Второй век мы, русские, живём по Достоевскому. Живём его осознанием Евангелия, проникновением в Евангелие, его трактовкой абсолютно всего с нами происходящего через Евангелие. И потому трактовкой столь потрясающе пророческой, непреложной и удивляюще живой.

А иначе чем объяснить, что было написано в апреле 1877 года, после объявления войны туркам в защиту вырезаемой ими Болгарии? – «Все чувствуют, что началось что-то окончательное, что наступает какой-то конец чего-то прежнего, долгого, длинного прежнего и делается шаг к чему-то совсем уже новому, к чему-то преломляющему прежнее надвое, обновляющему и воскрешающему его уже для новой жизни и... что шаг этот делает Россия! Вот в этом-то и неверие "премудрых" людей. Инстинктивное предчувствие есть, а неверие продолжается: "Россия! Но как же она может, как она смеет? Готова ли она? Готова ли внутренно, нравственно, не только матерьяльно? Там Европа, легко сказать Европа! А Россия, что такое Россия? И на такой шаг?"

Но народ верит, что он готов на новый, обновляющий и великий шаг. Это сам народ поднялся на войну, с Царём во главе. Когда раздалось царское слово, народ хлынул в церкви, и это по всей земле русской. Когда читали царский манифест, народ крестился, и все поздравляли друг друга с войной».

Поздравляли с войной. Да разве не это же самое произошло с нами в феврале-марте 2022-го? И вопросы, такие вот сегодняшние, такие животрепещущие вопросы о готовности России «нравственно, не только материально» шагнуть к «обновляющему и воскрешающему»! Ну, и почему ещё не во всех городах России поставлены памятники Фёдору Михайловичу?

Нравственная готовность народа к войне есть залог его, народа, в ней, войне, победы. Ибо эта нравственная готовность к самопожертвованию за истину – готовность народа к страданиям и даже смерти во имя правды и справедливости – и есть духовное право народа на победу. С пониманием того, что это право исходит из праведности (греческое δικαιοσύνη – «справедливость, законность»): «Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдёт праведности книжников и фарисеев, то вы не войдёте в Царство Небесное» (Матф. 5:20).

В нравственном праве нашего превентивного удара 23 февраля я лично (как и мои друзья) не сомневался ни секунды, ну, а сегодня, после озвученных Конашенковым просто чудовищных цифр заготовленных и выставленных против России самолётов, вертолётов, танков, РСЗО и сверхмощных гаубиц, после уразумения каких-то мегалитических масштабов возведённых за восемь лет укрепрайонов, думаю, честно сомневающихся днём с фонарём по всей стране не найти. Честно, не предвзято. А ведь сюда в плюс ещё поразительная слаженность управления украинского «центра принятия решений» с армиями и тыловым обеспечением, с завидной обеспеченностью штабов всех уровней космическими разведданными и связью! Так что признание европейских экс-смотрящих о своей лжи на минских «мирных» переговорах для российского общественного сознания не стало сенсацией. Мы упредили правильно, как бы не пытались обвинить Россию в «первоагрессии», честно отвечая на всё нарастающие вызовы и провокации, отодвигая беду от границ Отечества. Прецеденты – от выхода на Калку, и до начала российского наступления против Румынии и Австрии в Первой мировой, и освобождение Китая в окончании Второй.

Мы не агрессоры, мы просто упредили, это честно, законно, справедливо. Однако есть смущающий момент в СВО – солдатское упорство украинцев. Массовая готовность к ратной смерти за свои убеждения, какими бы дикими, какими бы безумными эти убеждения нам не казались. Они не хотят ничего слышать – Россия напала на Украину. Нацисты, сатанисты, контролируемые госдепом олигархи – не важно, важно что Россия напала на Украину. И сообщения о боевых наркотиках или неких заградотрядах принципиально фронтовую картину не меняют: украинцы воюют смело, умело и, главное, предельно мотивированно.

Феномен стояния народа на своём, упрямства в своём, народа, который уже десятилетия не то что отвергается как самобытный этнос, но считается приручённым, управляемым с помощью глобальных политтехнологий, так что его самостояние теперь даже и не рассматривается современными «элитами» – российскими, украинскими, немецкими, голландскими, американскими, китайскими и прочими, вдруг проявился во всей полноте незалежности. И опрокинул образ подчинённого до тонкостей разработанным техникам мира, который «элиты» себе так упоённо рисовали. Именно солдатское упорство украинцев сорвало первоначальные планы СВО: российская «элита» покупает украинскую, а танковые и мотопехотные марши и десанты РА с угрозой городам – громкое прикрытие для тихого госпереворота. Американцам же удавалось подобное, и не раз, так почему у россиян не получится? «Элиты» пропланировали межсобойное перераспределение ресурсов, составили новые списки управления сферами и потоками, оставалось за малым – сдачей оружия самообороной и демилитаризацией натовцев. Но … солдатское упорство украинцев всё опрокинуло.

И чернильным облаком отступающей каракатицы завитийствовали обслуживающие «элиты» полит-астрологи о заградотрядах, о боевых наркотиках, о западэнском наследии нацизма, о наёмниках. Да, и таковые имеют место, но это частности. А что общее? Общее: «украинцы тоже русские, только идеологически свихнутые, культурно дезориентированные». Тоже русские – патриоты, охранители семейных ценностей, труженики и ревнители красоты. Тоже русские, только ненавидящие русских. Русское.

И вот что, если «украинцы тоже русские», что же тогда с ними, такими же как мы, но свихнутыми и дезориентированными, теперь делать? Как их, взрослых, состоявшихся, закоренелых, лечить-выпрямлять, перевоспитывать, чем их пере-ориентировать? Помните у Николая Гумилёва в «Блудном сыне»: «…Ты плачешь над грешным, а я негодую, Мечом укреплю я свободу и братство, Свирепых огнём научу поцелую». Мечом и огнём, огнём и мечом – лечение прямо по Гиппократу: «Что не исцеляет лекарство, то исцеляет железо, что не может исцелить железо, то исцеляется огнём».

Однако за триста лет до Гиппократа пророк Исайя видел совершенно иной смысл в ныне крылатом выражении: «Ибо Господь с огнём и мечом Своим произведёт суд над всякою плотью, и много будет поражённых Господом» (66:16). У пророка нет даже малейшей ассоциации с порошками и примочками – огонь и меч это атрибуты Судьи, а не целителя.

Так что же нам теперь с ними, свихнутыми, теперь делать? Или всё, уже поздно, и с ними только по завету святителя Филарета (Дроздова): «поражайте врагов отечества»? То, что украинцы враги, убеждённые до страсти, до пафосной ярости враги нашего русского отечества, нашего русского мира, бескомпромиссные, конечные враги всего русского – объяснять уже некому. Но только почему? отчего? И вновь витийствуют на своих шоу полит-астрологи: кто виноват? Все, кроме нас – шведы, немцы, поляки, англосаксы, папа римский… новые хазары…

Да, это самый смущающий момент в СВО – «украинцы тоже русские».

Точно такое же смущение мы несём в своей народной памяти со времён царствования Алексея Михайловича, когда силовым способом государство провело в Церкви «раскол», упорно увязываемый историками с расхождением во взглядах ревнителей благочестия патриарха Никона и протопопа Аввакума относительно правок текстов или блюдения обрядов.

Что мы помним о княжеских междоусобицах, придавленных татаро-монгольским игом и завершённых грозной централизацией Ивана Третьего Великого? Эмоционально, пожалуй, ничего. Не было общего понимания единости страны, чувства единости народа, поэтому в памяти и нет общероссийской боли от похода Рязани на Москву, а Москвы на Тверь. Осознание своего русского единства – впервые зафиксирован как результат той ненумерованной Отечественной войны, когда турецкий султан со своими сателлитами, и папа римский со своими, со всех сторон обложили, сжали, сдавили Россию Иоанна Четвёртого Грозного. Сжали в единство так, что государственная целокупность легла в основание целокупности веры – в осознание русского крестоношения – охранения Вселенского Православия. И потому Бонапарт сразу расшифровался нами как антихрист. И вот в этом религиозном понимании ответственности народа за свою Россию как Святую Русь – единственно полноценное, совершенное оправдание СВО.

С апостольских времён идёт война за Истину с древними и новыми ересями, и не просто так преподобный Сергий Радонежский столь ревновал о догмате единосущности и нераздельности Троицы – кабы было бы всё вокруг благостно… Так что произошедшее при Алексее Михайловиче не стало неким соскоблением ритуальных наростов и поправкой описок царскими «перегибами», спровоцировавшими целую эпоху гражданских войн: за грамматику и жесты никто и сам на смерть не идёт, и ближних не убивает. А все наши самые кровавые смуты вспыхивали под двуперстием: Разин, Булавин, Некрасов, Пугачёв, Морозов с «Искрой» – каждый раз с особой яростью с обеих сторон сходились насмерть совершенно такие же русские по крови, русские по языку, по одежде и жизненному укладу… но с обеих ли – русские по вере?

Не будем вторить марксистам-маоистам, что, мол, в средневековье идеология и могла-то выражаться лишь в религиозных формах – почему же тогда сегодня, точно так же, как и триста лет назад, эта самая идеология не может объяснить непримиримого ожесточения, с которым «тоже русские» бьются против Русского мира? Почему нет психологического, социально-политического или институционального всех убеждающего обоснования приступам озверелости – с полной потерей человеческого образа, при виде чего-либо «москальского»? Как раньше «никонианского». Никакая, конечно, здесь не идеология, не педагогика – слишком тошнотворно пахнет серой.

Символ – условный, прямо не связанный с обозначаемым, знак каких-либо понятий, идей, явлений. Академик Лосев определял символ как «субстанциальное тождество идеи и вещи»: «Образ и смысл образуют два элемента символа, немыслимые друг без друга. Посему символы существуют … только внутри интерпретаций». Что такое за пределами христианской интерпретаций так или иначе сложенные пальцы, какой смысл стоит за хождением вокруг аналоя в ту или иную сторону? Почему эти смысло-образы ценнее человеческой жизни? Для кого?

Если принять весьма доказательную версию того, что старообрядчество не секта, точнее – не гроздь сект, отколовшихся от Православия из-за грамматических ошибок и поместных певческих традиций, а самобытная несторианская ересь (символами которой и являются двуперстие с хождением посолонь), ересь разделения божественной и человеческой природ Христа, осужденной в 431 году на III Вселенском соборе в Ефесе, весьма успешно распространявшаяся среди тюрков-кочевников с шестого по одиннадцатый века. Вот эта несторианская ересь в виде так называемого «центрально-азиатского христианства», диффузируя, но не сливаясь с Православием, проникла к нам из ордынских степей, и как «староверие» расползлась по всё множащейся землями Руси-России и добралась до Беломорья, где встречно осеменилась манихейским «рассечением» Троицы… Отсюда и становится понятен источник злой, лютой, инфернальной силы, столетиями заливающей умы и сердца «тоже русских» по языку, по одежде и жизненному укладу – Разин, Булавин, Некрасов, Пугачёв…

Ереси и секты непрестанно воспроизводили и пестовали внутри России её врагов – ненавистников патриарха и государя, всего государства. Перемазанцы и липоване. Бегуны и нетовцы, даниловцы и аароновцы… молокане, скопцы… Разговор долгий, требующий терпения, и здесь неподъёмный. Спрячусь за авторитет: Анна Григорьевна Достоевская вспоминала о том, что в их домашней библиотеке «было много серьёзных произведений по отделам истории и старообрядчества». Символизм имён героев произведений Достоевского литературоведами разобран подробно, поэтому и убийца от ума Раскольников, и убийца от страсти Рогожин указывают – старообрядчество для Фёдора Михайловича прямо связано с одержимостью злобой, ведущей к душегубству. А «нехарактерный» старичок-раскольник Егор Воронов «Записок из мёртвого дома» своей нехарактерностью только подчёркивает мнение, сложившееся у писателя на основе личного каторжного опыта: «Это был сильно развитой народ, хитрые мужики, чрезвычайные начётчики и буквоеды, народ надменный, заносчивый, лукавый и нетерпимый в высшей степени».

Надменный, заносчивый, лукавый и нетерпимый… Но тоже русские – вот он, смущающий момент поклонников ДНК-анализа…

Уже десятки лет мы свидетельствуем несомненно бесовскую одержимость тех, кто скачет в трансе-радении, впадая в истерический экстаз от того, что он не «москаль», кто маниакально учит своих детишек «резать русню» и тащить «на гиляку», ритуально поедает в ресторанах «органы ватников». А методично – от карпатских сельских приходов до всемирно почитаемых светильников, древнейших монастырей и лавр – выбрасываемые из собственных храмов православно верующие? Но почему-то до сих пор, ну, никак не решаемся в полный голос назвать-обличить природу сатанинской ненависти к беззащитно пытаемым нацбатниками и СБУ. Пора, давно пора открыто признать, что солдатам России противостоят не «идеологически свихнутые, культурно дезориентированные» люди, а инфернальные, душевно повреждённые враги, запредельно мотивированные не школьной великоукрской историей и прозападной пропагандой, а метафизической непереносимостью Христа, боязнью Православия. Ведь других непримиримых врагов у Русского мира не бывает: «Яко несть наша брань к крови и плоти, но к началом, и ко властем, и к миродержителем тмы века сего, к духовом злобы поднебесным» (Еф. 6:12).

РУССКАЯ ПРАВДА КАК РОССИЙСКИЙ ЗАКОН
Наблюдения работы Военно-следственного управления СК России на Донбассе

1. ВВЕДЕНИЕ

Донбасс вбирал меня постепенно. Или впускал? Первые поездки восьмилетней давности не дали ощущения, тем более, понимания сотворения здесь чего-то принципиально нового – ещё одна «горячая» закровоточившая точка ещё одной окраины некогда великой России. Такими я видел Абхазию, Чечню, Южную Осетию. Та же воспалённость местничества, то же самомнение молодых лидеров при тоскливом смирении стариков. И неверие в худшее женщин. Вот что резко отличало от Кавказа – стремление всё прибрать сразу же после боя: починить окна и крыши, покрасить стены и заборы, прикопать воронки. Это местное нежелание жить в войне, жить войной, вызывало нутряное тепло славянского кровного родства. Потому как помню, что в иных краях под винцо над нардами местные искренне недоумевали: «Зачэм рэмонт? Мы знали – русские придут, сдэлают». Сюда русским приходить не требовалось, они здесь уже были.

Захватывающее всё большее, всё настойчивее погружение в судьбоносные загадки Донбасса прямо следовало за затягиванием решения о его статусе. Затягиванием до невыносимости. То, что так стремительно произошло с Крымом, с Донецком и Луганском оказывалось почему-то невозможным. Множились встречи с преподавателями ВУЗов, библиотекарями, музейщиками, писателями. А с местной творческой молодёжью мы знакомились и в России, на наших конкурсах, фестивалях и семинарах. Общался я с шахтёрами, с врачами. Но, признаюсь, не совсем понимал местных. Сочувствовал – да, но не понимал. Не понимал их терпения. Их упёртости.

Замороженные минскими переговорами линии окопов с перманентными автоматно-пулемётными дуэлями то и дело вскипали полновесной артиллерийской канонадой, перекрёстным ракетным шипом. От «прилётов» гибли и крутые герои 2014-го года, и совсем крохотные ангелы-ребятишки. Воронки прикапывались, стены красились. Война-не-война? Ночью бухали взрывы, а утром в автобусах и трамваях ехали студенты и школьники, в витринах магазинов обновлярась реклама. Работающие на войне-не-войне шахты, заводы, распаханные и засеянные поля.

Но в какой-то момент количество пыхнуло качеством. «Шизофрения» местной жизни как-то нехорошо резонировала, синергитечески слилась с шизофренией всего моего Отечества: с 13-й статьёй Конституции и Гоголь-центром, с чайлдфри и господдержкой абортов, с вывозом Центробанком к геополитическим конкурентам миллиардов долларов при миллионах собственных граждан, деградирующих «за чертой бедности». С новогодними разгулами с ноября по март, с никак никем не контролируемой закредитованностью при массовой дебилизации. Необратимое вымирание нации под «Comedy Club» и «Танцы со звёздами», более того – под секс-проблемы голливудских звёзд… Да, Боже мой, это же не Донбасс, это же мы все живём на шизофренической войне-не-войне, все мы – от Анадыря до Ростова! Донбасское нежелание жить этой своей войной-не-войной, отвращение Новороссии к своей войне-не-войне для меня открыло мою Россию. Может быть, презорство, но, кажется, теперь я начинаю понимать – зачем Донбасс России, почему он нам необходим.

***

Вновь «Дневник писателя» Достоевского, вновь апрель 1877 года: «Нам нужна эта война и самим; не для одних лишь "братьев-славян", измученных турками, подымаемся мы, а и для собственного спасения: война освежит воздух, которым мы дышим и в котором мы задыхались, сидя в немощи растления и в духовной тесноте»…

Не сразу, но всё же Главное военно-политическое управление Вооруженных Сил РФ стало включать членов Союза писателей России, вместе с артистами и лекторами общества «Знание», в свои «агитбригады», выезжающие в госпиталя, военные институты, военные городки и расположения тыловых частей – про передовую без страховки нельзя и думать. В этих поездках наши литераторы въявь, порой даже тактильно, познают безмерность солдатских жертв, ежедневно приносимых на «нам нужной войне». С занозящими сердце картинами безногих и безруких молодых, красивых, ненажившихся колясочников. И тут же рядом нетерпеливо ждущих повторных операций, после которых можно будет вернуться в строй – в окопы и блиндажи к точно таким же молодым, но ещё не познавшим госпитальное отчаянье радистам, лётчикам, танкистам и сапёрам, ещё уверенным в себе, в своём воинском мастерстве и мощи вверенного оружия. И спасибо Министерству обороны за этот опыт сострадания и восхищения, опыт, который трезвит и возвращает писателей – особенно поэтов, к ответственности за свои, порой излишне красивые слова – да, да! искренне высокие слова о действительно высоком.

Проблема в том, что начало СВО вызвало буквально навал патриотической поэзии. С первых дней Операции стихи «на тему» стали писать все и повсюду – кто знал, что такое армия и даже обладал боевым опытом, и кто не имел ни малейшего представления об Уставе караульной службы и верил киногероям. Я не говорю о качестве стихосложения – мастерство или любительство «тема» не губит и не исправляет, и мы знаем немало прекрасных строк, написанных «к дате», но! как правило, если эти строки всё же опирались на личный опыт боли или счастья сердца поэта, на картины из его памяти, а не на лишь пересказанное ему другими. Потому-то мы сегодня с особой надеждой вчитываемся и вслушиваемся в творчество, доносимое с передовой: там, в окопах, у поэтов действительная полнота ручательства за написанное и произнесённое. А стилистику подтянем.

Ведь сколько точно таких же восторженных стихотворцев, которым «Рок рукой суровой Приподнял завесу времён», в 1914-м площадно и салонно громыхало столь же патриотически-кимвально за Веру, Царя и Отечество, но через год-другой устало ждать скорых окончательных побед, устало терпеть сужение благ, сникло и стихло, вновь вдохновляясь как «В лепестке лазурево-лилейном Мир чудесен». И лишь кому «святой Георгий тронул дважды» мы до сих пор верим, что «воистину светло и свято Дело величавое войны».

Опыт соприкосновения с болью и героизмом, войдя в сердце, держит, не отпускает. Не отпускает доверчиво торопливое, полушёпотное уверение худющего, с черняками как у панды вокруг глаз, парнишки в великоватой больничной пижаме, с досадой поднимающего тяжело загипсованную руку: на днях из Донецка переводят в Питер, где врачи обещали последнюю операцию, и можно будет вернуться «к себе в разведку» – «ведь мы Изюм брали, его же опять брать придётся». Не отпускает и, слава Богу, не отпустит, пока не напишу о нём, об этой его доверчивости.

Молдавия, Абхазия, Чечня, Южная Осетия, Донбасс. Вы знаете, что их объединяет? – плотный, тесный звон цикад и сверчков. У нас в Сибири такого струнного изобилия и близко нет, в самый жаркий июль у нас разве только жидкое нытьё комариков. Но нет в Сибири и канонады. Цикады и пушки – против комаров и трёхсот лет мира.

А ещё в этих местах постоянно стараешься избегать материнских глаз. Здесь нестерпимо выдерживать женские взгляды: сколько бы лет твоей собеседнице не было – двадцать, сорок, восемьдесят – глаза матерей прожигают насквозь – почему ты не защитил, нет не её, её детей? Почему ты, такой здоровый мужик, не защитил? Глаза женщин «горячих точек» как глаза у Богородицы на иконе «Умягчение злых сердец». Наверное, это и есть глаза войны.

***

А недавно мне выпало узнать войну совершенно с нового, с неожиданного для себя ракурса («выпало» как компромисс между «повезло» и «досталось»). Я увидел врагов – вплотную, с касанием рукавами, я разговаривал с врагами, всматривался, вслушивался в них, ловил излучения. Молодые и пожившие, офицеры и мобилизованные, бобыли и многодетные отцы... И все враги. Однозначно враги. Параллельно я вслушивался и в себя, разбирался с собой, пытаясь понять – почему они враги? Почему они враги не мне, а мои?..

Благодаря договору о сотрудничестве, заключённому меж Союзом писателей России и Следственным Комитетом России, а точнее – дружеской настойчивости председателя московского РОО «Союз ветеранов следствия», легендарного детектива и писателя Вадима Владимировича Соловьёва, я стал свидетелем работы следователей, криминалистов и экспертов Луганского военно-следственного управления СК России. Видел, что такое задержание, обыски и допросы диверсанта, присутствовал на следственном эксперименте, на котором ВСУшник показывал, как расстреливал «гражданских», присутствовал при эксгумации тел мирных жителей, прихороненных под нацистскими обстрелами во городских дворах и сельских огородах. Познакомился с работой экспертов по радиоэлектронике, генетике, психологии – в том числе, с тестированием убийцы на полиграфе. Мне, меж судебных заседаний, даже позволяли побеседовать «по душам» с военными преступниками. Вместе со следственно-криминалисткой группой я из Луганска выезжал в Мариуполь, Северодонецк, в Меловую, с рассвета до заката трясясь по разбитым дорогам через знаковые для нашего времени Новоайдар, Макеевку, Дебальцево, Донецк, Горловку, Купянск, Волноваху. Я даже начал различать профессии следователя и криминалиста, и познакомился с местными луганскими операми, девятый год то ненадолго снимающими армейский бронежилет, то вновь навешивающих поверх разгрузки «калаш», для которых «передок» и тыл давно неразличимы.

2. ДИВЕРСАНТ ИЗ МЕЛОВОГО

Меловое – символ сегодняшней Новороссии: Меловое-Мілове – украинская половина большого посёлка, другая половина, через улицу Дружбы народов – русская заграница Чертково. Так сто лет местные и жили этой границей, жили от границы. Говорили по-русски, думали по-украински. Или наоборот. Но ни до Киева, ни до Москвы мелко-меркантильные интересы меловских-чертковских равно не протягивались. Пока Луганская область не стала Луганской республикой. Тогда, в ноябре 2014-го, меловской погранотряд незалежной отбился от «сепаратистов», и местный отдел МВД переоделся в мундиры Национальной полиции. Ещё через три года прямо по Дружбе народов разнесли забор из колючей проволоки, проезды перекрыли, и местные по обе стороны улицы опять стали жить от границы, даже в чём-то лучше прежнего: «доставаемое» от строгости запретов только дороже ценится – кому там война, а кому здесь мать родна. Жили не тужили мелованцы до самого 24 февраля 2022-го.

