— В ряде Ваших произведений с большим пониманием и сочувствием обрисованы судьбы верующих воцерковлённых людей. На Ваш взгляд, какие качества необходимы писателю, если он берётся высокохудожественно отобразить атмосферу Русской Православной Церкви?

— Специально — никаких. Что в литературе считать сугубо ’’православным’’? Ведь не от количества же употреблений Божьего имени произведение становится религиозным. Писатель-баталист чем может отличаться от описателя монастырского общежития? Только личным опытом. Господь каждому времени призывает своих свидетелей, главное же для нас ответно исполнять Девятую заповедь: ’’Не лжесвидетельствуй’’. Что и выражено в традиционном для России реализме: пережил ли ты касания иных миров — описывай, воевал — рассказывай, плавал ли, летал ли, голодал, возводил города — поведай. Терял близких или обретал любовь — поделись, научи терпению и хранению. Только не лги, не греши безответственностью за вольные блазни на темы чужих жизней и смертей. Потом не оправдаешься. Аполлон Майков завещал: ’’На нас, писателях, лежит великий долг — увековечить то, что мы чувствовали со всеми. Нам следует уяснить и осязательно нарисовать тот идеал России, который ощутителен всякому’’. Ему вторит Аполлон Григорьев: ’’Поэты суть голоса масс, народностей, местностей, глашатаи великих истин и великих тайн жизни, носители слов, которые служат ключами к уразумению эпох — организмов во времени, и народов — организмов в пространстве’’.

Потому словосочетание атмосфера Русской Православной Церкви — сразу требует договорённости, что под Церковью мы с вами понимаем совокупность, собор верующих — народ Божий, а не некий там ’’социальный институт’’. Отсюда атмосфера Русской Православной Церкви — это атмосфера русского общества, русского на рода, а писатель просто должен принадлежать народу, неизбывно пребывать в нём и мыслями и чувствами. И судьбой. По мо литвенной формуле Церкви: ’’единеми усты и единем сердцем’’.
Неперечислимы светильники нашего словесного неба: Ломоносов, Пушкин, Гоголь, Лермонтов, Тютчев, Гончаров, Островский, Лесков, Достоевский, Толстой, Чехов, Бунин, Шмелёв, Есенин, Шолохов, Леонов... Никакая другая земля не смеет сравниться с нами количеством звёзд такой величины. Но своё мировое лидерство русская литература утвердила тем, что изначально главной задачей перед собой ставила осмысление жизни человеческой. Взывая к состраданию всех ко всем, наша литература всегда вела правдивое отражение взлётов и падений, мучений и радостей внутреннего человека, свидетельствовала достойность обретения им духовно-нравственных идеалов, описывала изменения души — умирание или воскрешение её.

С XIV-XV вв. Московия приняла на себя имперское наследие Византии и стала средоточием притяжения множества народов. И к этому её подвело Православие, с великим даром — священной церковной письменностью. Сотворив на основе староболгарских диалектов язык общеславянского Евангелия, святые братья Кирилл (Константин) и Мефодий утвердили православную литургию эпицентром зарождающейся Рус ской вселенной. Посему Русский мир — это, прежде всего, и есть Великое Русское Слово, Великий Русский Язык. Именно русская литература, вместив эпосы северных и южных славян, тюрок, угров, иранцев, монголов, предания Кавказа, Каспия и Карпат, единой кровной системой увязала сотни народов и традиций Российской империи в цельность Русской культуры. С памятью о том, что на церковно-славянском — "язык" и означает ’’народ’’.

Для меня есть три основных признака русскости в литературе, по которым легко определить русский ли перед нами писатель или русскоязычный вне его этнической принадлежности:

1. Сострадание, заключённое в неизымаемости писателя из народа.

2. Лиризм — открытость его души, способность к прямому соприкосновению с душами других.

3. Нравственная неколебимость. Что, опять же, неколебимость религиозной традиции.

О высокохудожественности. Чувство красоты определяют как сложнейший феномен высокоорганизованной психики, не выводимый из животных потребностей. Однако в полноте этот феномен объясним лишь религиозно — чувство красоты есть чувство Бога: ’’Господь воцарится, в лепоту обечется’’ и ’’Иисусе, красото пресветлая’’. Только такой, религиозно толкуемой красотой мир и спасётся! Именно метафизическая, неживотная потребность в гармонии, чудесная способность нашей души тянуться к прекрасному и тосковать по идеальному, вплоть до умирания в уродстве, и является чувственной основой нашей соборности — проводником общения для порой совершенно противоположных взглядов на мир и на место в нём человека. Так князь Владимир веру выбирал.

Высокохудожественность рождается в слиянии вдохновения и ремесла. Таланты даются Богом, и не людям перед людьми похваляться ими. Но достойно и правильно гордиться в миру своим ремесленничест вом. Мастеровитостью, выученностью покорять материал, искусностью добиваться нераздельности идеи с её плотяной оболоч кой. В этом тоже проявляется религиоз ность — дорожить Божьим даром, оформ лять, огранять его. Иначе дар отнимется, и ’’ленивый раб’’ накажется.

— При чтении сборника ваших расска зов "Манефа" ("Нескончаемый пате рик’’) создаётся впечатление, что Вы органично и глубоко вросли в жизнь Православной Церкви. Каков был Ваш путь к Православию?

— Точнее бы выразиться — путь в Православие... Да как и у большинства моих героев. Крестили меня лет пяти, но до двадцати двух годков я не знал о Церкви ничего. Вошёл в храм из протеста. Я тогда работал в театре, в Челябинске, и вот как раз ’’атмосфера закулисья’’ толкнула меня искать от неё спасения, иначе бы жизнь в мире зависти, интриг и разврата до добра не довела бы. Никогда не забыть первых служб: ни слова не понимаешь, а слёзы льются от счастья, что стоишь среди своих, что ты дома, что совершенно такой же, как окружающие, нет нужды прятать мысли, можно жить открытой душой, не стыдиться жажды чистоты. Но воцерковление было затяжным. Даже работая в действующих храмах реставратором, затем и художником, молясь и исполняя обряды, я ещё долго цеплялся за ’’восток’’, с его подкупом якобы сверхчеловеческими возможностями от единоборств до экстрасенсуры.

Истинный художник не может быть нерелигиозен. Творчески одарённая личность остро и постоянно чувствует пределы материального мира и ощущает беспредельность иного, откуда в него "входят" темы и ритмы, образы и идеи. Поэтому художнику, как никому другому, необходимо постоянная молитвенная защита и умение ’’различия духов’’, его посещающих. Милость Господня проявилась во встречаемых людях Церкви: священники и монахи, архиереи и просфорницы, старосты приходов и епархиальные кочегары — через узнанные удивительные судьбы и потрясающие характеры происходило и происходит формирование моего мировоззрения — как непрестанное восхищение Божьим мироустройством. И на этом пути в Православие я ощущаю себя только-только робко застывшим на пороге, только-только замершем в преддверии всё больших и больших радостей религиозного миропознания.

— Герои ваших рассказов в основном зрелые люди, воцерковляются, пройдя через многие испытания, через многие скорби. Вас привлекают эти люди драматизмом своей судьбы, что делает их благодарным материалом для художественных произведений, или Вы не видите иных путей к Богу в нашем обществе, деформированном атеистическом государством?

— Так для того и попущена была эта деформированность, чтобы возжечь, пробить теплохладность девятнадцатого века! Писатель, конечно же, показывает читателю яркие личности, наиболее полно раскрывающиеся в критических ситуациях: любовь, война, горы, море... Но он описывает души одних людей не для развлечения других, тем более не для эпатажа. А для узнавания читателем в его герое своего собственного "я", для раскрытия им через сочувствие к чужому качеств и распознания возможностей развития и изменения своей собственной души. Ведь единственно истинное творчество на Земле — преображение внутреннего человека Духом Святым. Искусства лишь свидетели этого преображения. Помните по Гоголю: ’’Как изображать людей, если не узнал прежде, что такое душа человеческая’’?

Литература в отношении к иным искусствам основа основ — как математика для остальных наук, и литературный процесс, как процесс национального осмысления и переживания жизни, глубиной проработки вечных и злободневных тем, полнотой их охвата призван отвечать культурным потребностям общества. Культ — дух народа, культура — его душа. И читатель ищет в большой, настоящей литературе свидетельств и толкований своему бытию — как внешнему, так и внутреннему. А сегодняшний читатель, участник и жертва затянувшейся смуты, ищет в книгах особенной мудрости. Мудрости, что не увязывается ни с жизненной опытностью, ни с учёностью, а принадлежит области религиозной, где ’’начало премудрости есть страх Божий’’.

Первая писаная поэзия на Руси была религиозной. Это из переводных греческих кондаков и ирмосов рождались русские славословия Христу, Богородице, а от них уже и собственным святым — от акафистов Печерских монахов до стихир Иоанна Грозного. Проза также восходила из житий святых и толкований Священного писания. Но уже к XII веку от Остромирова Евангелия проросли бессмертные ’’Слово о Законе и Благодати", "Повесть временных лет", "Слово о полку Игореве’’ и ’’Русская правда’’. Так что изначальными русскими литераторами были люди Церкви — священнослужители или миряне, но люди Церкви. А монастыри стали первыми истинно народными школами и библиотеками.

Поэтому же царь Алексей Михайлович, ведя борьбу с проникающим в Россию из Европы скоморошеством, кроме развлечений и врачевания нёсшим и магию, не ограничивался только запретительными мерами, но активно поддерживал встречно-за градительное создание своих русских, т.е. православных, театральных зрелищ, даже лично написал пьесу ’’Действо о трёх юношах в пещи огненной’’.
А святой XVII века Димитрий Ростовский, составивший свод житий святых на каждый календарный день — Четьи-Минеи, которые до революции были знакомы каждому православному, как и другие его произведения — ’’Летопись келейная", "Рассуждение об образе Божии и подобии в человеце", "Каталог российских митрополитов’’, так вот, этот святой архиерей является автором двух опер — ’’Ростовское действо’’ и ’’Успенская драма’’. На произведениях святителя Димитрия воспитаны несколько поколений русских писателей — Пушкин, Гоголь, Лев Толстой, Лесков и другие ис пользовали его сюжеты в своих художест венных произведениях.

— В 2010 году Вы выпустили в свет книгу публицистики ’’Русские для России’’. По вашему мнению, что ’’день грядущий го товит’’ для России и что должны делать русские люди в так называемом ’’глобальном мире’’?

— Глобализм — это отказ от родины. Родина же даётся человеку как новый рай, как возможность трудом в поте лица искупить праотцово грехопадение. Но исполним ли мы в Родине предписанное нам Господом или же будем вновь извергнуты? Устоим ли мы в праведности, обращая пустыни в сады, или опять падём, растлевая сады в пустыни?..

Ни для кого не открытие, что современная российская государственность, как и во времена Орды обустраиваемая на игнорировании Православия — религиозно-культурной матрицы русского народа, ныне зашла в тупики всех своих ролей: управленческих, защитных, судейских, социальных и этнических. Беспросветность сложившейся ситуации объясняется тем, что проникшая триста лет назад в Россию из Европы идеология музейно-католического и иудео-протестантского меркантилизма ныне достраивает под себя наши общественные институты. И в самом завершении эры утилитаризма, вступая в "Большие" семёрки и восьмёрки, ЕС и иные союзы, мы своим национально-социально-политическим обвалом явимся лишь фрагментом общемирового обвала эпохи материализма. Ведь современный кризис — не болезнь роста или развития, не результат агрессии народов-изгоев на Европу или Америку, это судороги умирания состарившейся цивилизации Великого Инквизитора. Совершенно ясно, что уже нашему поколению предстоит увидеть не просто смену социальных формаций, с перекройкой границ и перераспределением ресурсов, нет, мы станем свидетелями принципиального переворота человеческого сознания — возвращения миру религиозности.

Материализм исказил, изуродовал, ослепил Русский мир. Но надо помнить, что подрыв Русской государственности и Русской цивилизации начался даже не в далёком теперь 1917 году. Ещё Петр I, низводя Церковь в бюрократический аппарат Синода, считал важнейшим делом подавлять мистическую, богословскую, научную и педагогическую жизнь Православия, вплоть до того, что личным указом воспрещал монахам держать у себя книги и чернила. А ’’экспроприация’’ монастырских ценностей Екатериной II довела большую часть обителей до прямого нищенства. За фейерверками и салютами викторий ’’времён императриц’’ мы как-то опускаем страшные гонения на Русскую Православную Церковь — протестантско-волюнтаристские унижения кипячением св. воды и тотальные сокращения клириков Анной Иоанновной до того, что сотни церквей стояли без священства. А обезсмысливание монашества насильственными постригами отслуживших своё екатерининских солдат?.. Так что для России не новы времена, когда, по словам митрополита Антона Храповицкого: ’’Православие было лишено даже права именоваться таковым, когда церковная иерархия и церковная жизнь были едва только терпимыми, когда открыть новый монастырь было труднее, чем какой-нибудь игорный притон’’.

Сегодня одна из остро волнующих лучшие умы Отечества тем — взаимоотношение Государства и Церкви, необходимость и возможность их сотрудничества на фоне грядущих испытаний. И здесь, при всех по литико-мировоззренческих расхождениях в рецептах, все практически едины в диагнозе: атеистическое государство, создаваемое безбожной, точнее — антихристианской властью поклонников золотого тельца, обречено.

При этом мы свидетельствуем и встречный процесс — пусть медленное, но постоянное прирастание православного народа. Число не только принимающих обряд крещения, но и полноценно воцерковляющихся, религиозно живущих, растёт, прибывает. И посему неотвратим тот момент, когда, накопив необходимую численную силу, русское общественное самосознание вновь обретёт, восстановит православное единство духа, церковную сплочённость в исповедании Истины и в устроении будущего Отечества. Ведь симфония в России Государства и Церкви — это не договор власть имущих иерархий, а гармоническое сочетание православной власти и православного народа.

— Вы творчески работаете в разных областях искусства: как художник-сценограф поставили 50 спектаклей, более 20 лет реставрировали иконы и расписывали интерьеры церквей, Вы автор нескольких романов, повестей, циклов рассказов, драматических и поэтических сборников, книги публицистики. Работали завотделом публицистики в ’’Сибирских огнях’’ и заместителем главного редактора ’’Общенационального русского журнала’’, продолжаете сотрудничать с рядом периодических изданий. А сейчас занимаете административную должность — секретарь правления СП России. Как Вы успели всё это сделать и преуспели? Не с Божией ли помощью?

— Неужели где-то у кого-то бывает иначе?

Источник: "Русский вестник" № 26, 2011