|
ЛОДКА КРЫМА
Моему отцу Александру Берзину,
освобождавшему Крым и Севастополь
Как бьет волна, бросается, дрожит,
И чайка издаёт протяжный вопль.
Нет, это не волна, то сердце в грудь стучит,
И сердцем бьется Севастополь!
Здесь море зеленеет, как абсент,
И вижу я следы родного мне солдата,
И здесь мне маяком мигает Фиолент,
И дней моих идёт регата.
Земля раскалена, мой след дымит уже,
У берега волна к ней припадает пьяно,
Здесь мой отец полгода гнил на Сиваше
И пил вино победы в штольнях Инкермана!
Вот мы с отцом над бездною стоим,
Я не коснусь руки заледенелой,
И лодкою внизу лежит российский Крым,
Как оправданье жизни целой.
ФОТОГРАФИИ
О люди русские на карточках отцветших,
Они не знают, что их ждёт.
Что скоро отойдёт вдаль темноты кромешной
Большой России пароход.
И гимназисточка с изящными кудрями,
И чистый абрис юношеских лиц,
Сотрёт вода вселенского цунами,
Стирающего росчерки границ.
И можно без конца смотреть на карточках белёсых,
Как напряжённо устремляют взор
Городовые, дворники, матросы,
Как будто в них прицелились в упор.
Щелчок внезапный фотоаппарата
Их не убьёт, но воскресит,
Их жизней отблески и пятна
Альбом истрепанный хранит.
И столько прошлого сияния и света
Таится в юных головах,
О эти барышни, и эти эполеты,
Младенцы в пенных кружевах.
Я собственной рукой их воскрешаю
И временно впускаю в дом.
И отпущу, как птиц трепещущую стаю -
Захлопнув, словно век, альбом!
***
Грызёт пространство поезд длинный,
Недолго ждать уже зимы,
Ну, здравствуй, русская равнина,
И перелески, и холмы!
На ржавый строй берёз и клёнов
Посмотрит поздний солнца луч,
И, красотою покорённый,
Утонет взгляд в провалах туч!
И бесконечные просторы
Открыты сердцу моему,
Забуду я про поезд скорый
И прошлой жизни кутерьму.
И птиц взволнованная стая
Мне машет крыльями вослед!
Я вместе с ними улетаю
Туда, где остановки нет!
Туда, где облака на сини,
И дремлют желтые поля,
Необъяснимая Россия,
И стая поздняя, и я.
БЕРЁЗА
Край неба бледно-розовый
Сквозь ветки ивняка.
Струится сок берёзовый
По телу, как строка.
А там, где ветры вольные
Оврага на краю,
Берёза белоствольная
Вобрала кровь мою.
Она рубаху белую
Надела предо мной.
Зелёною, несмелою
Качает головой.
Мы с нею кровно связаны,
Едины, хоть убей,
Мне тайны все рассказаны,
Что на сердце у ней.
С ней рядом ветер стелется,
Едва-едва дыша,
И птицею шевелится
В ней русская душа.
ЦИФРЫ И БУКВЫ
Гляди, во дворе белый снег намело,
Как семя, во мне прорастает число:
Число моих лет, число моих бед,
Солдат плюс солдат - ряды старых дат,
Число моих дней, рождений, смертей,
Любовей, и в сердце живущих друзей.
И буква во мне, cловно солнце, жива.
Как ветви, в душе прорастают слова.
Все 33 воина встали внутри,
Сложились, запели, зажглись, зацвели,
Павлиньим хвостом засверкали в ночи,
Сказали: «Дерзай, говори, не молчи!»
Что цифры, они исчисляют весь свет,
Но Божьего духа в их профилях нет.
Их тайные шифры для сердца мертвы,
Они для холодной пустой головы;
А слово не спит, а слово вопит,
В нем каждая буква звездою горит,
Той самой, лучистой, что с виду проста,
Сияла над местом рожденья Христа,
Где путники, темные руки воздев,
Входили в пропахший скотиною хлев.
***
Я не сплю в эту темную ночь -
Я летаю!
Облака, уходящие прочь,
Я считаю!
