Дмитрий ЕРМАКОВ
ДВА РАССКАЗА

СЧАСТЬЕ

«Ведь предупреждал я тебя, предупреждал…», - досадливо подумал участковый, лейтенант Олег Рогов и поспешно отвернулся…

Там, в том месте, от которого он отвернулся, под ивовым кустом, в траве ничком лежал мёртвый человек с рубленой раной на шее. Чёрная футболка, синие джинсы, на левом предплечье наколка – факел обвитый колючей проволокой. Между кустом и телом – глубоко воткнута в землю штыковая лопата с отполированной ладонями рукоятью. Рядом с телом, почти под левым бедром – бутылка водки. («Что-то не так с ней, с этой бутылкой, надо проверить», - не думает даже, а автоматически фиксирует Рогов). Тело, несомненно – Василия Куликова, трижды судимого, полгода назад вернувшегося в посёлок после очередной отсидки. Всё это лейтенант Рогов видит так, будто уже пишет «осмотр места происшествия». Но не пишет. Напишут и без него. В его «планшетке» - лежит свёрнутый вдвое лист с двумя корявыми строчками букв. «Явка с повинной». А вон в сторонке, спиной к Олегу, и «злодей» сидит – старик Архипов. Сидит он прямо на траве, руки на коленях, курит какую-то особо вонючую сигарету. Шея – буро-красная, морщинистая, коротко стриженый седой затылок, оттопыренные уши…

Рогов отшагивает в сторону, чтобы не несло дым на него. Между придорожных кустов мелькает и вскоре сворачивает сюда, на пустырь, райотделовский «уазик».

- Ну-у, - старший оперуполномоченный капитан Щёголев руки развёл. И сразу же правую Рогову протянул. Поздоровались. - Этот? кивнул Щёголев… Усы у него – жёсткой щёткой из под носа-картошины торчат, близкопосаженные маленькие глаза – как булавки, впивчивые. Сразу и впились в старика Архипова, который теперь уже поднялся, стоял почему-то – «руки по швам», опустив голову. Голова маленькая, сухая, седая, с синими жилками на висках…

- Наделал ты, дед, делов, - строго-сочувственно сказал Щёголев и кивнул на машину. - Садись… Бутылочку не забудь, - тут же подсказал уже работавшему эксперту… Щёголев, да, он такой – вроде бы и не смотрит, а всё своими глазами-шильцами прощупал уже… - Окурочек тоже, на всякий случай, - ещё подсказал.

На пустырь въехала древняя машина-«буханка» судмедэкспертизы.

- Всё у тебя? – спросил Щёголев угрюмого эксперта. Тот кивнул. - Грузите! - махнул капитан санитарам и отвернулся, так, будто ничего, совсем ничего интересного там для него уже не было…

- Вот, - Рогов протянул ему листок, явку с повинной. Щёголев листок взял, глянул на строчки, убрал в свою сумку.

- Убийство ты, Рогов, на райотдел повесил, - недовольно сказал. – Ведь мог бы предотвратить… - Ткнул глазами-иголками. Щётку усов вдруг растянул – кто не знает его, подумает, что улыбается он не к месту. Нет – это не улыбка. Так Щёголев смену настроения обозначает. Кстати, сейчас – смена в лучшую сторону: - А с другой стороны – раскрытие убийства налицо! Так что не вешай нос, Рогов, хвост держи пистолетом. Ну, бывай. Малинину – привет!

И через минуту – как и не было никого. И ничего. Ни трупа, ни убийства. Ах, если бы не было… Всё было! Вон трава примятая, вон бурое пятно…

Участковый уполномоченный лейтенант полиции Олег Рогов одёрнул китель, поправил фуражку и пошёл по тропе в сторону посёлка. Достал мобильный, набрал номер своего друга, журналиста районной газеты Сергея Хомутова.

- Здорово, Хомут, есть инфа для тебя. Я к Малинину иду, если можешь – подтягивайся тоже.