Однако наш разговор не о самих контрабандистах. Хотя недовольство лишённых суетного, но уже привычного приработка мужиков, при многолетней всеобщей безработице с мутными перспективами застрявших в южной распутице фронтов, оправдано. Как и хранение в глубине шифоньеров под жинкиными скатёрками «про всякий выпадок» жовто-блакытного прапора, а то и мундира с медалями, объяснимо. Объяснима и напряжённость женщин к пришедшим ватникам-москалям, которыми их пугали десятки лет – дикие, нищие, наглые, воруют и отнимают всё, чего у них нет. А ещё родственные разрывы по живому: мало ли братьев, племяшей и кумовьёв воюет по ту сторону?

Выезд из Луганска в семь утра. Микроавтобус Следственного комитета, подгоняемый броневиком СОБРа, притормаживал на блокпостах, и меня опять и опять пробирала особая, сквозная теплота наскоро приветствующих друг друга вооружённых людей, незнакомых, но так доверчиво радующихся друг другу: «свои». Такое возможно лишь на войне.

Нас с СОБРом, а так же чуть раньше подъехавших луганских следаков и минёров встречали местные меловские оперуполномоченные. Предстояло два задержания по подозрению в шпионской деятельности, а, возможно, и причастности к попытке подрыва автомобиля районного прокурора. Это бывший сам меловской опер, затем и прокурор Незалежной, а ныне хозяин магазинчика стройматериалов, и безработный отставной пограничник.

Тихо, в полголоса распределяются группы по адресам и заданиям. Ждём вызванных адвокатов, подвозят понятых. Время идёт, местные нервничают: подозреваемые могут куда-нибудь скрыться, тем более, что утаить в посёлке, даже в большом, такое собрание силовиков нереально. Я не хочу присутствовать на обыске в квартире с детьми у бывшего опера, и еду с группой, работающей по бобылю-пограничнику.

Какой-то надорвано сдувшийся, обезволено обмягший сорокалетний мешок в бабской, хоть и чёрной, вязаной шапке никак не вязался с киношным представлением о шпионе. «Ждун» – это да, это точно. При обыске замызганной, бедно обставленной двухкомнатной квартирки в по-украински аккуратно поддерживаемой, хоть давно не ремонтированной двухэтажке, ничего, кроме украинского флага, не нашли. Бывший пограничник на осыпавшие его вопросы криминалистов то полушёпотно бормортал, то вдруг подвизгивал, сам понимая глупость и неправдоподобие своих ответов. Так не мог объяснить множество паспортов от, якобы пропавших, телефонов, купленных «для первой и для другой жены». Которые сейчас в Украине. Сосед-понятой, с которым мы топтались в прихожей, слушая про количество жён, только подхмыкивал. Наконец на мой очередной вопрошающий взгляд тихо кашлянул: «Да какие там жёны? Он женщин не любит». – ?? – «Он же тот, который любит не женщин».

Молодой местный следователь, с которым подозреваемого соединяли наручники, узнав про европейскую ориентацию бывшего пограничника, да ещё с дружескими, на грани фола, подколами, искренне запаниковал – так это он теперь «зашкварился»? А когда в машине СК выяснилось, что подозреваемого федералы не сажают на пол, а размещают рядом с конвоиром на сиденье…

Обыски у опытного лиса опера-прокурора, конечно же, ничего не дали. Ни в квартире, ни в магазине, ни в гаражах: тот профессионально знал – где и как ищут незаконное. Был момент, когда подозреваемый сильно занервничал на складе, на опережение громко прося «коллег» ничего не подбрасывать – опять же, лис, знал о чём просил, наверняка такое с кем-то когда-то делал, но вскоре справился с нервозностью, поняв, что офицеры СК не такие. Не как он.

Обыск в квартирке подходил к концу, как вдруг бывший пограничник осел на пол, натянул шапку на глаза, даже до кончика носа, и впал в оцепенение. Ни слова, ни звука, даже дышать перестал.

Пока дописывался протокол, во дворе проходило негромко-бурное совещание по методам дальнейшего дознания. То, что подозреваемый вот-вот начнёт давать признательные, объяснять никому не требовалось, и меловские требовали не забирать его в Луганск, оставить в местном отделении. Это же они собрали сигналы, заявления, нарыли какие-никакие улики, и, главное, территориально это их дело. Приехавшие служащие Следственного комитета пребывали в обоснованных сомнениях: местные все с боевым опытом, поэтому взаимоотношения у них с преступниками «военные», а, тем более, когда перед ними не какой-то жулик, а полноценный враг. А с соблюдением протокольных «формальностей» при задержании и допросах у местных, гм…. Ребята ещё не поняли, что к ним в Новороссию пришёл Российский Закон. Так что, как бы им самим назавтра не оказаться «фигурантами». Но, правда, забирать чужой успех…. Сошлись на том, что «колоть» будут меловские, но в моём присутствии.

На обратном пути меня дружно поздравляли – стать свидетелем столь редкой удачи: не каждый день шпионов берут! А как на него вышли? Вздох: «Мы же командированные. Поэтому во всём зависим от местных». Развернуть свою сеть осведомителей ни за три, ни за шесть месяцев невозможно. Да и за больший срок не получится: недоверие к приезжим, особенно у сельских жителей, везде одинаково. А тут год как под Россией. Да не добром. Так что уместного населения отношение к федералам, ну, очень разное : либо сразу выходят на контакт, помогают чем могут по принципу «мы же русские», либо… в лицо молчат, а за спиной сливают информацию врагу. Просто звонок родне в Украину: «когда и куда танки, куда вертолёты».

Соловьёвско-никоновские уверения в том, что возрастание ненависти к России прямо связанно с километражом перемещения от востока к западу, рассыпаются с каждой выездом со следователями и криминалистами СК, с каждым общением с бывшим украинским населением. Не знаю, как на Карпатах, но и здесь, на луганщине, как просто пассивных «ждунов», так и активных вэсэушных наводчиков пруд пруди. На луганщине, в Новороссии.

Почему столь многие нам не рады? Ведь совершенно наши русские люди – и внешне, и по языку. Большинство из контактировавших со мной с общим советским прошлым: какая, на фиг, граница по улице Дружбы народов?.. И даже год назад, когда все верили в скорую победу Москвы над нациками, здесь кто-то русским радовался искренне, а кто-то улыбался из страха. А теперь неискренни все. Повторюсь, можно попытаться местных понять: ватниками пугали десятки лет, родственники воюют с той стороны, безработица, застрявшие фронты, беженцы, лишённые всего. Вообще затянувшаяся война для мирного населения всегда и везде кошмар – война ужимает время жизни: прошлое, даже недавнее, не важно, а будущее … его нет. Выжить до рассвета, что-то поесть-попить до темна, и всё, больше ничего нет, ничего не нужно – так нормальный мирный человек долго не тянет. Становится ненормальным. Военным.

Понять местных можно, а вот принять не получается. До сих пор несу в себе отжоги от ненавидящих взоров подростков: мы агрессоры, похитившие у них Европу. Чарівну Європу, казкову, бажану. О которой им рассказывали на вдохе и родные, и близкие, и телевизор,и интернет. Любые качественные вещи из которой – автомобили, бытовая техника, одежда – становились семейной гордостью. Найти бы работу, вдруг даже поучиться там. И оставалось-то совсем немного: вступить в ЕС, в НАТО. Как вдруг колорады-оккупанты.

На конфетку такие не разменяются, за путёвку на Чёрном море не изменятся. Это же какого труда потребует переформатирование их сознания, сколько любви и терпения нужно для изменения сложившихся до рефлексии чувств…. А что наши? Подростки в Брянске, в Ростове, Челябинске, Красноярске?.. Сколько своих молодых россиян, верящих, что у них тоже отняли свободомыслие, ущемили либерализм, лишили той же просвещённой Европы? Почти сорок лет для поколений СССР и РФ показывали солнце только на Западе. Откуда любые качественные вещи – автомобили, бытовая техника, одежда – становились семейной гордостью. Найти бы работу, вдруг даже поучиться там.

А что в противовес? В «нашей раше»? – глумливые мультики и бандитские фильмы, разлагающие книги, дебилоидные концерты и ублюдочные песни. Святоотеческая богословская традиция среди других форм одержимости различает «чужебесие»: «любление всего чужого, с презрением отеческого». Ненависть к своей Родине – врождённый болезненный комплекс, особое психическое уродство, как сексопатология, и не поддаётся исправлению. И вопрос: почему почти сорок лет только такие режиссёры допускались до постановок и съёмок, только таким певцам открывали сцены и клубы, почему только беснующихся писателей тиражировали и пиарили с кафедр? И каким образом теперь не только бывших украинских подростков, но и наших российских денацифицировать? Или как сказать? Короче, возвращать в себя, к себе, на Родину.

Снова ранний выезд в Меловое. Опытные захватывают места спиной к водителю: при резком торможении они падают, а только вжимаются в спинку и продолжают дремать. А нам, неофитам, летать приходится частенько: во избежание возможных непредвиденностей фордовский микроавтобус мчит на пределе своих возможностей, а дорога военная. Сегодня «праздник» у криминалистов: подозреваемый признался не только в шпионской, но и в диверсионной деятельности, и потому необходим сбор доказательств по данным показаниям экспертами. То есть, опять обыск, но теперь в съёмном частном доме, где, действительно, был припрятан и тротил с биоследами, хранились подлежащие «вскрытию» телефоны. Найдена и униформа с обильной атрибутикой ВСУ. И заброшенный в придорожную траву дистанционный взрыватель никто из прохожих не успел подобрать.

Опять ненавистные местным операм подробные, с фото- и видео-фиксацией, протоколы, с адвокатами и понятыми. Но какое-то странное, разительное изменение в поведении подозреваемого: он упруго наполнен своей значимостью, артистично принимает эффектные позы, отвечает громко, уверенно, посматривает на вращающихся вокруг спецов – в том числе и на опять скованного с ним наручниками своего дознавателя – посматривает даже с некоей заносчивостью. Неужели чистосердечное признание так изменяет ощущение себя и своей жизни? «А ведь, вы видели, мы его и пальцем не тронули». Да, ребята, там трогать-то было противно. Шквариться.

Глава меловской районной администрации хорошо охраняется, поэтому мину кураторы приказали закрепить под автомобиль прокурору. Всё прошло по плану: забрали в указанном схроне взрывчатку, собрали по схеме бомбу. Закрепили на магнитах под днище. Оставалось дождаться хозяина машины. Более того, казалось что ВСУ выпадала удача: к прокурорским подъехали коллеги из луганского следственного отдела, так что теракт мог бы получиться не просто кровавым, но и информационно шумным. Но! «Среди нас кто-то молитвенник!» – взрыватель не сработал. «Среди нас кто-то молитвенник!» – с десяток следаков и прокурорских сошлись у мины – и взрыватель не сработал! Бывший пограничник спешно обогнул заполне парковку, вторично нажал кнопку. Опять тишина.

Посмотреть на своего несостоявшегося убийцу подъехали те, кто был в тот судьбоносный момент возле прокурорской машины. Подходили, смотрели молча, молча отходили. Вопрос задала адвокат: «Зачем? Не за пятьдесят же тысяч гривен?». Пограничник, заодреналиненый всеобщим вниманием, надувая грудь, глядит прямо в видеокамеру: «А хотел доказать себе».

«Доказать себе»… вот же тварь дрожащая.

3. ПИКНИК НА ЧИСТОМ ОЗЕРЕ

«Следователь по особо важным делам 3 военного следственного отдела 12 военного следственного управления Следственного комитета Российской Федерации майор … … в действиях неустановленных военнослужащих националистического формирования «Правый сектор» (запрещённая в России террористическая организация), совершённых вопреки Женевской конвенции от 12.08.1949, а так же Дополнительного протокола 1 от 08.06.1977, имеются достаточные данные, указывающие на признаки преступления, предусмотренного частью 1 статьи 356 УК РФ, руководствуясь частью 3 статьи 2, частью 1.1 статьи 3, статьями 38, 140, 145, 146, 151, 152, частью 1 статьи 156 УПК РФ … ПОСТАНОВИЛ возбудить уголовное дело …».

Пятого июня 2022 года четверо молодых людей и девушка выехали на велосипедах на озеро Чистое под Северодонецком. Покупаться, попить пива у костерка – обычный отдых обычных людей. Но необычно время и место – с середины мая шли тяжелейшие уличные бои в Северодонецке и Лисичанске, при поддержке артиллерии и РСЗО штурмовались дома, контратаковались, переходя из рук в руки – разрушения достигли порядка девяносто процентов зданий, а до полного освобождения городов оставалось ещё около трёх недель. Четверо молодых людей и девушка выехали на велосипедах на озеро Чистое покупаться, попить пива…

Выбрав удобное для пикника место, отдыхающие разделились – Александр Трясин и Егор Лебедев отправились в лесок на противоположном берегу, скорее всего, за хворостом. Через какое-то время оставшиеся заволновались, не слыша откликов на призывы. Объехали вокруг озера, осмотрев лесопосадку, прождали ещё два с половиной часа – ушедшие не возвращались. В полукилометре от озера на трассе располагался украинский блок-пост, службу на котором несли бойцы добровольческого военизированного формирования «Правый сектор» (запрещённая в России террористическая организация), так расспрашивать о куда-то запропавших друзьях никто даже не подумал. Чтобы не попасть под комендантский час, неудачливые «отдыхающие» поспешили по домам, прихватив велосипеды Трясина и Лебедева.

Заявление о пропаже сына в местное отделение МВД Лебедева подала только после установления власти Луганской Народной республики. Конечно, всё это время исчезнувших искали родные – у Лебедева были родители и младший брат, у Трясина, кроме матери, сестра. Расспросы, расспросы с тающей надеждой… Что могли, узнавали соседи, приятели: молодых людей, которые не хотели воевать, могли насильно отправить на рытьё окопов или разбор руин. И, кажется, их кто-то видел в Рубежном….

«Рапорт. 09.12.2022. В соответствии со ст. 143 УПК РФ докладываю о том, что около 15 часов 00 минут 03 декабря 2022 года итальянский корреспондент Андреа Лучиди на своём телеграмм-канале "Anrea Lucidi – Canalr official video" опубликовал видеоролик общей продолжительностью 38 секунд о фактах жестокого обращения к мирному населению со стороны неустановленных военнослужащих националистического формирования "Правый сектор" (запрещённая в России террористическая организация). … журналист обнаружил в топливных резервуарах два трупа местных жителей со следами насильственной смерти. Таким образом в действиях неустановленных военнослужащих националистического формирования "Правый сектор" усматриваю признаки преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 356 УК РФ, в связи с чем по данному факту необходимо провести проверку в порядке ст.ст. 144-145 УПК РФ».

«Сотрудниками МВД ЛНР проведены … в результате установлены личности: 1. Лебедев Егор Юрьевич, 05.08.1999 г.р., …2. Трясин Александр Геннадьевич, 08.05.1989 г.р., …». Убиты выстрелами в головы. Руки и ноги погибших перекручены коричневым скотчем, так же этим рыжим скотчем были залеплены рты – «фирменный» стиль «правосеков».

«Об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний по ст. 308 УК РФ и за дачу заведомо ложных показаний по ст. 307 УК РФ предупреждён, Свидетель (подпись). … Мне так же разъяснено, что в соответствии со ст. 51 Конституции Российской Федерации я не обязан свидетельствовать против самого себя, своего супруга (своей супруги) и других близких родственников, круг которых определён п. 4 ст. 5 УПК РФ, Свидетель (подпись)».

Перебирая документы «дела», из республиканского переквалифицированного в международное, перечитывая протоколы, рапорты, показания, рассматривая фотографии разбитой бензоколонки с нацистской символикой, этапов эксгумации и экспертизы, всё больше клинюсь на том, как в одном из свидетельский показаний подчёркивалось – с украинскими военнослужащими ни у кого никогда конфликтов не было. Да, Александр Трясин мог иногда вспылить, высказать по поводу затянувшейся войны что-то резкое, но воевать ни за одну из сторон не собирался.

Вообще это не поддаётся никакому объяснению: как можно во время страшных, кровопролитных боёв, в ходе которых почти все здания в твоём родном городе получают разной степени разрушения, когда всюду бушуют пожары, гремит сплошная канонада, по улицам тяжёлый дух гари и трупов… А парни, прихватив девушку, поехали на велосипедах к озеру, пива попить…. Может, всё-таки, это было нечто иное, не пикник? Что-то было припрятано в лесополосе? Что? Оружие? Консервы? Но тогда почему бы не признаться через полгода, когда ЛНР уже доказала свою власть?

Или ещё не доказала?

Не поддаётся объяснению отсюда – из Москвы, из Рязани, Санкт-Петербурга, Уфы, Петрозаводска, из Тюмени или Хабаровска. Но в зоне девяти лет боевых действий своя, опытно подтверждённая логика выживания, свои причины и следствия поступков, свои мотивации поведения. Там, где фронт, разбрасывающий смерти и увечья не только солдатам, но детям и женщинам, то запорно стоит, то нежданно сдвигается и вновь топчется, перерывая окопами и воронками не землю, а народ, раздирая семьи, разводя друзей, разлучая поколения, там прежде иного погибает доверие. И, вновь буду задавать и задавть этот вопрос: сколько же потребуется терпения, сколько сильной, всепрощающей жертвенности для возрождения этого доверия, для доказательства власти пришедших на Донбасс Уголовного кодекса и Конституции Российской Федерации. Те же лет восемь-девять? Больше? Увидим.

И второе: отношение конкретно воюющих к местным, тем, кто не желает воевать – ни за, ни против, отношение наше и наших противников эмоционально одинаково. «Ждун» – словечко из нынешней войны. Ёмкое, липкое, уничижительное. Ждунов презирают и подозревают по обе стороны, но всё же для нас невозможно даже представить, чтобы презрение стало причиной, тем более, поводом к убийствам, насилию, пыткам и грабежам. А вот для украинских боевиков такое отношение к «гражданским», просто ждущим чья возьмёт, скажем – явление достаточно распространённое. Приписать все зафиксированные МВД, СК и прокуратурой случаи устрашений и убийств только психопатам и наркоманам в погонах и при оружии не получается: явно видна программная пропагандистская работа, формирующая общее для украинских военнослужащих отношение нетерпимости ко всем, кто не живёт зоологической русофобией. Особой жестокостью к «ждунам» отличаются растворившиеся в армии Украины добровольческие батальоны и бригады нацистов – запрещённые в России «Азов», «Кара-Даг», «Красная калина», «Ярость», «Торнадо» и «Луганск-1», а так же отказавшиеся от вхождения в СВУ и МВД военизированные формирования политических радикалов «Правого сектора», так же запрещённого в РФ. Постоянные находки мест одиночных и массовых захоронений, обнаружение подпольных тюрем с камерами пыток на освобождённых территориях всё яснее вырисовывают образ инфернального заказчика современного восточнославянского геноцида.

И только ещё один вопрос: если с дебиловатых язычников-нацистов спроса нет, то как в «эскадроны смерти» вписалось созданное революционными идеалами самодостаточно-свободной, социально-справедливой, культурно и экономически процветающей Украины политическое движение «Правый сектор» (запрещённая в России террористическая организация)? Как идеалисты-романтики, сторонники здорового образа жизни, почитатели Скрябина и Пiккардiйськоi терциi, толерантные собеседники православные и католики, протестанты и буддисты, единомышленные радетели о всеобщей справедливости украинцы и евреи, поляки и русские, стали изощрёнными палачами собственного народа? Хотя, не теми же ли лозунгами восстания против коррупции и угнетения коренного населения надувались у нас в России лимоновские нацболы и немцовые белоленточники? Разве что у наших не было исторической бандеровской опоры с альфредо-розенберговским и брюсо-джексоновским наставничеством.

4. ПРОСТО СУДЬБА

Согласно зарубежным и отечественным остросюжетным сериалам, интеллектуал-диверсант-рукопашник из «убойного отдела» получает жалованье сразу по трём ведомостям: как следователь, как криминалист, ну, и заодно, собровец. В реальности эти профессии настолько переполнены научно-методическими и технико-практическими особенностями, что совместить их под силу, пожалуй, только Гаю Юлию Цезарю (он же агент 007).

Из вышеперечисленных самая малоэффектная для киношников, «чисто техническая» специальность – криминалист, на самом деле, является ключевой в разработке уголовных дел. Это криминалисты первыми прибывают на место преступления, проводят осмотр, собирают улики. Это на них фото- и видео-фиксация деталей и следов, сбор отпечатков пальцев, частиц крови, образцов ДНК, описание найденных вещей, которые могут стать уликами – всё это идёт в протокол. И лишь после лабораторных исследований собранного материала наступает время создания гипотез – УПК, ч. 2, ст. 140: «Основанием для возбуждения уголовного дела является наличие достаточных данных, указывающих на признаки преступления». А вот уже отработка гипотез-версий после возбуждения уголовного дела с анализом улик, опросами свидетелей и допросами подозреваемых, логическое доведение дела до суда с соблюдением всех правовых норм – собственно следовательское.

Это всё к чему? Для членов Ветеранского совета Следственного комитета, благодаря которым я сам совсем недавно научился различать и специальности, и управления, это небрежение журналистов-писателей-режиссёров при освящении-описании-изображении их – нет, не работы, не службы, их судьбы! – тема болезненная. И организуя поездку «за ленточку», ветераны СК просили: при всяком возможном случае нести грамотность в массы.

А ещё для нас, писателей – искателей истины не конкретной, а обобщающей, итожащей, методы психологического воздействия, приёмы подавления или установления доверительных отношений, применяемые следователями, – даже пугающий всех полиграф! – не дадут полноты картины раскрытия личности душегуба без опытного переживания той энергетической борьбы, без испытания чувственной реальности того тонкого аурного столкновения, каковой даёт «беседа по душам» с врагом. Искал синонимы, но оставил – с врагом. В евангельском понимании. Максимально возможная доверительная беседа с человекоубийцей без привязки к тому, что уже не изменишь, не переиграешь, и даже не искупишь никакими десятилетиями страданий. Благодарю ветеранов Москвы и военных следователей Донбасса за возможность этого переживания.

Первый обвиняемый, 1970 года рождения, командир отделения. Сухой, остролицый, обширная лысина в обрамлении серой седины. Сын советского офицера, послужившего в ГДР, в Средней Азии, в центральной России – хорошее образование, идеальный русский язык. Отец трёх дочерей – старшая художница, интернет-дизайнер. Младшая в этом году заканчивает школу. Семья жила и в провинции, и в Киеве. Первый боится, боится за себя уже месяцы, хотя даже находясь под следствием, продолжает надеяться на обмен. Но про страх и надежду мне после беседы добавит-подскажет следователь, а пока подсудимый держится с вежливым достоинством – мол, ему себя винить не в чем. Он не же нацик, а обычный военнослужащий, и то, что он сейчас здесь – просто судьба.

Дежурная версия: срочно понадобились большие деньги на операцию жене, пришлось пойти контрактником. Да, в АТО участвовал, с луганскими воевал ещё несколько лет назад. Но я обхожу собственно войну, её причины и мотивации, ибо всё равно будет лгать – за проведённые в СИЗО полгода Первый научился отвечать заготовками из камеры. Он и пытался пару раз запустить шарманку об армейской дисциплине с приказами, которые нужно исполнять, о патриотизме и обороне Родины, которая была не готова к агрессии. Не готова?! Восемь лет строительства мощнейших укрепрайонов с переструктурированием ВСУ под НАТОвский стандарт? – сын офицера на иронию сына офицера ответно смущается. Возвращаю к детству в военных городках, о выборе дочками профессий – раскладываем тонкости обучения при специализации на чистых живописцев и прикладников. В какой-то момент мы даже начинаем аккуратно спорить, почти на равных, с переходом на политику, на будущее Украины и Европы. Но вдруг он ловит себя на расслабленности и пугается, видимо решая, что попал под фээсбешную вербовку. И далее опять замкнуто слушает, сухо отвечает, старательно контролируя свои реакции, хотя заметно вздрагивает, включившись в ежедневную цену «двухсотыми» за нужную кому-то и ненужную ему незалежность.

Хотя слова о раскаяньи в содеяном протокольно обязательны, по-честному, Первому себя винить не в чем. Просто такая судьба: когда старуха – хозяйка квартиры, в которой разместился его взвод, – в сердцах вскрикнула «Да когда всё кончится?! Когда вы все уберётесь отсюда?!», и он – не нацик, а самый обычный военнослужащий – он просто выдернул чеку и катнул в её комнату гранату. Старуха выжила, опознала его среди пленных, воевавших в её районе, и, вот, дали пятнадцать лет. А не выжила бы – был бы ещё один «висяк». Просто судьба.

Второй, 35 лет, капитан нацгвардии. Безотцовщина, воспитала мать, служащая банка. Никаких воспоминаний о советском общем, все представления о новейшей истории из украинских учебников, идейный пан-европеец. Рослый, плотный, явно спортсмен, с детства заточен на риск, на «героям слава». По подсказке следователя знаю: Второй воевал с азартом, был корректировщиком – проникал в тыл к новороссам, затем к русским, наводил удары артиллерии и РСЗУ по заданным или обнаруженным уже им самим «целям». Разговор сразу же разщепился на вербальный и визуально-контактный. Экспрессия злых глаз против словесной пустоты, продуманной пустоты – ведь, если опять же по-честному, не для протокольной видеозаписи, то и Второму тоже себя винить не в чем: он патриот, искренний защитник своей Родины, на которую напали. Так что это его личная война.

Слушаю чётко продуманные слова, смотрю на невыходящую на мажорность, и от этого ещё более наглую надменность светлых глаз, и понимаю, что завожусь сам: а скольких друзей он потерял в этот год? – «двадцать восемь». И что, себя каким видел? Двадцать девятым? Тридцать первым? Круг-то сжимается. Или он мнит себя бессмертным?.. Ответная ледяная молния – это его война.

Нет, со Вторым «по душам» не получается. И не надо. Не надо: дважды с РПО «Шмель» выстрелить в гражданскую легковушку – и со второго точного попадания заживо сжечь семью с двумя детьми! «Героям слава»?! И, главное, опять та же картина: винить себя не в чем – он же защитник Родины, на которую напали.

И всё-таки в какой-то момент самовлюблённый Второй тоже дёргается: а вдруг его будущая судьба каким-то образом зависит от этого нашего разговора? Кто я? По-любому, сам-то он военнопленный и, согласно международным договорённостям, вправе надеяться на обмен. И вдруг в этой «беседе» он повёл себя как-то неправильно – а ему нужен этот обмен. Нужен, очень нужен, и не только потому что герою не хочется тюрьмы, а чтобы продолжить свою войну.

Совершивший убийство беззащитного, убийство без каких-либо принуждающих к тому обстоятельств, просто потому что мог и умел – должен сходить с ума. Муки совести заложены Творцом в нашу человеческую природу. И подтверждены воспитанием нравственных убеждений, утверждены традиционной общественной моралью. Нормальный человек не может, не должен прощать себя за убийство другого нормального человека. Или он не человек.

Для чего, для кого нужно дежурное раскаяние в «последнем слове» обвиняемых? Не знаю. Ведь истинное покаяние это религиозно объясняемое изменение сознания, изменение мировоззрения с естественно последующим изменением поведения. Изменение страданием, но страданием внутренне волевым, самоналоженным, если хотите – страданием желанным. Поэтому во всех религиозных традициях покаяние связано с жертвоприношением, символизирующим эту добровольность. Покаяние – искупление – преображение. Иначе – безумие. При всех религиозных и атеистических мировоззренческих расхождениях, от античной трагиков до «чего изволите» пост-модерна, пожалуй, глубже и тоньше эту тему изменения сознания проработал наш гений Достоевский. У Фёдора Михайловича покаяние как преображение пережито лично, проверено собой – четыре года кандалов при чтении одного только Евангелия –объясняют возможность превращения либерал-революционера в монархиста-консерватора.

Чтение Евангелия…. Человек не религиозный, убивший невинного, должен сходить с ума. Даже если убийство непреднамеренное. Но сознание преступника-материалиста, сопротивляется своей ломке, изо всех сил прячется от совести, ищет, ищет и находит отнорки самооправданию. Находит в обвинении всех и всего вокруг себя: в обстоятельствах, дисциплинарной подчинённости, а, главное, в обвинении самих пострадавших – не в то время, не в том месте. Виновата судьба. Просто судьба. То есть, убийца, защищаясь от сумасшествия, культивирует в себе ненависть к своей жертве. Стрелявшие в свой народ, будут винить в своих преступлениях народ, воевавшие против России будут винить Россию. И дежурное на видеозапись «в содеянном раскаиваюсь» только гарантирует продолжение этой войны.

5. ПИРОЖОК ПОДОЗРЕВАЕМОМУ

Мариуполь выкуплен Россией из неофашистского плена ценой неимоверной. И потому всё, что связанно с ним сегодня в официальных и частных новостях, зачастую воспринимается с ревностью: а стоило ли оно того? Строительство многоэтажек, транспорт, водопровод, поликлиники, библиотеки – ревность не к затратам, они в сравнении с военными, вменяемы, а к реакции мариупольцев – понимают ли они из чего их высвободили такой ценой? Действительно ли благодарны за освобождение, или их энтузиазм примитивно привязан к этим самым новеньким многоэтажкам и поликлиникам? Понимают ли местные, пережившие ад городских боёв, что они получают от пришедших русских? Или же они сами русские, настоящие, истинные – осознанно и выстрадано русские, гораздо более русские, чем те, кто, слава Богу, не познал что такое жажда, голод и холод под минами и снарядами, кто не хоронил умерших родных и близких во дворах и на детских площадках? Нехорошая ревность старшего неблудного брата.

В Мариуполь из Луганска рабочая группа из следователя, криминалиста, трёх экспертов Военного следственного управления и прикомандированного крымского адвоката выдвинулась в шесть утра. Микроавтобус тянул напряжисто ровно, сотню держал легко, ловко обходя следы давних и свежих прилётов. Дорога неблизкая, и опытные службисты додрёмывали, мы же с адвокатом впитывали заоконные пейзажи, отмечая блокпосты на зачётных въездах-выездах Новоайдара, Макеевки, Дебальцево, Донецка, Горловки, Купянска, Волновахи. Цель выезда – следственный эксперимент, подтверждающий показания пошедшего на признательные показания военнопленного – убийцы мирных жителей. В «багажном отделении» микроавтобуса на самодельных полках всё необходимое – от металлоискателя до квадрокоптера. Лопатки, химприборы, макеты тел и оружия. Как выяснилось позже – даже бронежилеты и автоматы.

Дорога, действительно, получилась долгой, и мы с адвокатом стали терять интерес к мелькавшим за окнами хатам и бронетехнике. Наконец-то прибыли – паркуемся у главного въезда на территорию металлургического комбината имени Ильича. Бывшего комбината. Здесь мы встретились-объединились с группой сопровождения подозреваемого ФСИН из Донецкого лагеря военнопленных.

Полчаса ушли на переговоры с охраной комбината из молодых, сплошь рыже и чёрно бородатых бойцов многославного отряда «Ахмат» и подтянувшимся седобородом начальством. Сверяли документы, уточняли состав допущенных и маршрут следования на закрытой территории. С маршрутом получалась проблема, ибо он зависел от памяти подозреваемого: нужно было найти место где год назад дислоцировалась его рота, из расположения которой солдаты и выступали на охрану периметра комбината.

В сопровождении двух «патриотов» петляем по заводской территории. Кстати, нужно отметить – в качестве военной полиции чеченцы в зоне некавказской войны идеальны: они не вступают в сложности местной гражданской междоусобицы, когда непонятно где брат, где сват, и кто в каких родственных или дружественных с детского сада отношениях. Артистично дисциплинированные, равно ко всем недоверчивые – повторюсь, как военная полиция они совершенно на своём месте.

Километровые кварталы бетонных остовов избитых ракетами и снарядами пустооконных цехов смежаются-связываются сложнейшими переплетениями разноразмерных ржавеющих труб. Полноценные многорельсовые железнодорожные узлы с застывшими составами цистерн и грузовых вагонов на фоне усечённых пирамид плавильных печей. «Ильич» всё больше потрясает масштабами былых производственных мощностей. Есть даже внутреннее автобусные маршруты – а что тогда пятикратно превышающий его «Азовсталь»?.. Ржавчина, сажа, бетонная пыль, тусклые рамные соты. То там, то здесь отжатые к обочине обгорелые остовы натовской и эсэсэсэровской бронетехники. И даже ярко-жёлтый, густо побитый автоматными и пулемётными очередями пассажирский автобус. Сколько же работы тут было для сапёров. Было? Вряд ли обезврежено всё. Однако «улицы» уже расчищены от завалов, кое-где высятся строительные леса – комбинат подлежит восстановлению. А какая-то жизнь в нём и не прекращалась: стоит притормозить, как тут же из, казалось бы, глухой бетонно-железной мертвечины появляются кошки. Чёрные, рыжие, они выпрашивающе заглядывают в глаза, но неголодно разборчивы, так же в никуда исчезают, игнорируя предлагаемый крекер.

«Там был мостик, рядом медпункт» – мостиков над ЖД-путями несколько, все похожи, но со второго круга всё же находим нужный. Обгорелый натовский броневик, по стене киоска «укропам за батю». Брошенные берцы, рваная армейская куртка, нарукавная синяя изолентовая повязка… . В подвале под бывшей цеховой столовой – в штабе подразделения ВСУ – классика: столы, заваленные одноразовой посудой, пустыми консервными банками и коробками, нары с гниющими матрасами и остатками одежды, по полу, меж пластика, бумаг и тряпья, россыпи использованных шприцов. И обязательный жовто-блокитный прапор. Теперь он трофей, а мне дарят сильно оцарапанную картонную иконку «Почаевскую» из разорённой поликлиники. Дома подреставрирую.

После фото- и видео-фиксации показаний обвиняемого, переезжаем с территории комбината в застройки частного сектора. Здесь он должен показать главное: откуда стрелял и как убивал мирных жителей.

Тогда, перед самым штурмом, пользуясь моментом гражданского безвластия и бесхозности, местные жители делали вылазки на комбинат, мародёрствуя по силам – что-то свинчивая в цехах, гаражах, в службах обеспечения. Но, с другой-то стороны, ведь не для лёгкого преступного обогащения – а вот как и чем кормить детей во время войны? Как и чем кормиться самим? Нигде ведь никак не заработаешь, и на гуманитарку особо не понадеешься – сколько-нибудь системная помощь возможна только при победе одной из сторон. Вот и свинчивали, обрезали, таскали на обмен спекулянтам всё, что помещалось в рюкзаки и сумки. Бывшие токари и электрики, маляры и лекальщики, бывшие литейщики и технологи.

Заметив группу из шести «мирных», двигавшихся в сторону комбината, подозреваемый сообщил по рации командиру, тот дал приказ «мочить». И подозреваемый, параллельным проулком бегом обогнав горе-воров, расстрелял в них весь боекомплект – четыре «магазина» – сто двадцать патронов! Двоих убил точно, остальные в темноте разбежались. Опять доложил, прося срочно поднести патроны.

Год назад, когда его часть перекинули в Мариуполь, ему как раз исполнилось двадцать пять. Простоватый сельский парнишка, со школы взведённый пропагандой на рано или поздно неизбежную войну с «руснёй», после мобилизации прошёл курс молодого бойца, получил оружие и веру в безнаказанность лишать жизни по приказу. А задуматься: по какому-такому приказу расстрелять сто двадцать патронов в мирных жителей, для разгона которых хватило бы выстрела в воздух? Двоих он убил точно, уверен абсолютно.

Подозреваемый, приученный лагерем военнопленных молчать, здесь на выезде возбудился, старательно припоминает случившееся, рассказывает и показывает всё в мельчайших подробностях, с каким-то даже доверием к нам. Криминалист и эксперты фотографируют, делают видеозаписи даже с квадрокоптера, ищут гильзы, следы от пуль. А я, стараясь не попадать в кадр, мучительно пытаюсь понять: эта вот неразвитая, глухо сельская простота на самом деле позволяет не проваливаться в ужас содеянного? В ужас жить убийцей мирных, беззащитных, пусть по мелочи, от нужды приворовывающих. Убийцей по приказу... Неужели совесть – крест только интеллектуалов?

Последние формальности, сверка и уточнение показаний, подписание документов – следователь, адвокат и подозреваемый, сцепленный наручниками с конвоиром, засели в микроавтобусе. Криминалист и эксперты относительно свободны. После руин комбината, здесь, в частном секторе Мариуполя всё так тихо, так солнечно расслаблено. Единственно – любопытствующие не выходят из своих дворов, осторожно наблюдают из-за заборов.

Хотя нет, есть место жизненной активности – по соседству спаренный магазин продуктов и стойматериалов, на высоком крыльце которого неспешно сходятся для обмена новостями пожилые женщины, спорят о соотношении цены-качества дети, к которому паркуют свои придавленные багажниками шушлайки деловитые мужички-ремонтники. Криминалист тоже заходит в продуктовый. Возвращается с большим жареным пирожком в прозрачном пакете и бутылочкой минералки. Молча протягивает неловко выбирающемуся из микроавтобуса подозреваемому – да что там! – признавшемуся убийце. Тот так же молча принимает. Жадно откусывает, неоткрытая вода во второй, стянутой наручником, руке.

Если бы пирожок предложил следователь, можно было бы заподозрить профессиональную попытку «установления доверительных отношений». Но криминалист! – уже шесть лет как пенсионного возраста подполковник-новосибирец, здесь в зоне СВО продолжающий службу Родине. Это нормальный человеческий порыв покормить голодного, пусть преступника. Невольно примеряю: а я на такое способен? Как всё не просто.

6. БЕЛЫЙ ПЛАТОК

Люблю предание о том, как, назначенный на пост главы новосозданных Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии и Корпуса жандармов, Александр Христофорович Бенкендорф по окончании первого своего доклада верноподданнически спросил: «Государь, а какими инструкциями, помимо служебного положения, я должен руководствоваться»? Подумав, Николай Павлович протянул ему белый носовой платок: «Вот твоя инструкция, чем более утрёшь им слёз несчастных, тем лучше исполнишь своё назначение».

Как бы хотелось увидеть в Военном следственном управлении республик Донбасса новый СМЕРШ. Одна только Аллея Ангелов взывает к этому. А ещё тысячи и тысячи открывающихся преступлений, садистских, зверских, запредельно страшных, совершённых и совершаемых служаками ВСУ и СБУ, нацистских батальонов и терробороны против мирного населения и наших военнопленных. Какие им восемнадцать или двадцать пять – только публичная казнь через повешенье! Хотелось бы. Но надо понимать, понимать, что кара не то, ради чего работают следственные органы, главное в их службе – восстановление справедливости. Возвращение веры в справедливость.

Председатель Следственного комитета России Александр Иванович Бастрыкин: «С начала специальной военной операции в Украине мы активизировали работу нашей следственной группы на территории Донецкой и Луганской народных республик. К сожалению, зверства фашистов и националистов по своей жестокости не знают себе равных за всю историю человечества. Это какая-то страшная нацистская традиция даже не идеологического характера – получать удовольствие от тяжелых страданий и смерти мирных жителей».

О том, что перед нами, действительно, не идеология неких нравственных извращений, а откровенный сатанизм, мы уже говорили выше, и могу лишь повторить: пресечение такой «традиции» зла невозможно ответным злом. Да, расследование должно заканчиваться наказанием преступника. Да, никакого примирения с садистами, осквернителями святынь и обидчиками беззащитных. Но и понимание: с адскими тварями одними только человеческими силами, в пределах только человеческих законов не справиться. Нужна помощь Божья, которая есть Любовь.

При обязательности юридического и направленно технического образования, при достаточной экспертной и информационной поддержке, при наличии опыта и удачи, в деле-службе-судьбе следователя главное – не понимание мотивов поведения участников произошедшего, не разгаданная логика запланированных и случайных событий, подтверждённая уликами и свидетельствами, главное – любовь, сочувствующая, сопереживающая любовь к пострадавшим и страдающим: «чем более утрёшь им слёз несчастных, тем лучше исполнишь своё назначение».

Есть такая задача у служб Следственного Комитета России – установление личностей погибших. Погибших сегодня, вчера, год-два назад, восемьдесят лет. На выезд для такого установления личностей эксгумируемых тел в Северодонецке и окрестностях с группой следователей, криминалистов и экспертов взяли и меня. Как всегда раннее-раннее утро, тёмно-синий микроавтобус, в сопровождении «Тигра» собровцев и «сапожка» сапёров, резковато виляя и подпрыгивая на прилётных выбоинах, пролетает мимо городков и сёл, притормаживая на блокпостах. К видам соседства руин и ухоженных усадебок привыкаешь нехорошо быстро, запомнились лишь недавно покуроченный украинцами мост через Северодонецк и несчастный посёлок «Счастье». Интересно, когда ему дали это столь обязующее название?

Запахи войны осколками врезаются в память, неизживаемо врастают в неё «инородными телами», неожиданной резью вдруг связывая, казалось бы, столь разнесённое временем и пространствами. Узнаваемая кислятина остывшей крови, смешанная с кислотой сгоревшего пороха, дурная тошнотворность многодневного разложения плоти, почти «мирные» раздражители перекалённого металла и горящей резины. На Донбассе к запахам войны для меня добавилась тонко облепляющая всё и проникающая внутрь смрадность потревоженных захоронений. Эксгумация, экспертное подтверждение личности, перезахоронение на кладбищах. Человеческое, достойное упокоение жертв неофашизма – солдат, мирных жителей, военнопленных.

На въезде в город к нашему кортежу присоединяются микроавтобус «поисковиков» и тентованный грузовичок для перезахороняемых, оба под криво нарисованными значками «200». Первое тело ждёт нас в самом Северодонецке. С мая всё лето 2022 года здесь шли плотные бои, украинская ракета выкрошила-обрушила весь подъезд пятиэтажки сверху донизу, и прятавшиеся в подвалах соседи в перерывах меж обстрелами смогли лишь прикопать погибшего прямо под домом. У школьного забора. Сама школа тоже кругло пробита ракетой, да и вокруг её спортивной площадки выгоревшие руины панелек. Леденящая сердце панорама: угольный скелет крыши над школой с пустыми окнами, детские спортивные снаряды на фоне холодных зазубрин почерневшего бетона. И далёкие звуки канонады. Так как родственники погибшего не найдены, протокол эксгумации подписывает кто-то из местных чиновников.

Переезжаем в посёлок Синецкий. Берег Северодонецка, характерные для юга частные застройки без большого достатка – домики из самана или в полтора кирпича под шифером, усадьбочки на пара-тройку соток, кое где редкие двухэтажные «коттеджи». Но повсюду в весенней напруженности скорого цветения абрикосы, вишни, сливы, яблони, груши. Из-за разномастных, повитых виноградом заборов на прибывших собираются азартно лающие разновеликие собаки. Не получив одобрения хозяев, недовольно расходятся. Но некоторые возвращаются уже с миром – знакомиться. Канонада ближе, громче и злей.

Невысокая пожилая женщина в ярко-синем пуховике, с отросшими сплошной сединой некогда тёмнокрашенными волосами, суетится, наскоро объясняя подробности смерти и временного захоронения. Копальщики, облачившись в белые комбинезоны и скрыв лица за масками, кажутся ангелами, пришедшими забрать погибшего в рай. Тело сына было прикопано матерью в углу огорода, возле сарайчика. Так как неглубоко, вскрывают быстро, но доставать останки не спешат – фотофиксация, протокол.

Подходят соседи. Тихо комментируют и обмениваются новостями. Вслушиваюсь, стараясь из разрозненных, понятных лишь местным обрывков фраз выложить картину здесь произошедшего. Происходящего.

Мать, руки глубоко в карманах, молчит, не подходя к раскопу, но и не отрывая глаз от работающих в конце огорода. Как вдруг разговорился шофёр грузовичка «200»: он с женой ехал на своём «жигулёнке» на рынок, когда попали под мины. Жена погибла на месте, а его вывезли в больницу. Несколько месяцев в коме, медленное возвращение. И два года поиска жениной могилы. Тогда-то и познакомился с поисковика. Стал помогать чем мог, а теперь и вовсе перешёл к ним на службу. «Жену нашёл»? – «Да, всё слава Богу».

Лишь когда упакованное в чёрный мешок тело понесли к калитке, мы услышали тихий-тихий материнский шёпот, шип страшнее вопля: «Серёженьку все любили. Он был таким отзывчивым». Потом она выслушивала разъяснения, что перезахоронение на кладбище в гробу с надмогильным крестом для неё бесплатно, что документы получит на следующей неделе. А записку в церковь у неё возьмут сейчас. Наконец очнулась: «Бесплатно»? Всё, всё бесплатно, за счёт государства. Всё по-человечески.

Третье захоронение оказалось «пустышкой». Ну, не совсем пустышкой: в сосновом леске возле отбитого у ВСУ опорника осталась могила, как думали – погибшего здесь солдата. Переоборудовавшие под себя окопы и блиндажи великогородцы даже поправили её, когда она провалилась после зимы – хоть и противник, но тоже воин. И вроде бы наши минёры осмотрели-прослушали-прокололи могилку, дав «добро» на вскрытие… но вместо тела там лежал фугас! Ржавчина подразъела взрыватель, да и разбежались мы мгновенно, так что уже через несколько минут лесок заполнился адреналиновыми хохотками. Оказывается случается и такое.

К настоящему времени сотрудниками СКР установлены личности более двухсот погибших на Донбассе за эти девять лет, все найденные, и даже неопознанные тела перезахоронены. По человечески.

«ЭТА ВОЙНА НУЖНА НАМ»
Размышления эпохи СВО

АЗ ВОЗДАМ. Не надо рекламировать клички свиней.

«Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу [Божию]. Ибо написано: Мне отмщение, Аз воздам, говорит Господь» (Рим.12:19). Означив эпиграфом тему немщения в романе «Анна Каренина», Лев Николаевич попытался исследовать-раскрыть варианты отказов от личной мести: и как религиозное прощение своих обидчиков (буквально «Аз воздам») Карениным, и как прощение моральное (мнение света) Долли Облонской, и совестливое (не могу иначе) Лёвиным. Насколько ему удалось эту сложнейшую тему раскрыть – пусть толкуют профессиональные исследователи творчества нашего великого русского писателя-психолога. Направление для разборов благое и благодарное – ведь тема прекословия суду Божию людским самосудом для России всегда важнейшая и актуальная.

