Мария Валерьевна Четверикова
Мария Четверикова родилась 21 марта 1986 года в Омске. Стихи писать начала еще в школе. Участвовала в городских и областных научных конференциях учащихся в секции “Литературное творчество”. В одиннадцатом классе приняла участие в областном семинаре молодых литераторов, по итогом которого была рекомендована на Всесибирский семинар (г. Томск). В 2003 году стала лауреатом Всероссийского конкурса юных поэтов, который проводил фонд “Новый имена России” с присуждением президентской стипендии. Учится в ОмГТУ на специальности “психология труда и организационная психология”. Летом 2007 года участвовала во Всероссийском семинаре молодых литераторов (г. Каменск-Уральский) и была принята в Союз писателей России. В 2003 году вышла первая книга “Капель по Моцарту”, в 2007 году вторая – “Предсказание дождя”. Стихи также печатались в коллективных сборниках Москвы и Омска, журнал “Новосибирск”, “Литературный Омск”, “Мир увлечений”, “Пилигрим”. М.В. Четверикова лауреат областной молодежной литературной премии имени Ф.М. Достоевского. Работает в Центре эстетического воспитания детей “Нефтяник”, ведет “Школу юного психолога”, и в Омской клинической психиатрической больнице им. Солодникова – клиническим психологом.

***
Трудности, радости, ленты-дороги –
то на работу, то – на край света…
Не успеваю подумать о многом,
но успеваю прочувствовать это.

Лето сменяет звенящая стужа:
кто-то становятся ближе, чем близкий.
Не успеваю понять, что мне нужно,
но успеваю обжечься об искры.
Столько не сделано – чаша без края!..

Что мне поделать с собою, ведь я же
снова от дел отрекусь, собирая
солнечный луч золотистою пряжей.

***
Я люблю дождь:
он оставляет на асфальте
окна в подземный город.
Там искрящееся небо,
блестящие дома,
деревья, растущие вглубь.

И там – сколько бы я
ни заглядывала туда -
девушка с сияющими глазами,
похожими на мои,
всегда счастлива.

***
Весь день был ветер, да такой,
что в окнах стекла дребезжали,
и туч свинцовых дирижабли
давили мутной темнотой.
А к ночи хлынул дождь такой,
что смыл собой цвета и звуки.

Я развела как крылья руки,
небесной скрытая рекой,
на миг сошедшая с земли.
Вода взяла мои тревоги:
дождь остужал мои ожоги
и раны промывал мои.
Я окунулась в пустоту.

Но щедрым было то ненастье:
всю ночь лил дождь, а поутру
ты целовал мои запястья.

***
Училась говорить, теперь учусь молчать,
учусь считать часы и проживать минуты.
И кажется смешной давнишняя печаль
о том, чьего лица не помню почему-то.

Живу на берегу извилистой реки:
зима, весна, за ней – прерывистое лето.
Я к осени пришла другой – моей руки
не вырвать из твоей порыву злого ветра.

Синеет небосвод и бьет осины дрожь.
Я заново учусь играть на пианино,
писать и рисовать, смотреть в тебя как в дождь.
Бесшумных два крыла, прошу, не опали мне.

***
То рад мне, а то – не рад вдруг,
то стужа, то полдень летний.
Мы то в перекрестье радуг,
то в выцветшей киноленте.

То нежный, а то – жестокий,
то верный, то – вероломный.
Я под переменным током
в моменте непереломном,

но мир наш уже надломлен
и в будущем нашем – пусто…
Но то вдруг не хватит воли,
то обезоружишь чувством.

***
Разматываешь мое сердце клубком,
и оно все меньше и меньше.
А потом рассеянно посмотришь
на пряжу в своих руках
и назовешь бессердечной меня.

***
Такие осадки сойдут за осаду:
из дома – никто, и домой к нам – никто.
А дождь барабанит по стеклам как надо,
до жути пугая домашних котов.

Гроза разрывает тяжелое небо –
ей молнии в радость горстями метать.
Потоки воды – хоть забрасывай невод
и, может быть, даже поймаешь кита.

Еще не сентябрь, не расплата за кражу
земного тепла из небесной казны.
Мне город кивает рекламной растяжкой –
еще отогреемся после грозы.

***
Маленькая хрупкая жизнь
на четырех лапках.

Я кормила тебя молоком,
прятала от мамы,
когда нашкодишь,
рисовала простым карандашом
на листках из школьных тетрадей.

Ты обгрызала все цветы в доме,
не выносила панибратства
и спала, свернувшись клубочком
на моей подушке.
Огромные голубые глаза…

Теперь у меня есть кошка
на небесах.

***
В центре шумного холодного города –
теплые голоса колоколов,
сладковатый запах ладана.
И спадает мороком суета.

Милость твоя –
цветком и словом,
дождем и снами –
разлита в мире.

Не прошу – «Дай, Боже»,
прошу – «Дай увидеть».

***
Пьянит сентябрь дурной водой –
родной мой, слышишь?
Прости меня, но под одной
не жить нам крышей.

Мне вновь – в полночие дворов
по звездам в лужах,
где вихрь несбывшихся миров
меня закружит.

И в нем несбывшаяся я
и я пустая
от безнадежности смеясь
одною станут.
И в сотый раз – во двор к нему…

Чужой мой, слушай:
верни – я отпущу, клянусь –
верни мне душу.

ОКЕАН

1.

Белый песок Занзибара,
тени от света звезд,
восход луны,
кружевные тропинки крабов
до линии воды,
прилив («большая вода»).

Я из сибирского города
ветров и пыли,
обжигающего бесконечного холода
и тяжелой скоротечной жары.

Но здесь –
на берегу океана и неба –
и моя колыбель.

2.

Моторная донка,
«морские ежи»,
рыбный запах океана,
обжигающее плечи солнце,
головокружительная глубина
головокружительной сини,
перепуганные туристы из Польши
в спасательных жилетах,
афроамериканец из Джамбиании:
«Прыгай!»

Я улыбалась дельфинам,
они улыбались мне.

 

***
Ни пустой строки, ни пустого дня –
время на руке закружилось вихрем.
Милые часы, что вам до меня?
Жизнь моя для вас – краткий пестрый выхлест.

Сумасбродит снег, лезет в фонари,
но уже весна через две недели.
Набирают цвет волосы мои:
видишь ли, они инеем седели.

Ни пустого дня, ни пустой строки.
Сколько мне еще плыть под небесами,
брать вершины и – птиц кормить с руки?

На запястье жизнь – пульсом и часами.

***
Мне руки жжет та ложь,
что мне вложили в руки.
Я в этот кокон жуткий
вонзаюсь, словно нож:
вспороть и сокрушить.
И высвободить правду…

А после – долго падать
во мрак чужой души.
А после – не бежать
к любимому в объятья.

Я нож без рукояти.
Ты сможешь удержать?

***
О, как извилисты пути,
внезапны встречи.
Тебе ко мне не подойти,
не взять за плечи.

Мне не коснуться невзначай
твоей ладони.
Бродячей кошкою печаль
пригрелась в доме.

Пророчит новый ночь ожог,
и в свете лунном
меня дуэньей бережет
моя разумность.

Хоть знаем обе: стану вновь
несносней ливней,
когда с улыбкой вскинешь бровь
на «Не звони мне».

***
Поили вечер фонари лимонным соком,
и разливалась тишина, стекая с окон.
Мы шли с тобою вдоль реки, вдоль снежных улиц,
где все сугробы, словно псы, во сне свернулись.
Бесшумно таяла в снегах моя усталость:
мне этой зимней тишины так не хватало!

Мы шли с тобою вдоль реки в молчанье полном.
И было страшно обронить пустое слово.

***
Ведь ничего толкового не выйдет,
и чудо разобьется о рассвет:
ты будешь жить на берегах Невы, где
в твои глаза вкрадется серый цвет.
Пусть третьей в полутьме стоит разлука –
терять совсем не больно, не любя.

Но так легко целуешь мои руки,
что тяжело отнять их у тебя.

***
Транспорт общественный, выстывший за ночь,
зимнему солнцу подставил бока.
Листья, забытые за зиму напрочь,
спят в серых почках-клубочках пока.

Солнечный свет с выси льется отвесно,
ряби отгадка проста и легка:
ходит по небу троллейбус небесный,
мягко покачивая облака.

Он перевозит дожди, снеги-вьюги,
сны и в пути заблудившихся птиц.
Запахи лета привозит он с юга,
с севера – холод, тревоги – с границ.
Ночью – все дремлет под звездною бездной,
Хрупок как снег и как сон невесом…

Знаешь, по слухам, троллейбус небесный
скоро поедет за новой весной.

***
Ты - моя дрожь, недопитый чай,
сигареты одна за другою (можно?).
Если придешь еще - невзначай
трону пальцы твои замороженные
злою зимой. Лютует. Давай
просто останемся до потепления
здесь, на кухне.
          Последний трамвай -
он без меня в этот раз - в направлении
прошлого.
              Ты - отражение,
ты – невозможное. Как с этим справиться,
если я думала - плаваю в старице,
а оказалось - в океан брошена?

***
Остановка, зима, дубак и
транспорт вьюгой январь слизал.
Смотрит людям в глаза собака.
Ты бы видел ее глаза!

То ли ищут, не спят ночами,
объявления - по столбам,
то ли бросили беспечально –
всё не выяснит по следам.

Взгляд ее – он еще не волчий.
Только боль: ни добра, ни зла.
Как тебе описать…
А впрочем,
ты же видел мои глаза.

***
Огней привокзальных россыпь,
уставший пустой вагон.
(Ты бросил меня так просто –
сухою листвой – в огонь.)

И в тамбуре что-то спросят,
и: «Много курить нельзя».
(Ты предал меня так просто –
серебряника не взяв.)

На холод казенных простынь,
бессонница – в багаже.
(Себя отдала так просто,
что всю не верну уже.)

***
Ты знаешь, а мне полегче.
Я, кажется, оживаю:
достала вьетнамский жемчуг
и тонкие кружева я,

и в голос поются песни,
и чай заварился пряным,
ко мне – как весны предвестник –
настройщик фортепиано,

и кисти в руках танцуют,
и смех у друзей беспечен,
и новые поцелуи
готовят мне где-то встречу,

мои распрямились плечи,
пишу и дышу, желая…
Ты знаешь, а мне полегче:
я, кажется, оживаю.

Из новых стихов

Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"
Комментариев:

Вернуться на главную