Владимир БУШИН

Из новых стихов

БРЕД 
              Я плакал, когда увидел Севастополь 
              объятым пламенем и французские
              знамена на наших бастионах...
                             Поручик Толстой. 5 сент. 1855г.

              Плеврит идёт своим ужасающим ходом,
              сердце всё слабеет, пульс частый, слабый,
              дыхание короткое..Всё время бред...В бре-
               ду шептал: «Севастополь горит...
                             С.А.Толстая. Дневник.27 янв. 1902 г.

              А Русь все так же будет петь,
               Плясать и плакать под забором...
                     А.Блок

Ему было тогда ещё семьдесят три,
А казалось, едва ли не сто.
И в бреду он шептал: - Севастополь горит...
Севастополь горит...Севасто...

Как давно это было и словно во сне,
Когда плакал великий поручик.
А сегодня не город - страна вся в огне,
И всё ниже багровые тучи.

От Кремля до далекого края земли
Развеваются вражьи знамена.
Ни единого мы отстоять не смогли
На родимой земле бастиона.

Да, Россия в огне, вся Россия горит...
Кто костями за родину ляжет?
Полоумие, друг мой, страшней, чем плеврит:
Русь горит, но не тушит, а пляшет.

РУССКИЕ ИДУТ НА ЗОВ ГОРЯ
Как сквозь слезы нам она кричала!..
- Я русская! Я русская! Как вы!
И двадцать горьких лет молчала,
Но каждый Божий день встречала
Мольбою о руке Москвы.

И  проклинала я Бандеру,
И поносила Кравчука,
Предавших нас и нашу веру,
Не ведавших в холуйстве меру…
Вот кем заняться бы ЧК!

Их Бульба проклял бы и Гоголь,
Кобзарь не дал бы песен им…
Да будет русским Севастополь!
Иль спорить нам впервой с Европой?..
Да будет русским  милый Крым!

Изгнать бандеровского беса
Как черный призрак, страшный сон –
И станут русскими Одесса,
Донецк, и Харьков, и Херсон.

- Сестра родная, все засранцы
Сегодня в страхе там и тут
И Шендерович, и майданцы,
И забугорные засланцы…
 Ещё бы! Русские идут.
6 марта 2014 г.

ПАРАД НА КРАСНОЙ ПЛОЩАДИ
9 мая 2015 года
И не совестно вам, ветераны,
Что явились на этот парад,
Где сидел, бередя ваши раны,
Тот, кто выдал врагу Сталинград?

Его корчит при имени Ленин,
Но был счастлив – и грудь колесом –
Когда плюхнуться смог на колени
Перед Буша заморского псом.

И Верховный наш всласть им оболгал,
И средь вас оклеветан любой:
Мол, не знали мы чести и долга,
И заградчики гнали нас в бой.

Со сванидзе-чубайсовской силой
Ежедневно народу он врет…
Что же будет с его-то могилой?
Или думает, что не помрет?

На трибунах умильные лица,
Даже тени стыда – ни одной!
Полюбуйся, родная столица,
На забывших, кто спит за спиной.

Вы увешены все орденами,
Есть Герои, есть дважды Герой…
Как же так? – Ни души между вами,
Кто за правду бы вышел на бой –

Против лжи, клеветы и глумленья
Над Победой в священной войне…
Будь ты проклят, герой умиленья!
Если дважды, будь проклят вдвойне!
28 мая 2015

СЕМНАДЦАТЬ МГНОВЕНИЙ ВОЙНЫ
              Америка окружила нас военными базами,
              а у нас никаких баз нет. У берегов Норве-
              гии на постоянном дежурстве американс-
              кие подводные лодки. Подлетное время
              их ракет до Москвы 17 минут… Но я исхо-
              жу из того, что война невозможна.
              В.Путин. Интервью итальянской
              газете «Коррера делла сера». 6 июня с.г.

Семнадцать минут всего лишь…
А ты восемнадцать лет
Шутки шутить изволишь:
- Врагов у России нет.

Семнадцать минут подлёта,
А ты девятнадцать годов
Дебила и идиота
В министры сажать готов.

Семнадцать! Смертельно быстро!
А ты хоть бы двадцать лет
Можешь твердит: - Министра
Мудрей Сердюкова нет.

Семнадцать! К чему тут фразы?
Останешься сам-то в живых?
Ведь были советские базы,
Но ты уничтожил их.

Грозные дни настали.
Всего 17 минут!
Работать!.. Сказал же Сталин:
- Иначе нас сомнут.
7 июня 2015

КАК ПРЕЖДЕ
              За горами уже, далеко
              Возраст Пушкина, возраст Блока...
                            Евгений Антошкин

У меня уж давно позади
Возраст Тютчева, Гёте, Толстого,
Но и ныне горит и в уме, и в груди
Жажда чистого русского слова.

Может статься, что и до прощального дня
Остаётся не так уж далёко,
Но и ныне, как прежде, терзают меня
Страсти Пушкина, горести Блока.