Все, что в памяти слабой моей
Еле жило,
На подводной лодке ночей
Накатило!
Это тени, что мимо идут,
Как живые!
Город спит, как последний редут,
И Россия!
Тихо курит в ночи Гумилев
Под расстрелом,
Жизнь уходит в небытие
Дымом белым.
И двенадцать штыков блеснут
От востока!
Венчик белый из роз кладут
К гробу Блока.
И как лодка плывет Москва
Через осень.
Для нее нарубил дрова
Венценосец.
Невредимы стоят княжны,
И наследник!
Им никто, среди всей страны,
Не соперник...
Я не сплю, и я вижу их -
На просторе,
Не в Тобольске, едва живых -
В Черном море!
Их качает один фрегат -
Над волною.
И не видит их супостат
Со звездою.
Крепко спит в кобуре пистолет,
Парус - белый,
И я верю, что смерти нет,
Нету тела!
РУССКИЕ СЛОВА
Пустыни сын, за повод держащий верблюда,
Спроси меня, откуда я, откуда?
На языке любом меня спроси.
Неужто не слыхал ты русской речи,
На языке родном тебе отвечу:
«Из леса я, с мороза, из Руси».
Ведь наши мужики и наши крали
Доныне полвостока истоптали —
В пустыне всюду видны их следы.
Вот не боятся морока и жара
И ради африканского загара
Лежат, как камни, молча, у воды.
Но ты, восточный дервиш загорелый,
Ко мне, торгуя, подступаешь смело,
Блистают бусы на твоей руке.
Лопочешь на неведомом наречье,
А я слова кидаю человечьи —
С морозным блеском, с инеем в строке.
Каменья трогая рукою узкой,
Он знает, говорю не по-французски,
Не по-английски и не на фарси,
Он этой речи слушал перекаты
И моего обманывал собрата
Оттуда, из деревни, из Руси.
О речь моя, угластая, кривая,
Холодная, густая, снеговая,
Восточный слух к тебе уже привык.
Торговец, ясно все без перевода:
Ты все продашь мне — дюны и погоду,
Хоть и не знаешь мой родной язык.
Не знаешь, но следишь лиловым оком,
Меня смущаешь смуглых слов потоком,
Как под песком, от них едва жива.
Но и среди пустыни желтой печи,
Сквозь блеск камней цветной восточной речи
Вдруг проступают русские слова.
* * *
Повисла брань на вороту,
Как очередь из автомата.
Почти убитая иду
Сквозь взрывы ругани и мата.
Тут слов бессмысленных стада,
Как стаи воронов, взлетели.
Слова святые навсегда
Засалились и потускнели.
Как блеск нарядов их померк,
Былые исказились смыслы.
С оружьем, грубо взяли верх
Как воблы высушены, числа.
И даль, где солнышко встаёт
Любовный шёпот, птичий гомон,
Всей жизни трепет и полёт
Бесстыдно ими оцифрован.
Биенье сердца моего
Для них только немая схема.
Его живое естество
Вновь выпадает из системы.
Как Божий умысел, меня
Не может просчитать машина.
И как загадка бытия
Душа моя неразрешима.
И пробивая, как вода,
Всех цифр непрочную основу,
Сияет на небе звезда –
Бог, трепет, вдохновенье – слово!
НАБАТ
То не пули
Над миром летят,
То словами
Россию бомбят.
И не тучи
Висят над страной -
Это мысли
Выходят на бой.
То не молния
В дерево бьет,
А сраженье
За души идёт.
И огнём
Разгорается в нас
Пулемётная очередь
Фраз.
Но быстрее
Дойдёт до сердец
То, что на ухо
Шепчет Творец.
И сквозь слёзы,
Сквозь взрывы, сквозь крик,
Как набат,
Слышен русский язык!
ПАССАЖИР
День наливается лиловый
И нехотя берет на борт.
И ждёт меня в одежке новой
Сверкающий аэропорт.
Душа взлетает без усилья -
А тело стонет у земли,
Но металлические крылья
Его на небо унесли.
Так плоть удрала в самоволку,
Туда, где быть нельзя живой,
Подвешена, как шар на елке,
Над морем, над большой горой.
