Русская поэзия знает немало поколений, которым дали состояться. Как сумели выразили они своё время. Особенно повезло в этом поэтам советских времён, благодаря издательской политике, квалифицированной критике, общественному интересу. Чего не скажешь о поэтах тех поколений, на долю которых легла разруха в общественном сознании и во всех сферах общества, в литературе и в искусстве, в целом.

Сергея Гончарова не стало среди нас, когда было ему всего лишь тридцать пять… Родившиеся в 70-е годы, представители его поколения ещё ощутили радости счастливого детства, их бесплатно выучили родители и государство. Их отрочество и юность протекали на излёте советских лет, их совершеннолетие пришлось на время распада Советского Союза. О той расколовшейся державе они, скорее всего, не жалели–не скорбели, в отличие от поколения их дедов и отцов. Но воздух того времени в них остался навсегда. Они испытали кризис смутного времени, не готовые к нему. По их судьбам прошли волны контраста между справедливым в меру социалистическим обществом и не в меру несправедливым хищническим капиталистическим социумом.

И когда в «лихие 90-е» талантливость и одарённость стали невостребованными, они не знали, что делать со своим богатством, своим даром от Бога. Многие из них так и не состоялись, не получая ни публикаций, ни наград, ни премий, ни просто средств на существование. И как следствие – многие из этих многих ушли из жизни. А если не ушли, как знакомец С.Гончарова небезызвестный Д.Быков, то не состоялись всё равно. Потому что духовные искания их ушедших сверстников на них пресеклись. Испорченные коммерциализацией от искусства, они омеркантилились, измельчали, пошли не туда.

У самого Сергея Гончарова состоялись первые публикации уже после его гибели - в 2009 г. в издательстве «Российский писатель» – вышли книги с его стихами «Входи и смотри» и «Я здесь живу». Затем стараниями его отца Льва Ивановича в 2012 г. вышла новая его книга «Нас ждут этажом выше…», изданная под редакцией Николая Дорошенко всё в том же "Российском писателе".

Сразу бросается в глаза, что творчество поэта пронизано трагическим предчувствием.

И даже на самой крыше
Нас ждут этажом выше.

Видно, как он ощущает некое иное измерение, ноосферически соседствующее рядом. Его поэзия близка бардовской, многие стихи стали песнями, вместе с дневниковыми заметками они стали документами той атмосферы эпохи, которой жило его поколение. Только жаль, нет автора – и не слышно его песен. И в этом сказалась несостоявшаяся судьба поколения. Но остались следы его мыслей и состояний, страстей и эмоций. И, по-моему, Сергей Гончаров сумел достаточно полно лирически выразить состояние своего поколения, что многим другим не удалось.

Меж землёю и небом повисли
И распяли себя под дождём
И глядим мы в туманные выси,
И чего-то далёкого ждём.
         («Хорошо бы успеть до заката…»).

Пусть на отдельных стихах застыла печать неотделанности, но этим они и привлекательны, этим более становятся интересны. Мир тоже не отделан в извечном обретении гармонии. У Сергея он может быть «обвенчанный ночью, напоенный светом звёзд, – мы можем увидеть, – мир прекрасен и прост». И он у него, этот мир, сводится к городскому ландшафту. Сергей поэт сугубо городской, в меру столичный, но город он пытается подчинить своей песенно-лирической воле: «Лёгким движением век / Открываю ночное метро». «Песенно-есенинское» – так названо одно из стихотворений, а речь опять же идёт о городе. Город несёт в себе следы разрушительных тенденций, как всё в постперестроечной стране, но оптимизм юности пересиливает декаданс: «Я вижу руины земных городов, / Где в треснувших стенах – ростки молодые». («Сон о том, как «демократы» смылись, но следы остались»).

Осознание переломных начал времени, пришедшееся на их взросление, налицо. В других стихах: «Вы правы, демократия мне ваша, ох, не нравится. / Народ у власти? Странно… Так значит, вы – народ?». Прямо выражено своё собственное понимание свободы: «Свобода – это рай, оплаченный другими, / И не всегда поймёшь, кем именно и как». Новая демократия принесла удорожание жизни и удешевление смерти. Не случайно пришло к поэту странное состояние расколотости и разбросанности:

Я разбросан по этим дворам,
По молчащим бессонным квартирам,
И мне кажется, что по ночам
Моё сердце кружится над миром.

Его город напоминает тот, что показан в кинофильме «Город Зеро». Поэтика такого рода киноязыка поэту ближе, чем романтика современных криминальных сериалов. «Мы дети кошмарных снов, которые были явью. Мы дилетанты, но любили косить под «профи». Обнажённо, обжигающе, но не обезнадёживающе. «Кто здесь мёртв, кто здесь жив – я понять не могу. Может, эти живые, что спят на бегу?». Культурное пространство потеряло немало слоёв, но прорыв к новому небу очевиден, оттого и «этажом выше…». Несостоявшаяся состоятельность словно предугадана в его стихах.

У каждого поэта ищешь лучшее, главное. У Сергея Гончарова, на мой взгляд, это – «Снежное причастие», «Поле твоё не пахано…», «Хорошо бы успеть до заката…». Во многих вещах находишь неожиданные прозрения и просто пронзительные мысли: «Эхо наших утех спровоцирует, может быть, мировую войну», «Та свеча, от которой сгорают дотла мирозданья», «В загоризонтье не принято быть живым…».

Такие мысли и метафоры создают зримый контур личности поэта и его культурного героя. Главное же здесь – правда о себе и своих сверстниках: «Поле твоё не пахано, /Зёрна твои не сеяны. / Порванною рубахою / Солнечный свет просеивать».

Смысловая метафора ярко свидетельствует о недюжинном таланте: «Меня обнаружат на прежнем месте, прибитым гвоздями дней…»

И пусть недостаёт красок, много жёстких формулировок, не хватает филигранной отточенности, всё это искупается искренней напористостью таланта. Чувствуется всегдашний поиск, позыв к самовыражению на минимуме графомании.

«Сны в ночи» – это, к примеру, написано белым стихом, но сразу даже не замечаешь, что стихи без рифм, так это исполнено непосредственно, легко, экспрессивно. Смысл ускользает, улетучивается, мечется между светом и тенью: «Мы все осколки. Наш магический кристалл когда-то блистал красотою граней / И часто ранил тот неосторожный взгляд, / Что искренне следил / За танцем света, / Но вглубь не проникал». Поэт выходит на философское осмысление своего состояния и попадает в яблочко, передавая экзистенцию своего поколения.

Об ушедшем или о несбывшемся нелегко писать свежо, а если удаётся написать – это словно воскрешается. Несбывшееся – как мечта о прошлом, что по законам метафизического времени всё-таки возвращается и, стало быть, сбывается. Поразительна зрелость проникновения Сергея Гончарова в эту метафизику, уход от соблазнов поверхностного постижения действительности, стремление докопаться до сути. «Но знаю, время всё же нам отомстило за то, что мы жили, не уловив его смысла».

Хочется верить, что слово его отзовётся и состоится в других поколениях, и самому поэту Сергею Гончарову будет по праву отведено заслуженное им место в отечественной литературе.