К 80-летию Великой Победы

РОССИИ

Стихи донских поэтов-фронтовиков

Михаил Авилов (1907-1974)

ЩИТ
Пристреливая на привале
Ослабших, раненых, больных,
Нас, уцелевших остальных,
Эсэсовцы на запад гнали.

Слабея,
Ждал от пули смерти я –
Голодному где сил найти?
Жестокий «выстрел милосердия»
От мук избавил бы в пути.

И я в живых давно бы не был,
Не избежал бы той беды,
Смерть не отвел бы ломтик хлеба,
Не спас бы жизнь глоток воды.

Хоть по колхозницам Смоленщины
Стрелял эсэсовский конвой,
Но хлеб с водой несли нам женщины,
Несли, рискуя головой.

Пусть шли мы, хлебом не насытясь,
Не освежась глотком воды, –
Мысль, что народ в беде не выдаст,
Важней воды,
Нужней еды.

Ашот Гарнакерьян  (1907-1977)

РОССИИ
И в радостный день, и в печальный
С тобою я связан судьбой.
Тебе я не родственник дальний,
Россия, я сын твой родной.

Не только цветы на поляне,
Но даже степной полынок
Мне снился в полночном тумане
Среди чужедальних дорог.

Любви этой знойная сила
И мне, армянину, дана,
Она меня в бурю носила,
Лишала покоя и сна.

Пусть нет во мне крови славянской,
От русского чем отличим?
Лишь взгляд моих глаз азиатских
Внезапной печалью раним.

Лишь смуглая матовость кожи
Напомнит порою друзьям,
Что я родился не в Поволжье,
Бродил не по тульским полям.

Не слушал в Диканьке я сказки
О ведьмах при свете луны.
Нет! Предки мои у Аракса
В предгорьях пасли табуны.

Но северный снег и метели,
И Пушкина гордый язык
С младенческих лет, с колыбели,
Считать я своими привык.

И голосу совести внемля,
Солдатской дорогой идя,
Сражался за русскую землю,
По-русски себя не щадя.

Юний Гольдман (1925-2000)

* * *
Кинохроника прошлой войны.
Той поры жестокаА подоплёка.
Ей другие цвета не нужны –
лишь одна чёрно-белая плёнка.
Ни оттенков, ни полутонов.
Чёрный ясень дрожит оробело
там, где чёрные тени домов
на снегу ослепительно белом…
Страшной кистью малюет война.
Нереальным покажется это:
небо – сине, трава – зелена,
а хлеба – золотистого цвета…
Чёрно-белая плёнка кино.
Левитана закадровый голос.
На два цвета земля раскололась:
нету третьего – только одно…
Только так и учила война,
строгий взгляд прямо в душу вперяя.
Отчего же я полутона
где б не надо
            порой выбираю?
Ну, а если усвоят сыны
и сочтут этот стиль подходящим?..
Кинохронику прошлой войны
вы, ребята, смотрите почаще…

Григорий Гридов (1899-1941)

ПЕСНЯ ОПОЛЧЕНЦЕВ
Тревогу горнисты играют,
В поход будь, товарищ, готов.
На битву страна поднимает
Отважных и верных бойцов.

Готовы до смерти мы биться
За солнце, за радость труда,
За вольные наши станицы,
За наши сады-города.

Сквозь время пройдем грозовое
В едином железном строю
И знамя своё боевое
Не склоним в жестоком бою.

Идём боевыми рядами,
Мы Родины верный оплот.
Победа, товарищ, за нами,
К ней партия наша ведёт.

В ружье, ополченцы! Врагов озверелых
Не пустим в счастливый наш дом!
Идём мы за правое дело
На битву с кровавым врагом.

Даниил Долинский (1905-2009)

* * *
О войне я начал на войне.
И дала армейская газета
Восемь строчек ротного поэта,
Хоть и были строчки – не вполне…

Ничего, что кто-то в них махорку
Завернул, прислюнивши, слегка.
Ничего!.. Зато я помню зорьку,
Клок бумаги, трепет фитилька…

Боже мой, как это сладко было
Той порой далёкою, когда
Я раскрыл газету… Было! Сплыло!
И уже не будет никогда!

Никогда я лучше о войне
Не скажу, как мне тогда сказалось,
И не напишу, как написалось,
Хоть и были строчки – не вполне…

Не вполне… Но они были! Были!
И в окопе лютою зимой
Как тогда чудесно раскрутили
Их всей ротой! Как они всходили
Тёплыми дымками над землёй!..

Николай Доризо (1923 - 2011)

***
«Здесь жил Пушкин». «Здесь жил Маяковский».
Мрамор славы. Бессмертья металл.
Видел мемориальные доски.
Но такую, клянусь, не видал, –

Так и рвётся наружу страданье.
Фронтовая зима. Ленинград.
От всего многолюдного здания –
Лишь один обгоревший фасад.

А к фасаду прибита фанера,
Обведенная черной каймой:
«В этом доме жила тетя Вера» –
Нацарапано детской рукой.

Николай Егоров (1923-2018)

* * *
Рвала лопата почву с хрустом.
Окапываясь под огнём,
я пред собой насыпал бруствер,
и пули застревали в нём.
Земля свежо и сыро пахла.
Враг наседал – за валом вал.
Во мне же затомился пахарь,
загневался, затосковал.
А бой кипел и днем, и ночью,
а бой был страшен и кровав,
но бруствер дерзостно и сочно
покрыла новая трава.
Она росла и зеленела,
и ею, нежной, дорожа,
я бился стойко и умело,
обороняя урожай.

Вениамин Жак (1905-1982)

ПОСЛЕ БОМБЕЖКИ
Катился с неба вой фугасок,
Зенитки били, разъярясь,
И стены, потолки, каркасы
Валились наземь – в кровь и в грязь.

Рассвет. Отбой. А на земле
Еще дымит кирпич горячий…
И дети роются в золе,
Давно охрипшие от плача.

Анатолий Калинин (1916-2008)

НЕ ОТВОРАЧИВАЙ ЛИЦА
Ни от могилы затравевшей,
Ни от солдатки постаревшей,
Ни от сиротского крыльца
Не отворачивай лица!

От свадьбы, похорон и драки,
От изувеченной собаки
И от голодного птенца
Не отворачивай лица!

От капли, брызнувшей из тучки,
От синих глаз невинной внучки
И от угрозы наглеца
Не отворачивай лица!

Ни от улитки первородной,
Ни от ветров войны холодной,
Ни от огня, ни от свинца
Не отворачивай лица!

Живи по совести и чести,
Служа без подлости и лести,
И от Отчизны до конца
Не отворачивай лица!

Григорий Кац (1907-1941)

«ЯСТРЕБОК»
Лети, стремительный и грозный,
В просторах облачных дорог.
Ты ласково народом прозван,
В бою бесстрашный, – «ястребок».

Сверкнёт звездой над ширью пашен
Небес неутомимый страж.
Боец тебе пилоткой машет
И говорит с улыбкой: «Наш!»

Ты ищешь встречи с «мессершмитом»,
Пусть стая над тобой кружит,
Разишь врага в бою открытом,
Как это смелым надлежит.

Иван Ковалевский (1899-1994)

* * *
Как в хлев, загнали нас в барак,
Сквозь щели солнцу не пробиться.
Здесь душит нас животный мрак,
И сколько это будет длиться?

Наш гложет голод, вши грызут,
Коптилка жизни еле тлеет.
А дни так медленно ползут,
И люди быстро так черствеют.

Но нет, душе не очерстветь,
Пока не вычеркнут из жизни,
Пока живу, я буду петь
И славить свет
Моей Отчизны.
1942. Владимир-Валынский застенок

Николай Костарев (1914-1983)

МОЙ ГОРОД
У тихого Дона, у светлой воды,
Стоит удивительный город.
Как воин с кургана, с прибрежной гряды
Он смотрит в степные просторы.
Ему салютует крылом самолёт,
Над степью донской пролетая,
И глаз не отводит от стекол пилот,
Пока он вдали не растает.
Где прежде у Дона гремели бои,
И грозно пылали пожары,
Там в рощах влюблённо поют соловьи,
Звенят, не смолкая, гитары.
Мой солнечный город из дымных руин
Ты нашими поднят руками,
И рос, и мужал ты, и с ростом твоим
Росли и мужали мы сами.
Взметнув телемачты стальное копьё,
Как воин, стоишь ты над Доном,
С тобой моя песня и сердце моё,
Красавец в наряде зелёном.

Алексей Недогонов (1914-1948)

БЕССОННИЦА
Торжественный финал похода,
отбой бессонниц и дорог.
У каждого
четыре года
недосыпаний и тревог.
В своих глазах
в края чужие
несли, как отраженье, мы
огонь сожженных сел России,
пожаров красные дымы.
Полки бессонниц вместе с нами
вошли в Берлин
сквозь Сталинград.
Волжане с красными глазами
под Красным знаменем стоят.
День Победы
1945 г.

Арсен Оганесьян (1908 -1945)

***
За селом звенящий родник,
А над ним поднимается сад.
Вишни буйно цветут...
Среди них
Надмогильные камни лежат,
Почерневшие камни лежат,
О прошедших боях говорят:
«Здесь три брата навеки легли,
Кровью травы густые омыв,
За свободу родимой земли,
Счастье детям растущим добыв!»
Дни пройдут, и на месте села
Город встанет весёлый, большой...
Но вода – куда б ни текла –
Не исчезнет под вешней землёй –
Будет бить родниковой струёй,
Полной силы, всегда молодой!
Будут розы на клумбах цвести,
Будут дети играть среди них,
Будут клёны высоко расти,
И придёт седоглавый старик,
И студент оторвётся от книг,
Чтоб взглянуть на чудесный родник.
(Перевод А.Софронова)

Александр Оленич-Гнененко (1893-1963)

***
Рукавицею зима
Стукнула в окошко:
– У меня снегов сума,
Звёзд полно лукошко.

– Размечу в полях снега,
Напущу морозы.
Тонкий месяц за рога
Подвяжу к березе.

Ранний вечер. Звонкий лёд,
Звонкий, да не ломкий.
По степям зима бредёт
И трясёт котомкой.

По лесам и по садам
Распушила иней,
В небе вспыхнула звезда
Искоркою синей.

Следом дед идёт Мороз,  –
Ёлка под полою.
У Мороза красный нос,
Борода метлою.

– Здравствуй, дедушка Мороз –
Борода из ваты!
Что ты, дедушка, принёс
В Новый год ребятам?

– Я принес вам в Новый год
Разные игрушки:
Вездеход и самолёт,
Куклы и хлопушки,

Чтоб по всей земле везде
Вы легко ходили,
Чтоб летали вы к звезде
На орлиных крыльях!

Григорий Помазков (1924-2012)

КОМБАТ
Вовеки не забуду я комбата.
При нем я ординарцем состоял.
Мне в шутку дали кличку Полсолдата
За то, что был я ростом очень мал.
Как мой отец, он крут бывал со мною
И не давал поблажки мне ни в чем:
В шестнадцать лишь я встретился с войною.
А он ходил с простреленным плечом.
Попали в окруженье мы однажды –
Досталось нам кинжального огня…
Наш командир спокоен был за каждого
И волновался только за меня.
Последние медлительные метры
Мы по лощине гибельной ползли,
Как вдруг плеснул две очереди смерти
Фашистский пулемет из-под земли.
В глазах других – ну кто я? Полсолдата!
Но всей душою воином был я.
Мне так хотелось уберечь комбата,
А он собою заслонил меня. 

Александр Рогачев (1915-1984)

***
Я присел на снегу отдохнуть.
И ведь надо же было случиться:
Разорвался снаряд –
И на грудь
Мне в испуге шарахнулась птица.

Я рукой снегиря заслонил.
Неразумный,
А вот, поди ты,
Он меня о спасенье просил
У меня он искал защиты.

Константин Русиневич (1917-2004)

ФРОНТОВОЕ
Солнце крутит ус, на фронте тихо,
Шмель жужжит над сочною травой…

Вдруг пошла плясать неразбериха
Вдоль и поперёк передовой.
Бруствер словно топором изрублен,
У солдата разорвало бок.
И его запёкшиеся губы
Тянутся ко мне: «Спаси, браток».
Эх, бинты рубинового цвета…
Танки! Комиссар кричит: «Не трусь!»
Я впервые в то лихое лето
Осознал, как ненаглядна Русь.

И запал мне в сердце до конца
Злобный танец гари и свинца.

Павел Рюмин (1922-2008)

ХРОМКА
Я вчера на встрече с земляками
Позабытой хромке волю дал
И в избе отцовской каблуками
Половицы все пересчитал.

Ставшая реликвией семейной,
Эта довоенная гармонь,
Что теперь считается музейной,
Растревожит память, только тронь…

Вот в саду, под окнами украдкой
Подбираю нужные лады,
А туман, облизывая грядки,
Оставляет мокрые следы.

Вот иду еловым перелеском
На свиданье в дальнее село.
По лицу стегает ветер резкий,
И дорогу снегом замело.

И когда враги свинцовой тучей
Двинулись на Родину мою,
Зов гармошки тёркинской, ревучей
Прибавлял мне мужества в бою.

Рад я слышать нежный голос хромки,
Что будила рощи и поля,
Рад я русской пляске с песней звонкой,
От которых вертится Земля.

Анатолий Софронов (1911 -1990)

СТЕПЬ
Родная степь: ковыль, да жито,
Да полынок в степи седой,
Ты перед нами так открыта,
Как мы открыты пред тобой.