Вокруг не пустота чужая,
А образы и образа,
И музыка, как отзвук рая,
В душе пробудит голоса.
Сквозь тело прорастают строчки,
Я забываю их - транжир,
Своей непрочной оболочки
Случайный, робкий пассажир.
МЕТРО
Подземные пути
Извилисты, как мысли,
Они мрачны, как ад,
Но я спускаюсь вниз,
Чтоб на моих плечах
Сограждане повисли,
Чтоб воздухом дышать,
Который душит их,
Чтоб в зеркале стекла
Следить на черном глянце,
Как серы и бледны,
Мечтой искажены,
Мелькают лица их
В замысловатом танце,
Те, что остались тут,
Те, что навек ушли.
Здесь нищая с клюкой
И пьяница побитый,
Тут девушка, склонясь,
Читает толстый том,
Качает их вагон,
Стучит, стучит копытом,
Брыкаясь, как козел,
В сиянье золотом.
В костюме господин,
С цыганкой некрасивой
Прижат к одной двери,
Что страшно холодна,
И, как виолончель,
Дрожит состав ретивый,
Натянут под землёй,
Как времени струна.
Тут юноша цветной,
Раскрашенный, как фреска,
Запрятал под бельём
Рисунки про запас,
И щурит яркий глаз
Созревшая нимфетка,
И на неё глядит
Прожженный ловелас.
В мерцающий экран,
Как будто в щель в заборе,
Уставился юнец,
И весь вошёл в экстаз,
Трудяга рядом с ним
Залил водярой горе
Кувалды кулаков
Расставив напоказ.
О скольких вместе тут
Судьба соединила,
Слепив в один комок,
Прижав лицом к лицу,
Их носит под землёй
Неведомая сила -
То ль выкинет на свет,
То ль приведёт к концу.
Не шум вокруг - хорал,
Звучание утроив,
Здесь бубнов и литавр
Терзает уши гром.
Пронзает соль земли
Ковчег вагона Ноев,
И ангел спит в углу,
Прикрывшийся крылом.
***
Можно ль жить, скажите, человеку
Среди тесных каменных домов.
Чтобы окна были не на реку,
А в соседский зырили альков,
Чтоб не лодка шла по водной глади,
Не сигала рыба на реке,
Строй машин стоял, как на параде,
И рябинка чахла в уголке.
Воздух гарью жженою пропитан,
И меня, не убежала чтоб,
Придавил сверкающим копытом
Новенький угластый небоскрёб.
Чтобы я на небо не смотрела,
А на стёкла - стёкла без конца,
Чтобы умалилась до предела
На себе не чувствуя лица.
Не жила в лесу, иль на поляне -
Шла по плитки сморщенной коре,
Чтобы взгляд мой утонул в экране
Навсегда, как муха янтаре.
***
Кто там, орёл иль сокол с поездом наравне,
Едет домой солдатик, едет домой к жене,
Только тревожит сердце облако в вышине,
Словно родную душу встретил наедине.
Громко стучат колеса, громко гремит гроза,
И по стеклу вагона тихо ползёт слеза.
Мчится бессонный поезд и, не смыкая глаз,
В поезде едет воин, едет домой, в запас.
Облако тихо плачет, слезы летят на луг,
В небо взмывает сокол, словно погибший друг.
Рано ушёл, соколик, в страшном сгорел огне,
Не провожай, не стоит, сердце не рви во мне.
Не провожайте, тучи, не провожай, река,
Взрывы и стоны мучат парня издалека.
Жизнь там гроша не стоит, лишь автомат в цене,
Каждый десятый воин - соколом в вышине.
ЛАСТОЧКА
Вот ласточка, раздвоен хвост,
И горло бело.
Через какой, скажи, блокпост
Ты пролетела?
Через какие рубежи,
Границы, взрывы,
Как сохранила ты, скажи,
Там душу живу?
Ты видела - горит земля,
Глаза убитых.
Жуками танков все поля
Вокруг покрыты.
Но склюнуть их не сможешь ты,
Моя родная,
Они малы лишь с высоты,
Я точно знаю.
На скошенных клинках крыла
Спускайся смело.
Хоть взрывов копоть и зола
Впитались в тело.
Где закоптила крылья ты?
Черны иссиня.
Но под тобой горят цветы -
Уже Россия.
Как ты сливаешься с землей,
И с тучей спелой.
Но этот цвет, поверь, не твой,
Ты - ангел белый!
|
Любовь Берзина. Необъяснимая Россия. Поэзия. – М.: Редакционно-издательский дом «Российский писатель», 2023. – 122 с.
В новую книгу Любови Берзиной «Необъяснимая Россия» вошли стихотворения последних лет.
Это неравнодушное поэтическое повествование о жизни такой, какая она сегодня есть во всем пространстве нашей родной страны. В нем отразились все наши воистину необъятные беды и надежды, все наши незаживающие постперестроечные противостояния и метания. И всему этому у поэта Л. Берзиной есть два безмолвных свидетеля. Участливый – это наша русская природа с её синеокими небесами и реками, с её «грачами на проводах». И – наши ко всему безучастные мегаполисы с их «подземными путями», которые «извилисты, как мысли» и «мрачны, как ад».
Но, по прочтении этой книги, обретается уверенность в том, что, пока наше русское «слово не спит» и «вопит», остаются несокрушимыми высокие смыслы нашего человеческого бытования.
***
А казачки на Кубани так поют!
Далеко их раздаётся дружный хор!
Голоса их, словно лебеди, плывут,
На степной летят немеряный простор!
Как извилиста ты, Ея-река,
Как вода твоя тепла и легка,
А казачья песня так высока,
И дрожит на небе, как облака.
Эх, гармоника, жги, жги, жги,
Ты, как роза, раскрывайся, гармонь!
Вспомни, были на кордоне враги,
Как от пули упасал добрый конь!
Ой, гармоника, жарь, жарь, жарь,
Голос ласточкой взметнётся, как встарь,
И как медленная Ея-река,
Моя память о боях глубока.
Пой же, хор казачий, пой, пой, пой,
Над неспешною над Еей-рекой,
Я забуду, где мой сын, где мой дом,
Кану в вечность на кордоне крутом.
ГОРЫ
Раскрылись горы, как скрижали,
Где выписан закон души.
Всю ночь хребты в глазах стояли,
Как горцев острые ножи.
Здесь облака краснеет знамя,
Дороги кружева плетут,
И белыми слепя горбами,
Эльбрус разлёгся, как верблюд.
Неужто никогда не буду
Я снова в этом мире сна,
Где каждая гора, как чудо,
На небе сумрачном видна.
Где воздух пьётся, как подарок,
Пьянит, как веселящий грог,
И месяц над рекой так ярок,
Как тура освещённый рог.
У скошенной скалы громады
Стою на грани бытия,
И облаков курчавых вата
У ног подобьем корабля.
На простынь мятую Кавказа
Заката выдавлен гранат.
В любви, как в смерти, нет приказа,
И в ней никто не виноват...
Я НЕ БЛОГЕР
Я не блогер, и в Ай-Ти не рублю.
Не раздам своей страны по рублю,
Не «Айпад» меня пленил, не «Айфон»,
А лишь посвист птиц да колокола звон.
Мой сосед не спит несчётну ночь подряд,
Он по плечи с головой ушёл в «Айпад»,
Сам не знает, куда сунул длинный нос,
А над ним шумит семья густых берёз.
Птичий щебет, посвист ветра, неба гул,
Пропустил он, словно замертво уснул,
Дождь безумцу барабанит по щеке,
Спят слова на онемевшем языке.
Он картинки острым пальцем шевелит,
Отсвет синий на лице его лежит,
Зафиксированы намертво глаза,
Смотрит, смотрит, да не видит ни аза.
Он не видит, как паук над ним парит,
Сокол в небе опереньем шевелит,
Под ногами поднимается трава,
На висок присела бабочка едва.
Здесь все так же, как бывало при отце,
Развалился кот умильно на крыльце,
И кристален каждый воздуха глоток.
Подними глаза, здесь Родина, сынок. СЛАВА
Вот станешь памятником - и
Тебя поставят иль посадят,
А голуби и воробьи
Тебя старательно обгадят.
Твоё величье подмочив,
Они на небеса взовьются,
А ты стоишь, ни мёртв, ни жив,
Один, не в силах повернуться.
И кто там помнит о тебе?
Течёт людей усталых лава,
И с голубем на голове
Сполна ты испытаешь славу.
ЛАСТОЧКА
У ласточки крылья, как бритвы,
Стремительный, рваный полёт.
Взлетая, как наши молитвы,
Она до небес достаёт.
У тучи тяжелого края,
Сквозь воздух летит напролом,
Лучи золотые срезая
Блестящим и чёрным крылом.
Я снизу, я меньше букашки,
Она же на небе, вольна,
И ангелом в чёрной рубашке
Не видит под крыльями дна.
И носится, полная крика,
И не исчезает из глаз,
Ей небо раскрыто, как книга,
Где все написали до нас.
ШПИЛЬ И ИГЛА
Тонкий шпиль Петропавловской крепости
Над Невою парит снеговой.
Нестроения все и нелепости
Словно ластиком, стёрты зимой.
Все прощается, все превращается,
В снеговую скрывается пыль,
И на Лахте под ветром качается
Небоскреба стеклянного шпиль.
Он на время метелью замажется
И исчезнет из града Петра,
Это только до времени кажется,
Что и прям он, и твёрд, как игла.
Переросток, метельную конницу
Встретив гордо, подобно струне,
Петропавловке все же поклонится,
И Неве, и Петру на коне.
ГОРОД ТЕМНЫЙ
Приехать снова в город тёмный,
И под колоннами стоять,
И ветер чувствовать огромный,
И звука бесконечно ждать.
Застынуть под ногой Атланта,
Иль под копытами коня,
Замшелых мыслей фолианты
В себе на память сохраня.
По площадям бродить без цели,
Без понимания, без троп,
Где толп сверкают карусели,
Горит Александрийский столп.
Пылает лист, летящий мимо,
Желта умершая трава,
И все опять непоправимо —
Ни жизнь, ни осень, ни слова.
ВЕТРЕНО
Ветер, ветер,
Зачем отогнул воротник
И за шиворот лезешь
Фривольно.
Ты к груди моей,
словно любовник, приник,
И дышать мне
Становится больно.
Было солнце,
И ласков ты был неспроста,
Волосами играл беспокойно,
А теперь обрываешь
Прическу с куста,
Треплешь платья берёз
Недостойно.
Ты и волны на море
Гоняешь взашей,
Корабельные мачты ломаешь
И меня с необузданной
Силой своей
Ты суровым пинком
Приласкаешь.
Только я все равно выхожу
За порог,
Только я на тебя не в обиде,
Здравствуй, ветер, охальник,
Сшибающий с ног,
Как же можно любить, ненавидя!
Как же можно стоять,
Не скрывая лица,
Подставляться так неосторожно,
Принимая удары твои без конца,
Бритвой режущий ветер
Острожный!
Я люблю эту силу и этот размах,
Рам шатанье и хлопанье двери,
И паденье деревьев,
И радость, и страх,
И волненье любви,
И потери!
Я люблю,
когда движется сердце
Впотьмах,
Когда Солнце
Глаза режет бритвой,
Я люблю крыльев бабочки
Ласковый взмах,
И слова задушевной
Молитвы!
Я люблю, милый мой,
Даже слабость твою,
Я всю нежность
Не в силах растратить,
Даже если
У бездны стаю на краю,
Мне любви и безумья
Не хватит.
Мне не хватит длины
Неизбывного дня,
Мне не хватит твоих
Откровений,
Погляди напоследок,
Как волк, на меня,
Чтоб опять подкосились
Колени.
ТУРИНСКАЯ ПЛАЩАНИЦА
Вот полотно, как кинопленка,
Хранившаяся много лет.
И прожжено оно, и тонко.
Вот лик Христа, от раны след.
И свет безжизненного тела
Нам брезжит через тьму времён.