Сразу оговорю: если от частного каренинского немщения перейти к всеохватному учению «непротивления» – то тут я совершенно не толстовец, принципиально, твёрдо. Я за добро с кулаками, за, если нужно – с кровопролитием, защиту святынь и базовых ценностей, даже бывал в этой защите замечен. И ещё: алмазная острота заповеди «Не мстите за себя, возлюбленные» в чётком, продуманном, перепроверенном самоанализом и воспитанном до рефлексии разделении «за себя» и за «не себя». Именно об этом слова святителя Филарета (Дроздова): «Гнушайтесь убо врагами Божиими, поражайте врагов отечества, любите враги ваша. Аминь». Даже пусть последнее будет нам, ох, весьма непосильно. То ли дело гнушаться и поражать – таковое мы с азартом.

Тема нетерпения оскорблений и обид, целенаправленно наносимых именно святыням и ценностям, обострилась с началом СВО, хотя, на самом деле, она на живой памяти уже не только нашего поколения. А в нашей эре тема вообще не стихает, периодически вспыхивая кощунствами и бредовой клеветой в ответ на добрые дела – народные или властные, порой даже на намерения. Взять, например, объявленное в 2001 году восстановление Россией Русского мира: тогда русофобская агрессия вспылила кратно, по некоей отмашке самые разнообразные враги слаженно забили по всему русскому – и в лицо и в спину, забили остервенело, бешено. Вот и сейчас точно так же сорганизовано и купно бьют по Русской Православной Церкви, по народным традициям, по нравственному облику русского воина, русского человека. Клевещут, визжат, истерично брызжут ядом не только давно обнажившиеся русофобы, но и даже те, от которых до сего времени и особой-то критики русскости вроде как не наблюдалось. Так, тонкая вонь и кухонное шипение. И СВО лишь оправдывает – как бы оправдывает – по их логике – эту вспышку озлобления. Как бы объясняет…

Из энциклопедии: «Русский мир – культурно-цивилизационная, геополитическая и религиозная концепция. Не имеет юридического определения и однозначного толкования, разные авторы подразумевают под «русским миром» интеграционный проект, диаспоральную стратегию, цивилизационный центр, «русскую идею», политическую технологию, идеологию или что-либо другое. С начала 2000-х годов концепт «Русского мира» был задействован правительством Российской Федерации в качестве внешнеполитической доктрины. За пределами России он часто ассоциируется с её внешнеполитическими действиями. Базовыми составляющими Русского мира считаются Россия и русское зарубежье».

«Интеграционный проект», «диаспоральная стратегия», «цивилизационный центр», «политическая технология» – это политическая технология Службы внешней разведки Российской Федерации. А ещё в той же энциклопедической статье цитируется «Слово на обновление Десятинной церкви» одиннадцатого века с поминанием святого Климента Римского великим князем Киевским Изяславом Ярославичем, мол прославлен тот «…не только в Риме, но и повсюду: и в Херсоне и ещё в русском мире». Такой, типа, контекст: русский мир – это просто ареол проживания.

Проблема в том, что понимание универсалии «Русский мир» большинством как патриотов России, так и её противников, зачастую ограничивается сферой телесного, материального: национально ориентированной экономикой, социальной справедливостью, народосбережением, возвращением к естественным границам Российской империи с попечительством над противящимися капиталистическому порабощению народам, и сферой душевного, интеллектуально-эмоционального: русской культурой, русским искусством, наукой. Т.е., объявленный заново Русский мир как бы потерял, как бы «забыл» свою исходную духовную природу, свою духовную сущность-суть. Забыл то, как он заявлялся в тринадцатом веке, в Послании смиренного епископа Симона Владимирского и Суздальского к Поликарпу, иноку Печерскому: «... великий святитель Леонтий, епископ Ростовский, которого Бог прославил нетлением; он был первый на Руси святитель, которого, после многих мучений, убили неверные. Это третий гражданин Русского мира, с двумя варягами увенчанный от Христа, ради которого пострадал». Третий гражданин Русского мира – третий увенчанный от Христа на Руси святой-мученик. Здесь Русский мир представлен и явлен как мир изначально сакральный, победно Православный: Русский мир есть увенчанная Христом Святая Русь.

Именно в заявлении о начале воссоздания Святой Руси, пусть и неосознанном самими заявителями, лежит настоящая причина такого переполоха неруси, корень беснований, открыто адской агрессии, вспыхнувшей как за границами России, так и внутри Отечества. Вспыхнувшей по всем городам и весям, даже в местах сокровенных, казалось бы, ответственных за безопасность Отечества, безопасность материальную, культурную и религиозную.

Тут тонкость: когда патриоты-материалисты говорят о злой силе, нападающей на Россию, они помечают её, злую силу, множественным числом – «враги». Враги: нацисты, олигархи, иезуиты, либералы, педерасты, натовцы… . Верующие же говорят – «враг». Ибо для религиозного сознания совершенно ясно, что все аспекты и все адепты русофобской «гибридной войны» лишь спектральные лучики-люминесценции от единого Люцифера. Он же Сатана и Иблис. Право, обратите внимание: самые, казалось бы, разнообразные ненавистники России нападают на неё настолько шаблонно и эпигонно, настолько нетворчески, изо рта в рот матрично повторяя одни и те же клеветы, одни и те же лживые обвинения, что этой своей скудостью матриц выдают единый центр, единый источник их извержений – отца этой лжи. Своего отца. Он же Сатана и Иблис.

Обожаю цитировать письмо Ф.М. Достоевского к А.Н. Майкову от 9 (21) октября 1870 года: «Нет, мой либерализм не доходил до этого; я был тогда ещё в каторге и не радовался успеху союзников, а вместе с прочими товарищами моими, несчастненькими и солдатиками, ощутил себя русским, желал успеха оружию русскому и – хоть и оставался тогда всё ещё с сильной закваской шелудивого русского либерализма, проповедованного говнюками вроде букашки навозной Белинского и проч., – но не считал себя нелогичным, ощущая себя русским. Правда, факт показал нам тоже, что болезнь, обуявшая цивилизованных русских, была гораздо сильнее, чем мы сами воображали, и что Белинскими, Краевскими и проч. дело не кончилось. Но тут произошло то, о чём свидетельствует евангелист Лука: бесы сидели в человеке, и имя им было легион, и просили Его: повели нам войти в свиней, и Он позволил им. Бесы вошли в стадо свиней, и бросилось всё стадо с крутизны в море и всё потонуло. Когда же окрестные жители сбежались смотреть совершившееся, то увидели бывшего бесноватого – уже одетого и смыслящего и сидящего у ног Иисусовых, и видевшие рассказали им, как исцелился бесновавшийся. Точь-в-точь случилось так и у нас. Бесы вышли из русского человека и вошли в стадо свиней, то есть в Нечаевых, в Серно-Соловьевичей и проч. Те потонули или потонут наверно, а исцелившийся человек, из которого вышли бесы, сидит у ног Иисусовых. Так и должно было быть. Россия выблевала вон эту пакость, которою её окормили, и, уж конечно, в этих выблеванных мерзавцах не осталось ничего русского. И заметьте себе, дорогой друг: кто теряет свой народ и народность, тот теряет и веру отеческую и Бога».

Специальная Военная Операция стала причиной – физической, внешней причиной исхода бесов из призванной к выздоровлению России. То есть, СВО – материализация части Божественного промысла о России. И понятно, что полный исход нечисти произойдёт ещё очень и очень нескоро: масштабы нашей страны колоссальны и статика нашего общества неимоверна, поэтому процесс очищения предстоит тягостный, мучительный, и неимоверно дорогой по жертвам. Ибо «шелудивая» болезнь страшно запущена, и какие же радикальные лекарства потребуются, чтобы наша Родина «выблевала вон эту пакость, которою её окормили». Ещё и многие из носителей бесовского легиона вовсе не согласны покидать своих насижено-тёплых мест в администрациях, министерствах, банках, вузах, НИИ, при федеральных и региональных, отраслевых и ведомственных бюджетах и псевдокультурных субсидийных кормушках. Пятая колонна одержимых либерализмом до последнего будет уверять себя в возможности перетерпеть, переждать специальную операцию, затаиться, пока «всё нормализуется» и можно будет вернуться в недавнее прошлое всеобщего западопоклонничества.

Однако, всё более вовлекающая в себя новые страны, новые военные и промышленные ресурсы, энергии и воли, СВО сама для себя имеет причину, и эта её, СВО, настоящая причина нематериальна, неподвластна чьему-то там человечьему или бесовскому хотению или уверению. Поэтому-то на фронтах ничего и не идёт по чьему-то человечьему или бесовскому плану: «Ибо Иисус повелел нечистому духу выйти из сего человека». Иисус повелел России выздоравливать, очищаться – и потому сие непреложно, неотменно.

Вернёмся к теме: нашей – и моей! – естественной реакции на провокативные нападки русофобов. Давайте принципиально не будем озвучивать их фамилии и ники, ибо если имя одержащих «легион», то сущность одержимых – свинство. Это же свиньи, по свидетельству евангелистов – самые натуральные свиньи клевещут на нашу Церковь, нашу Армию, историю, культуру, на нашу Россию, наш Русский мир. Тут нет некоего скатывания до «мести» взаимооскорблений: одержимые сами, своей собственной волей отказались от права именоваться людьми. Да разве может человек оскорблять то, что для другого человека свято? Даже если он иноверец, даже если материалист – разве может один человек самоутверждаться унижением матери или оплеванием дитя другого человека? Матери, родины, религии? Это могут только нелюди. Самолишившие себя человеческого звания, человеческого имени, имени связанного или с ангелом-хранителем или с семейной традицией, собственным нечеловеческим поведением променявшие своё имя на ник-кличку-погоняло. И поэтому не нужно, ни к чему нам перечислять, постоянно повторять и этим рекламировать клички свиней. Ими должно только гнушаться.

«Мне отмщение, Аз воздам». Когда встречаем клевету, исходящую от одержимых и провоцирующую ответный гнев, надо тут же вспоминать об их одержимости. Мне довелось шесть лет посильно участвовать в становлении монастыря. И я свидетель тому, как на стройку приезжали не только одержимые, но и открытые колдуны, гонимые туда злой силой как-либо помешать строительству. Я свидетель тому, как они разными способами выбивали трудников и послушников – вовлечением в скотское грехопадение или воспалением бесовской гордости, выдёргивали, выталкивали из монастыря. Ответно за оступившихся начиналась всеобщая молитва. И, по подсказке духовника, я видел, как злая сила разрушала своих адептов, как страшно колдуны и одержимые расплачивались за творимое ими, точнее – творимое через них. Толстовский Каренин увидел то же самое. Поэтому вновь и вновь буду повторять за апостолом Павлом: «Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию». Не воспаляйтесь встречной злобой – инфернально одноприродной. Как бы не старались спровоцировать кощунники – «гнушайтесь убо врагами Божиими». Разве можно обижаться и, тем паче, благородно яриться на свинью? Даже если в неё вошёл злой дух.

ПИСАТЕЛЬ – МИРОТВОРЕЦ. Дисциплина приближения Победы.

Николай Гоголь корил Россию «мёртвой душой» за утрату веры в Бога и утрату гражданственности, сводя, сродняя эти потери. И для Николая Некрасова «гражданская совесть» такой же слышимый душой даймоний, как обращение Бога к прячущемуся от Него Адаму. Прячущемуся ещё в Раю, но уже утерянному непослушанием.

Будь гражданин! служа искусству,
Для блага ближнего живи,
Свой гений подчиняя чувству
Всеобнимающей Любви.

Старшее поколение помнит барабанно-школьную трактовку «Поэта и Гражданина» по лекалу финского коммуниста Эйно Рахья: «Талантливых людей надо резать, потому что ни у какого человека не должно быть никаких преимуществ над людьми. Талант нарушает равенство». Но сегодня-то разве нужно кому-либо объяснять, что под чувством «Всеобнимающей Любви» – поэт понимал чувство религиозное, благодатно переживаемое в Духе, в фаворском свете которого и «благо ближнего» тоже рефлектирует Заветом?

«Будь гражданин!» – в русском сознании понятие «гражданин» из заимствованного европейского научно-правового обозначения территориальной, юридической и социальной принадлежности или чьего-то подданства уже давно возросло в национальное представление о нравственной зрелости, в которой ответственность совершенно перекрывает законные обязанности и подчиняет права. А с самоопределением Русского Мира это представление получило и вероисповедальное наполнение.

…Может ли художник прожить вне политики? Не знаю. Не встречал, но, наверное, где-то у кого-то такое получалось. Может ли художник состояться вне гражданственности? Не видел, и, похоже, не увижу – не мой круг жизни. Может ли художник творить вне народности?.. А точно мы говорим о художнике? О русском художнике?..

Политика по Аристотелю – «искусство управления городом-государством». И правда: политика – полноприродное искусство, настоящее творчество, материалом которому служат человеческие взаимоотношения, а «веществом формы» становятся договорные соглашения. Публичность политики определяет её обязательную сверхэмоциональность, до страстности – ещё одно из свойств искусства. Ведь когда искусство сменятся «бесстрастной» наукой – «ремеслом», то это признание смерти данного искусства. И как всякое искусство, как всякое живое творчество, обращённое к сущности человека, политика пребывает в сфере морали. Искусство управления судимо моралью постоянно и во всём – имеет ли мораль незыблемость божественного завета или же сформирована социальной эволюцией, политика жёстко ограничена общественными вето и табу.

Гражданственность и творчество, кроме этики, сопряжены эстетикой. Через чувственные категории «прекрасно» и «ужасно» человек обозначает переживаемые им покой и страх, любовь и ненависть. Любовь и ненависть – базовые мотивации не только в личностной, но и в социальной жизни, хотя зачастую они выходят за пределы биологической практичности. Любовь и ненависть – эмоциональные источники энергий, что превращают умозрительные идеи в конкретный труд по преображению мира. В теологии красота, благо и истина, как атрибуты Бога, синонимичны. Так высшая ступень, верхний предел эстетизации – сакрализация: ведь если священное – прекрасно, то и прекрасное – священно. Священны, то есть навсегда и во всём прекрасны Родина, народ, язык. Священна, то есть прекрасна история Родины. Отсюда произведения, созданные в нелюбви, даже лишь в недостаточности любви, воспринимаются верующими как недоделанность, уродство. А уж творимое в ненависти – кощунство. Не патология, а святотатство.

Народность. В России при оценке писательского труда виденье народности канонично, пожалуй, со времён Дмитрия Веневитинова: народность «отражается не в картинах, принадлежащих какой-либо особенной стране, но в самых чувствах поэта, напитанного духом одного народа и живущего, так сказать, в развитии, успехах и отдельности его характера». О том же Аполлон Майков: «На нас писателях лежит великий долг – увековечить то, что мы чувствовали со всеми. Нам следует уяснить и осязательно нарисовать тот идеал России, который ощутителен всякому». Фёдор Достоевский: «за литературой нашей именно та заслуга, что она, почти вся целиком ... преклонилась перед правдой народной, признала идеалы народные за действительно прекрасные». И Михаил Шолохов: «Жить жизнью народа, страдать страданиями людей, радоваться их радостям, целиком войти в их заботы и нужды – вот тогда у писателя и будет настоящая, волнующая сердца читателей книга».

Специальная Военная Операция вскрыла «тайны беззакония», которое «уже в действии, только – не совершится – до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь» (2 Фес. 2:7). СВО вскрыла тайность беззаконной войны, ведомой с апостольских времён по всем землям – внешне в идеологии и экономике, в культуре и науке, в педагогике, психологии и демографии, войны вроде как за ресурсы в недрах, на море или в космосе, но нутренно, извечно-испоконно – войны вероисповедальной. Войны беззакония со Христом, против Христа. И против «удерживающего теперь».

Так получилось, что Союз писателей России – единственный творческий профессиональный союз, целокупно поддержавший Президента-главнокомандующего в начинании СВО. Из восьми с половиной тысяч только пятеро литераторов в своём несогласии сдали членские билеты. А десять ушли на фронт добровольцами. Наши поэты и прозаики активно участвуют в концертах, выступают перед бойцами и офицерами, ранеными, беженцами, чем могут помогают фронту. Причём не с февраля 2022-го, а все восемь лет восстания Новороссии. Мы первыми собрали со всей страны, отредактировали и издали сборники стихов о первых героях СВО, которые многотысячными тиражами расходятся по боевым частям. И пишутся новые стихи, формируются, издаются новые книги – не только в столице, но и в регионах, на национальных языках.

Только почему Союз писателей России со своим действенным патриотизмом оказался в одиночестве? Именно как Союз, как организация, мы не говорим о тех гражданах, настоящих гражданах России – художниках, музыкантах, артистах, что своими талантами и популярностью вступили в личный бой за добро, истину и красоту. За Россию. Молодцы! Наши! Речь именно об организациях, многие десятилетия объединяющих художников, музыкантов и артистов. И тоже писателей. Более того, незабываемо как дружно эти союзы-организации топили-троллили проект Указа Президента об Основах государственной политики в области культуры и искусства. Ладно, всё неизбежно объяснится, ибо СВО вскрыла «тайну беззакония» – тайну войны, ведомой сегодня уже не «против святых», а против «потомков православных». Войны, в апостасийных ужасах которой, кроме потерь людскими жизнями, мы несём горчайшие потери человеческими душами.

Сопротивляться злу, упорствовать в добре могут и отдельные бойцы, и подполья. И партизанские бригады. А вот разгромить, победить врага может только армия – регулярная всенародная и государственная сила, «имеющая (по энциклопедии) установленную организацию, систему комплектования, порядок прохождения военной службы, обучения и воспитания личного состава, типовое вооружение и форму одежды, централизованную систему управления и обеспечения материально-техническими средствами».

Армия – это иерархия и дисциплина. Осознанная дисциплина и признанная иерархия: для традиционно-религиозного сознания государственная иерархия есть материализация богопочитания, а гражданская дисциплина – реализация смирения. Своего рода постение: «царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной – кто ты будешь такой?» – действенный, действительный патриотизм, это когда каждый профессионал на своём месте, в своём мастерстве. Педагог, юрист, администратор, рабочий, хлебороб, лётчик и санитар – а ты кто будешь?

Род войск и воинская специальность. Сфера деятельности литературы, при всех широтах её тем и множественности жанров, принципиально отлична от сферы деятельности журналистики. Прежде всего – работой со страстями, возбуждение которых в обществе есть один из вернейших признаков успешности журналиста, хотя порой это случается в ущерб рассудочности. А для писателя повышение эмоционального напряжения не самоцель, оно лишь инструмент, средство продвижения идеи. Ещё журналистика раболепна времени, а литература спорит с ним, ищет преодоления, взывая к вечности. Поэтому не нужно ждать, и тем более требовать от писателя того, к чему он не предназначен. Конечно, литературная публицистика тематически и стилистически близка, порой до малоразличимости сходна с журналистикой, но – иной род войск, иная воинская специальность

«Духовной жаждою томим… И шестикрылый серафим…». Да, поэт жжёт сердца людей, только жжёт он не гневом, а любовью, жжёт, испепеляет тоской по идеальной гармонии красоты-добра-истины – «Свой гений подчиняя чувству Всеобнимающей Любви». Мой духовник (Царствие Небесное архимандриту Иоанну), когда мы беседовали о писательстве и коснулись темы обличения пороков и бичевания их носителей, жёстко обрезал: «Писатель – миротворец. Всегда миротворец». Малоподъёмное, тяжкое крестоносное звание, если Сам Господь в Нагорной проповеди заявляет миротворцев сынами Божиими (Мф.5:9). А ещё о том же Бого-сыновстве в Апокалипсисе: «Побеждающий наследует всё, и буду ему Богом, и он будет Мне сыном» (Откр. 21:7). «Миротворец» и «побеждающий»? Да! Только миротворец и есть истинный побеждающий!

Сфера деятельности литературы – «…нарисовать идеал России, который ощутителен всякому», «…за литературой нашей именно та заслуга, что она ... признала идеалы народные за действительно прекрасные». Литературный процесс, как процесс национального самосознания, глубиной проработки вечных и злободневных тем, полнотой их охвата призван отвечать культурным и нравственным потребностям общества. Читатель ищет в большой, настоящей литературе свидетельств и толкований своему бытию — как внешнему, так и внутреннему. А сегодняшний читатель, участник и жертва захлестнувшей мир смуты, ищет в книгах особенной мудрости. И всегда – Всеобнимающей любви.

Потому не дело писателей, – русских писателей! – составление обличительных «списков врагов», не наше дело учреждение бичующих извращения «культурных фронтов». Хотя, конечно, литературная публицистика близка журналистике, и при виде несправедливости желчь вскипает, но, надо помнить: мы иной род войск, иная воинская специальность. Пусть обличают и бичуют те, у кого это лучше получается, а мы, русские писатели, призваны, мобилизованы воспевать подвиги наших воинов, славить труд их отцов, веру матерей, верность невест. Мы мобилизованы страшным и светоносным временем в безоглядной самоотдаче провозглашать «идеалы народные за действительно прекрасные», ведь «…нарисовать идеал России, который ощутителен всякому» не сможет никто, кроме нас. Поэт жжёт сердца любовью. В этом миро-творчестве наша религиозно-смиренная писательская гражданственность. Наша дисциплина приближения общей Победы.

Царствие Небесное архимандриту Иоанну (Луговских). И вопрос к биографам Тютчева: а в 1870 году кто указал Фёдору Ивановичу на победоносность миротворчества? –

Из переполненной Господним гневом чаши
Кровь льётся через край, и Запад тонет в ней –
Кровь хлынет и на вас, друзья и братья наши –
Славянский мир, сомкнись тесней…

«Единство, – возвестил оракул наших дней,
Быть может спаяно железом лишь и кровью…»
Но мы попробуем спаять его любовью –
А там увидим, что прочней…

СМЕРТИЮ СМЕРТЬ ПОПРАВ. О победной символике

Христос Вокресе! Воистину Воскресе!

«Смертию смерть поправ»… Парадокс, не разрешаемый никакой диалектикой. Христианство своей всеохватностью не укладывается в диалектику и не раскладывается диалектикой, тем паче в гегельянство и марксизм. Так соединение Творца и твари, Создателя и создания, двух противоприродных природ в одном лице и одной ипостаси – «…в двух естествах неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно…» – такого рефлексивное теоретизирование или логика познания никогда себе не докажут. Но мы верим в это, непреложно убеждены в этом.

А в чём ещё мы убеждены без надобности доказательств? Что для нас истинно? Добро, правда, красота, любовь, счастье, мир в мире. Но в этих, не часто пересматриваемых нами убеждениях-истинностях всегда ли добро – это красота, правда – счастье, а любовь – мир? Ведь зачастую чьё-то добро – это чьё-то же несчастье, чья-то красота – кому-то нелюбовь, а мир – неправда. Зачастую, если они, эти истинности, не Истина. Эти убеждения не в совершенной Истине, не в Божественно-человеческой, а только в нашей человеческой, тварной. Как самое частое: почему для нас, человеков, мир – обязательное благо, а война обязательное зло? По телесным реакциям? – Комфорт приятнее неудобства, сытость приятнее голода, тепло – жары или холода. Здесь, в приятностях, гегелевский «источник движущей силы развития» технологической цивилизации – от голода к сытости, от холода к комфортности. Но аристотелевско-декартовские или картезианские противоположности – так же ли взаимоотрицания для Духа Истины? Ведь утверждения «Я кроток и смирен сердцем» и «Не мир Я принёс вам, но меч» не противопоставляются, они существуют одновременно и постоянно, вечно: они сущи как свидетельства Бога о Себе. Господь верен слову своему.

Как обезбоженному человеку уразуметь, как объяснить себе, что мир и война не полюсарные перемены во времени, не маятниковый переход из одного состояния в другое, как инь в ян, а едино-временность, а одно-моментность. Мир и война не существуют друг без друга, ибо они равно пути спасения души: рай пополняется непрестанно, и мы лишь выбираем – праведниками или мучениками? Праведность в мире – та же война, ибо она тоже жертва. Праведность – совершенно та же война со злом, против зла, столь же непримиримая, только не снаружи, а внутри. В себе. Война, брань жертвой своей сытостью, комфортом, своим уютом. Повторюсь: праведность и мученичество – всё одно война, потому, как и то и другое есть самопожертвование. Одновременно праведность и мученичество – это мир, выкупаемый и уже выкупленный жертвой мир.

Как нам понять эту одновременность мира и войны? Как прочувствовать? В мире очень сложно, слишком она умозрительна. На войне – и прочувствовать, и понять проще. Ярче, скорее, глубже, наглядней – именно проще. Постоянная вероятность смерти прессует чувства и мысли в сиюмгновенность, в предельно краткое настоящее – и через эту краткость выводит чувствование и мышление к вечному, вневременному. Вероятность смерти – не страх перед смертью, не ужас, который парализует сердце и ослепляет ум, наоборот, непрестанная память о смерти почитается монахами обязательным условием трезвения души, сосредоточением, концентрацией её сил: «Всегда вспоминай об исходе из тела и не выпускай из мысли вечного осуждения; если будешь так поступать, вовеки не согрешишь», – Антоний Великий. «Как хлеб необходимее всякой другой пищи, так память о смерти важнее всех дел», – Иоанн Лествичник. И он же: «Воспоминание о смерти – дар Божий». Так и надо видеть войну – Божьим понуждением к сосредоточию души для пребывания её в мире. Опять парадокс? Не для христианина: «Постоянное памятование смерти есть благодать дивная, удел святых Божиих» – Игнатий Брянчанинов.

К чему всё вышесказанное? К тому, что атеистические объяснения воинской стойкости, воинского героизма адреналином или идеологией очень уж уязвимы. Тем более, гордым славолюбием – ведь даже у дохристиан воинская «слава», слагаемая эпиками или скальдами, являлась магическим пропуском в воинский «рай», а не эстетическим памятником их подвигам. А уж после воина Георгия и императора Константина, князей Бориса и Глеба, Ильи Муромца, Александра Невского и Фёдора Ушакова, воинский героизм всё устойчивее символизируется крестом:

Крест – хранитель всея вселенныя,
Крест – красота церкве,
Крест – царей держава,
Крест – верных утверждение.

Мы, христиане, опытно знаем, как вид креста – орудия мучительного умерщвления – вызывает в душе здорового, не подверженного демоническому угнетению человека прилив радости, ощущения богоприсутствия. Даже могильный крест несёт, пусть тихий, но свет, а уж тем паче – монументальный памятно-поклонный и торжествующе сияющий накупольный! Для христианского сознания образ смерти единомоментно является образом бессмертия – смертию смерти попрания, так что до III века первохристиане праздновали Великую пятницу как «Пасху крестную». Великая пятница – день Великого мужества.

Чёрный октябрь 1993-го. Расстрел Дома советов. Горжусь своими друзьями, кто тогда совершил свой гражданский подвиг, поднялся сам и поднял сотни тысяч на сопротивление порабощению Родины. Так получилось, что мною был написан первый роман о той трагедии – «Аз буки ведал…», роман с реальными героями на реальных фактах, с попытками разобрать-расследовать нравственные и идейные причины распада советского общества и краха советского патриотизма, повлекшие крах российской государственности. А ещё так получилось, что я был приглашаем на закрытые памятные собрания моих друзей через пять, десять, пятнадцать лет оккупации, где я с болью утверждался в своём первоначальном чувстве-убеждении: все, кто тогда выходил на митинги и демонстрации, кто строил баррикады, штурмовал мэрию и телевизионный центр, в кого стреляли снайпера, пулемёты и пушки, знали все «против чего» они восставали, против кого выходили, но ни в 1993-м, ни через пять-десять-пятнадцать лет, дорогие моему сердцу герои гражданственности не могли сойтись в едином мнении «за что» они митинговали, стояли на баррикадах, ради чего шли под пули и снаряды. Коммунисты и монархисты, почвенники и интернационалисты, атеисты и мусульмане, ортодоксы и христианские демократы – замечательные, честные, чистые люди, судьбой доказавшие свою самоотверженную любовь к Отечеству, они в общем на всех поражении обвиняли тех, кто не были, как они – коммунистами или монархистами, атеистами или ортодоксами. Через пятнадцать лет мои честные и чистые друзья, совершившие свой гражданский подвиг, продолжали винить друг друга в тогдашнем разгроме патриотической оппозиции Ельциным…

Памятью того чёрного октября, более всего сегодня на Донбассе угнетает затянувшееся разнообразие идейной символики на блокпостах, на военной технике, на рукавах и бронежилетах бойцов. Взаимоисключающей символики. В 2014-м заявленные народные республики подняли свои «евростандартные» триколоры с единой георгиевской лентой вооружённого сопротивления майдану. Интересно, что ополченцы-луганцы в своих подразделениях чаще вывешивали имперские флаги, носили шевроны с царскими и православными знаками, тогда как ополченцы-донечане – советские, эсэсэсэровские. Хотя никто точные подсчёты не вёл, и смешение очень даже хаотичное. И сейчас, сдвинутые в окопы и блиндажи официальным государственным бело-сине-красным триколором, противоположные политические и идеологические символы не только присутствуют повсюду, но и продолжают заявлять – с какими разными идеями их носители лично идут попирать смерть.

Нужно признать, что от своего появления при торговом флоте Петра I до утверждения за его «символическую немонархичность» Временным правительством, – бело-сине-красный флаг не только постоянно вызывал скептические сомнения у самой власти, отразившееся во множестве государевых указов и сенатских положений, так ещё и повязан народной памятью с братоубийством гражданской войны и власовцами. Поэтому совершенно объяснимо желание населения новорождённой Новороссии идентифицироваться с великой Россией – с надёжной, неколеблющейся, в иных идейных обозначениях. Величие ближнее, памятное многим ещё лично – СССР, величие многовековое – Российская Империя. Если символику СССР стимулирует ещё и враг – бандеровцы и еврофашисты, с которыми воевали деды, то царская обосновывается православным вероисповеданием прадедов. То есть, советская символика в окопах и блиндажах СВО опять же объясняет «против чего» наши бойцы готовы отдать свои жизни, тогда как имперская и православная говорит о том, «за что» – за веру.

И хотя затянувшееся на Донбассе разнообразие идейной символики угнетает, но – Христос Вокресе! Воистину Воскресе! – оптимизм наш в том, что с каждым днём для всё большего числа людей душевно здоровых, не подверженных демоническому угнетению, становится очевидно: развернувшаяся на украинных российских землях война – война религиозная, война антихриста с Православием. Газ и доллары в ней побочны, как и любая политика. В этой ширящейся религиозной очевидности и есть смысл войны – пасхи крестной: она будет длиться, пока это не осознают все – от Анадыря, Читы и Мурманска, до Ужгорода, Львова и Луцка. Потому же в России навсегда высший знак воинского мужества – Георгиевский Крест. Именно Крест – ведь для христианского сознания этот образ смерти единомоментно является образом бессмертия:

Крест – хранитель всея вселенныя,
Крест – красота церкве,
Крест – царей держава,
Крест – верных утверждение.

ЗАВЕТ – СДЕЛАТЬ МИР РУССКИМ

Бог дал счастье участвовать в праздновании 600-летия Годеновского Креста. Русское собрание, русский собор. Однако, прежде чем расскажу о пережитом, давайте определимся с понятием «русские», «русское» – что под этим словом открывается мне, а что вам, что нашим близким и что нашим не-другам. Для меня «русское» – это качество, это не «что», а «как». Форма, внешняя оболочка, даже орнаментальная узнаваемость ничто не значат: немецкая ручная гармоника и японская деревянная пустотелая кукла, итало-французский танец на пальцах и – русская «тальянка», русская «матрёшка», «русской балерины душой исполненный полёт»… Не «что», а «как»! «Русское» не материальная форма, а некое невещественное, именно качественное наполнение.

Мы утеряли в последние сто лет самоназвание «великоросс», несущее конкретную национальную привязанность, и заменившая её цивилизационно-культурная универсалия «русский» (русский немец, русский башкир, русский офицер и русский учитель) ужалась в этническую славянскую частность, что, в свою очередь, привело секуляризированное «русское» к противостоянию с государственной принадлежностью «российский». Эта спутанность понятий ненужно провоцирует на споры «а я считаю», поэтому не настаиваю, а только высказываю свою убеждённость: русский – это говорящий по-русски, мыслящий по-русски, чувствующий по-русски. Ведь «русский» – это качественная принадлежность к величайшей цивилизации, это личная честь и круговая ответственность за особый, самобытный и самодостаточный миропорядок на большей части Евразийского континента. Русский – это, отлично от великоросса, означало и означает не кровную, не родоплеменную очерченность, не разрез глаз и цвет волос, а внутреннюю, духовную и душевную ориентированность на идеал наднациональной государственности – российскую имперскость. Разве не знаменательно, что треть дворянских фамилий России имела тюркские корни, а другая треть вместила в себя прусаков и кавказцев, румын и поляков, шведов, финнов, итальянцев, французов, персов и бурят? Да, и вообще, Петербургский период фактически закрепил на русском престоле гогенцоллеровскую династию с русскими (!) великими государями – Екатериной, Николаем I и Александром III. Но это «второе сословие». А что же «первое»? Что, разве есть в России народ, даже самый-самый малый, из которого не вышло бы священников, монахов, архиереев? Да разве различаем мы в общерусских святцах и патериках чувашей, мордву, карпатцев, молдаван, татар и якутов?

Великороссы – основа русских. Да, да, да! И чтобы не выслушивать наскучившие ленивоумные контраргументы, типа «с чего ты взял?», спрячусь за авторитеты. Сколько раз мы все перечитывали, и сколько будем перечитывать ещё: «Отец любит свое дитя, мать любит свое дитя, дитя любит отца и мать. Но это не то, братцы: любит и зверь свое дитя. Но породниться родством по душе, а не по крови, может один только человек. Бывали и в других землях товарищи, но таких, как в Русской земле, не было таких товарищей. Вам случалось не одному помногу пропадать на чужбине; видишь – и там люди! также божий человек, и разговоришься с ним, как с своим; а как дойдёт до того, чтобы поведать сердечное слово, – видишь: нет, умные люди, да не те; такие же люди, да не те! Нет, братцы, так любить, как русская душа, – любить не то чтобы умом или чем другим, а всем, чем дал Бог, что ни есть в тебе, а… – сказал Тарас, и махнул рукой, и потряс седою головою, и усом моргнул, и сказал: – Нет, так любить никто не может!». (Николай Гоголь «Тарас Бульба»). Здесь Николай Васильевич высказал самую суть русскости – любить всем, чем дал Бог. Всем – всё. Всех.

Отсюда и далее, и более того: для меня «русское» не столько качество отдельных людей, отдельных предметов, вычлененных фактов и мыслей, а некая идеальная их совокупность, благодатная цельность микро и макро космосов. Такая вот благодатно и божественно мудро слаженная общность всех образов и их воплощений по всем планам – духовном, душевном, материальном. Русскость – это гармония, русский мир – это мировая, вселенская симфония, где «каждое дыхание да славит Господа», и через сию благодарную хвалу всё близится, растёт к идеальному, идеальному во всём и для всех. Растёт человеческими усилиями, но явно нечеловеческими силами. В русском мире, как в новом раю, уготованы свои места всем лучшим, всем богоугодном – племенам и народам, морям и землям, большим и малым рыбам и птицам, ливанским дубам и якутским мхам. Призываю Достоевского: «В самом деле, в европейских литературах были громадной величины художественные гении – Шекспиры, Сервантесы, Шиллеры. Но укажите хоть на одного из этих великих гениев, который бы обладал такою способностью всемирной отзывчивости, как наш Пушкин. И эту-то способность, главнейшую способность нашей национальности, он именно разделяет с народом нашим, и тем, главнейше, он и народный поэт. Самые величайшие из европейских поэтов никогда не могли воплотить в себе с такой силой гений чужого, соседнего, может быть, с ними народа, дух его, всю затаенную глубину этого духа и всю тоску его призвания, как мог это проявлять Пушкин. … Да, назначение русского человека есть бесспорно всеевропейское и всемирное. Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит только (в конце концов, это подчеркните) стать братом всех людей, всечеловеком, если хотите. О, всё это славянофильство и западничество наше есть одно только великое у нас недоразумение, хотя исторически и необходимое. Для настоящего русского Европа и удел всего великого арийского племени так же дороги, как и сама Россия, как и удел своей родной земли, потому что наш удел и есть всемирность, и не мечом приобретенная, а силой братства и братского стремления нашего к воссоединению людей. … И впоследствии, я верю в это, мы, то есть, конечно, не мы, а будущие грядущие русские люди поймут уже все до единого, что стать настоящим русским и будет именно значить: стремиться внести примирение в европейские противоречия уже окончательно, указать исход европейской тоске в своей русской душе, всечеловечной и воссоединяющей, вместить в нее с братскою любовию всех наших братьев, а в конце концов, может быть, и изречь окончательное слово великой, общей гармонии, братского окончательного согласия всех племен по Христову Евангельскому закону!» (Ф.М. Достоевский «Пушкинская речь»).

Вот и я, вслед за Фёдором Михайловичем, не могу заявить «русское» чем-то принадлежащим-присущем лишь такому-то или таким-то, «русское» должно понимать и ощущать как данный Господином своему рабу особенный талант, талант столь великоценный, столь великогрузный, воистину царский, что его не может принять, вместить один человек и даже землячество или сословие, а только народ, весь народ, многочисленный и великий духом-душою. Народ, которому по силам своей земной историей доверенный Богом талант прирастить и приумножить на столько, чтоб не услышать в конце времён: «лукавый раб и ленивый! ты знал, что я жну, где не сеял, и собираю, где не рассыпал» (МФ.25:20). Если есть другое понимание «русского самосознания» кроме исполнения, по завету Апостола, «со страхом и трепетом» Божией воли по симфонизации всего мира, всей вселенной православным русским народом, готов выслушать, но вряд ли поколеблюсь. Отсюда «русские национальные ценности» – это засвидетельствованное свыше приращение, преумножение доверенного нашему народу таланта нашими предшественниками. Засвидетельствованное историческим и географическим величием России, сиянием её духовных прозрений, заоблачными высотами культуры, мощью науки.

Что, в свою очередь, является основанием нашей само-уверенности, убеждённости и нацеленности в будущее. Такую уверенность в именно религиозном понимании русской правоты и нужно формировать у новых поколений россиян, ибо только такая правота даст им опору и ориентиры для уже их усилий по приращению нашего таланта. Для исполнения завета сделать мир русским – преобразить его в слаженную симфонию.

То и дело случавшиеся попытки подменить своё предвечное вселенское православное мессианство некоей исторической кровно-национальной, или пусть даже культурно-цивилизационной миссией всегда оборачивались для русских потерями – и людскими, и земельными, и экономическими, всегда – потерями времени. Времени жизни народа, определённого ему на выполнение его миссии.

Причём потери не обязательно увязаны с войнами и морами, бунтами и бескормицей. Нация начинает просто болеть и бледно угасать под воздействием беспорядочности, начинает чахнуть от внутренней дисгармонии.

Дисгармонии русского мира, в который проникает неправда-неправота-неправедность – проникает сразу же вслед религиозной охлаждаемости. Проникает, вызывая преждевременную старческую дряхлость, расслабленность, пораженческое умонастроение. И выздоровление обязательно связано с религиозным пробуждением.

А вот что возжигает в народе веру? Чудеса? Логические доказательства? Нет, конечно, нет, возжигает то, что «для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие» – Крест Господень. Вот об этом и поговорим в следующей заметке.

ЕДИНОМЫСЛИЕМ ИСПОВЕМЫ. Ещё раз о соборности

Празднование 600-летия Годеновского Креста. Что это было? То, что называется Русское собрание, Русский собор. Помните, в предыдущей заметке «ЗАВЕТ – СДЕЛАТЬ МИР РУССКИМ» мы с вами оговаривали понятие «русские», «русское». Я писал, что для меня лично «русское» – это качество, это не «что», а «как». А «русскость» – это мировая, вселенская симфония, где «каждое дыхание да славит Господа». Кто не принял, кто не понял, тот, скорее всего, не захотел понять и принять. Теперь же давайте проговорим, что мы понимаем под словами «русский собор» и «русское собрание»? Одно ли мы в этом словосочетании подразумеваем? Опять же, постараюсь пояснее выразить своё мнение, а уж кто примет-поймёт или нет… ну, все здесь люди взрослые, все сами в себе и по себе.

Понятно: «русский собор» – это в данном разборе не многоалтарный храм, не сонм святых и не вселенское архиерейское или епархиальное заседание избранных клириков и мирян. Как и оговариваемое здесь «собрание» – не собрание законов, сочинений или картин. «Русский собор», «Русское собрание» – собирание людей русскостью, единение миссией сделать мир русским, то есть сообразным и симфоничным. Тут тот «собор», что по Хомякову – «единство во множественности»: истинное, неложное соединение, духовное слияние самобытных и самодостаточных личностей в подражание единству Святой Троицы.

А вот как происходит это единение-слияние, если оно происходит? Может быть, оно как-то возможно вне храма, без участия святых и даже без избранных епархиально клириков? Ну, типа, «совместное присутствие группы людей в определённом месте для обсуждения разных тем или решения определённых проблем» (энциклопедия). Опять же, все здесь люди взрослые, за плечами у каждого не одно таковое собрание и не один подобный собор, с конца восьмидесятых всех уже и не припомнишь – и «память», и «союз духовного возрождения», и «национальный собор», и «партия народной свободы»… . Тридцать пять лет назад союзы, соборы и партии, декларировавшие самые лучезарные идеи, созывающие самых искренних патриотов и организуемые самыми харизматическими личностями, бурно рождались и тихо умирали, едва у них успевала высохнуть пуповина. Почему? Если верить утверждению, что общество объединяет враг, угроза, агрессия, то почему тогда политико-патриотические построения рассыпались подобно карточным домикам? Ведь по-настоящему было и страшно, и больно, и безумяще горько. Приснопамятные 91-й и 93-й останутся неизгладимыми шрамами на наших судьбах, как и язвины от горячих точек развалившегося СССР, и фантомные боли от массовых самоубийств безработных спецов и офицеров, от алкоголизма и моровой детской наркомании. И нищеты, развращающей, тупящей нацию нищеты. Получается –единит не враг, не день лют, не угрозы и вызовы. Так, прессует временно, очень даже временно.

Тогда, может быть, объединяет страсть? Перманентность революций – как воспалённая, рожистая зависть. Анархия для абсолютного равенства, ведь по-честному – значит, пополам – отнять и поделить. Но из этого же ряда страстных «объединений» и спортивные болельщики и сетевой маркетинг, и нумизматика, и рыбалка…. Нет, для общенародного единства слишком мелко: сколько стадионов не строй, сколько олимпийских медалей не забирай – для народа это всё после работы под пивко. А вот алчность вообще разводит. Так что и страсть не основа для соборности.

«Liberté, Égalité, Fraternité»? Идеи и убеждения коммунизма и антикоммунизма? Теории и практики марксизма-ленинизма, троцкизма и сталинизма, маоизма и маккартизма? Манифесты, декларации, лозунги и заклинания, заклинания вплоть до обсессии в тоталитаризме и репрессиях… Да, именно идеями-убеждениями пытались – и до сих пор пытаются! – собрать и склеить, смесить, ну, хоть какую-то часть общества в единую массу, то есть, сотворить нечто имитирующее «собор» на принципах партийности. Но партии, в национальном оформлении капитализма сменившие интернационально-феодальную сословность, в наступающем пост-капитализме нежизнеспособны. Космополитический либерализм, равно с национал-социализмом, уже полностью отыграны веком прошлым, и планирование меркантильного «евразийства» или суррогатной «русской мечты» только пародии на те идеи, что некогда игемонили народами, расплатившимися за свои увлечённости неисчислимыми жертвами с пролитием морей крови. Не нам ли писал апостол Павел (Кор. 1:20): «Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?». Так что рассудочность для нации тоже не суперклей…

Что осталось? Собирать сообщества харизмой лидера? Конечно можно. И тоже знакомо: дорогие нашему сердцу чарователи народных мыслей – учёные-экономисты, ветераны Афганистана, отставные генералы спецслужб, тассовские загранкоры. Как же, помним-помним, как они то соединяли своих соратников во фронты, то изводили из коалиций, то фотографировались в обнимку на выборных плакатах, то, по результатам изберкомовских подсчётов, обвиняли друг друга в продажности вашингтонскому обкому или ельциновской семье. И где они сейчас? Кто-то всё ещё при администрации, кто-то на заслуженной пенсии, и, как правило, с непременным свечным заводиком. «Не надейтеся на князи, ни на сыны человеческия, в нихже несть спасения» (Пс. 145).

Повторю свою убеждённость: «русский собор» – истинное, неложное соединение, духовное и душевное слияние самобытных и самодостаточных личностей в подражание единству Святой Троицы. Единение даже и физическое, вплоть до общего на всех ритма сердцебиения и дыхания. «Истинное» – в прямо евангельском понимании, где Истина – одно из имён Бога: «Глагола ему Иисус: Аз есмь путь и истина и живот» (Ин., 14:6). «Неложное» же для русского сознания означает искреннее, нелицемерное, верное, правильное, неискаженное. Потому Русский собор, как такое истинное и неложное всенародное соединение вне классовых, партийных, корпоративных мотивов, возможен только религиозно – над-умственно и даже над-чувственно. Ибо по нашему любимому Алексею Степановичу Хомякову: «В вопросах веры нет различия между учёным и невеждой, церковником и мирянином, мужчиной и женщиной, государем и подданным, рабовладельцем и рабом, где, когда это нужно, по усмотрению Божию, отрок получает дар видения, младенцу дается слово премудрости, ересь ученого епископа опровергается безграмотным пастухом, дабы всё было едино в свободном единстве живой веры, которое есть проявление Духа Божия. Таков догмат, лежащий в глубине идеи собора».

Расскажу о своём, о литературном. Некогда в статье «УДЕРЖАНИЕ РУССКОСТИ В РОССИИ. Задачи современной литературы», я одним из столпов русскости в литературе, шире – в искусстве, назвал лиричность: «писатель и читатель всегда один на один. Сердце к сердцу, душа в душу. А разговор по душам, беседа душ ведётся языком лирики. Лиризм – уникальное свойство русской культуры. Это не сентиментальность германцев, не сплин англичан. Не испанская романтика. Русская лиричность непереводима, она непередаваемо тонка, тиха, она только наше и только для нас. Лиричность выше смысла, выше тона, она – русская душевность».

Писатель, художник, композитор не может называться русским, если ему не дано выписать средствами своего искусства лирической сцены. И, действительно, в русском лиризме нет слащавости сентименталистов и эротизма романтиков, он светоносен и целомудрен – он целительно пронзает, очищающе прожигает высотой мыслей и чистотой чувств, так как имеет религиозную природу. Русский лиризм – частное проявление того молитвенного единения, духовно-душевного, которое мы переживали и переживаем в едином пении Символа веры, общей молитве «Отче наш» и величании «Богородицу и Матерь Света». Он то, что мы испытываем в единовременных метаниях Канона Андрея Критского. Да, русская соборность – прямое, непосредственное, сей-моментное переживание любви к Богу и любви к ближнему. Иногда оно лишь мгновение, иногда довольно длительно. Пожалуй, самый яркий опыт таковой соборности мне был преподан в далёком 1991-м году, когда Великий пост я начинал в Свято-Успенском Псково-Печерском монастыре. В первую неделю поста настоятель архимандрит Павел болел, и первую паремию в Успенском храме (своды и стены Михайловского собора мыли от копоти) проводил старец Иоанн Крестьянкин. Народу собралось столько, что невозможно было креститься, и мы просто сложили руки на груди как перед причастием, дабы «единеми усты и единем сердцем славити и воспевати пречестное и великолепое Имя Твое, Отца и Сына и Святаго Духа, и ныне и присно и во веки веков. Аминь». Переполненный храм бился общим сердцем. Это и был Русский Собор.

Разве после переживания такого единства кто-то поддастся соблазну соединить массы собиранием в каком-то Доме культуры, сквере или на площади для «обсуждения разных тем или решения определённых проблем»? Сборищем без Литургийной основы? Литургийного ядра. Или у кого-то язык повернётся назвать «русским собором» круглый стол едва терпящих друг друга прожжённых политиков и нарциссов-философов, всезнающих блогеров, жаждущих запоздалой славы буржуинов и отставных силовиков, стол, за которым нет места ни одному архиерею? Смешно. И грустно. И скучно.

СИМВОЛИКА ГОДЕНОВСКОГО КРЕСТА

«Еще ли не понимаете и не разумеете? Еще ли окаменено у вас сердце? Имея очи, не видите? имея уши, не слышите?» (Марк, 8:18)

Который век мы говорим-спорим о нашем византийском наследии, говорим учёно и страстно, критикуя и восторгаясь, спорим, гордясь и проклиная. Самые светлые умы и самые искренние сердца сходятся в поединках за правоту главенства народа или государства во благо и народа и государства. Тут стучатся лобными костями и профессиональные историки, и профессиональные экономисты, и авторитетные военные, и заслуженные педагоги, и этнографы, и миссионеры. А уж бурно размножающиеся клеточным делением прокариоты эксперты-политологи и эукариоты идеологи-философы!

Христоцентичная империя государственников против родоплеменной религии народников: Москва – Третий Рим, но нужно ли сие Москве? Во сколько обходится населению России её имперскость – и не только равномерно всеобщей сытостью, но, главное, человеческими жизнями, жизнями великороссов, эту имперскость обеспечивающих? Профессионалами проводятся сложнейшие расчёты в сослагательном наклонении, по результатам которых они обвиняют или оправдывают исторических правителей и советников, вмешивают или кастрируют влияние погоды и масонов, с несомненно добрыми намерениями спекулируют самым дорогим для русского сердца и подтасовывают ему неудобное и его позорящее.

При непримиримости принципиальной, главное аргументирование в спорах – несоответствие высоты идеи и низости её воплощения. Несоответствие идеала государства и идеала его граждан с реальностью, мягко говоря, сплошью компромиссов – социальных и личных, политических и семейных, профессиональных и поколенческих, но всегда компромиссов нравственных, которые необходимы для имперского симбиоза множества субкультур с разной моралью. Племенные группы и религиозные общины, сословия и возраста, цеха, союзы и товарищества, а ещё службисты дворяне и идейноносцы разночинцы, амбициозная интеллигенция и меркантильное мещанство, косное духовенство и студенты-протестуны, кулаки-мироеды и юродивые нестяжатели, вольницелюбивые казаки и прочие юристы… «Какая тут может быть идеальность? Утопия-с. Самопрельщение». «Это Святая Русь – утопия?! Это Третий Рим – самообольщение?»! Христоцентичная империя против родоплеменной религии – уже заканчивается четвёртый век противостояния никониан и аввакумовцев: соединились ли во Иисусе природы Творца и твари, или Исус лишь приклонил небо к земле….

А ведь, и правда, только ли сама идея виновата в своей невоплотимости? Или всё зло в несовершенности её воплотителей – «Почему мы и фарисеи постимся много, а Твои ученики не постятся?» (Матфей, 9:14). Неужели для кого-то это тайна: какие, чьи силы – и откуда берущиеся – способны увязать-согласовать заоблачное и земляное в тысячелетнюю симфонию мира, добра и справедливости? Конечно, не только земные, не только человеческие: «Аз есмь лоза, вы (же) рождие: (и) иже будет во Мне, и Аз в нем, той сотворит плод мног, яко без Мене не можете творити ничесоже» (Иоанн, 15:5). А вот почему Христос не с нами, ну, не всегда, не во всём с нами – совершенно иной вопрос, уж не ко мне точно. Вот моё: «Судите русский народ не по тем мерзостям, которые он так часто делает, а по тем великим и святым вещам, по которым он и в самой мерзости своей постоянно воздыхает. А ведь не все же и в народе – мерзавцы, есть прямо святые, да ещё какие: сами светят и всем путь освещают!.. Судите наш народ не потому, что он есть, а потому, чем желал бы стать. А идеалы его сильны и святы, и они-то и спасли его в века мучений, они срослись с душой его искони и наградили её навеки простодушием и честностью, искренностью и широким всеоткрытым умом, и всё это в самом привлекательном, гармоническом соединении. А если притом и так много грязи, то русский человек и тоскует от неё более сам, и верит, что всё это – лишь наносное, наваждение диавольское, что кончится тьма и что непременно воссияет когда-нибудь вечный свет» (Ф.М. Достоевский, «Дневник писателя»). И потому для меня аргументы неверности идеи из-за невозможности её абсолютной материализации от лукавого.

Отрезав отвлекающее, останемся с главным: «Светильник миру» или «сбережение народа»: Москва – Третий Рим, но нужно ли сие Москве?

К сожалению, выбор между Христоцентичной империей и родоплеменной религией – вопрос о цене выбираемого. Именно в этой «цене» вся подлость споров – торговля за места в Царствие Небесном. Мы привыкли, что каинство торговли с Богом о размере жервоприношения присуще католикам, ещё больше протестантам, но никак не православным. Однако присуща торговля и нашим сектантам-старообрядцам. Печально, что именно на этом мы окончательно разошлись с Михаилом Фёдоровичем Антоновым (а ведь дружили аж с СССР), подведшим под аввакумовство экономическое обоснование нерачительности русской имперской жертвенности. Жертвы за свою богоносность.

«Осанну» и «распни Его» разделяет «Царство Мое не от мира сего».

Чудесное явление «от греческой стороны» в 1423 году деревянного Животворящего Креста в болотах под Ростовом Великим стало началом знаковых событий, ознаменовавших передачу земного попечительства о вселенском Православии: в правление великого князя Василия II крепла и усиливалась Русь Московская, после подписания Ферраро-Флорентийской унии киевский митрополит грек Исидор был с позором изгнан, и предстоятелем единой на три Руси Церкви стал русский митрополит Иона, избранный Собором русских архиереев в 1448 году. В правление Ивана III, женившегося на цареградской царевне Софии Палеолог, на Русь приходит Цареградская икона Божией Матери, а вскоре и герб Византии. Автокефалия Русской Церкви, Русское государственное единство под Царской властью – и старец Филофей пишет: «Два убо Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти».

Константин Леонтьев «Византизм и славянство»: «Я хочу сказать, что царизм наш, столь для нас плодотворный и спасительный, окреп под влиянием Православия, под влиянием византийских идей, византийской культуры. Византийские идеи и чувства сплотили в одно тело полудикую Русь. Византизм дал нам силу перенести татарский погром и долгое данничество. … Византизм дал нам всю силу нашу в борьбе с Польшей, со шведами, с Францией и с Турцией. Под его знаменем, если мы будем ему верны, мы, конечно, будем в силах выдержать натиск и целой интернациональной Европы, если бы она, разрушивши у себя все благородное, осмелилась когда-нибудь и нам предписать гниль и смрад своих новых законов о мелком земном всеблаженстве, о земной радикальной всепошлости»!

Кто с этим поспорит? Однако почему-то даже дорогие моему сердцу имперцы, с умилением поминая обретение ромейских Цареградской иконы и Двуглавого орла, неохотно начинают отсчёт времени русской самодержавности, момента выхода России на своё мессианство с явления Годеновского Животворящего Креста. Почему? Боюсь произнести, но думаю – потому, что он Крест. Он символ совершенного, безоглядного самопожертвования. Принятия страданий без торговли. Без компромиссов.

Организованное молитвами и трудами игуменьи Евстолии (Афониной) сестёр и клириков Свято-Никольского Переславльского женского монастыря, подворьем которого является Годеново, празднование 600-летие явления Годеновского Честнаго Животворящего Креста Господня прошло воистину царственно: обращение Патриарха, полтора десятка архиереев в сонме священства и монашества, губернаторы, депутаты и Министерство обороны, а, главное, тысячи и тысячи православных людей со всей России. Молитвы, молитвы, молитвы: вечером всенощная в цокольном этаже строящейся Софии, ночная литургия, литургия ранняя и литургия под открытым небом. Народа съехалось столько, что стояли в очереди ко Кресту по пять часов! Пять часов, чтобы приложиться к окровавленным стопам, не прося ничего, кроме оставления грехов. Приложиться не в надежде на некие полезные чудеса, а просто желая выразить свою любовь ко Христу, Цареви и Богу нашему. Просто любовь к Любящему.

В раннюю мы молились в крестильне. Там со мной приключилось первое потрясение: маленький храмик, неудобно стеснившиеся вокруг пустой иордани мужчины, женщины, старики, дети. И ангельский хор – хор юниц из Ивановской «на Лехте» школы, основанной и много лет возглавляемой отцом Владимиром Мартышиным. Ожигающая чистота голосов невинных душ двенадцати-четырнадцатилетних девочек-девушек – в каждом их распеве, в каждом напеве слышались зовы Рая. Сердце прослезилось: как же мы далеко ушли от него…

Второй раз сотрясло посредине поздней архиерейской литургии. Здесь над всей округой громогласно звучал сводный хор из Ярославля. Усиливаемые динамиками голоса мощно лепили атмосферу торжественности дня, в которой, окружённый тысячами православных мирян-сомолитвенников, искрящий ризами собор митрополитов и епископов, иереев и дьяконов слаженно служил Отцу и Сыну и Святому Духу. Высокое синее небо в разряженном перебое белых облаков, белые же кружева храма, расшитый цветочными гирляндами шатёр-алтарь… Полноразмерная копия Креста, предназначенная вождям и воям Отечества… Бронзовая царская семья молилась посреди семей живых…

Как вдруг я увидел-ощутил себя в кадре фильма «Александр Невский», а хор запел не «вся премудростию сотворил еси», а «вставайте люди русские». Тряхнув головой, вернулся в реальность, но через минуту опять грянуло «вставайте люди русские», и меня вновь стеснили плечи отяжелённых кольчугами копьеносцев.

Вот и «Твоя от Твоих Тебе приносяще о всех и за вся». Связь времён, столь давно и ныне вновь грозных, молнией прошив литургийную вечность, так ярко и наглядно высветила смысл многого множества сегодняшних литургий как едино истинного духовного собирания-собора русских людей на бой за свою Святую Русь, за свой Третий Рим. Собирания Христом, собора у Креста.

Поздравляем чуть живых от усталости и счастья игуменью и её соработников – всё случилось. После молебна и речей почетных гостей праздник 600-летия обретения Животворящего Креста развернулся концертами, угощениями, рассыпался хождениями паломников к местным годеновским святыням и просто народными гуляниями. Но негнущейся позвоночной осью перемежающихся групп и группок оставалась нескончаемая очередь на поклонение Кресту. Люди стояли, чтобы приложиться к окровавленным стопам Господа, стояли по пять часов не ради чудес, а по своей любви к Распявшемуся за них. Собранные множеством множеств литургий русские люди.

«Еще ли не понимаете и не разумеете? Еще ли окаменено у вас сердце?»

ЖЕРТВА РОДИНЕ. Герои образуют время. Герои олицетворяют время. Герои и есть время.

Неразрывность исторической памяти народа – непрекращающийся перечень своих героев, чьи имена как узелки на молитвенных чётках, с которыми народ предстоит Богу, творящему «присно с нами великая же и неисследованная, славная же и ужасная, их же несть числа». Кого же народ молитвенно поминает в своё оправдание перед Творцом, Царём и Судией? Только лишь тех, кто «витязь, храбрый воин, доблестный воитель, богатырь, чудо-воин»? Нет, конечно же, шире – «доблестный сподвижник вообще, в войне и в мире, самоотверженец» (Толковый словарь живаго великорускаго языка В.И. Даля).

Само-отверженец… Самоотвержение вмещает, накрывает собой и подвиг ратника, и подвижничество инока, и надсаду оратая. Самоотверженность собирает всех лично, индивидуально, без разделения на сословия и землячества, национальности и верования, ибо самоотверженность есть изначальность, личностная способность, психозаданность конкретного человека на самоотдачу, на самопожертвование.

Жертвование собой. Жертва – чему? Кому? За что?.. «Наша философия должна быть философией Родины и Жертвы, а не какой-то там отвлечённой, головной и никому не нужной "теорией познания" или "учением о бытии или материи"» – в своём удивительном завещании русским философам Алексей Фёдорович Лосев жёстко спостулировал: «Родина требует жертвы. Сама жизнь Родины — это и есть вечная жертва. … Я многие годы провёл в заточении, гонении, удушении, и я, быть может, так и умру, никем не признанный и никому не нужный. Это жертва. Вся жизнь, всякая жизнь, жизнь с начала до конца, от первого до последнего вздоха, на каждом шагу и в каждое мгновение, жизнь с её радостями и горем, с её счастьем и с её катастрофами есть жертва, жертва и жертва». И укрепил-утешил: «Жертва же в честь и во славу Матери Родины сладка и духовна. Жертва эта и есть то самое, что единственно только и осмысливает жизнь. … В самом понятии и названии "жертва" слышится нечто возвышенное и волнующее, нечто облагораживающее и героическое». (А.Ф. Лосев, «Родина»). «Жертва» – «героическое».

Слова «подвиг» и «подвижничество» своей однокорнёвостью выводят на русское историческое понимание равенства жертвы «кровью» и «потом», и это жертвенное равенство жизни-смерти в сознании нашего народа свидетельствует о духовном его виденьи феномена героизма. Духовном, то есть, если не отрицающем вовсе, то предельно принижающим значение материальных выгод от совершения подвига. Ведь, если не единственное, то главное в героизме – в кратком на поле боя или многолетнем в келье или лаборатории, главное – победа над злом, над пороком и грехом. Такое виденье есть результат тысячелетнего воцерковления Руси-России, тысячелетия христоподражания русских народов. Религиозность как личностного, так и общественного сознания, проверенная и утверждённая неимоверными искушениями и немыслимыми испытаниями, отразилась в оценочных канонах, в числе прочего безапелляционно выцеживающих жития из биографий. Из порой феерично ярких, перенасыщенных событиями судеб князей, воевод, зодчих, рударей, законодателей, словесников, первооткрывателей и первопроходцев народ безошибочно определяет – кто в правду является знаком-узелком на его молитвенных чётках, кого следует поминать в своё оправдание перед Творцом, Царём и Судией. Народ узнаёт героя даже под спудом юродства, узнаёт его в самом «неудачливом» и «неуспешном», в ребячливом и дурашливом, и самый дорогостоящий пиар не затемнит, не отведёт глаз народного сердца: жертвенность есть устремлённость к святости, её главный и неизменный образчик – крестный путь на Голгофу.

Темы подвига и героизма без устали разрабатываются философией, психологией, социологией, этикой и культурологией. И рассыпаясь на бесконечное число определений, исследователи, при всём, равно согласны, что понятие подвига и совершающего подвиг героя оценочно связаны с моралью, с убеждениями, идеалами конкретных культур в конкретные эпохи. Отсюда вопрос-проблема наследования национальной культуры при переменах этих самых эпох. Оставаться народом, нацией, нести цивилизацию через любые социальные, политические, технические и научные революции, экономические скачки и переломы, попадая под великих переселения и географические открытия, сохранять и развивать самобытность под прессом глобалистской унификации – проблема культурной самоидентификации, кроме прочего, связана и с нарастающим объёмом знаний, в геометрической прогрессии накапливаемого с каждым поколением. Как сосредоточить-сконцентрировать, во что сублимировать национальный опыт, в какие базовые элементы свести, оформить всё множащиеся количество фактов, событий, открытий, что это за минимальные по объёму и максимальные по насыщенности информационные и, одновременно, идейно-эмоциональные блоки, которыми возможно продолжать национально-культурного домостроение?

Эти кирпичи-атомы, базовые элементы – образы. Эстетические и художественные образы устной и письменной литературы, наскальной и салонной живописи, колядки и кантаты, воплощающие общее в единичность, соединяющие чувственное и рациональное, эстетизирующие этическое – образы в своей взрывной сверхконцентрированности содержания неизбежно герметически замкнуты внешне, закодированы символами конкретной культурой.

Образы можно определить как творчески отражённое возвращение платоновских идей-эйдосов в идейное поле истинного бытия после народного опыта их воплощения в мире чувственном. При этом являясь результатом авторского, личного творчества, образы, в отличии от головных тропов, – результат соработничества ума и сердца, плоды труда умного сердца. Образы, как и эйдосы, совершенно разновелики и разновесомы: образ золотого века и образ солярной круговерти, образ матери и образ прародины, образ отечественной войны и образ врага, образ справедливого отца-царя и образ героя эпохи строительства коммунизма – каждый запечатленный искусством образ запечатывается символом. Так что за пределами конкретной культурной традиции полноценное раскрытие символов-образов практически невозможно, они есть память конкретного народа, в них самобытность нации, самобытие цивилизации. Как бы мы не восхищались величием южноамериканских ступенчатых пирамид, цветовой гаммой вавилонских и египетских фресок, анатомичностью античной скульптуроы и изыском китайских рисунков – то лишь профанное скольжение в чувстве общей гармонии «золотого сечения» и «цветовых треугольников». Художественно оформленные в образы смыслы и чувства впечатляются в генетическую память: культура так же влияет на генетику, как и климат, как и образ кочевой или оседлой жизни, и богатство или бедность хранимого народом мелоса свидетельствует о его, народа, древности или молодости. Беда, когда на переломах эпох сам народ теряет ключи понимания к собственным образным кодам, когда по злой воле и собственной беспечности он обрывает свою художественную традицию культурного воспроизводства и амнезирует, не узнавая свою историю. Так литературный процесс – процесс национального самосознания – не должен прерываться ни в одном поколении: нация непрестанно формируется языком и форматируется литературой. Обрыв – и второй шанс невероятен.

Прошлое в нас. Прошлое – это мы, творящие будущее. Чем больше в человеке прошлого – прошлого нации и государства, прошлого церкви и культуры, прошлого семьи и рода, да соединённого с личным опытом, тем он сильнее, рассудительнее и милостивее. Полномерная, целомудренная, могутная и добродетельная – развитая до святости личность есть вершинная цель нации, её идея. И эта идея изначальна, она до- нации, пред- нацией, она есть высшая, главная её первозадача, промысел, её породивший, ведь «идея нации есть не то, что она сама думает о себе во времени, но то, что Бог думает о ней в вечности» (Владимир Сергеевич Соловьёв, «Русская идея»).

Если катастрофическое пресечение национального самобытия имеет себе оправдательную редкость вселенских катаклизмов, то постепенная и постоянная (!) утрата кодовых культурных ключей должна быть подсудной. Общество строит своё государство, как нация свою церковь, посему государственная ответственность – внешняя и внутренняя защита территорий и населения, экономическая стабильность и социальная справедливость согласно общественной морали, которую (общественную мораль) государство и поддерживает как базовую основу самосохранения. Но, как показывает опыт, сохранение национальных культурных кодов государству лучше не доверять: слишком государство изменчиво, слишком зависимо от тактических интересов внешней политики, подчинено экономическим превратностям политики внутренней, а ещё время от времени власть предреволюционно вступает в конфликт со своим народом, меняя или раздваивая мораль. Надёжное владение кодами-ключами от фундаментальных образов национальной памяти – функция сверхответственная, то есть – религиозная. Культура – реализация культа, и только церковь способна – и потому обязана отвечать за всеобщую, всеобъёмную доступность памяти нации для нации. Люблю цитировать явно не клерикала Николая Бердяева («Воля к жизни и воля к культуре»): «Культура связана с культом, она из религиозного культа развивается, она есть результат дифференциации культа, разворачивания его содержания в разные стороны. Философская мысль, научное познание, архитектура, живопись, скульптура, музыка, поэзия, мораль — все заключено органически целостно в церковном культе, в форме ещё не развёрнутой и не дифференцированной».

Понятно, что хранение ключей – не владение амбарами, и мы здесь говорим не о материальных носителях культуры – о музейных ансамблях, о собраниях живописи и библиотеках, о концертных залах и исторических парках. И мы говорим о церкви не как о мистическом единении верующих, не о Церкви-организме – теле Христовом, а о церкви-организации – мы говорим о социальном институте, в силу своей природной, принципиальной консервативности, идейной статичности, имеющему возможность поддерживать мосты понимания через два-три-пять-восемь и более столетий. При этом неколебимость религиозного мировоззрения распахивает двери не только в смыслы и чувства средневековья, оно единственно даёт правильную возможность вводить в эту непрерывность долгой памяти и современность. И, прежде иного, не столь давние героические события, образы которых оказались в неожиданной, немыслимой ещё тридцать лет назад нечитаемости, нераскрываемости при живых участниках и свидетелях.

Так сегодня только традиционно-религиозное осмысление трагедийности Великой Отечественной (как первым её в июне 1941 года назвал митрополит Сергий) войны с её гекатомбами народных жертв может вывести нашу национальную мысль из ловушки, простроенной русофобами для материалистического сознания. Материалистическое сознание не видит, не читает, не раскрывает образ непредставимо гигантских потерь от фашистской агрессии как общенародную духовную жертву своей Родине («Жертва же в честь и во славу Матери Родины сладка и духовна»), и потому неизбежно скатывается к трактовке миллионов, миллионов и миллионов погибших в боях, в плену, в рабстве, под бомбами, от ран, болезней и голода как некоей числовой мере выгоды или невыгоды свершённого народами СССР подвига. Для материалистического сознания, выпавшего из ограничений (и, таким образом, защиты) советской идеологии, лишённого опоры на советскую мораль, уже совсем не видится подлости, мерзости всё более активно внедряемой либералами мысли о том, что Россия слишком дёшево отдала столько жизней своих солдат, детей, матерей, не получив достаточного хабара. «Разного рода писаки, испорченные дурными книгами, неизученной наукой и обнаглевшей жизнью, учили нас о любви в бранных выражениях. Бескорыстная любовь всегда находила для себя осмеяние, презрение, издевательство у людей "науки", "культуры", "цивилизации". Какое это подлое вырожденство, какой духовный и социальный развал, какое ничтожество и слабоумие!» – А.Ф. Лосев, «Родина». Об этом же у А.С. Панарина («Страхи властвующих как фактор стратегической нестабильности»): «Наша реакция на очередной "обман века" может быть смоделирована по двум разным законам: политического реализма и мистического парадоксализма. Но следует сразу же оговориться, что политический реализм, оторванный от нашей мистико-мессианской традиции, неотвратимо вырождается в капитулянтство (курсив мой Д.В.) перед "реальной силой"». Увы, ловушка сработала, и ответно материалисты-патриоты начали с калькуляторами в руках всерьёз спорить с материалистами-либералами о том, сколько с какой стороны было убито и покалечено, какая промышленность была обрушена, какие контрибуции способны были бы окупить оплаченное и утраченное.

Для нерелигиозного сознания образ Великой Победы никогда не сможет быть раскрыт, никогда не будет развёрнут как образ Православной Пасхи. И потому-то атеисту закрыт истинный смысл Крестных страданий России. Более того, нерелигиозное сознание никогда не поймёт своей моральной обречённости после недолгого идейно-пассионарного энтузиазма общественного богоборчества «покорения природы» угасать и распыляться в пошлость-подлость «выгод», «благополучия» и «успешности» в «обстоятельствах». Ибо атеистическая мораль заземлённо, приземлённо приспособленческая, и раньше или позже она оправдательно адаптируется хоть под военный коммунизм, хоть под развитой социализм, хоть под дикий капитализм. Этой своей привязанностью, поклонением духу времени общественная мораль периодически входит в конфликт с личной совестью – непреложным голосом вечности, и порождает цинизм. Если правы филологи и психологи, и понятие «совесть» не существует за пределами русского языка и русского сознания, то как кому объяснить, почему мы, русские, не можем зарабатывать, искать прибытка на памяти пережитого геноцида по примеру пропагандистов холокоста. Ответ торговцам и менялам списков убитых во Второй мировой – наш Бессмертный полк.

ТОЛЬКО МИРАЖ. О нынешних бисмарках и гамбеттах

Буду и буду повторять: двести лет мы, русские, просто никуда без Достоевского – «Бесы»: «Во всякое переходное время подымается эта сволочь, которая есть в каждом обществе, и уже не только безо всякой цели, но даже не имея и признака мысли, а лишь выражая собою изо всех сил беспокойство и нетерпение. Между тем эта сволочь, сама не зная того, почти всегда подпадает под команду той малой кучки "передовых", которые действуют с определенною целью, и та направляет весь этот сор куда ей угодно».

«Дневник писателя»: «Бисмарки, Биконсфильды, французская революция и Гамбетта и т.д. – всё это, как сила, один только мираж, и чем дальше, тем больше…».

«Братья Карамазовы»: «Вы убили, вы главный убивец и есть, а я только вашим приспешником был, слугой Личардой верным, и по слову вашему дело это и совершил».

Три цитаты разнесены годами и контекстами, но они настойчивы в одном: смотрите, да смотрите же! – кто «главный убивец», а кто лишь «приспешник», «сор»? Главный – вчера, сегодня? Завтра…

1937 год снимал кровавый урожай, вызревший в лета предыдущие. После тяжелейшего, с невиданной безработицей, всеохватным голодом, с массовым исходом населения в заокеанские края, кризиса конца 20-х начала 30-х, Европа начала судорожно готовиться к завершающему этапу Мировой войны, приостановленной выработанными ресурсами и техническим тупиком угольной эпохи. Всё менялось на глазах: политику формовали промышленные корпорации и тресты, сословия сменялись партиями, каучук и бензин, радиоволны, химические удобрения и пластмассы открывали невиданные перспективы инвесторам.

Прежде, чем полыхнуло в затравившей свою католическую монархию Испании, в Германии была введена всеобщая воинская повинность, и немецкие войска, без оглядки на Версаль, вошли в Рейнскую область. Канцлер Гитлер объявил о втором четырёхлетнем государственном плане экономического развития, оформив договоры с фашистами Италии и японскими генералами. Ввиду скоростной милитаризации Турции, задрожали Балканы, и хотя лебедь рак и щука – Италия, Австрия и Венгрия подписали Римский пакт о неприкосновенности придунайских территорий, было уже понятно, что наступающий Neuordnung не оглядывается на порядок ветхий.

Опытно зная, что в таких перестроечных периодах каждый сам за себя, в европейских странах, в страхе перед национал-социалистами интернационал-социалисты отказывались от своих крайних коммунистических и либеральных целеустремлений, объединяясь в общенациональные «фронты». И, если Австрия, сжавшись вокруг престарелого канцлера Отечественным фронтом, затаилась, глядя, как забивают берлинский Deutsche Volksfront, то Народный фронт Испании решился на сопротивление милитаристской хунте. Война получилась как бы и «гражданская», но с нарастающим участием ближних и дальних интересантов. Посему пришедший к власти во Франции Народный фронт первым делом национализировал военную промышленность и отказался от золотого стандарта.

Народно-национальные фронты победили на выборах в Польше, в Болгарии, в Чили и Аргентине. Лишь дальнозоркая старушка Англия успела уговорить Черчилля не возглавлять заявленный лево-центристский «фронт» против проверенных временем качелей тори-виги, и, приняв закон о запрете на военизированные общественные организации, в тот же 1936 год подняла расходы на оборону с 122 до 158 миллионов фунтов стерлингов.

Понятно, что столь синхронное возникновение по всему миру национальных фронтов, наспех объединявших коммунистов и либералов, во многом явилось результатом событий, произошедших в Москве. Группа активистов Коминтерна, во главе с «болгарским Лениным» Георги Димитровым, выступила с инициативой перенацелить III Интернационал с троцкистской вселенской революции на мирно-выборное взятие власти. Со вступлением в коалиционные отношения с местными либерал-социалистами и профсоюзами.

Перед Сталиным стояли общие для Европы задачи экстренной подготовки СССР к возобновлению мировой войны на новых условиях – как научно-технических, так и экономико-политических. Отказ Коминтерна от троцкизма работал на время, и димитровцы получили «добро».

При этом Сталин был Сталиным: ослабление централизованности контроля действий компенсировалось усилением централизованности контроля мыслей – все национальные коммунистические лидеры, отныне функционирующие почти автономно, должны были быть его, Сталина, личными ставленниками. Зачистка мест для новичков провелась новой метлой – Ягоду сменил Ежов, и начался дикий, для непосвящённых как бы абсурдный, шизофренический снос коминтерновских ветеранов.

Всякое действие порождает целый спектр отражающих это действие следствий. Одним из побочных эффектов перестройки Коминтерна оказалось развал сети советской разведки, выстроенной на связях революционных функционеров времён II Интернационала, но давно сложившийся в замкнутый корпоратив двойных-тройных-четверных агентов, у которого нужную информацию покупали все нуждающиеся. Кого-то из этого общака Ежову удавалось заманить в Москву, кого-то устраняли в местах пребывания, кто-то бежал в недосягаемые для НКВД Англию или Южную Америку. Буквально за год «ежовщины», не имея подготовленной разведсмены, Россия ослепла и оглохла. Правда, таким же образом без агентуры оказались и Германия с Турцией, и Австрия с Болгарией, и Франция с Англией, ещё до Первой мировой вязавшие свои агентурные сети из коминтерновских ячеек. Не пострадала лишь разведка Польши, информационный сбор которой основывался на националистской, а не революционной платформе. Так что некоторое время вся Европа была вынуждена покупать разведданные у поляков.

Цейтнотный набор новой агентуры в условиях уже начавшейся в Испании и Китае Второй мировой, требовал привлечения принципиально новых социальных баз. Закрутилась сложнейшая игра посвящённых мастеров. Среди прочих, в этой партии были задействованы и религиозные лидеры.

Так, прежде всего, мастерами игры использовался распалённый эгоизм эмигрантских православных иерархий, оказавшихся в зонах Антанты – Франции, Англии и США, с тянущимися к ним русскими из Югославии, вступивших в не только догматические, но и политические и экономические прения с архиерейством, осевшим в государствах восстанавливаемого союза Германии-Австрии-Италии-Турции и Болгарии. Параллельно гроссмейстеры задействовали ещё достаточно доверительные связи церковной эмиграции со священством на советских территориях. Вряд ли кто из иерархов РПЦЗ пошёл на откровенный контракт с переустроителями мира, но и вслепую они сыграли отведённую им роль провокаторов отлично.

Пришедшие в Берлине к власти нацисты вначале не брали во внимание православные приходы, пытаясь приспособить к разведывательным задачам военные и политические организации русской эмиграции – Русское Представительство» – «Vertauernschtelle fur Russische Fluchtlinge», «русско-немецкий фронт «Возрождение», молодёжный «Русский Отряд» ОРВС, «Российское Национальное и Социальное движение». Но, через какое-то время внесли коррективы.

В 1935 году земельный участок, некогда выделенный берлинским муниципалитетом для строительства храма Русской Православной Церкви на Фербеллинерплатц, был продан общиной за долги. Вскоре новому землевладельцу потребовалось и само помещение, в котором проводились службы. В ответ на прошение митрополита Антония (Храповицкого) 24 апреля 1936 года Рейхсминистерство церковных дел Германии сообщило о решении правительства по строительству нового кафедрального собора РПЦЗ в Берлине на Гогенцоллерндамм, причём частично за счёт министерства. И митрополит Антоний писал министру Гансу Керлу: «В то время, когда Православная Церковь на нашей Родине подвергается беспрецедентным преследованиям, нас особенно трогает внимание Германского правительства и ваше лично, пробуждает в нас чувство глубокой благодарности германскому народу и его славному вождю Адольфу Гитлеру и побуждает нас к сердечной молитве за его и германского народа здоровье, благополучие и о Божественной Помощи во всех их делах».

В марте 1936 же года постановлением правительства Пруссии, за подписью министра-президента Пруссии Германа Геринга и министра церковных дел Рейха и Пруссии Керля, Берлинской и Германской епархии РПЦЗ был выдан статус «корпорации публичного права», ранее уже предоставленный по Рейхсконкордату Католической и Евангелической церквям. Этот привилегированный статус позволял рассчитывать на государственную поддержку и различные льготы, а вот православным приходам «парижской юрисдикции» в немецкой регистрации было отказано.

Не смотря на помощь царя Болгарии и других венценосных особ, средств на храм не хватало, и министр Керл обратился за помощью к Рейхсканцелярии и Гитлеру лично. Ответ был негативным, тогда Керл внёс недостаток со счета своего министерства. С поступлением государственных денег, 31 августа 1936 года епископом Тихоном (Лященко) в основании однопрестольного Воскресенского храма на 500 человек, возводимого по проекту архитектора Сергея Шостовского, была освящена плита с надписью: «При правительстве христианского вождя германского народа Адольфа Гитлера … построен сей кафедральный собор».

А в 1937 году в эмиграции вышла книжка «Православный русский фашизм», в которой утверждалась важность православия для русских фашистов, а на следующий год митрополит Анастасий обнародовал «Послание к русскому народу, проживающему в Отечестве», где от имени всей церковной эмиграции заявлял поддержку подготовки Гитлером агрессии против СССР.

12 июня 1938 года состоялось торжественное освящение, возглавленное первоиерархом РПЦЗ митрополитом Анастасием (Грибановским). От имени Архиерейского синода фюреру было отправлено благодарственное письмо: «Молитвы о Вас будут возноситься во всех православных церквах… Лучшие люди всех народов, желающие мира и справедливости, видят в Вас вождя в мировой борьбе за мир и правду. Мы знаем из достоверных источников, что верующий русский народ, ожидающий своего освобождения, постоянно возносит к Богу молитвы, чтобы Он сохранил Вас и дал Вам всесильную помощь».

На основании оперативного приказа Народного комиссара внутренних дел СССР № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов» с августа 1937 по ноябрь 1938 года была проведена всесоюзная операция против «...продолжающих вести активную антисоветскую подрывную деятельность».

«Мы знаем из достоверных источников, что верующий русский народ, ожидающий своего освобождения, постоянно возносит к Богу молитвы, чтобы он сохранил Вас и дал Вам всесильную помощь». Спущенный с цепи кровавый карлик-извращенец Николай Ежов упивался масштабностью поставленных перед ним задач.

«…из достоверных источников … верующий русский народ…» – к 1939 году по всему СССР на свободе оставалось четыре открыто правящих архиерея. Ещё с десяток пребывали на покое или совершали богослужения как настоятели храмов, последних храмов: на исходе тридцатых в двадцати пяти областях РСФСР не имелось ни одной действующей православной церкви, в остальных двадцати – одна-две-три.

Natürlich, после разгрома Русской Православной Церкви в СССР, про попользованную РПЦЗ немецкие нацисты тут же забыли. И берлинский храм отняли.

«Все эти Бисмарки, Биконсфильды, Гамбетты и другие, все они для меня только тени…». «Вы убили, вы главный убивец и есть, а я только вашим приспешником был…». «…эта сволочь, сама не зная того, почти всегда подпадает под команду той малой кучки "передовых"…». А это Фёдор Михайлович уже о нынешних бисмарках и гамбеттах, хотя всё так же киевских, берлинских, парижских и лондонских.

КАДРОВЫЙ РЕЗЕРВ – ХРЕН ИЛИ РЕДЬКА? Необходимость государственного нравственного контроля

Прочитал, пожалуй, уже сотни и сотни статей, рецензий, заметок и постов о майках министра культуры, о лексике директоров музеев, об упорстве госфинансирования русофобских фильмов и столь же стабильной господдержке безнравственных театральных постановок, о незыблемости морально-гнойных выставок и кощунственных концертов, о сакрально неприкасаемости антикультурной политики 1-го ТВ-канала. А сколько тысяч и тысяч не прочитал? И что? Везде одно и то же: гнев за попираемое прошлое, боль за развращаемое будущее. И что? Результат?.. Изредка, при перевыборах высшей власти, происходит смена лиц министров и директоров федеральных агентств, редакторов и худруков – точнее, происходит смена личин, с элементами ленивой перетасовки и со всегдашним привкусом досадного дежа вю. Ибо личины приходящих ничем не отличаются от уходящих.

Сотни, тысячи статей, рецензий и постов… Пора бы гневу и боли переходить от количества к качеству, то есть, должна же рефлексия сублимироваться в аналитику!

Итак, Федеральным законом от 27 июля 2004 г. № 79-ФЗ «О государственной гражданской службе Российской Федерации» формирование управленческого кадрового резерва основывается на заявлениях граждан и на рекомендациях профессиональных аттестационных комиссий. Включение в список производится на конкурсной основе. И что же входит в конкурсное процеживание к желанной должности меж сциллами и харибдами кадровых технологий?

Критерии перечисляются в статье 12 – «Квалификационные требования для замещения должностей гражданской службы»: Высшее и профессиональное образование, стаж, знания и умения, необходимым для исполнения должностных обязанностей, если что – можно и подучиться. Есть даже справочник Министерства труда и социальной защиты РФ по квалификационным требованиям. А в эпоху инноваций комиссиям в помощь ассесмент-центры, аутплейсменты, аутсорсинги, информационные системы с компетентностным подходом и даже полиграф с антикоррупционными методиками.

Всё грамотно, всё до мелочей логизировано, проработано по пунктам – и что? Почему при смене должностных лиц происходит смена лишь экранных личин с привкусом досадного дежа вю? Что по-русски звучит как «хрен ли редьки».

Не знаю, как в медицинской или военной науках, в математике и биологии, физике и инженерии, но у нас в культуре, в искусстве – патриотически мыслящие доктора наук, тем паче – исповедующие православие, – редчайший случай. Кандидатскую, чтобы потом тянуть преподавательскую или лабораторную лямку, – пожалуйста, а вот докторскую, чтобы возглавить кафедру, факультет или институт – ну, да, такое возможно, но лишь как исключение. Чтобы возглавить кафедру соискателю из кадрового резерва нужно доказать (профессиональной! аттестационной комиссии) своё либеральное мышление. Ещё лучше – русофобское. Я с ужасом вспоминаю встречи со студентами-филологами Краснодара и Перми, Новосибирска и Орла – бедные, бедные ребята, сколько их прошло через оболванивание глобализмом, гражданское растление, эстетическую и этическую дезориентацию… За тридцать-то лет. Ведь неспроста со второго курса литинститута им. Горького студенты перестают упоминать слова Родина, Россия, Русь и пишут матом, чтобы не прослыть «белыми воронами».

Как там в «Бесах» у Достоевского? – «…учитель, смеющийся с детьми над их Богом и над их колыбелью, уже наш. Адвокат, защищающий образованного убийцу тем, что он развитее своих жертв к, чтобы денег добыть, не мог не убить, уже наш. … Прокурор, трепещущий в суде, что он недостаточно либерален, наш, наш…».

ВАК – Высшая аттестационная комиссия при Министерстве науки и высшего образования Российской Федерации создана в целях обеспечения государственной научной аттестации. И филологические науки – «Фольклористика», «Литературы народов мира» и «Классическая, византийская и новогреческая филология», «Русская литература и литературы народов Российской Федерации», «Теория литературы» отданы в введенье ФГБУН «Институт мировой литературы им. А.М. Горького Российской академии наук».

Институты имени Горького живы памятью Горького, того Горького, что учил на съезде безбожников 1929 года: «Дело не в том, чтобы ломать церкви, а в том, чтобы люди забыли о церквах, чтобы туда никто не ходил, — вот чего нужно добиваться. … Весь тот быт, который мы создаём сейчас, насквозь антирелигиозный. Во всём, что сейчас делается в нашей стране, что строится маленькими людьми, массами, — во всём этом сказывается ясно антирелигиозная воля». Горький делился своим своим европейским опытом с российскими босяками: «Величайшая уловка диавола состоит в том, чтобы убедить вас, что его не существует» – наркоман и сифилитик Шарль Пьер Бодлер опытно знал, о чём говорил. В контексте этой борьбы с верой в Господа нашего Иисуса Христа нужно рассматривать и горьковскую (не павленковскую) серию «ЖЗЛ», призванную заменить светскими образчиками к подражанию изымаемые и уничтожаемые атеистами жития святых «Четьи-Минеи», но – простите за отступление от темы!

Хотя это и не совсем отступление, а, скорее, напоминание о том, что ничто не ново под луной. Напоминание об универсалиях, вечных законах социума, как законы физики и химии: моральные устои, моральное основание личности, общества и государства – это нравственные рамки, формирование которых происходит под влиянием религии, воспитания, образования или государственной пропаганды и культуры. Так в советский период тысячелетней России, морально-нравственный контроль за чиновниками осуществляли партийные органы: военная, административная, даже научная и творческая карьера без членства в ВКП(б) и КПСС для самого авторитетного специалиста была весьма затруднительна. Кроме политических убеждений, партией в каждом её члене контролировались гражданские, семейные и даже профессиональные качества. То есть, коммунистическая партия понесла совершенно необходимые для нормального существования государства и общества функции наблюдения и регулирования этических норм, которые в имперскую эпоху Верховной властью были возложены на Церковь.

«Духовный регламент» Петра I без принципиальных изменений просуществовал с 1649 по 1917 годы. И двести шестьдесят восемь лет при поступлении на военную или гражданскую государственную службу требовалась именно религиозная присяга (как до того в великокняжеские и царские времена – клятвенное крестоцелование). По «регламенту» для всех подданных православного вероисповедания была обязательна исповедь и причастие не реже одного раза в год. Свидетельство об исповеди предъявляли для производства в следующий чин, при заключении брака, получении заграничного паспорта. Причём помещиков призывали посещать приходские церкви и не стыдиться «быть братиею, хотя и крестьян своих, во обществе христианстем». Поэтому-то преступления против веры и стояли на первом месте в «Уложении о наказаниях уголовных и исправительных», и рассматривались как тяжкие государственные преступления.

Некогда мой приятель врач-психотерапевт обратился к тогдашнему руководителю Роспотребнадзора Онищенко с предложением включить в квалификационные требования Федерального закона «О государственной гражданской службе» пункт о морально-нравственном тестировании соискателей руководящих должностей. С разработками психологических методичек этого тестирования. Онищенко пришёл в ужас: «Я после запрета рекламы пива на ТВ живу в окружении четырёх автоматчиков, а тут на таких замахнуться»! Хотя разговор произошёл почти конфиденциально, у приятеля вскоре сымитировали ограбление квартиры, причём не тронули коллекцию достаточно ценных икон, но вместе с бельём и посудой «выкрали» компьютер и все диски.

Эх, закрыть бы глаза и представить, что кандидат на должность руководителя и заместителя руководителя должен иметь не только «знание основ информационной безопасности и защиты информации; знание общих принципов функционирования системы электронного документооборота» и «умение мыслить системно (стратегически); умение планировать, рационально использовать служебное время и достигать результата», но и обладать (до физиологических проявлений) непереносимостью к несправедливости, лжи, насилию, что его должны пугать даже самые мимолётные помыслы о скверноприбытчестве и мужеложестве… Закрыть глаза и воскликнуть эхом святителю Иллариону – «Вера бо благодетьнаа по всеи земли простреся и до нашего языка рускааго доиде… людие Божии нарекохомся… сынове его прозвахомъся»! Закрыть и не открывать.

Но! То, что было самоубийственным безумием двадцать лет назад, сейчас – в столь жертвенно очистительное время СВО – может и должно стать реальностью.

Должен появиться, стать фактической реалией орган, подхватывающий функциональную эстафету наблюдения и регулирования этических норм.

Можно бесконечно гоняться за тараканами с тапком, можно хлопать комаров ладонями, но это не решение проблемы. Партийная система, полторы сотни лет назад сменившая сословность, в современном государственном устройстве такой же рудимент, как дворянство и казачество, ставшие романтично-красивыми, но утерявшими силовую значимость, субкультурами. Поэтому острейший вопрос: на кого, вошедшее в открытое военное противостояние с явными антихристианскими силами, Российское государство возложит эти обязанности – контроля и регулирования этических норм, без которого мы не то что победить, но и долго сопротивляться инфернальной агрессии не сможем? И начинать надо с пересмотра кадрового резерва. Остальное – последует.

Как пример очередного, ожидаемо очередного повода для гнева и боли: на днях Следственным управлением Луганской республики СКР против первого заместителя главы Краснодона, священного для нас памятью молодогвардейцев, возбуждено уголовное дело за принуждение к взяткам. Ладно бы Владивосток или Екатеринбург, но вот и Краснодон…

НАМ НУЖНА ЭТА ВОЙНА. Против кого и за что?

Камуфляж в шкафу на плечиках, я выспался-отнежился в своей постели, отзвонился родным и близким, и теперь честно пытаюсь раствориться в толпе, влиться в утвердившийся ритм своего былого быта, встроиться в мысли и разговоры о недавно столь важном, но – никак не получается. Потому что я знаю, уже верно знаю: идёт война. Против нас и наших детей, против наших внуков. И потому совершенно ново перечитывается «Дневник писателя» за апрель 1877 года: «Нам нужна эта война и самим; не для одних лишь "братьев-славян", измученных турками, подымаемся мы, а и для собственного спасения: война освежит воздух, которым мы дышим и в котором мы задыхались, сидя в немощи растления и в духовной тесноте. … Но мудрецы всё еще продолжают смеяться и всё еще верят в себя, что они великая сила. "Погуляют и воротятся", – говорят они теперь про наши войска, перешедшие границу, говорят даже вслух. "Не бывать войне, какая война, где уж нам воевать: просто военная прогулка и маневры, с тратой сотен миллионов, для поддержания чести".»

На моё поколение полной мерой высыпало «горячеточечных» и масштабных боевых действий: Афганистан и Приднестровье, Карабах и Абхазия, две Чеченских, Южная Осетия, Сирия… и вот эта – официально СВО. Наш ответ на АТО.

Дети «застоя», не верящие пропагандистскому официозу, мы всегда, во всех конкретных случаях для самоопределения, для утверждения личного отношения к началу тех или иных конкретных вооружённых конфликтов искали для них максимально оправдательную мотивацию. Против кого мы выступаем? За что мы вступаемся? Мы – Советский Союз и Российская Федерация. С «против» всегда было просто: враг всегда явный – или США, или ОПГ по национальному принципу. А вот «за»… «Интернациональный долг» коммунизма?.. Ну, тогда проехали, а что сегодня?

Великий наш философ Алексей Фёдорович Лосев, он же монах Андроник, в последней своей статье «Родина» подводил итог своим познаниям мира: «Родина требует жертвы. Сама жизнь Родины – это и есть вечная жертва. … Жертва же в честь и во славу Матери Родины сладка и духовна». И как же трудно, да практически невозможно! государству мотивировать своих граждан на самоотдачу, на жертвенность – до смерти! до инвалидности! – если у него, государства, нет идеологии. Если у него есть наследная честь, есть славное прошлое, но не заявлено открытой для всех, центральной, стержневой государство-формирующей идеи, ясной всем гражданам конечной цели построения будущего, нет идеалов этого будущего. Ради чего тогда жертвовать собой?.. Ну, не ради свобод и демократий, это точно. Тогда – ради общей сытости и комфорта? Пролонгирования старости?

Так зачем же, Фёдор Михайлович, «нам нужна эта война», на самом ли деле «для собственного спасения»? Конечно, для жителей Донбасса такого вопроса не существует уже девять лет, но нужна ли эта война томичам и хабаровчанам, краснодарцам и пермякам, нижегородцам и тувинцам? По отдельности – нет. Но она нужна нашей Империи. Империи – наднациональной семьи, где старшесть – ответственность, а младшесть – возлюбленность, в которой каждый народ находит своё место и востребованность. Наша Российская Империя, на основе унаследованных от Империи Византийской восточно-христианских пониманий добра и зла, правды и неправды, мер свободы и принуждения, сотворила на величайших просторах сложнейшую многоцветную симфонию из великих и малых культур и этносов – кочевых и оседлых, с бесчисленными кастами, сословиями, цехами и общинами. Эта симфония и называется Русский Мир, против которого сегодня на землях Донбасса прямо или опосредованно воюют США и Великобритания, Польша и Грузия, Германия и Франция, Чехия, Дания, Канада, Италия, Греция, Япония, Словакия, Словения, Испания, Кипр, Турция, Латвия, Литва, Болгария, Хорватия, Эстония, даже «нейтральные» Швеция и Швейцария – уже более полусотни стран. Воюют те, для кого православная по духу – и этим созвучная всем светоносным религиям, модель русского мироустройства является враждебной в своей сути, противной изначально и окончательно, ненавидимой на иррациональном уровне.

Так что у нас – томичей и хабаровчан, краснодарцев и пермяков, нижегородцев и тувинцев – жителей Русской Империи, граждан Русского Мира, есть самая высокая мотивация в этой войне. Ведь одним из самых незыблемых, вневременных обоснований для гражданского самопожертвования было, есть и будет понятие о справедливости – понятие о соответствии деяния и воздаяния, труда и вознаграждения, преступления и наказания. Важнейшая категория социально-философской мысли и добродетель, противостоящая греху алчности, для русского сознания выражается словом ПРАВДА.

Благодаря договору о сотрудничестве, заключённому меж Союзом писателей России и Следственным Комитетом, мне довелось стать свидетелем работы следователей, криминалистов и экспертов территориальных военно-следственных управлений СКР. Я видел что такое задержание, обыски и допросы завербованного СБУ, видел как проходит следственный эксперимент, на котором бывший военнослужащий ВСУ показывал как расстреливал «гражданских», присутствовал при эксгумации тел мирных жителей, временно, под нацистскими обстрелами захороненных во дворах и огородах. Познакомился с работой экспертов по радиоэлектронике, генетике, психологии – в том числе, с тестированием убийцы на полиграфе. Мне позволили проводить беседы с пленными военными преступниками. Вместе со следственно-криминалисткой группой я из Луганска выезжал в Мариуполь и Северодонецк, через знаковые для нашего времени Новоайдар, Макеевку, Дебальцево, Донецк, Горловку, Купянск, Волноваху.

Начальник Луганского Следственного управления СКР, начальник Луганского Военно-следственного управления СКР, заместитель руководителя Луганского 2-го Военно-следственного управления СКР Объединённой группировки Вооружённых сил РФ (1-йотдел в Донецке)… Начальник отдела криминалистики Главного управления криминалистики СКР, эксперты дактилоскопии и ДНК-исследований – теперь для меня штатные должности обрели имена и отчества, портретные черты, голоса и даже приметные особенности поведения. Непосредственно наблюдая сложно организованную работу группы по осмотру преступлений с подробной видео и фото фиксацией, по ведению протоколов с соблюдением всех формальностей с участием адвокатов и понятых, по сбору и передаче на экспертизу доказательств, понемногу познакомился с представителями местных правоохранительных органов, помогающими в решении многих проблем. Как правило, все они с боевым опытом, поэтому в отношении к подозреваемым и обвиняемым настроены куда как жёстко. Однако они не просто «терпят формалистику», но и понемногу смиряют себя – надо привыкать, теперь здесь Россия, теперь законы Российские. Всегда поблизости выездной группы ненавязчиво рассредоточены сопровождающие «тяжёлые» – бойцы СОБРа или ОМОНа. И минёры.

После судьбоносного не только для России, но и всей Европы – да и всего мира! – волеизъявления на референдумах жителей ДНР, ЛНР, Запорожской и Херсонской областей в сентябре 2022 года о вхождении республик и областей в состав Российской Федерации, был разработан и утверждён план на переходный период до 1 января 2026 года, включающий в себя как создание стандартных органов власти, так и интеграцию в правовую систему России.

В рамках этого встраивания, в регионах, в которых продолжаются тяжелейшие бои СВО, приступили к работе подразделения СКР военной и гражданской специализации. Выступая на заседании историко-правового клуба, посвященном годовщине воссоединения Крыма с Россией, председатель Следственного комитета А.И. Бастрыкин привёл такую статистику: «С 2014 года СК расследует в качестве приоритетных уголовные дела против мира и безопасности человечества, которые совершаются на Донбассе. Возбуждено 2700 дел в отношении 684 лиц, среди которых члены военного и политического руководства Украины, националистических объединений, а так же представители силовых структур, в том числе командного состава. Ведь в вооружённом конфликте были ранены порядка 9 тысяч мирных граждан Донбасса, включая более 400 детей, а почти 5 тысяч погибли, в том числе более 130 детей. Сотрудники СК допросили более 254 тысяч человек, потерпевшими признаны почти 25 тысяч, из них почти 3 тысячи несовершеннолетних. Установлен и материальный ущерб инфраструктуре – это более 288 миллиардов рублей».

Тысячи, тысячи и тысячи нуждающихся в защите, в опоре, в справедливости. И возмездии.

Плотность боевых действий не только не снижается, но интенсивность ракетных и артиллерийских обстрелов городов и сёл периодически возрастает до размытия представлений о «передке» и тыле, да и самой своей службой военные следователи привязаны к передвижениям линии фронта. Действуют украинские диверсионные группы, да и минёры не в состоянии гарантировать полной безопасности при обследовании руин, поиске и обыске схронов. Поэтому СК знает, что такое боевые потери. Однако постоянно довлеющая опасность только добавляет сил, крепит боевое товарищество. Кроме табельных «макаровых», дипломированные юристы на выезды берут автоматы, бронежилеты, каски.

Конечно, очень сложно, практически невозможно работать без помощи местных. И тех, кто в погонах, и гражданских. Вот «поисковики», собирающие материалы по временным или тайным захоронениям – как прикопанных во дворах и огородах стариков и детей во время боёв, так и массовых братских могил с сотнями тел расстрелянных и замученных нацистами. Шофёр микроавтобуса с пометкой «200» – сам когда-то попал под мину, накрывшую легковушку. Жена погибла на месте. Когда, после выхода из комы и нескольких операций, он смог двигаться, больше года искал, где она похоронена. Так теперь и работает с «поисковиками», помогает таким же ищущим.

Горе и боль напитали эту землю. Невыносимо смотреть в глаза женщинам Новороссии. Они прожигают болью насквозь, как глаза у Богородицы на иконе «Умягчение злых сердец». Наверное, это и есть глаза войны.

А враги? Почему они нам враги настолько непримиримо? Что – в окопах сплошь галицийские бандеровцы и киевские правосеки? Днепропетровские азовцы и местные айдаровцы? Или, действительно, в ВСУ ныне все неразличимые «герои света»? Но попавшие в разработку СК России военные преступники с их торопливо протокольным, после признательных показаний, «в содеянном раскаиваюсь», на вид-то не герои. Никаких внешних проявлений психопатологий – ни чуприн-ирокезов, ни свастик на шеях или трёх шестёрок на лбу. Совсем ещё молодые или матёрые, бобыли-волчары или многодетные отцы – ссутулившись, опустив плечи, они все одинаково безэмоционально бормочут что, мол, только «исполняли приказ». Мобилизованные или добровольцы, по принуждению или от безработицы принимавшие участие в АТО… Военнопленные в луганском СИЗО живут без страха, живут надеждами на обмен, ведь теперь здесь Россия, теперь здесь законы российские. Никого не повесят, не расстреляют. И при этом они всё так же ненавидят всё русское. Всех русских. Тридцать с лишним лет многотысячные тиражи отцов украинского национализма печатались и распространялись – при Кучме и при Ющенке, при Януковиче и Порошенке, печатались в том числе и на русском. На территории нынешней Украины выросло уже два поколения – на этих книгах и учебниках с переписанной историей, на передачах, песнях, на скакалках с «режь русню». Так что после обмена они почти гарантированно вновь будут убивать, истязать и насиловать. Не вспоминая про нынешнее «раскаиваюсь» со ссылкой на «исполнял приказ».

Ключ к проникновению в сознание некающихся убийц мне предложил эксперт-психолог Главного управления криминалистики СКР, специалист дознания на детекторе лжи, который несколько лет назад «работал» по неонацистам в Санкт-Петербурге: это опьяняющее, дурманящее чувство безнаказанности. Там нацики, зачастую переодеваясь в «ботаников», неожиданно нападали на тех, кто не мог оказать должного сопротивления – избивали одиноких иностанцев-студентов, издевались над продавщицами азиатского происхождения. Об «акциях» против сильных мира сего – против глав диаспор и крышевателей рынков, блюстители чистоты крови даже не задумывались.

Безнаказанность порождает вседозволенность – особый наркотик безоглядной власти. Дозволенности не только отнимать жизнь, но страхом и болью превращать человека в животное. Садизм прививается, на него «подсаживают», и с какого-то момента зависимость от него уже неизлечима, ибо она оседлавшая разум иллюзия, галлюцинация безнаказанности высшей – неосудимости и после смерти, на Страшном суде. Отсюда отказ нацистов любых этнических общностей от традиционных религий с уходом в сектантство, в неоязычество, в оккультизм.

ПАФОС РУССКОЙ ЖИЗНИ

По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и возвел их на гору высокую одних, и преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет. (Мф.17:1)

Зачем нам, простым русским людям, Донбасс, зачем на нас выпала СВО? Ну, не для расширения же, ужатых распадом СССР, амбициозно-имперских границ, и, тем более, не для приобретения новых природных богатств и трудовых ресурсов. Нам-то что от этого, простым русским людям? И почему же столь радостно – именно радостно! – мы слушали-смотрели-читали об объявлении Специальной Военной Операции? Может и с ненужным, но с нескрываемым удовлетворением свидетельствовали страх и тоску на лицах власть предержащих в прямом эфире с заседания Совета безопасности (как же точно об опасности этого страха у Александра Панарина («Народ без элиты: между отчаяньем и надеждой»): «Опыт России показывает – ни один противник не может принести столько вреда собственной стране, как ее властные элиты, испытывающие к ней страх и ненависть»). Именно преодоление этого своего страха, происходившее в этот год – не споро, и не у всех, примирило нас с властью. И хорошо, и правильно – России нужен внутренний мир. Мы же не майданщики, нам простить кающегося естественней, чем поднимать его на вилы.

А тогда мы просто радовались – при здравом-то понимании, что материально будем жить хуже, что скорби ждут великие, и что крови прольётся немало, хотя, конечно же, никто тогда не представлял полноты масштабов развернувшейся сейчас войны с пятьюдесятью странами. Мы радовались, ибо радость наша была никак и ничем не связанна с меркантильностью, она вязалась только с нашими чаяньями справедливости. Чаяньями русской праведности.

Донбасс и СВО дали нам платформу, основание для понимания, точнее – для виденья России. Полного, совершенного, откровенного виденья. Они дали не просто точку зрения, но и дальномер, и весы, и оценочную систему – «кто», «где что» и «по какой цене». Дальномер превратил отдельные факты в процессы, безначально-бесконечно протекающие из прошлого в будущее, весы отделили вовеки важное от неважно сиюминутного. А цена всему отныне указана в человеческих жизнях. В ампутированных руках и ногах. В сиротстве и даже нерождённости.

«Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни» (Ин. 8:12). С 24 февраля мы учимся и привыкаем смотреть на свою Родину не с высоты собственного роста, а с Царь-горы – с Фавора, что выше всех семитысячников, ведь на ней, с этой горы был открыт смысл жизни человека и человечества. Смысл жизни, без которого можно уверовать в хаос и случайность вселенной. От внезапной этой смысловой высоты со всё распахивающимися и распахивающимися далями, разрастающимися пространствами и временами, обретающими всё более пронзительную чёткость промыслами-судьбами, кружится голова, отказывает вестибулярка, но надо привыкать. И привыкать скоро, ведь время преображения, изменение нашего, нет, уже не абстрактного миро-воззрения, а конкретного русско-воззрения дорого стоит. Страшно дорогого: каждый день сотни убитых, тысячи искалеченных. Эти цифры из постоянно обновляемых сводок штабов и разведок многократно множатся горем и скорбью родных и друзей. И поэтому мы должны спешить обучиться видеть всё по-фаворски, и обучиться этому должны все – каждый русский человек, ибо ежедневная жертва приносится за каждого и за всех – жертва лучшими из нас за наше прошлое и во имя нашего будущего. «Всё для фронта, всё для победы» – сегодня, как и в той Священной Отечественной, как и в предыдущих…

И первое, даже до-первое, затактовое откровение нового зрения: а кто, собственно, эти «мы»? Слово столь привычное, родное с раннего детства, вроде как и не нуждающееся в объяснении, даже в сомнении, в ревизии. Но как, почему, по какому принципу сложения «я» и «ты», «я» и «они» итожит понятие «мы»? «Мы» – это соединения этнические, социальные, профессиональные или культурные? Но Донбасс и СВО жестоко и необратимо разбили-рассыпали идентификации как по ДНК, так и «советскому прошлому». Учителя против учителей, чиновники против чиновников, инженеры против инженеров, даже музыканты против музыкантов – и это не про Россию и Украину, это про Россию и Россию! И кто же «мы» с точки зрения Донбасса и СВО? Мы – только те, кто с Донбассом и СВО. Остальные «не мы». Родные, коллеги, одноклассники – с 24 февраля 2022 года стало ясно кто «мы», а кто «не мы». Не-мы. Их и называют за ленточкой – «не-мцы».

«Сим победиши» – видение огненного Креста в небе и оттуда же голос кесарю Константину. Поверившему – победа в битве.

Крест – символ страдания, смерти и – воскресения, жизни в вечности. И вот он, византийский, теперь наш, русский, он на нас: 600-летие чудесного явления Годеновского Животворящего Креста «от греческой стороны» в болотах под Ростовом Великим – 600-летие русской ответственности за Вселенское Православие. Это утверждение не самосвятство, не гордыня от закваски фарисейской – все враги России, во все века и со всех сторон, не скрывали конечной цели своего враждования – уничтожение Православия. Да, поначалу и поверхностно заявляются экономические цели, затем политические, и, в конце концов, раскрывается истинная – война против Христа. Вот и сегодня украинские «не-мцы» упорото работают на подтверждение , откидывая всякую униатскую и сектантскую мимикрию под настоящую, истинную Церковь, открыто отрицаются Православия. Захватывают и оскверняют храмы, грабят монастыри, избивают священников, бросают в темницы архиереев – над древней Русью столкнулись копие Георгия Победоносца и бесовские вилы. Через это наш ежеутренний тропарь ко Кресту с прошением «победы православным христианам над сопротивныя даруя» уже не вызывает и тени смущения в том, что якобы равно православные равно гибнут за победу с обеих сторон. Сейчас очевидно: гибнут православные и сопротивныя.

А ещё Донбасс и СВО, со-чувствием, со-переживанием выживанию беззащитного мирного населения под перекатывающимися фронтами, раскачивает, проверяет нас на устойчивость устремлённости в небо неравностью весовых рычагов вечного и суетного. Сами весы с почти уже неподъёмными чашами, наполненными нами же самими – это наша ответственность за умный или страстный, волевой или соглашательский выбор меж личным и общим, сегодняшним и вневременным, меж любимым и терпимым. А теперь в чашах (свинец и золото!) ещё и наша ответственность за боль в женских глазах и страх в детских, боль и страх под перекатывающимися фронтами. Устоим? Устоим. Ведь никто кроме нас.

За Донбассом и мы становимся само-уверенными, само-решимыми. Под громы СВО выбор на жизненных распутьях стал куда легче, рефлексивней – он теперь не результат мысленной комбинаторики, а зов сердца: витязи на распутье перестали дрёмотно маяться, ведь это не они, а за них теряют коней, жён, жизни, теряют всё. Что для витязя непереносимо: зов, голос из сердца – совесть. Совесть – со-весть – совет Бога. Разве кому-то не стыдно бежать в Грузию или Киргизию? Только разве «не-мцам». Если государство отрекается от идеологии, если у народа подорван этический иммунитет, тогда общественную мораль спасает личностная совесть. И чудо: такая твоя, такая интимная, потайная совесть сводит-связывает, неслияно единит каждое «я» в общее «мы»! Многомиллионное «мы».

Православный пафос основан на пасхальной радости: «Смертию смерть поправ». Подвиг есть выход в бессмертие – подвиг и подвижничество освобождают от пут сиюминутности, и на войне любое по длительности время соотносимо с вечностью. «Богатыри – не вы»? Но сегодня на тех же переправах, на тех же высотах, та же земля рудится в чаяньях справедливости. И новым фаворским зрением в распахивающихся, разрастающихся пространствах и временах нам видно как наши воины встают плечо в плечо с своими дедами и пра-прадедами, нам видно – с ними артиллеристы Ватутина и казаки Будённого, с ними же чудо-богатыри Суворова и гвардейцы Пётра, стрельцы Скопина-Шуйского, ополченцы Пожарского, дружинники Владимира Великого. Новому зрению подвластно виденье даже того, как тотемный медведь обричей ломает хребет тотемному волку лютичей.

«Ваш отец – диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нём истины. Когда говорит он ложь, говорит своё, ибо он – лжец и отец лжи». (Ин 8:44). От «летучих листков», мерзейше клеветавших на царя Иоанна Грозного, до фейков, клевещущих на президента Путина, – европейские войны давно ведутся не по рыцарским законам. Прокси-война только выводимыми на свет красно-белыми мухоморными вспышками-зонтиками обозначает ракетно-артиллерийские дуэли и штурмы укрепрайонов, а её сетью-грибницей пронизана вся земля. О внутреннем фронте, развёрнутом по всей России – с начала пятидесятых годов ХХ века психологи ЦРУ приступили к экспериментам (проект Mk Ultra) в области направленного изменения сознания при помощи психоделиков, наркотиков, электрошока и гипноза. Вначале эмигрант из Германии Курт Левин, затем гарвардский профессор Тимоти Лири проводили исследования в области модификации группового и индивидуального поведения. А Ричард Бэндлер и Джон Гриндер на основе стратегии психотерапии Мильтона Эриксона разрабатывали трансовые и гипнотические техники, через которые человек становится повышенно внушаемым. Естественно, подобные исследования вели все спецслужбы мира. Но «пятая колонна» не создаётся искусственно, извне. «Пятая колонна» зреет на местной перманентно революционной, национал-сепаратистской или сектантской оппозиции, в свою очередь порождаемой врождённым патологическом психокомплексом ненависти к своей Родине. Но всё ли объясняет психология? Святоотеческая богословская традиция среди других форм одержимости различает «чужебесие»: «любление всего чужого, с презрением отеческого». По-любому, ненависть к своей Родине – особое уродство, неподдающееся исправлению.

Демон или комплекс «чужебесия» может до поры спать внутри человека, скрытно дожидаясь пробуждения. И чаще иного толчком к активности у «пятых» является ущемляемая алчность. Когда мы радовались началу СВО, понимая, что материально будем жить хуже, что ждут великие скорби, тогда и началось очищение – часть амфистом сразу выползла в Лондон и Хайфу – опять же по Достоевскому (письмо к Аполлону Майкову от 9 (21) октября 1870 года): «Россия выблевала вон эту пакость, которою её окормили, и, уж конечно, в этих выблеванных мерзавцах не осталось ничего русского». А оставшиеся гарбузовы теперь «не могут молчать». Особо выпукла эта «немочь» в поп-культуре, на шоу-периферии. Идейно-одержимые русофобы? Конечно, много, удивляюще много открывается среди управляющих государством и обществом в России «не-мцев», включая элгэбэтэ, да, не только у деляг и лицедеев над всеми жизненными мотивациями доминирует алчность, по библейской подсказке – безнравственного не насытить.

Мы не уйдём от примата религиозного принципа деления на «мы» и «не-мцы», ведь все остальные вторичны, зыбки, скользко подвержены сомнениям-толкованиям. Александр Панарин («Народ без элиты: между отчаяньем и надеждой»): «Судя по всему, былая военно-политическая биполярность мира сменяется новой, в которой Америке и России опять отводится роль противоположных полюсов. Те, кто уже решил, что естественный экономический отбор должен довершить свое дело и у потерпевшего народного большинства нет алиби, сосредотачивают свои ряды вокруг США – этого пристанища нового "экономического человека". Те, кого великая религиозная традиция сострадательности к "нищим духом" обязывает не верить естественному отбору и торжеству сильных над слабыми, сосредотачиваются в России и будут сосредотачиваться вокруг неё».

«Между отчаяньем и надеждой»… Русская жизнь пафосна постоянно. А как иначе? Когда сам ад против нас, и накатывающие испытания уже нащупывают предел сил противостоянию, когда гибель или плен уже леденят сознание и парализуют волю, то надежду на победу спасает только пафос. Пафос, греч. п?θος – страдание и, одновременно, воодушевление, он и страсть, и её возбуждение. Страдание и воодушевление! «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас» (Мф., 5:12) – так заканчиваются Девять заповедей о блаженствах. Эта парадоксальность духовной радости безвинно преследуемого объясняет, почему пафос нетерпим, непереносим для пошлости и подлости. Он, пафос, ведь не искусственный литературно-художественный приём взывания к чистым и высоким эмоциям аудитории, а сами эмоции взывающего. Прижигаемые чистотой и высотой, истерически кривляясь, пытаясь высмеять, оклеветать, они толкуют страдание-воодушевление как фальшь или дурость, силясь низвергнуть или хотя бы принизить пафос подвига и подвижничества наших героев: пошляки и подлецы, экстазно прыгая, оскверняют память и памятники победы духа. Пафос против экстаза – копие Георгия против демонских вил: «Вставай, страна огромная! Вставай на смертный бой!»

Вверх

Комментариев: