|
Скажи, кем зиждется забытая до срока мысль?
И где живет былая радость и минувшая любовь?
Когда они вернутся к нам, и сгинет мрак забвенья,
И я смогу перенестись сквозь время и пространство
И облегчить сегодняшнюю боль, и мрак, и горе?
Уильям Блейк
Не бойтесь зайти слишком далеко потому, что истина
всегда еще дальше.
Марсель Пруст
 Художественная реальность определяется выражением художника своего представления о действительном мире, который сегодня в дискретных характеристиках так отличается от привычного, традиционно нравственного, уходящего, что кажется нереальным, вымышленным, фантастическим. Творчество поэта Станислава Владимировича Думина, историка, герольдмейстера, потомка старинного дворянского рода, наследника офицерских традиций предков, отнести к таким пограничным формам, как очевидность или фантастика, нельзя. Его реальный до нереальности мир не укладывается ни в эмпирическое пространство, ни в вымышленную картину. Поэт своим искусством смело противостоит хаосу, отвергает диктат моды, воззывает к прошлому, утверждает нравственные принципы существования. Он предпринимает попытку создания образцовой модели мира в ограниченном пространстве-времени России, которая в историческом интеграле превосходит установленные географические и временные свои координаты. Станислав Думин созидает реальный духовно-нравственный образ вселенной, укорененной во времени, идейно споря со знаменитым позитивистом Стивеном Хокингом, утверждавшим, что о мире нет никакого Божественного замысла. Знаменитый ученый, исключая духовную составляющую бытия, был убежден, что Вселенная - это мир «без края в пространстве, без начала и конца во времени, без каких-либо дел для Создателя» 1. Рассматривая лишь схему (скелет) жизни, физик доказывал, что модель Вселенной – лишь теория. «Она существует только в нашем сознании и не имеет никакой другой реальности»2 .
Станислав Думин поэтическими средствами изображает в контексте времени не схему, не теорию, но действительность, определяющуюся антропологическими свойствами человеческой натуры, открывает жизнь, наполненную невидимой духовной энергией. Осмысление категории времени и отражение его художественными средствами – одна из самых сложных задач в искусстве. В своей поэзии Станиславу Думину удается объединить в единое гармоничное целое длительность космическую с длительностью человеческой жизни, с историей мира и государства. Время – тонкий инструмент поэта, с помощью которого он создает многомерную реальность своей вселенной, где известный эйнштейновский принцип эквивалентности массы и энергии не корректен без дополнительного нравственного параметра, имеющего такие проявления, как вера, верность, честь, благородство, память, любовь. Без этого невозможно понять, почему существует видимый порядок в хаотичном мире, почему «способность к необдуманному шагу» спасительна и выявляет нравственные глубины человеческого характера, а о Божественной любви свидетельствует простая искренняя молитва:
В волшебную ночь звездопада
помилуй, Творец, и спаси
от смерти, болезни и глада
народы и земли Руси!
И нас сохраняя, как прежде,
в сей звездный неведомый путь
дай веру в любви и надежде
и мудрости тоже… чуть-чуть!
Такими мелодичными, проникновенными словами завершается большая книга избранных стихов Станислава Думина «Корни и крона» (2017 г.). Известно, что название выражает суть книги. Древний образ дерева символичен и сложен, как и система художественно-поэтических авторских средств. Смысловая антитеза, заложенная в названии, указывает на то, что поэт ставит перед собой обширную, диалектическую задачу, и решает ее в координатах национального небесно-земного мировоззрения. «Корни» – бытийный уровень жизни, определяющийся однокоренными понятиями – род, природа, порода, народ. «Крона» – символизирует новое, постоянно нарождающееся будущее, являет материальный образ живого времени. Этимологическая связь слов «крона» и «корона» (венец) – крона венчает ствол – углубляет смысловой ряд. В творчестве Станислава Думина крона, символизирующая еще и корону, понятие метафизическое, образ власти, избранничества, Божественного Помазания, клятвенного служения, Царства Небесного и Царства земного.
Как говорит философия, культура, как и жизнь, по своей природе двойственна. Лучшие произведения рождаются на границе соприкосновения мира вещей и мира смыслов. Существование этих миров или двоемирие, о котором писал еще Державин: «Я телом в прахе истлеваю, / Умом громам повелеваю», является условием возникновения новой поэтической реальности, которую применительно к творчеству Стнислава Думина можно назвать исторической реальностью. Доказывая приоритет духовного, поэт решает задачу собственного самопознания в системе полярных координат, через культурно-нравственную проблематику, через отношение к идеалу, через судьбы исторических личностей и простых людей, поэт определяет свою жизнь неотъемлемой от судьбы России и ее народа в исторической перспективе.
Белая гвардия, свят и высок
крест, который вы понесли,
но этот серый, как пепел, песок –
все что осталось от Русской земли.
Можно с собою взять только горсть,
и носить на груди где-то там,
где каждый будет незваный гость
или нищий ради Христа…
Родину не унести, но она
в сердце жива, и в душе, и в крови.
Это стихотворение об истории Отечества, о чести и служении, о верности клятве и неизбывной любви к Родине имеет актуальное звучание. Оно необходимо современно. Наше зыбкое в своих устоях настоящее, готовое к обрушению, заставляет «собирать камни», оглядываясь в прошлое, искать там образы вневременной правды, нетленные духовные опоры. Сегодня появилась неудержимая потребность возвращения к минувшему. Зачем? На этот вопрос можно ответить словами философа М.К.Мамардашвили: «Посредством возвращения чего-то – мы не знаем, где оно пребывает, решается что-то в сегодняшнем дне. Скажу иначе: возвращение тех вещей, о которых мы не знаем и должны спрашивать, где они пребывают, во-первых, оживляет что-то вокруг нас, меняет самого человека и, во-вторых, делает живым многое из того, что вокруг него уже мертво, стало стереотипом, стандартом, имитацией, "пленением образов" и т.д. То есть задача памяти, оказывается, состоит в оживлении прошлого, что и есть условие сегодняшней жизни. Ведь не случайно сказано: "и облегчить сегодняшнюю боль, и мрак, и горе"» 3.
На этот вопрос отвечает и поэт Станислав Думин.
Сей день – он не будет в былинах воспет,
едва различимо в веках отраженье,
но горькая память былых поражений
порою важнее, чем память побед!
Рассказ летописный прочтем до конца,
чтоб впредь никогда не творилось того же
на тех черноземах, где плуг да коса
покой позабытых погибших тревожат.
Станислав Думин не ощущает дистанцию между минувшим и настоящим, для него все мировое время пульсирующее, полнокровное, живое. Он считает, что пока человек жив, все время для него настоящее, и только после смерти – вечное. Эффекта постоянного настоящего времени поэт достигает смешением времен в художественном пространстве своих произведений, его лирический герой, духовно родственный автору, существует также гармонично в прошлом, как в сегодняшнем дне.
Мы покидали
тогда Крым,
в край чужой уходя по волнам,
и корабельной трубы дым
дымом Отечества был нам.
Тяжко бился о скалы прибой,
и ветер рвал гюйсы эскадр,
и багровел небосвод голубой
как револьверный ствол у виска.
Но физики доказывают, что в прошлое вернуться нельзя. Утраченное время по причинно-следственному закону невозвратно. Писатели как, например, Томас Манн, это формулируют так: «Пра-пра-пра-пра – это загадочный звук могилы и засыпанного времени». Живописцы поддакивают, оправдывая свои поиски абсолютно нового: «Все до нас искусство есть старые кофты, которые сменяются так же, как и ваши шелковые юбки. И, бросив их, приобретаете новые. Почему вы не одеваете костюмы ваших бабушек, когда вы млеете перед картинами их напудренных изображений. Это все подтверждает, что тело ваше живет в современном времени, а душа одета в бабушкин старый лифчик. Вот почему приятны вам Сомовы, Кустодиевы и разные старьевщики»4 (К.Малевич).
Однако поэт бережно относится к формам и образам минувших веков, а его лирический герой надевает и гусарский ментик, и белогвардейский мундир, и царские медные латы, когда необходимо сблизить времена и донести до нас непреходящие истины минувшего, чтобы предостеречь, а в идеале, излечить современников от безпамятва. Творчество Станислава Думина, обладающее боеспособностью, наполнено высокими смыслами, словарный запас обширен, образы достоверны и пронзительны. Поэтические картины не стремятся к недолговечной жанровости или к сиюминутной оригинальности, – модной в наше время тенденции создавать нечто новое, ни на что не похожее. Ведь как говорил французский поэт Поль Валери: «То, что ни на что не похоже – не существует». Вектор творческих исканий Станислава Думина обращен к жизненной реальности, поэт возвращает нас к консервативной традиции, заставляет увидеть новое в известном. Многие герои стихов Станислава Думина узнаваемы и в своих жизненных принципах и исторических деяниях современны. Важная мировоззренческая особенность художника: он не пытается в конфликты сегодняшнего дня вовлечь минувшее. Поэт с почтением относится к прошлому, как к критерию, с помощью которого можно выявить объективные ценности настоящего.
«Путь чести воинской заманчив,
дай Бог вернуться невредимым!
Да сохранят тебя, мой мальчик,
Святой Георгий и Владимир!
Отважен будь на поле бранном,
на раны легкие не сетуй,
и пусть тебе святая Анна
сестрою будет милосердной.
Пора, дружок! Господь с тобою,
а я, а мне… – запомни, сын мой,
погибнешь – будет очень больно,
но если дрогнешь – будет стыдно…»
Наверное, не все читатели стихотворения сразу поймут, что это поэтическая транскрипция напутствия старого князя Николая Болконского своему сыну Андрею перед отъездом его на войну за Отечество. Но, несомненно, все постигнут непреходящий, поныне актуальный смысл слов, произнесенных отцом, озвучившим высокий нравственный человеческий закон чести, восстанавливающий гармонию в спровоцированном войной хаосе бытия. Эта сцена абсолютно современна. Вспомним, хотя бы подвиг 6-ой роты или героический поступок местночтимого святого юного воина Евгения Родионова, на которого мать, провожая на войну, надела православный крестик, и сын жертвенным стоянием за него посрамил врагов. Здесь важны не столько фактические подробности подвига, даже точное земное его время, сколько важен поступок, способность духовного, сердечного порыва, имеющего вневременное, космическое расширение. Надо сказать, что вневременное существование не метафора, не философская категория, но свойство человеческого сознания, интуиция, вера, понимающая, что мгновения подвига могут быть сопоставимы с вечностью. Хотя и у подвига могут быть разные временные характеристики. Он может быть внезапным, как, например, грудью – на ДОТ, а может длиться всю жизнь – подвиг монашества – жизнь во служение Богу или монарший подвиг – жизнь во служение Отечеству.
Не каждому человеку сегодня будет понятно действо, дающее возможность выхода за пределы личных, сиюминутных интересов, без прямой выгоды, тем более во имя неопределенных высших ценностей. Подвиг – это о смысле жизни, о высоте человеческого духа, подвиг – элемент нашего «культурного кода», возможность достижения идеального, божественного уровня бытия. В русском менталитете подвиг имеет национально-духовные особенности, определяющиеся такими понятиями, как подвижничество, жертвенность, вера. Они от рождения присутствует в духе человека, способного на подвиг, а после его свершения остается послезвучание в человеческих душах, не затихающее во времени. Именно об этом многие стихи Станислава Думина.
Но прав был тот,
кто говорил:
«Мы снова придем!
Даже если пройдет целый век, –
три поколения сберегут
память о тех, кто чужбину отверг
и насмерть стоял на том берегу.
Сегодня последний ушел пароход,
солнце в море спустилось с вершин…
Но знайте, даже сто лет не пройдет, –
Лишь девяносто три с небольшим.
Настанет день, и там, впереди,
под сенью Владимирова креста,
с лентой Георгия на груди
внуки встанут на наши места,
и в благодатном райском саду
среди Таврических берегов
они защитят и не отдадут
ни Севастополь, ни Перекоп».
……
Закончен поход, и хранит небосвод
звезд офицерских отблеск, и вон –
там бело-сине-красный восход
из черноморских рождается волн.
«Стихи о Крымской земле» актуальны, хотя посвящены Белой гвардии, они о нас, хотя выявляют самое сильное взаимодействие – связь времен. Если она разрывается, то, как показывает русская история, возникают последствия страшнее, чем от атомного взрыва.
Слегка перефразировав критика, высказавшего мысль по отношению к другим авторам, можно сказать, что Станислав Думин, освещает мировое пространство «русским лучом», осознавая, что «искусство не моралька, мобилизация или способ “пастьбы”, но внутреннее зрение, прорыв в глубинные сущности…»5 Глубинные сущности – это не только историческое пространство, но трудные, долгие пути человечества к нравственным вершинам, к духовным идеалам. Это то, не имеющее окончания направление, о котором говорил Марсель Пруст: «Не бойтесь зайти слишком далеко потому, что истина всегда еще дальше». На этом пути находится и поэт Станислав Думин. Его поэзия насыщена культурно-историческими реминисценциями; многослойна, многолика образность поэтической книги: доносится горячее дыхание гомеровской героики, струится золотой свет классической мировой литературы. В поэтическом бытии сосуществуют античные боги и цари, принцы и князья, белогвардейские офицеры и героические моряки. Они впускают нас в свой мир благородных идей и поступков, если мы осознаём и принимаем условия их существования. В противном случае, этот сложный поэтический мир будет для нас закрыт.
Станислав Думин своим творчеством созывает современников под знамена русской реконкисты, борьбы за освобождение исконно русских духовно-монархических идеалов от порабощения глубоко укоренившимся космополитическим (по-современному, толерантным) мировоззрением. Призыв обратиться к миру благородных предков не сиюминутная дань недавно возникшей моде на принадлежность к аристократическому обществу, но непоколебимое на протяжении всей жизни убеждение писателя, его родовая монархическая верность, о чем свидетельствуют стихи разных лет, представленные в книге.
Гусарство – да,
но право же,
тебе ли
лечь под картечь
в сугробы декабря,
где нынче в полдень
розовые перья
александрийский ангел растерял.
Не над тобой
сегодня гнули шпагу,
не нам с тобой –
чертить на камне дни.
Так не завидуй
тем, кто сохранил
способность к необдуманному шагу.
Нетрудно – о паркет разбить бокал,
пить за свободу, числиться в повесах.
Нас пожурят, а их –
а их повесят
под барабан гвардейского полка.
1977 г.
Процитированное стихотворение написано совсем молодым, двадцатипятилетним поэтом, очарованным романтикой подвига декабристов. Но оно не о декабристах, а подвиге как таковом, о том, что такое «способность к необдуманному шагу», благородный порыв души “во имя”. Умение красиво поднять бокал за свободу и способность безропотно умереть за нее и за свои идеалы также разняться, как форма и содержание, как фарисейство и христианство. Поэт не исследует политические подоплеки, он абсолютизирует благородство поступка. Слово благородство – объемлюще и наиболее точно характеризует творчества Станислава Думина, отличающего такие качества человеческой личности, как честность, самоотверженность, верность, имеющие важное значение для самой личности, для общества и для окружающего мира. Как принято считать, чувство благородства присуще людям знатных родов, специального обучения и воспитания. Благородство неразрывно связано с понятием аристократизма. Этот известный термин, однако, имеет неоднозначные формулировки. В разных государствах существовали различные своды аристократических правил жизни, уровни материального состояния, традиции и др. Вернее всего охарактеризовать аристократию можно как исторически сложившийся наследственно правящий класс. Наследование – это то древо, которое имеет корни, уходящие во времена Адама, это строгая родовая ответственность, это сознательное послушание по любви. Наследование трона – гарантия благополучия государства. Какой отец не радеет о благополучии сына и, как следствие, всего народа?
…Во-первых, не тех, кто обрушил кров,
берем мы в поводыри,
А трех Александров и трех Петров,
Анн и Екатерин.
Читая эти строки, мы видим, что поэт понимает глубинный, библейский смысла идеи Царства. В своем служении, о котором дает Помазанник клятву Господу, монарх неотделим от народа, он составляет единое с ним целое. Как говорил философ Иван Ильин, «Монархическая верность есть такое состояние души и такой образ действия, при котором человек соединяет свою волю с волею своего Государя, его достоинство со своим достоинством, его судьбу со своею судьбою»6 . Духовный аспект Царского служения так разъяснял священник Павел Флоренский: «в сознании русского народа самодержавие не есть юридическое право, а есть явленный Самим Богом факт, — милость Божия, а не человеческая условность, так что самодержавие Царя относится к числу понятий не правовых, а вероучительных…»7 . Область веры, однако, не исключает общественное и государственное значение служения Царя и ответное – служение народа Помазаннику Божиему Императору. Стихи Станислава Думина из «Императорского цикла» посвящены осмыслению «Благословенного Царства», единственно приемлемой, по его мнению, для православной России форме правления. Нет причин не соглашаться с поэтом нам, знающим, что такое революционная антирусская, антихристианская идеология.
Проникновенные стихи поэт посвящает последнему Государю – Императору Николаю Александровичу, который был олицетворением русской красоты и традиции. Как и его предки, он был, по выражению И.Л. Солоневича, верным слугой и «рабом» России. Это служение, это рабство Христу и Отечеству было присуще большинству русских великих князей, царей, императоров. Среди них есть настоящие герои, спасители Отечества, иные принимали мученичество, становились святыми. В истории Руси-России «чем было больше “самодержавия”, тем больше росла и крепла страна. Чем меньше “самодержавия”, тем стране было хуже. Ликвидация самодержавия всегда влекла за собою катастрофу…» (И.Л.Солоневич)8
Сегодня мы испытываем на себе многие «прелести» мировой либеральной политики, ужасаемся навязываемой человеку возможности нравственного падения, вплоть до расчеловечения. Нет, поэт не исследует различия нравов, не осуждает государственно-политические системы, не разделяет века на темные и светлые. Он напоминает, что существуют непреступные, нравственные законы бытия. Он показывает идеалы. Светочем, Солнцем поэт видит святого Царя Николая II, сознательно принявшего смерть во имя России в надежде, что его высшая жертва, жертва жизни, спасет любимое Отечество от гражданской войны и от поражения в почти выигранной Первой мировой войне.
А всадников было четыре.
А с ними – не я ли, не ты ли,
потратив мгновенья на сборы,
в сияющих медных кирасах,
вонзали зубчатые шпоры
в бока вороных и саврасых
и в радости или в печали
«Храни Его, Боже» - кричали.
Ты помнишь – то было в июле.
С ленивых испуганных улиц
сметали прохожих пугливых
свинцовые длинные ливни,
но мы, Его солнцем согреты,
Его Августейшеству Лету
с наследником юным весенним
тогда присягнули спасенье.
О, если бы только успели!
Но в траурной птичьей капелле,
в осеннем пылающем храме
Ему изначально пропета
не слава, не «многая лета», -
протяжная «вечная память»,
и так же ала, как любая,
на белом Его голубая.
Голубая кровь – символ наследственной аристократической принадлежности, алая кровь – символ страдания и жертвы. То, что кровь царская «как любая», свидетельствует о высшем уровне благородства, о кровно-духовном родстве Помазанника и его народа. Символичны и четыре всадника апокалипсиса, свидетели убийства Царя, Наследника, всей Царской Семьи и гибели России. Всё по Писанию: за Завоевателями последовали чума, глад, война, предательство, разорение. О фактических ужасных последствиях поэт не упоминает. Он мыслит категориями добра, благости, уважения, подвига и спасения. И так деликатно и образно сообщает о закономерном крушении безбожной власти:
… отыграны ноты «Славянки»
в прерывистом ритме дождей,
и дети гоняют ледянки
с курганов забытых вождей.
Драконьи погашены пасти,
иные грядут времена,
и прелесть наследственной власти
уже ощутила страна.
2012 – 2016 г. г.
Автор этих строк доказывает, что через доступ к прошлому, через возвращение отвергнутых смыслов, классических традиций, через отрицание рационального, прагматичного отношения к миру, возникает возможность состояться настоящему и будущему. Конечно, о каких иных идеях, кроме любви к Отечеству, можно говорить, когда возникает необходимость выйти на поле брани с врагом. Воинское поприще издревле – место подвига, для аристократов воинское служение было профессией. Все русские цари и великие князья ходили в военной форме. Именно на поле брани за Родину в полной мере проявлялись чувства чести, мужества, верности, выявлялась способность подхватить из рук убитого офицера израненное полковое знамя и возглавить атаку.
Не знаешь ты, и я не знаю,
кому случится, с поля боя
подняв подстреленное знамя,
увлечь пехоту за собою.
Открыта грудь штыкам и шпагам,
а после кто-то будет с честью
за тем, Семеновским, оврагом
стоять в резерве под картечью,
и кровь с парадного мундира
не отстирают в лазарете…
В этом героическом образе понимается литературный прототип. Стихи Станислава Думина о реальных героях, погибших за Отечество, заставляют вспомнить, какими подвигами была искуплена Россия-Русь, доныне спасаемая нескончаемой русской жертвой.
Мальчики жизнь свою посвятили
не за смоленские десятины,
не за чины и не за медали,
за Отчизну и Государя.
Вам, Бутурлин, Энгельгард, Голицын, –
Вечная память. Моя столица
не дождалась с колокольным звоном
лучших, храбрейших русских воинов.
Святой Георгий, Святой Владимир,
мальчики умерли молодыми…
Постижению высоких идей способствует изображение поэтом сторон конкретной, чувственной, осязаемой жизни. Читая его красивые, содержательные стихи о природе, о любви, об искусстве, понимаешь, что и все другие стихи настоящие, не выдуманные, полнокровные.
Ночь – травинка в твоих ладонях,
ночь – распахнутое окно.
Над соломенным нашим домом –
ночь.
Правда, здорово, –
ночь над домом,
в небе, озере, на траве?
Пусть рассвет наступает долго,
пусть – рассвет…
Откровенные личные переживания автора, выраженные проникновенными, запоминающимися поэтическими образами, способствуют тому, что читатель относится ко всему его творчеству с большим доверием, с сопереживанием и душевным вниманием. Хотя сам поэт иногда свидетельствует об определенной условности своих исторических картин, как, например, в мощном, полифоничном стихотворении «Медный зверь. Гранитная держава», наследующем петербуржско-державную пушкинскую мысль и фантазийно-инфернальную гоголевскую образность.
Медный зверь. Гранитная держава.
Мокрый ветер гонит снег шершавый
под копыта медного коня.
Медный горн скликает полк под знамя.
С ними Бог! Бог с ними и Бог с нами
мартобря тринадцатого дня.
До обрыва вел слепцов незрячий.
Дождь сухой. Парящий лед горячий.
Ровный счёт картечного огня.
Господи, кто в праве, кто в ответе, –
но спаси начавших на рассвете
мартобря тринадцатого дня.
…………………………….
Широка страна моя! До края,
кольцами железными играя,
повезут сегодня – не меня.
Матушка, мой свет, утри слезу мне.
Мы еще слабее и безумней
мартобря тринадцатого дня.
«Дождь сухой» кажется посланником раскаленной библейской пустыни. Осязаемый образ «шершавого снега» царапает душу, следящую со страхом, как копыта тяжелого «медного коня» подминают время и пространство. Внутренняя ритмика фразы «мартобря тринадцатого дня» усиливает эхом «ровный счёт картечного огня», не затихающего в веках. Картина трагична и узнаваема.
Но о чем плачет поэт? Что он хочет сказать сложными аллюзиями, оксюморонами, искрящимися, как оголенные провода, высоким молитвенным обращением к Господу? Политический подтекст стихотворения, отражающего смертельное противостояние власти и человека, государственной системы и нравственности, не самоцель, но способ в художественных образах выразить свою боль за Родину-матушку, свою любовь к ней, даже к обезумевшей, допускающей время от времени Смутные времена и революции. Даже к сдавшейся на милость тем, «кто разрушил кров» в 1917-ом году.
Трудные темы требуют высокого поэтического мастерства. Поэтому, говоря о творчества Станислава Думина, нельзя не сказать о запоминающемся художественном почерке автора, все поэтические творения которого обладают живописной метафоричностью, философской глубиной образов, мелодичностью, внутренней звукописью. Понятно, что сложные выразительные средства, высокое стилистическое мастерство позволяют в полной мере отражать глубокие духовные переживания поэта; веришь, что его идеи ценны, достоверны, обладают актуальным содержанием. Читатель, исполнившийся классическими консервативными смыслами, осознавший, что такое истинная история, может почувствовать перемену ума и переосмыслить свои убеждения. И пожалеть Родину, и простить ей свои беды-несчастья, и помилосердствовать аристократическим героям, чьи трагические судьбы, чьи героические стремления поныне не находят понимания и сострадания у соотечественников. И задуматься над тем, что аристократизм – это не только априори принадлежность к определенному классу, но понятие совокупное, предполагающее существование человека в системе наследственных, выверенных в поколениях, полезных для государства и человечества духовных законов и нравственных правил. Аристократизм (в переводе с греческого – господство лучших) в пределе не зависит ни от благосостояния, ни от социального строя, ни от титула, но определяется заботой о благе ближнего, или как говорится в Святом Писании, «Нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя» (Ин. 15:13). В идеале аристократом может быть человек любого сословия. Как говорил исследователь русской дворянской культуры Юрий Лотман: «История проходит через Дом человека, через его частную жизнь. Не титулы, ордена или царская милость, а «самостояние человека» превращает его в историческую личность» .
Некоторые произведения поэта не имеют временной конкретики, потому что не ощущает себя привязанным к конкретному времени Станислав Думин, автор стихов о вечной Росси, о неиссякаемой любви, о неизбывной жертве.
О, Господи Боже, а кто виноват –
глаза отводили мне, что ли,
когда на твоих ветряных – жернова
отборное время мололи?
Поэт не ставит своей целью литературный успех, достигаемый сегодня в писательской среде стандартным набором средств, декларацией идеи субъективной свободы. Станислав Думин с объективным знанием историка, свободно, отвергая релятивистские модели бытия, выявляет с помощью своего лирического героя «отборное время», то время, когда подвиг, честь, служение – являются лучшими, отборными зернами человеческого духа, прорастающими в будущее. В стремлении к идеалу поэт посредством художественных приемов превозносит изображаемое время, прибегая к недосказанности, пробуждает в читателе интеллектуальный интерес. Узнавание исторических или литературных героев помогает в усвоении авторских идей. Через образ поэт достигает изображения минувшего как настоящего, через обращение к прошлому Станислав Думин открывает возможность состояться настоящему и зародиться будущему, которое должно быть прекрасно. Прекрасное в поэзии Станислава Думина не совпадает с материальным, оно нравственно, духовно, а значит вечно.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Хокинг Стивен. Краткая История времени. СПб. Амфора. 2001 г. С.11
2 Цит. по: Нестерук А. Логос и космос. М. Библейско-богословский институт св. Апостола Андрея. 2003 г. С.192.
3 Цит. по: Гарин И.И. Век Джойса. М. Терра. 2002 г. С.573.
4 Малевич Казимир. Черный квадрат. СПб., Азбука. 2012 г., С.18.
5 Гарин И.И. Век Джойса. М. Терра. 2002 г. С.25.
6 Ильин И. А. Собр. соч.: в 10 т. М., 1994. Т. 4. С. 503.
7 Цит. по: Константин (Горянов) митрополит. «Чаша Господня и чаша бесовская». СПб. Родная Ладога. 2019 г., С. 20.
8 Цит по. Смолин Михаил. Иван Солоневич о революции. http://www.segodnia.ru/content/175515
9 Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. СПб., Искусство. 1994 г.
|
|