Так Млечный Путь горит несмело
Вселенской тьмой не поглощён.
Так пусть его сиянье длится
И мглой ночною не взята
Моя душа, как плащаница
Всегда несёт в себе Христа.
ТАНЕЦ
Звучит чуть слышный рокот струн.
Танцует пара.
О тех, кто так влюблён и юн -
Поёт гитара.
Под плавное движенье рук,
Качанье тела,
Под трепетный гитарный звук -
Жизнь пролетела.
Держала сильная рука,
Глаза горели.
О, как же песня коротка,
Как быстро спели!
Но страсть не вычерпать до дна.
Танцуй же, пара!
Ты вечно, вечно пой, струна,
Звучи, гитара!
***
Впадают лиственницы в сон,
Густых кустов горят костры,
Бросает ветер, разозлён,
Под ноги желтые ковры.
Река стальною полосой
Сверкает между берегов,
Рыбак сидит едва живой
И ждёт невиданный улов.
Туман над пашнею дымит,
В реки купается стекле,
И неба серого гранит
Надежно придавил к земле.
Но так наполнен чистотой
Хрустальный воздух поутру,
Как будто навсегда живой
Останусь здесь и не умру.
МОЛЧИ
Последний летний день,
Слетает паутина,
Так тихо у реки,
Неслышный взмах веслом…
Молчи мой друг, молчи,
Душа опять невинна,
Прочь увяданья дух,
Не думай не о чем.
Как тихо лист летит,
С последней летней лаской
Касается руки,
Как ты меня плечом,
И нежности его
И солнечной окраски
Нам хватит на всю жизнь.
Не думай не о чем!
Запомни навсегда
Сияние картины:
Как света острова
Ложатся на траву.
И в радости одной
Мы в этот час едины,
Запомню этот миг,
Пока ещё живу.
Как лодка, желтый лист
Плывет перед глазами,
Как в моря синеву,
Взмывает в небеса.
И смотрят на меня,
Как звезды над полями,
Бессонные твои,
Бессмертные глаза.
УСКОЛЬЗАНИЕ
Не плачь береза, не трясись.
Заката рана ножевая...
Все ускользает, даже жизнь,
Но ты не стой, как неживая!
Пусть слёзы желтые горьки,
И журавлей ветра уносят,
Зачем ты плачешь у реки,
Когда тебя совсем не просят?
Пусть месяц изгибает бровь,
А дождь бросается под ноги,
И листья капают, как кровь,
Ложась на зеркало дороги.
Унять дрожание куста
Не может вкрадчивая осень
Так ускользает красота,
Когда ее совсем не просят.
Так ускользает облик мой,
Так ускользают в небо птицы,
Но белый свет встаёт стеной,
И все однажды повторится...
***
Распахано поле, и ветер, и ветер сырой,
И галка кричит, с тревогой с гнезда отлетая,
И в дымке зелёной береза шумит надо мной,
В наплывах коры, словно в пене морской, утопая.
Как будто впервые, я вижу березовый лес,
Бескрайнюю пашню и синее небо над нею,
Была молодой, но мой облик отсюда исчез,
И вот уже я перед чёрной землей цепенею.
Как стремительна жизнь! Снова вишня цветёт,
Грузный яблони стан в белом облаке юного дыма.
Всё опять повторится, и снова пройдёт,
Только жизнь моя краткая неповторима.
Буду слушать, как ветер шумит и как галка кричит,
Как рокочет ручей у крутого обрыва оврага.
Как поёт соловей, исступленно, навзрыд.
Передать это вряд ли способны экран и бумага.
***
Распятых в небе птиц кочевья
Недостижимо высоки.
Вослед хотят взлететь деревья -
Берёз желтеющих платки.
И я внизу в тоске не таю.
Тянусь все выше и больней.
Я вместе с ними улетаю -
Суровой ниткой журавлей.
Пусть тело, где-то возле поля
Как якорь, брошено на дне.
Я птицей вырвалась на волю
И исчезаю в вышине.
Я исчезаю, исчезаю,
Не обещая, не прося,
Как тает птиц осенних стая.
Я исчезаю. Но не вся...
|