Твои яры, да перекаты,
Да нитки серые дорог
Степные воины – солдаты
Узнали вдоль и поперёк.

И если суслик в поле свистнет,
Лиса метнется за бугром
И над тобой орел повиснет, –
Язык степной для нас знаком.

Мы пили летнюю прохладу
Твоих ночей, твоей земли;
На ложе жесткого приклада
Мы час-другой поспать могли.

Ты приучила нас к победам,
Родные земли нас зовут,
И за орудиями следом
С рассветом пахари идут.

Виктор Стрелков (1925-1996)

БАЛЛАДА О ЧЕЛОВЕКЕ
Нас было тыща двести ртов –
Не человек и не голов,
А, именно, голодных ртов.
В нас ярче не было черты,
Чем эти мертвые, без слов,
Лиловые худые рты.
Нас было тыща двести ртов,
И каждый был из нас готов
Жевать, что мыслимо жевать,
Глотать, что мыслимо глотать, –
Кору, ремни или цветы.
Да, это были только рты!
Вокруг сжимали нас кольцом
Стволы, грозящие свинцом,
Июль, гудящий от жары;
И ни ремней нет, ни коры.
А упадешь – раздастся крик,
Солдат о землю вытрет штык
И дальше в путь – жестокий кросс
Под крики: «Шнелль! Ферфлюхтер! Лос!»
Нас было тыща двести ртов…
И вдруг навстречу из кустов,
Крючком загнув мохнатый хвост,
Помчался пес, веселый пёс.
Он нас приветствовал хвостом –
Он был, наверно, ласковым.
Колонна шевельнула ртом
Со скрежетом и лязганьем…
А пёс все ближе подбегал
Доверчивый, улыбчивый…
И каждый мысленно жевал
Несчастную добычу.
И конвоиры раздались,
Дорогу дав собаке,
Чтоб услыхать предсмертный визг
И гвалт звериной драки…
Уже тянулись сотни рук –
Сейчас собака взвизгнет.
Уже… Но тут случилось вдруг,
Что не забудешь в жизни.
Рос, как обвал, звериный гул –
Ведь не разделишь поровну…
К собаке человек шагнул –
И отлетела в сторону
Она от взмаха сапога,
За линию конвоя…
И на нежданного врага
Смотрела, злобно воя.
…И покривила синий рот
Улыбка. А потом
Колонна двинулась в поход
В даль полоненной Польши…
Теперь в ней было меньше ртом
И Человеком –
           больше!

Александр Фарбер (1910 -1982)

***
За холмом, насыпанным когда-то
Над могилой воина
времён
Киммерийцев или Митридата,
«Взвод» редакционный размещен.
Низко над реалом лампа светит.
На стене подвала – луч косой.
Двое спят,
кончает верстку третий,
Я сижу над свежей полосой.
И в ночи «по номеру» дежуря,
Вчитываюсь в каждую строку.
А вверху пороховая буря
Рыщет по степному хуторку.
Но и эта ночь растает скоро,
И обстрел утихнет,
а пока
На квадраты нового набора
Сыплется известка с потолка.

Иван Фёдоров (1917-1988)

РОДИНА
Я в час короткого привала,
когда гремел орудий шквал
и степь огнями бушевала,
волну донскую целовал.

Минуя вербы и селенья,
кресты прадедовских могил,
к родному Дону по теченью
мой поцелуй на волнах плыл.

Его в ведре в станице дальней
несла казачка через гать
так осторожно, чтоб случайно
мою любовь не расплескать.

Пётр Хромов (1904-1942)

***
Не торопись,  весна живая,
Продлись, январской стужи свист.
Помедли капля дождевая,
Не опадай, осенний лист.

Хотел бы я свой век удвоить,
Столетья будет мало мне,
Чтобы любить, творить и строить
И песни петь моей стране.

Елена Ширман (1908-1942)

ВОЗВРАЩЕНИЕ
Это будет, я знаю...
Нескоро, быть может, –
Ты войдёшь бородатый, сутулый, иной.
Твои добрые губы станут суше и строже,
Опалённые временем и войной.
Но улыбка останется.
Так иль иначе,
Я пойму – это ты.
Не в стихах, не во сне.
Я рванусь, подбегу.
И наверно, заплачу,
Как когда-то, уткнувшись в сырую шинель...
Ты поднимешь мне голову,
Скажешь: «Здравствуй...»
Непривычной рукой по щеке проведёшь.
Я ослепну от слёз, от ресниц и от счастья.
Это будет нескоро.
Но ты – придёшь.

Подготовил Дмитрий Ханин

Вверх

Комментариев: