СВЕТ ЛАМПАДКИ
Глаза закрою – мнится мне:
Изба. Под низкой маткою
Тихонько зыбка в тишине
Качается лампадкою.

В истоке хлопотного дня
И ноченькой бессонною, –
Там мама смотрит на меня
Божественной иконою.

Там ножками смешно сучу.
Сосу с пристрастьем пятки я
И – «Ма-ма, ма-ма,» – лопочу,
Слова такие сладкие!

А горько как: «Не забывай..,» –
Шепчу девчонке милой я.
И слово чёрное: «Прощай!..»
Над маминой могилою…

Устал в иллюзиях парить,
Всё в мире ложью мазано.
Как трудно – Боже – говорить,
Когда уже всё сказано.

Пред тем, как вырвусь из цепей
Земного притяжения –
Лишь не забыть бы у людей
Мне попросить прощения…

В избе небесной – свой порог,
Путь Млечный – мглистой маткою,
А месяц-зыбка, видит Бог,
Качается лампадкою…

КУЛЁМА
Фотографий на стенке немало:
Мать, отец, муж, невестка, сынок…
И все видели: снова упала,
О родимый споткнувшись порог.

Как, заплакав от старческой боли,
Утешала себя: «Невзначай».
А надысь – вместо сахара соли
Намешала в малиновый чай.

Для неё не осталось опоры.
Всё зовут за собой облака.
Сердцем чувствует старая: скоро
Сын приедет за ней. А пока…

Не сидится без дела кулёме
(Так, себя упрекая, зовёт).
Посшибала* траву возле дома,
Дескать, тут ещё кто-то живёт.

Телефон… Сразу сбилось дыханье.
«Не дозвонишься? Как до Кремлю!
Как я тута? Да всё отдыхаю,
Телевизор смотрю да дремлю…»

Затуманилось сердце надеждой,
Что не скоро уедет, хоть впрок
Припасла чёрный узел с одеждой
И землицы родной узелок…

За чужие ль грехи или просто,
Что душою уж больно светла –
Бабка мимо родного погоста
На чужбину свой крест пронесла…

ТЫ УХОДИШЬ ВСЁ ДАЛЬШЕ…   
В дорогое окошко мне теперь уже не достучаться.
А зелёная краска, словно листья, пожухла на раме…
Я сюда вырывался – Боже праведный, каюсь! – нечасто,
Говорил, улыбаясь: «Вот и я! Не ждала? Здравствуй, мама!»

Вечер тихий приветил тишиною за отчим порогом.
Старый пруд и деревня в звёздном свете опять утонули…
Ты уходишь всё дальше по дороге, где ходят и боги.
Я в сомненьях терзаюсь: «В жизни вечной тебя догоню ли?»

… На невзгоды не сетуй. Бренной жизни поток быстротечен.
Всё же счастлив ты, если осознал в сонме грусти и гама,
Что живёшь-то всего-то ради светлой  единственной встречи,
Ради слов несказанных: «Вот и я! Не ждала? Здравствуй, мама!»

ЖУРАВЛИНЫЙ РОМАНС
Солнце. Тишь. Прохлада
Над рекой и полем.
Цвет губной помады
Поменяли зори.

Горизонт в корсете
Серебристой дымки.
Паучки, как сети,
Тянут паутинки.

Синь небес латает
Облаками осень.
Тёплый вечер. Стаи
Листьев бьются оземь.

Над рябиной рыжей,
Над дорогой длинной –
Плач романса слышен
Скрипки журавлиной…

ЗИМНЕЕ УТРО       
Солнечно ли, пасмурно иль вьюга –
Всё равно в семье заведено:
По утрам, похлопотав, супруга
Открывает в зимний мир окно.                                                      

На рябине ждут уже синицы.
Воробьи – на сушке бельевой.
Сытный корм зимой им только снится,
Впроголодь летают день-деньской.

И отлив становится кормушкой.
Отдыхает авитаминоз:
Семена подсолнечника, крошки,
Сало, рис, пшеница и овёс.

И свои права, душе на радость,
С птичьими правами уравняв,
Жду, когда же, наконец, отрада
Своего накормит журавля.

Не замедлит «скатерть-самобранка».
В дверь стучатся. За порогом, глядь,
Снегирихой юная цыганка
Просит тихо что-нибудь подать.

Хлеба, сала, денег – всё дал в меру.
Посулила отдых на Бали.
Я-то думал, что пенсионеру
Пенсию «в кормушке» принесли.

Воробьи вытягивают шейки,
Глядя с удивлением в окно.
Улетели. Я читаю «…Швейка»,
Только отчего-то не смешно…

ЧЕРНОБЫЛЬНИК*
                Вот моя деревня;
                Вот мой дом родной…
                                Иван Суриков
                …И на Марсе будут яблони цвести.
                                 Е. Долматовский
Спит в степи забытая деревня.
Синь над ней мнут облаков стада.
Там в садах засохшие деревья,
И везде полынь да лебеда.

Заросли тропинки и дороги.
А среди померкших очагов
Бродит дух попённого налога
И его сородичей – пеньков.

Там теперь мой старый добрый садик
Не в цвету весною, а во мгле.
И на Марсе яблони посадят,
Но зачем их гробить на Земле?!

Остров нежилой средь моря пашен.
Не открытье ждёт его – покой.
И никто отсюда не помашет
Осенью журавушкам рукой.

Эти «перегибы-недогибы»
Затянули – не вздохнуть – ремень.
С головы гниёт, вестимо, рыба,
А держава – с бедных деревень.

Дом над прудом… Садик… Не забыл их.
Вновь добрался до родимых мест.
Тишина окрест и чернобыльник –
Мой Чернобыль, боль моя и крест.
____________
*Чернобыльник – полынь обыкновенная.

ЗВЕЗДА АНТАРЕС
Когда, случалось, тело и душа
По жизни неприкаянно скитались –
Из бездны тишины, чуть-чуть дрожа,
Смотрела на меня звезда Антарес.

И ощущалось с юных лет душой,
Звезды холодным светом опалённой,
Что я рождён под странною звездой
Далёкого созвездья Скорпиона.

Давно покинул звёздный я порог…
Случалось, шёл по жизни, спотыкаясь.
А было – брёл и вовсе без дорог,
Любя-страдая, ненавидя-каясь!

Не упрекну Антарес никогда.
И, глядя ввысь, шепчу я в час бессонный:
«Благодарю, заветная звезда,
За доброту и нрав твой непреклонный».

Когда в последний раз я упаду,
Уставясь в синий купол небосклона,
В моих глазах увидите звезду
Далёкого созвездья Скорпиона.

И, разрезая темь и синеву,
На блеск светил сапфировых не зарясь,
Я в мареве межзвёздном уплыву
К звезде с прекрасным именем Антарес…

ЗВЁЗДНЫЕ КОЛОКОЛЬЧИКИ
Если думы и грусть снова бренный покой мой нарушат,
Стану слушать в ночи, позабыв про усталость и сон,
Как в небесной тиши колокольчики звёздные – души –
Разливают окрест свой хрустальный таинственный звон.

Он струится с небес, звон нисходит от звёзд синеоких.
А его волшебства… ну, не много ли мне одному?!
И в колени свои я в раздумьях уткнусь, одинокий:
«Что случилось со мной? Почему ж я один? Почему?»

А в ответ огоньки тихо гаснут в полночных окошках
И сизифова грусть снова мается с камнем в груди…
Неужель заросли муравой к Вечной Жизни дорожки,
Поезд жизни земной всё стоит на запасном пути?

Я невольно очнусь. Тишина – как на старом погосте.
Вот и время пришло закрывать Храм в предутренний час…
Может быть, звон пришёл к нам в печали из Вечности в гости,
А возможно, звонят колокольчики просто по нас.

Станут звёзды вокруг потихонечку блёкнуть и падать.
Колокольчиков звон… Он Божественной лире сродни…
Переполнит к утру души звёздные светлая радость:
Как же! – вспомнили их, если в окнах проснулись огни…

ХРУСТАЛЬНЫЙ АВГУСТ
Не ругай меня, что снова я пою о звёздах синих, –
Без меня им, может, грустно в бесконечных небесах.
Время катится беспечно, но зачем-то я и ныне
Имена их повторяю наяву и в лучших снах:

«Вега, жёлтая Капелла, белый Сириус, Антарес,
Как рябина – Бетельгейзе и Полярная звезда…»
За плечами годы шепчут: «Отлюбилось, отмечталось…»
Звёзды ясные мигают: «Утечёт всё, как вода…»

Ты прости меня, что реже о тебе я вспоминаю –
Прежних чувств не растревожат ни жалейка,
                                     ни свирель…
А вокруг хрустальный август, и, в безмолвии сгорая,
Рыжей осени в угоду льётся звёздная капель.

Если чёрной лунной ночью затрепещется сердечко,
Сон увидишь ты прекрасный – не смотри его, проснись,
Выйди из дома тихонько, прислонись к берёзе-свечке
И на звёзды голубые, улыбнувшись, помолись.

В срок печальный кану в вечность, в бренной жизни
                                     намытарясь,
Веря в то, что надо мною будут ластиться всегда
Вега, жёлтая Капелла, белый Сириус, Антарес,
Как рябина – Бетельгейзе и Полярная звезда…

БУКЕТ
Дуют ночью и днём в бабузелы* противные ветры.
Кто-то будет опять выбран звёздами и награждён.
Ты в огромный клубок обещала смотать километры –
Нашу встречу связать и судьбе положить на поклон.

Это будет весной или, может, пылающим летом.
Как фужер, разобью я, на счастье, душевный покой,
И к вокзалу приду, и расстанется бабка с букетом, –
Вдруг мой сбудется сон: неожиданно встречусь с тобой.

Только нам суждено в непорочных объятиях слиться,
Словно рельсам вдали,  без улыбок, мурашек и слов…
И, уткнувшись в букет, улыбнётся светло проводница:
«Мне ещё никогда просто так не дарили цветов».
____________________
*Бабузел  –  рожок, издающий монотонный, не очень приятный шум.

СТАРЫЙ ДОМ
Всё тебе непривычно кругом.
Осмотрись. Улыбнись.  Не спеши.
Ты вошла осторожно в мой дом,
Старый дом одинокой души.

Ставни окон, как веки, открой.
Здесь не смерть – летаргический сон.
Здесь давно не живёт домовой,
Как и я – всё скитается он.

Серых дум облака разгони.
Ты поплачешь потом, а пока
Паутину повсюду смахни
Бедным веником из полынка.

Окна тёплой водою умой.
Приберись. Отдохни. И, как знать,
Может быть, не случайно, в трюмо
Голубую увидишь тетрадь.

И на росной забытой заре,
После светлых бессонных часов,
Как в Дивеевском монастыре,
Окунись в мой источник стихов.

Ранним утром, халатик надев,
Ты сойди потихоньку с крыльца
И послушай щемящий напев,
Развесёлого раньше, скворца.

Этой грустью прошита вся Русь.
Не пугай ты его, не тревожь, –
Я сюда никогда не вернусь,
Да и ты – погостишь и уйдёшь…

ПАМЯТЬ
Вечер… нить… веретено…
Кот… цветок алоэ…
Клуб… индийское кино…
Счастливы герои…

Шорох… тихие шаги…
Ветра тайный шёпот…
Блеск серебряной реки…
Аромат укропа…

Чувств беспечных детский всхлип…
Сердца трепетанье…
Стук в окошко… двери скрип…
Первое свиданье…

Память… вид издалека…
На столбе афиша…
Двадцать коп. из кошелька…
Стук в окошко…
Слышишь?

ЗВЁЗДНЫЙ БУКЕТ
Это имя добром поминал я всегда
В день веселья и в грустный свой час…
Нашей встречи с тобой полыхнула звезда, –
Вот и вспомнил, Радетель, о нас!

В тихий вечер у звёзд голубых на виду
Растревожат покой соловьи…
Я тебе подарил бы, как прежде, звезду,
Только звёзды теперь не мои.

И с тобою такой я почти не знаком.
Снова влюбишь? Наверно, уж нет.
А ромашки тебе я нарвал с полынком –
Это, видно, мой звёздный букет.

Он к твоей прикасается робко груди,
Как и я прижимался не раз.
Не грусти: будем вместе на Вечном Пути,
Только Жизнь эта станет без нас.

Скоро снова зажжётся разлука заря –
Растворяются звёзды, как дым.
И, за позднюю встречу друг друга коря,
«Слава Богу!» – Ему говорим.

В тихий вечер у звёзд голубых на виду
Растревожат покой соловьи…
Я тебе подарил бы, как прежде, звезду,
Только звёзды теперь не мои.

ЗАВЕТ
                       Вале Дивеевой
Острой нахлынувшей болью
Сердце скрутило моё, –
В старом забытом альбоме
Фото увидел твоё.

Боже! Светла, непорочна,
Словно в лазоревом сне,
В беленьком платье в цветочках
Ты улыбаешься мне…

Словно с украденной розой
К милому сердцу крыльцу,
Через туманы и грозы
Шёл я с тобою к венцу…

Пусть твоё сердце стучится
Долго в небес ворота.
Если ж такое случится,
Что не сказать мне…
Тогда…

Я удержусь от заветов,
Только один будет дан,
Чтоб положили мне это
Фото в нагрудный карман,

Где так светла, непорочна,
Словно в лазоревом сне,
В беленьком платье в цветочках
Ты улыбаешься мне…

Дума и ноченькой будит,
В сердце усталом кипя:
«Вдруг в суете позабудут!
Как же я там без тебя?!»

ОГНИ
От любви мне стало холодней,
И давно от страсти не пьянею…
Гонит Муза, гонит лошадей,
Я не знаю, что творится с нею.

Гаснет вечер, ночь уже близка,
И ямщик мой плётки не жалеет.
Пышут жаром вороных бока,
Дождь холодный душу мне лелеет.

Далеко ли? Времени в обрез?
Это, друг мой, лишь Всевышний знает.
Как благословение небес –
Призрачно огни вдали мерцают.

Кто-то всё же пустит на ночлег, –
На Руси жить без добра устали.
С Музой, как с подругой светлых лет,
Проведу я ночь на сеновале…

Ветер, стужа. Рядом уж огни, –
Золотые, жёлтые, родные!
Только разлетаются они,
Как созвездий звёздочки чужие…

ДЕРЕВЕНСКИЕ ВЕЧЕРА
«Отдыхал»  красавец Штирлиц,
Телевизор нервно гас,
Если золотых кормилиц
Пригоняли в этот час.

И ласкали,  долгожданных,
Бабы в неге вечеров,
Незабудок, Маек, Жданок –
Понежней, чем мужиков.

С нетерпением в кормушках
Ожидали у двора
Милку – хлебушка горбушка,
Марту – яблок полведра.

Помогал при дойке маме
И с Красоткиных боков
Разгонял я лопухами
Обнаглевших оводов.

Ошалев, врезались в донник
И взлетали высоко.
Талым облаком в подойник
Наплывало молоко.

Улыбалась ма: «Попей-ка»,
Молока горшок подав.
Я не пил вкусней коктейля
Из духмяных летних трав!

Вечер тропкою покатой
Уводил к пруду меня,
Где в седой сети заката
В водах бились окуня.

А любовь – отрада наша,
В кущах светлой тишины,
Про медведей трёх и Машу
До утра смотрела сны…

НА РОДИНЕ
Туманы белы над тихой Русью.
Где жизнь кипела, там – захолустье.

Без песен поле, печален аист.
Избушек боле, чем их хозяев.

И, отовсюду прошит ветрами,
Грустит над прудом мой домик мамин.

Никем не встречен – все на погосте.
А я, сердечный, опять к ним в гости.

И не «палёной» в стакан налью я –
Брал по талонам, сберёг родную.

И пью за маму, за друга Женьку
И жизни драму – за деревеньку.

И – «…хали-гали…», «лечу к голубке» –
То ль к дому Вали, а может, Любки?

Поэт, заблудший в прогорклой жизни,
Иль лет минувших усталый призрак?

А кто-то рядом с косой знакомой.
«Эй! Как тебя там? Меня б до дому…»

ПАЛОМНИК
Ветром столетий минувших повеяло.
Ёкнуло сердце. Душой встрепенулся.
То ли я просто приехал в Дивеево,
То ли на родину предков вернулся?

Сколько дорог и тропинок мной пройдено!
Всё же привёл в край заветный Спаситель…
Здравствуй, Четвертый Удел Богородицы, –
Дум моих светлых святая обитель!

Очарованьем величья неброского
Всей своей сущностью я насладился:
К раке с мощами святого Саровского
С благоговением я приложился.

Там, где ступала Царица Небесная –
Лица паломников светлы и кротки.
Тихо прошёл вдоль Канавки чудесной я,
Перебирая с молитвою чётки.

Думы тяжёлые, мысли порочные
С сердца смахнуло спокойной волною
Там, где с целебной водою в источнике,
Утром купался я с лёгкой душою.

Храмы… Соборы… Наклонная звонница…
Сколько Небесного, дивного сколько!
Чудо закончилось. А за околицей
Старый автобус сломался надолго.

Кто-то шутил: «Собрались, видно, грешники».
Сникли улыбки. Уж стало смеркаться.
А мне казалось: из времени прежнего
Кто-то со мной не хотел расставаться…
_________________________
Село  Дивеево,   Свято-Троицкий
Серафимо - Дивеевский   монастырь,
Нижегородская  область

ХРАМ ОСЕНИ
В светлый Храм – таинственную Осень –
Я вхожу в берёзовом бреду.
Падают, качаясь, листья оземь,
В изумленье я по ним иду.

На щеках дождинки или слёзы,
И душа смятением полна.
Робко обнажаются берёзы,
Оглушает сердце тишина.

Золотятся солнышком немножко
Призрачного Храма купола…
Как нежна берёзка у окошка!
На погосте – как она светла!

Дальних голосов беспечный лепет,
Паутинок в просини полёт.
Бугорок с берёзкой, словно лебедь,
В вечность синеокую плывёт…

ЧТО Я СКАЖУ?
Что я скажу, перед Тобой явясь?
«Любил, страдал!
А в общем – что там – грешный.
Душой тянулся к звёздам, падал в грязь,
В раздумиях блуждая безутешных.

Я всех простил, прости меня и Ты,
Что счастлив был порою ненароком,
Что верил в дым лазоревой мечты,
Обласканный ниспосланным мне роком.

Прошёл немало я тернистых вёрст,
Испил сомнений ни одну я чашу.
Случалось, что сильнее синих звёзд
Любил я незабудки и ромашки.

Прости за очарованность, когда
Мне в суете сует вдруг удавалось
Подглядывать, как трепетно звезда
В колодце голубом душой мерцалась.

Прими таким как есть. За всё прости.
К Тебе торя нерукотворный мостик
Я дух питал, прильнувши, как к груди,
К забытым бугорочкам на погосте…»

А звёзды всё мелькали, серебрясь,
Дотла сгорая в темноте кромешной.
Что я скажу, перед Тобой явясь?
«Любил! Страдал!
А в общем – что там! – грешный». 

ОДИНОКИЕ РЕЛЬСЫ
Их манит вечно даль.
На них искрится солнце.
Сквозь ливни, вьюги, марь –
Несутся к горизонту.

Что в нашем мире жизнь?
Мираж тоски да счастья…
Несутся, чтоб сплестись
В объятьях бренной страсти,

Сквозь ветер, тьму, огни,
Туманы сладкой муки…
И рядом хоть они, –
Да толку-то: в разлуке!

И если всё же вдруг
Совьют их в страсти черти,
То в светлый час вокруг
Взметнутся тени смерти…

Вверх

Комментариев: