на одного человека стоила больше $100 или обед стоил больше $50, значит, место срочно надо было менять. Мы готовы были спать под открытым небом, питаться батоном или растворимой лапшой, однако твердо решили тратить минимум валюты. Кажется, Олег Бавыкин, председатель Иностранной комиссии Союза писателей России, понял эту установку, поэтому в аэропорт за нами приехал на собственной машине. Затем, решительным жестом отстранив нас, сам поднял большие, в несколько десятков килограммов, чемоданы, разместил в багажнике, уселся и повел машину как профессиональный шофер.

Москва, увиденная мною впервые, поразила меня. Как ни богато мое воображение, сознаюсь, мне не хватает слов, чтобы описать все монументальное великолепие российской столицы. Москву можно назвать городом-парком, потому что газоны, деревья и лесопосадки занимают до 60% ее площади. Бесконечные парки, зеленеющие травами, и клумбы всех возможных цветов создают впечатление, будто это кусочек рая. Я не поверил своим глазам, когда увидел падающий снег. Оказалось, что это тополиный пух, плывущий по воздуху в поисках места, где можно бросить семена . Многие аллергики страдают приступами кашля и чесотки в период цветения липы.

Вглядываясь между стволов огромных поэтических деревьев, я пытался разглядеть за ними стены роскошных резиденций. Но ни одно частное жилище не было построено обособленно, ни у политиков, ни у финансовых тузов, швыряющих деньгами, как мусором. Ни одно жилое помещение не выходило непосредственно на улицу. Возможно, потому, что в России с ее суровыми зимами, приходится ставить, самое меньшее, два слоя окон и дверей. Кроме того, тротуар считается общественной собственностью, и законом никому не разрешается занимать даже один квадратный метр для подъезда к своему дому. Все население живет в квартирах: 1- 3 комнаты, 5, 10 комнат, в зависимости от средств. Олег показал мне дом в многоэтажном жилом комплексе напротив университета имени Ломоносова (МГУ), и сказал, что Нгуен Тхи Ким Хьен, редактор российской государственной радиостанции, живет на 14 этаже. Если мы не против, то Ким Хьен с удовольствием примет нас в качестве гостей на время пребывания в Москве. И Бан прошептала мне на ухо: «Мы с тобой остановимся в квартире у Ким Хьен, а Тхао и Ву Нё пусть едут в гостиницу». Я очень обрадовался, что буду жить и с Хьен, и с И Бан.

Мне кажется, я все еще чувствую запах цветущих яблонь вдоль дорог, окружающих холм Ленина. Следующие несколько месяцев на них появятся плоды: зеленые, желтые, красные, крупные, - как раз с ладонь. Но, как мне рассказывали, никто не собирает их, потому что никто не решается есть яблоки, выросшие не в садах с официальным разрешением от министерства экологии. Невольно вспомнишь о родном Ханое. Дороги грязные и пыльные, так даже их жалко отвести под деревья. При строительстве новых районов чиновники отдают под застройку всю землю до последнего кусочка. И чем больше земли отбирают у детских площадок, парков, парковок в пользу жилых домов, сдающихся внаем, тем больше такие планы хвалят: вот настоящее искусство. Даже на тех участках, которые по плану должны были стать зеленым парком, чиновники обходными путями строят рестораны, пивные, превращают сады в гостиничные комплексы и торговые центры.

Возвращаюсь снова к описанию наших путешествий. Множество туристов приезжает в Москву, горя желанием исследовать этот город. Жители и гости спускаются в недра самого величественного в мире (как по размерам своим, так и по красоте архитектуры) метро, чтобы на другом конце города снова подняться на поверхность: огромное живое облако, не уступающее давке на стадионах Кубка мира, проходившего в Южной Африке. Туристы из разных стран выстраиваются в длинную, как змея, очередь на экскурсию в Кремл ь . Тут у меня снова была возможность убедиться в достоинствах Олега, как председателя Иностранного комитета. Он был хитер, как сто вьетнамцев, быстро купил билеты, раздал нам уже готовые бумажки с печатями и велел встать в другую очередь на вход. Казалось, этот человек творит какое-то странное колдовство, чтобы с нашей группой обращались на равных, как с русскими гражданами, и не брали такой высокой платы, как с французов, итальянцев, американцев, японцев. Мы стояли в очереди недолго: нам предоставили преимущество на вход, потому что «у нас еще много важных дел, и мы не можем терять время».

Ах, Россия! Достаточно взглянуть на своды под сверкающими позолоченными куполами в форме тыквы, постоять возле расколовшегося колокола весом 200 тонн (царь-колокола), высотой с трехэтажное здание, чтобы понять высокий уровень русского искусства и архитектуры, глубину русской философской мысли. Не то, что у нас, во Вьетнаме, где никакие памятники архитектуры не оберегаются, как следует: пока цело – будет ковшик, разобьется – сделаем поварежку.

Два дня спустя, во время посещения валдайского музея колоколов (единственного музея колоколов в России), в 400 км от Москвы, мне довелось услышать от очаровательной женщины-экскурсовода Надежды Яковлевой историю этого разбитого колокола. Еще в XVII веке царь Алексей Михайлович приказал переплавить множество малых и разбитых колоколов для отливки громадного Царь-колокола. Небо покарало такое неуважение к малым колоколам, и почти все мастера, занятые отливкой Царь-колокола, скоропостижно скончались. Ненадолго пережил их и царь Алексей. Императрица Анна Иоанновна, одна из его преемниц, решила возродить идею предшественника и вновь собрала колокольных мастеров. Но несчастье шло по пятам за этим колоколом: и императрица, и мастера прожили недолго. Сам же колокол разбился, когда начали поднимать его над землей, не успев издать ни одного звука. Пришло спустить его вниз. Почти сто лет пролежал он в литейной яме, прежде чем его удалось поднять. Если присмотреться повнимательней, то кажется, будто верхушка колокола – это женская голова, за которой следуют округлые плечи, грациозные очертания бронзового гиганта напоминают ниспадающий широкими складками традиционный русский женский сарафан.

2.  Русское лето.

Представления о России, как о стране бескрайней и величественной, окончательно оформились у меня по пути на север от Москвы, совершенном мной на поезде. Сельская местность в России словно не изменилась со времен колхозов и совхозов: деревянные дома в один-два этажа, с крышами и стенами коричневатого цвета, формируют небольшие поселки, приютившиеся посреди бескрайних лесов и полей, покрытых травой. Стояла середина лета, но никто не занимался никакими сельскохозяйственными работами. Наступило девять, затем десять часов вечера, но солнце по-прежнему ярко сверкало. Я таращил глаза в окно купе: зерно или трава? Оказалось, - трава. До самого горизонта луга, березняки и сосны с темно-красными стволами. Оказывается, сельские жители в Тверской, Новгородской и Ленинградской областях почти не возделывают поля. Они предпочитают работать на заводах и производствах, а тяжелая и грязная работа остается на долю выходцев из Средней Азии. Опять-таки, никому как будто и не нужны лишние сотни гектаров леса или полей. У России самая большая площадь в мире, и площадь эта остается лесам и зеленым летним травам.

Ехать на поезде по России поистине занимательно. Расстояние от Москвы до Валдая 400 км , более пяти часов. То есть, скорость более 100км/ч, очень даже неплохо. Как бы хотелось мне, сидя в просторном купе с четырьмя широкими кроватями, оказаться на проходящей сейчас у нас сессии Национального собрания и обсудить и выдвинуть вопрос о скоростных поездах. Уж конечно, лидеры Национального собрания, которые почти все учились в России, не раз ездили в поездах по России и Восточной Европе, почему же они сразу не придумали и во Вьетнаме пустить быстроходные поезда, проложить широкие двусторонние дороги. Всего-то и нужно занять где-то пять-шесть миллиардов долларов. Но наша страна бедна, она лет на сто отстоит от России. Не вытянешь ведь сам себя за волосы из болота.

Когда мы прибыли валдайский вокзал, небо начинало темнеть. Было где-то 12 ночи . Легкий дождик источил крапинками дорогу. Едва мы с чемоданами вышли из вокзала, как к нам сразу же подъехало два такси. Водители узнали Олега, быстро вышли из машин, взяли наши вещи и пригласили садиться. Оказывается, Олег давно уже заказал для нас машины.

Когда такси проезжали мимо супермаркета, Олег попросил меня помочь ему закупить продукты на завтра. Была почти полночь, а красивая девушка-кассир сияла бодрой улыбкой. Она сказала, что ее смена работает до девяти утра.

Открывая багажник машины, чтобы взять чемоданы, служительница муз И Бан душераздирающе закричала, обнаружив странное, длиной с бедро животное, с гладкой черной шерстью, головой как у утки и хвостом как у карпа, весом под десять килограммов. Я предположил, что это выдра , но это был бобер . Шофер сказал, что из-за дождя зверюга выползла под свет фар, и он поймал ее. Вид у шофера был очень гордый. Олег, занятый переноской вещей, сначала не заметил этой сцены, но, увидев, посуровел и велел водителю немедленно выпустить выдру в озеро.

Дом Олега так поразил нас, что мы продолжали удивляться до следующего утра. Деревянное здание с двумя жилыми этажами и подвалом, окруженное большими соснами. На первом этаже находилась гостиная с печью, занимавшая около 40 км 2 , и тут же комната хозяев, туалет, кухня и столовая. На втором этаже – под крышей - четыре угловых комнаты - спальни , на все четыре одна печь, туалет и одна общая комната. В нашей группе было две женщины (И Бан и Ким Хьен). Они заняли две комнаты. Ле Ван Тхао и Ву Нё тоже заняли по одной. Я и Олег разместились на первом этаже.

Первым делом по прибытии на дачу нашего русского собрата по перу мы открыли бутылку водки «Ханой», привезенную с далекой родины, наполнили рюмки и выпили в честь дня рождения Олега Бавыкина. Я достал из сумки два бронзовых колокола, которых мне стоило немалого труда разыскать в лавочках старьевщиков в оловянных рядах деревни Плавильщиков в Нгуса. Зная, что Олег родился в год Тигра, я купил еще и фигурку тигра, стерегущего добычу.

Согласно вьетнамским представлениям, шестьдесят лет составляют полный цикл. Олег, рожденный в год Тигра, добился процветания и имел множество друзей, с чем Ле Ван Тхао и поздравил его, провозгласив тост от лица всей делегации.

Мы осушили бокалы, Олег полюбовался тигром и колоколами, но особенно ему понравилась фарфоровая тарелка (памятный подарок с ежегодного Съезда вьетнамских поэтов в ночь полнолуния этого года) с двумя строками поэта Хыу Тхиня: « Куда же птица прилетит вновь вить свое гнездо? Ей в дар дерево сбросило последний свой листок».

- Друзья мои, эти бесценные подарки я поставлю вот там, - Олег указал на книжные полки вдоль стен, полные картинок, статуэток и сувениров от писателей со всего света. – А этот большой колокол, первый вьетнамский колокол, мы завтра подарим валдайскому музею колоколов.

Ле Ван Тхао в подарок Олегу лично спел южновьетнамскую народную песню. Он достал из рюкзака коробку с двенадцатью маленькими бутылочками виски и вручил всем собравшимся: выпить полагалось на одном дыхании.

Было уже два часа утра, но спать никому не хотелось. Олег заставил меня натянуть сапоги и вместе с ним подняться на вершин у холма . В холодном и чистом воздухе той ясной ночи я почувствовал аромат цветов, запах дикорастущих трав, услышал какой-то тихий звук в отдалении. Олег вдруг легко коснулся моей руки, приложил руку к уху и напряженно вслушивался, глядя вдаль. Я различил в предрассветном тумане волшебный голос соловья .

Тут я впервые нарушил этикет и спросил, как мой друг, писатель Олег Бавыкин, живет в такой княжеской роскоши. Бакалавр по литературе, он продолжил обучение по специальности арабский язык, перевел несколько десятков произведений арабской – тунисской, ливийской, кувейтской литературы, написал несколько десятков критических статей , но у него и нашей маленькой группы была общая проблема. Мы родились, к сожалению, во время упадка культуры чтения, когда книгу, изданную тиражом 1000 экземпляров, и то с трудом можно было распродать. Разумеется, Олег не мог обеспечить себе такую жизнь пером. «Собственные средства» председателя Иностранного комитета Союза писателей России оказались не чем иным, как капиталом его замечательной жены, женщины с нежным сердцем и атлет ического сложения . Я познакомился с ней, когда она везла на машине нас и своего мужа к железнодорожному вокзалу, - мы отправлялись в Петербург. Эта высокая женщина, – известная теннисистка, одна из лучших в России, - не раз участвовала в турнирах высокого уровня. Теперь из-за возраста она больше не принимает участия в соревнованиях, но по-прежнему работает тренером. Постоянно перелетая, словно челнок, с континента на континент на тренировочные матчи, она зарабатывает достаточно, чтобы воспитать двоих детей и поддерживать мужа, влюбленного в литературу.

Участок Олега находится в дачном районе Станки на берегу Валдайского озера. Сам он – выходец из Новгородской области, его детство и юность были тесно переплетены с «треугольником» Валдай-Новгород-Санкт-Петербург. Поэтому, когда друзья посоветовали ему купить под дачный участок землю в Станках, на берегу озера Валдай, он сразу же согласился. Лет двадцать назад земля здесь была очень дешевая. На покупку участка на берегу озера, постройку деревянного дома и бани достаточно было 10 месячных зарплат. Сейчас земля вокруг Валдая ценится дороже золота. У самого премьера Путина есть дача в этих местах. По оценкам экологов, вода этого озера самая чистая во всей России и годится для питья. На берегу – ни одной бутылки, ни куска полиэтилена. Лишь вода, просвечивающая до самого дна, да дикие травы и зеленый лес.

Наверное, именно поэтому два дня, проведенные на даче Олега, пролетели как сон. В пять часов утра, когда Россия начинает просыпаться, меня будило солнце, заглянувшее в окно спальни. Я выходил на улицу и долго любовался кустами сирени, покрытые белыми и лиловыми цветами, словно благоухающий туман. Тут же росли ослепительно желтые акации и кусты шиповника с цветами, подобными бусам, - так и хочется сорвать их и сплести ожерелье для девушки. А уж сколько всяких диких цветов и трав всевозможных оттенков, - все и не перечислить. А там, над туманной гладью воды, вы только посмотрите! – две чайки, хлопая бело-серыми крыльями, гоняются друг за другом. Они ныряют в воду, плывут, затем устремляются в небо и описывают маленький круг. Я подумал, что в этих умеренных широтах почти полгода лежит снег, температура ниже нуля, поэтому все травы и птицы так стремятся цвести, запасать энергию и наслаждаться любовью до самозабвения, проживая ослепительный миг под ярким солнечным светом. В десять часов вечера солнце все еще сияет в небе, закат начинается лишь к 11 часам. Когда этими долгими днями смотришь на цветы по берегам озера, то невольно жалеешь Соню Льва Толстого, Дашу Алексея Толстого и шолоховскую Аксинью. Как же пережили они одиночество такими долгими и такими прекрасными днями, как же не сошли с ума.

Оставив дачный район Станки, мы на олеговско й «Ниве» цвета спелой сливы поехали исследовать окрестности. Сначала 50 км по лесу до Никольского рыбозавода, основанного помещиком Врасским еще в царские времена. Затем – в гости к знакомому рыбаку. Там мы и рыбачили, и устроили пикник на траве, с ухой, русской водкой и копченой рыбой. Изюминка русской кухни: рыбы самых разных пород, каждая весом не менее 2кг, закопченные до коричневатой черноты, с душистым парком. После этого мы отправились в музей валдайских колоколов, - подарить мой колокол, затем в библиотеку Валдая – дарить книги. Здесь, что удивительно, все еще сохранилось много произведений вьетнамских писателей: То Хоая, Нгуен Туана, Ким Лан, Ма Ван Ханга. По словам директора библиотеки Натальи Тимофеевой, их книги востребованы.

В старые времена, еще при царях, Валдай был ямской станцией на долгом пути из Москвы в Санкт-Петербург, а также одной из загородных резиденций цар ей . Единственный и неповторимый музей колоколов был построен в этих местах в советское время . И вот в тот день, когда Олег привез нас сюда, над этими землями зазвучал колокол из тысячелетней столицы Тханг Лонг. Красавица-работница музея Надежда сравнила чистый и звонкий звук вьетнамского колокола с дразнящим и завлекающим голосом вьетнамской девушки.

Есть и еще одно очень привлекательное культурное событие в лесу, которое Олег намеревался включить в нашу поездку. К 9 часам утра, вначале нового дня, роскошная машина, управляемая высоким мужчиной в белой куртке, уже ждала нас возле дачи. Позже я узнал, что это был директор государственного Валдайского заповедника Виктор Соколов. Около 40 км ехали мы через леса берез и красных сосен, затем прибыли на поляну, где стоял каменный крест высотой 3 м . По лесу разносился звук из микрофона, было припарковано множество машин. Несколько сотен человек в традиционных русских праздничных одеждах красного, белого и зеленого цветов, стояли, разбившись на группы. Олег перевел мне надпись на каменной стеле: на этом месте в 1238 году русская армия и народ остановили монгольских захватчиков. Оказывается, это место (урочище Игнач-крест) – самая северная точка, до которой дошли в XIII веке прекрасно обученные монгольские войска , после чего они вынуждены были повернуть обратно. В 2004 году по инициативе Валдайского национального парка здесь был воздвигнут крест, и с тех пор каждый год проходит празднование. Писатели вьетнамской делегации стали первыми иностранцами, посетившими этот памятник.

Олег Бавыкин сказал:

- Вьетнам трижды побеждал монгольских захватчиков. То, что сегодня группа вьетнамских писателей принимает участие в русском праздновании в честь победы над монголами, имеет очень глубокий смысл.

День прошел очень весело. Мы зажигали свечи, обменивались впечатлениями, затем, взявшись за руки с русскими девушками, вместе пели русские народные песни и танцевали. Под аплодисменты присутствующих спели мы и вьетнамскую народную песню . На обратно м пути Олег захватил с собой своего друга – валдайского лесника, по имени Василий ( попросту Вася). У Васи было лицо страдающего Иисуса, смуглая до черноты кожа, белые борода и волосы. Когда Сталин был еще жив, он так влюбился в Валдайское озеро, что приказал построить здесь дачу для себя. В то время отцы Васи и Олега были друзьями. Один был поваром, другой директором на этой даче. Два мальчика, Вася и Олег, ходили друг за другом, как тени. Вася был тверд характером, отважен, а Олег мечтательным романтиком. 16-летний Олег из газет и радио узнал о тяжелой борьбе Вьетнама против Америки и написал статью, изливающую Вьетнаму теплые чувства поддержки. Законченную статью он отправил в одну из газет. Это было первое произведение Олега Бавыкина и первое чувство русского мальчика из Валдая к Вьетнаму.

Я только сейчас понял, как много друзей мобилизовал Олег для обеспечения нам этого веселья. Даже директор государственного национального заповедника, и тот был нашим « шофером». Уж конечно, и этот страж леса с лицом Иисуса, наверняка должен сделать что-то очень важное. Разумеется, так и оказалось. Из своей старенькой машины Вася вытащил и принес на кухню две крупных щуки, множество различных пряностей, самогон, колбасу и множество овощей, которые он вырастил на собственном огороде. В этот вечер сын сталинского шеф-повара будет готовить нам банкет в русском стиле!

После этого Вася вместе с Олегом спустились к озеру, отперли стоящую на берегу баню, и долго там возились. В районе Станков на каждой даче есть парная баня. Оказывается, с раннего утра каждый раз, выходя к озеру Олег носил дрова для растопки банной печи. И вот сейчас камни в печи нагрелись докрасна. Вася и Олег пошли до л ить в баню воды, чтобы через несколько минут пригласить женщин искупаться первыми. Нам было очень любопытно, как они – женщины – там управятся в бане. Объяснил ли им Олег, как правильно пользоваться русской парной. Ведь согласно доктору наук и профессору Ву Нё, 5 лет стажировавшемуся в Ленинграде в педагогическом институте им. Герцена, в русской парной нужно раздеться догола и, когда температура пара дойдет до 60 - 70 градусов и выступит пот, веником из сухой березы бить себя по телу, пока не станешь красным, как креветка. Затем нужно сразу же прыгнуть в холодную воду озера или ручья. Если сделать это 2-3 раза, то ты словно заново родился.

Нет сомнений, что русская баня – уникальное культурное наследие и достижение народной медицины. Посещение русской бани – одно из самых желанных развлечений для туристов. Мы с Ле Ван Тхао поначалу робели, словно дети, но скоро пятеро парней, двое русских и три вьетнамца остались в костюмах Адама. Горячий пар обжигал. Олег заставил меня лечь на деревянную лежанку и принялся хлестать березовым веником. Я почувствовал как тепло разгоняется по моему телу и все мои органы словно переродились. Затем Олег поднял меня, приоткрыл дверь, указал на озеро:

- Cтена, прыгай в воду, а потом снова поднимайся париться.

Я спустился к озеру, словно лунатик. 10-градусная вода обжигала холодом. У меня за спиной Олег и Вася распахнули дверь бани, и со смехом бросились в озеро. Когда подошла моя очередь, я глубоко вдохнул, дважды прокричал: «Валдай!», словно звал любимую, и упал в холодную воду.

После парной бани и купания в озере, я почувствовал себя так, будто в жилах у меня тоже течет немного русской крови. Доказательством этого служит то, что случилось на следующий день на банкете во время посещения Новгородского союза писателей. Не знаю, что такого я шепнул на ухо очаровательной девушке-поэтессе Светлане, но она вдруг покраснела, встала в полный рост, и выпила со мной на брудершафт, как это делают и у нас в районах Тэй Нгуен, Тэй Бак и Вьет Бак. Еще одно доказательство: когда Ким Хьен уехала из Санкт-Петербурга в Москву работать, а главный наш переводчик Ву Нё отправился с визитом в университет имени Герцена, роль переводчика вынужден был взять на себя я. Встреча не с кем-нибудь, а с самим Михаилом Пиотровским, директором музея Эрмитаж. Поскольку он был другом Олега, нам удалось обойти длинную очередь из азиатских и европейских туристов, и директор лично встретил нас и провел по залам от Возрождения до современности, где были представлены произведения таких мэтров, как Микеланджело, Рафаэль, Рембрандт, Матисс, Пикассо, Ван Гог. И эта русская частичка продолжала расти и крепнуть во мне в следующие дни, в музеях Пушкина и Достоевского, в Зимнем и Летнем дворцах, в театре на известнейшем классическом балете Лебединое озеро, и позже, во Владимире, Суздале и других городах Золотого кольца России.

Я сказал тогда Олегу Бавыкину:

- Эй, Олег, а ведь ты и все ребята, с которыми мы познакомились здесь, в России, передали нам частичку этого русского золота.

Перевод Ольги Фомичевой ( С.Петербург )

Вернуться на главную