Вчера, кажется, шла сквозь весну, – опрятная, сосредоточенная. По коридору Литинститута, мимо распахнутых окон. В шумную, весёлую аудиторию. Она, Сашенька Баженова, самая прилежная из нашего курса, человек точного вектора и точного знания… А позавчера, 4 сентября, в 10 часов вечера эта лёгкая, всегда – особенно выверенная поступь её прервалась. Навсегда. Сашу сбила машина где-то в Раменском, когда она переходила дорогу.

Мне сообщила о трагедии, переживая её гибель, образованнейшая Галина Александровна Богатова. Они были не просто дружны, но сопряжены в жизни и в литературной работе, продлевая научную миссию великого русского языковеда Олега Николаевича Трубачёва в слове и деле. Один из результатов этого союза – Сашин обширнейший «Словарь исторических родокоренных имён славян и руссов за два тысячелетия» (изд. «Ладога-1000», 2006 г.). В его основе – долгий её труд по изучению древних рукописей, хроник, надписей на камнях, берестяных грамот. И вдруг в телефоне: «Саша в морге… Позвонил следователь, при ней был наш адрес…»

Через Раменское управление МВД мне удалось узнать немногое – что каких-либо явных признаков заказного убийства не видно, что «скорая» подъехала быстро, что Саша ещё жила, когда её увозили в больницу, но… «ею были получены травмы, не совместимые с жизнью».

Постичь всю несуразность такой гибели совершенно невозможно – Саша была очень осмотрительной в любых обстоятельствах. И благоразумной, как никто другой. В юности мы как-то все выбивались из правил и расписаний, по благим поводам и не очень. Саша – никогда. В ней всё было подчинено одному служению – исследованию истоков нашей славянской былой силы.

Она отличалась от прочих студентов и в быту. Многие из нас могли уйти из общежития в храм «Нечаянная радость» в канун Пасхи Христовой, вернуться далеко за полночь, чтобы тут же с двумя бутылками сухого вина усесться за накрытый стол, а наутро таращить сонные глаза на экзаменатора, подолгу ждущего от нас обстоятельного ответа. Уж не говорю о самых банальных частых посиделках допоздна, в чьей либо комнате – то с западно-украинскими спорщиками-националистами, то с поэтами-цыганами, вытворяющими чудеса на обшарпанных своих гитарах. Мы, прозаики, охотно «сканировали слои незнакомых сторон жизни» – мы «набирали детали» для будущих повестей и романов. Но Саша, учившаяся в семинаре критики, обходила стороной любое отвлечение от строгих своих занятий, и ни один вопрос экзаменатора не мог потом застать её врасплох. Режим Саши Баженовой с педантичной точностью был подчинён работе, отдыху – ровно на столько, чтобы восстановить силы, снова – работе, что в условиях общежития на улице Руставели мало кому удавалось. Она раньше всех, с первого же курса, начала публиковаться в столичных журналах и знакомилась лишь с теми людьми, с которыми могло её связать общее дело. Остальные её не привлекали.

Прекрасное понимая, какую роковую роль может сыграть в судьбе пишущего человека пренебрежение к «мелочам» жизни, она помогала мне не раз – очень дальновидным практическим каким-нибудь советом, крайне своевременным, а в общем – добротой к своим : обе мы по рождению со Средней Волги.

Как-то я беспечно смеялась над собою: «Нарядилась во всё зелёное – и едва не попала под зелёненький мчащийся трактор. Вот уж нелепый был бы конец!». Нелепый-то нелепый, только никого такое особо не удивило бы: ну, задумалась, как обычно. Однако по отношению к Саше – с её предусмотрительностью, с её выверенностью каждого шага, каждого движения, каждого слова – случай гибели при обычном переходе дороги показался бы любому из нас просто невозможным. Невероятным…

Эта смерть – не её! Ни по обстоятельствам гибели, ни по срокам. Вот что ввергает в оторопь и в тяжелейшее недоумение. Саше ещё десять бы, пятнадцать, двадцать лет работать и работать, самым плодотворнейшим образом!..

Четвёртого сентября она поехала с Московской книжной выставки не к Галине Александровне, как обычно, и не ко мне, где было ей, конечно, менее удобно, но всё же… Саша привозила в Москву новую свою книгу, которая теперь уже кажется провидчески итоговой: «За всё добро расплатимся добром». Мне сказали по телефону её земляки-товарищи, что это книга воспоминаний, обещали выслать. И ещё добавили, что издана она была за свой счёт, по которому Саша осталась должна: расплатиться сразу ей было нечем.

И как же горько резануло это по сердцу! Там, где, казалось бы, специалиста такого высочайшего уровня местные издательства должны были печатать нарасхват, с гонорарами, соответственными мастерству написанного, для нового произведения Александры Баженовой не отыскали ни места в Саратовских издательских планах, ни средств на издание многих прежних её работ. И это – на родине!

«Волга, Волга, мать родная. Волга – русская река…» Я не знаю другого такого места в России, как эта самая её сердцевина, Средняя Волга, где прекрасно действуют и развиваются на протяжении многих десятилетий филологические школы исключительно иного направления, далёкого от почвенной, традиционной русской литературы с её критикой и отечественным литературоведением. В темах научных диссертаций лишь крайне редко тут мелькнёт имя К. Федина, Л. Леонова, В. Распутина. А имёна В. Белова, В. Личутина, В. Крупина, Л. Бородина в этих списках, боюсь, вы будете отыскивать долго. Нас же, более молодых литераторов, хоть и рождённых на Волге, и подавно изучают не здесь – не в Саратове и не в Самаре, а совсем в других университетах, самых разных, российских и зарубежных.

Знает ли Саратов, Кого он будет хоронить в воскресенье, 8 сентября, в селе под городом Энгельсом, – на том кладбище, где упокоены предки самоотверженного русского писателя Александры Ивановны Баженовой? Сомневаюсь. По статистике, популярность её, как писателя, многократно выше, чем в родном её городе, в Нижнем Новгороде, Екатеринбурге, в Новосибирске, в Латвии, Беларуси, всего не перечтёшь. (Как-то открыла я «вордстат», просмотреть автоматику Интернета и на свой счёт: где и сколько меня читают. Дошла по списку до самых низких показателей. В Нидерландах – 8 человек, в Самаре – 0).

Однако же удивительные новости приходят из Волгограда – учёные филологи там отстаивают русское слово героически! Литературное течение Волги, похоже, местами налаживается…

Но был, был тот роковой вечер в Раменском, когда осмотрительную Сашу что-то вывело из обычного состояния. Какое-то сильное потрясение? Не узнать того. Она переходила дорогу и была сбита… Конечно, русский писатель Александра Баженова переходила дорогу многим, оживляя и утверждая в русской литературе заново славные имена непревзойдённого поэта А. Передреева и Л. Карсавина, выдающегося философа, осмыслившего основные принципы исторического бытия. Своими глубочайшими исследованиями их творчества Александра Ивановна уверенно отодвигала тех, кто занял в литературной иерархии чужие места. Но литературный бурьян, выдающий себя ныне за русскую литературу, не терпит этого и не прощает. Он колется, и выпускает шипы. В литературе она шла сквозь чудовищное противодействие.

«Ею были получены травмы, не совместимые с жизнью»… Она получала их всю жизнь. И когда её точёные рукописи – свет миру, итог тяжелейшего научного труда, – попросту отвергались, как никому не нужные, «не рыночные». Или когда требовали от неё ампутации, то есть сокращения строк, которые были созданы её подвижническим служением справедливости. Или когда редактирующий – оловянный лоб, вместо выверенных её слов норовил влепить в текст свои скороспелки, утверждаясь в собственном литературном всевластии… Разве совместимо с жизнью то, что высоко профессиональный писательский труд десятилетиями не может пробиться к читателю? А пробившись с горем пополам, не оплачивается толком? Но глупейшая графомания домохозяек идёт в печать с колёс, оплачиваемая по-царски щедро… И если уж говорить про «заботу» высшего руководства о представителях самой добросовестной творческой интеллигенции, обездоленной ныне вдрызг, то, боюсь, что те самые травмы несовместимы и со смертью. Посмотрим, кто из крупного Саратовского начальства в воскресенье приедет на сельское то кладбище, когда Сашу будут опускать в могилу.

Не просто складывались в самые разные времена и отношения Саши Баженовой с журналом «Волга», где она всё же иногда печаталась. Сколько интриг преграждало путь её работам... Как-то я говорила в узком кругу о травле, которой подвергается каждый русский писатель, достигший в своём творчестве малейшего успеха. Чего не хватает им, мелко клевещущим, вешающим ярлыки, исходящим злобой, непонятной, но неизбывной? Дел, что ли, у них своих нет? Посторонний русский художник, молча слушавший этот разговор, сказал вдруг о них – о клеветниках: «Они не нас – они судьбу нашу ненавидят. Которая вся – по горящим углям…»

И всё же думаю, что слава трудов Саши Баженовой вся – впереди. Что очнутся в конце концов – и на Средней Волге, и по всей России-матушке. И вникнут. И прочтут. Издадут и переиздадут. Хотя бы посмертно. Добрую память на нашей земле Александра Ивановна Баженова не просто заслужила, она её заработала на века, не давая себе ни малейшей поблажки. Теперь все её пылающие «угли» позади – впереди одна просторная вечность.

Вера ГАЛАКТИОНОВА

Секретариат правления Союза писателей России и редакция "Российского писателя" выражают глубокое соболезнование родным и близким Александры Баженовой. Мы всегда будем помнить о талантливом критике и просветителе. Вечная память!

Прощание с Александрой Ивановной состоится в воскресенье (8 сентября) в 12.00 по адресу: Саратов, улица Чапаева, дом №14/26, квартира 192.