Капитан Малинин – предшественник Рогова на посту участкового. Вообще-то ему ещё год до пенсии и он пока что ещё служит наравне с Роговым. Как бы. На самом деле – даже в участок не ходит. Да и вообще-то редко со своего двора отлучается…

Рогов шёл по центральной поселковой улице, с незамысловатым названием «Поселковая», разделявшей посёлок на две неравные части – по одну сторону этой дороги расположилась историческая часть поселка, с деревянными деревенского типа домами, при которых, как положено, и палисадники, и огороды… По другую сторону – «новострой», так все и называют эту часть посёлка – однообразные панельные трёхэтажные дома, построенные в семидесятых- восьмидесятых годах двадцатого века. И за старой частью поселка и за «новостроем», тесня луга и поля, особенно вдоль речки, как грибы после дождика, вырастают дачные дома. В центре посёлка – подобие площади (скорее, это некое расширение центральной улицы) с пустым постаментом посредине. В годы «перестройки» местные демократы Ильича с площади убрали, с тех пор никого более достойного увековечивания на поселковой площади не нашлось. Вокруг площади (правильнее, конечно, площадки): администрация сельского поселения (раньше называвшаяся сельсоветом), контора СХПК – сельскохозяйственного кооператива (бывшего колхоза), два магазина…

Отделение полиции (еще не так давно милиции), рабочее место Рогова, находится в здании администрации поселения, комната выделена. Но сейчас Олег не имел намерения туда заходить. Шёл он к Малинину, живущему частном доме на окраине посёлка.

На грузного, с обширной загорелой лысиной мужчину, стоявшего на крыльце администрации, Рогов особо и не смотрел – знал, что кто-то из новых дачников, видно по какому-то делу в сельсовет (администрацию поселения все упорно продолжают называть сельсоветом).

Но тот сам его окликнул:

- Товарищ лейтенант! Товарищ участковый… - уже подходит к Рогову, - я к вам. У меня заявление.

- Что случилось?

- Забор, только поставил – новый металлический… Вместе со столбами… Что ж это вы так работаете? Средь бела дня…

- А откуда вы знаете, что средь бела дня? Скорее – ночкой тёмною. Ну, пойдёмте…

Рогов вошёл в здание, открыл ключом дверь в кабинет, вошёл, за ним, громко сопя, ввалился потерпевший.

- Садитесь, пишите заявление, - Олег подал лист белой бумаги и ручку. Перезвонил Хомутову: - Ты едешь? Я у себя.

Настенные часы, доставшиеся в наследство от капитана Малинина, громко стучали секундной стрелкой, показывали скорый полдень. «А не плохо бы и пообедать», - сама-собой мысль появилась.

- Написали? – взял лист у потерпевшего.

«Я, Цеханович Фрэд Давыдович, заявляю. Сегодня, приехав на свою дачу, расположенную на берегу реки за посёлком, я не обнаружил металлического забора, установленного три дня назад. Стоимость забора и его установки… Прошу принять меры…»

- Хорошо, ещё номер телефона для связи с вами укажите вот здесь, - Цеханович написал номер. - Спасибо, можете идти, Фрэд Давыдович, всего доброго.

- То есть… А как?.. А когда?..

- Заявление будет передано в райотдел, рассмотрено в установленном законом порядке, вас вызовут повесткой для дачи показаний…

- Да вы… Ты же участковый, лейтенант. Что такое? Не можешь обеспечить порядок на своем участке. Будешь наказан! О тебе пресса расскажет, лейтенант…

- А вот и пресса! – сказал Рогов, поднимаясь навстречу входящему Хомутову.

- Здрасьте, - кивнул Хомутов Цехановичу.

Тот молча поднялся, на Хомутова глянул, но даже не кивнул, хлопнул дверью и вышел. Через несколько секунд за окном заурчал и тронулся с места большой серебристый джип.

- Чего он тут делает? - спросил Сергей Хомутов.

- Вот, погляди, - Рогов подал ему заявление.

- Это что ли твоя инфа? - спросил Хомутов. - Маловато, хотя интересно… Знаешь хоть кто он? - Рогов отрицательно мотнул головой. - Главный редактор журнала «Твоя звезда». Гламур областного разлива… Так что к прессе он, действительно, отношение имеет. И связи у него серьёзные…

- Ладно… Связи-связями, а хамить не надо… Найдём мы его забор, чего там…

- А какая ещё-то инфа у тебя?

- Да убийство у нас. Вот так-то… Ну что, к Малинину едем?

- Погнали! У него и перекусим. Что за убийство-то? Рассказывай! – нетерпеливо спросил.

- Кулика… Васю Куликова.

- Понял, понял… Допрыгался Кулик…

… Жизнь и судьба Василия Куликова – были непутёвы. Родился он в недалёкой от посёлка деревеньке. Мать его работала дояркой на ферме и нагуляла сына от шабашника из Закарпатья (шабашники приезжали в те годы в район на заготовку леса для своих, Закарпатских, колхозов). Выпить любила, водка и сгубила её. Пошла на утреннюю дойку (в полчетвёртого утра), а и была-то уже пьяненькая. Собутыльник её, скотник с этой же фермы, так и остался на грязном диване храпеть. Идти – меньше километра. Взяла остаточек с собой, свернула с дороги, присела в сугроб за деревом, чтобы не увидели её другие доярки или водитель молоковоза… Её и не увидели уже до дневной дойки. И мороз-то не сказать, чтобы сильный…

Была у Васьки бабушка, да уже совсем старая, еле ходила. Сестра ещё материна была, тётка, получалось, Ваське, да он только и знал, что есть где-то, живёт далеко-далеко.

Так попал он в детдом. В тот самый, конечно, в котором и Рогов с Хомутовым жили. Они попали, когда Кулик уже заканчивал учебу и уезжал в райцентр в «пэтэуху» поступать. И был он уже, да – Кулик. Шпана отпетая. Из пэтэушной общаги и в первую ходку ушёл, ещё по малолетке. Потом была и вторая ходка, и третья… Впрочем, он так и остался шпаной, хотя и пытался косить под блатного. После третьей ходки вернулся, и, как поговаривали, в единственном злачном месте посёлка – на пятачке между клубом и пивным ларьком, где по вечерам собиралась и молодёжь, и просто: пьяницы, хулиганы, дебоширы – объявил сам себя «смотрящим» по посёлку. Правда, никто его за такового не признал, ещё чуть и не наваляли молодые-то.

В последнее время Кулик навострился пенсионеров обирать. В день, когда почтальон пенсию приносит – начинал обход. Выбирал одиноких, таких, за кого некому заступиться. Сначала, вроде как в долг брал. Потом приходил и брал ещё. Тех, кто пытался возражать – пугал…

Олегу Рогову жаловались на Кулика, он с ним разговаривал, да тот сразу: «Да чё ты, начальник, чё ты?.. Ну, взял в долг. Я ж верну. Вот только на работу устроюсь». Советовался Рогов по поводу Кулика с капитаном Малининым… «Кончится тем, что найдётся у кого-то из стариков внук – и набьёт ему морду. А так – ну что, подежурь в день пенсии… Так Кулик и не придёт ни к кому. Ничего ты не докажешь…» - говорил Малинин. И, в общем, оказался прав.

… Только в реальности всё более жёстко и просто случилось: Архипов Иван Петрович, 1925 года рождения, участник ВОВ, орденоносец… Боевой, в общем, старик и, хоть уже под девяносто, ещё крепкий. В тот день он ходил на огородик свой, с лопатой-то… У него, как и у многих жителей посёлка, хоть и участок перед домом, в самом посёлке есть, а ещё и дачка – за посёлком, участочек, сараюшка… Ему, Архипову, уж вроде и не надо этой картошки, этого лука – привычка, тяга, неодолимое желание в земле покопаться. Хоть уже и жена его на эту дачу не ходит…

Черень лопаты по руке под рост подогнан, железное полотно, как бритва заточено… Архипов уже возвращался с дачи (с утра покопался на грядке, а от дневной жары домой спешил) – и увидел Куликова, крепко спящего под кустом. Всё вскипело внутри у фронтовика. Вот он – фашист поганый, что отнял у него уже две пенсии. И у соседки по дому… И у другой соседки. Он и махнул лопатой!

… - Да-а уж… Накипело у старика, - выслушав Рогова, сказал Хомутов, выкручивая руль своей немолодой пыльно-белой «Нивы», объезжая выбоину в асфальте дороги. - Чего ему будет теперь?

- Ну, не знаю… Много-то не дадут. Смягчающие обстоятельства, возраст… - Олег сейчас опять вспомнил вдруг ту бутылку, лежавшую рядом с телом. Что-то ему не понравилось в ней, а что понять не мог. «Надо вспомнить всё подетально… Что-то было там…» От того, что не вспоминалось, но тревожило – нарастало внутренне раздражение…

- До чего довели посёлок! Помнишь, лет двадцать назад – картинка, а не посёлок был – везде асфальт, дома покрашенные, никаких развалюх, порядок…

- Ну, двадцать лет назад много чего было… - усмехнулся в ответ Хомутов, объезжая очередную яму.

Свернули на пыльную с остатками асфальта улочку, в конце её и живёт капитан Малинин. С дороги неторопливо поднялся, уступая дорогу, лохматый псина непонятной, но страшной породы – с телёнка ростом. Цыганский. Рогову уже жаловались на этого пса, и сам он с Александром Вишняковым разговаривал… Ну, не дело же, когда такой зверь сам по себе гуляет. А с другой стороны – у цыган всегда были собаки, да и в деревнях всегда они были, чуть ли не в каждом дворе и далеко не все на привязи держались… В последнее время на новых дачах другие собаки стали появляться – на самом деле страшные (а ведь говорят, что собаки на своих хозяев похожи) – бойцовские, сторожевые, породистые, натасканные. Они, конечно, просто так по улицам не бегают, но уже был случай весной, убежал у одного «среднеазиат». Во дворе школы нашёлся. Дети и кормить его уже пробовали, девчонке чуть ведь руку и не оттяпал. Директор позвонила, Рогов прибежал и уж готов был пристрелить псину… Подъехала большая блестящая черная машина – вальяжно так вышел, за ошейник взял, в машину повёл. Не глядя ни на кого, молча… Рогов не постеснялся – и документы попросил и штраф выписал. До чего же мерзко ухмылялся тот «дачник»…

Ну, раз уж мимо дома Вишняковых проезжали, Олег и попросил:

- Тормозни-ка, Серёга…

Не выходя из машины, приоткрыв дверь, крикнул во двор:

- Хозяин!..

Двор перед двухэтажным деревянным домом обнесён условным заборчиком, широкий вытоптанный до чёрной земли многочисленной семьёй Вишняковых (и сейчас, кажется, с десяток младших её представителей копошились в пыли), свободно гуляющей и по двору и по посёлку скотиной, машинами… Ни единого деревца, ни кустика во дворе. У крыльца, понурив голову, стоял седой мерин, рядом лежал тот самый кобель из-за которого и заглянул во двор Рогов, посреди двора стояла почему-то, упершись оглоблями как рогами в землю, без одного колеса, телега. На заборе, опасно накренившемся, висит большой мохнатый ковёр… У сарая в углу двора стояла машина «Газель» с крытым кузовом, рядом громоздилась куча железа – толстые, похожие на столбы, трубы и решетчатые секции… Забор, в общем, это и был.

- Хозяин! – ещё раз крикнул Рогов.

- Чего кричишь, заходи, не бойся! – бойко крикнула из окна первого этажа, какая-то цыганка (жена ли хозяина, дочь ли, племянница – поди, разбери).

- Иду-иду!.. – со второго этажа отозвался хозяин Александр Александрович Вишняков, и которого все, несмотря на его уже солидный возраст и внешний вид почему-то зовут «Саша Вишняков».

Саша усатый, пузатый, в яркой, по моде, кажется, середины девяностых годов, рубашке вскоре выкатился на крыльцо:

- Заходи, участковый!

Но Рогов, будто обомлел, глядя на кучу железа (она же – забор дачи Цехановича, в этом Рогов уже не сомневался). Так что Вишняков сам к оградке подошёл, которая теперь и отделяла сидящего при открытой двери в машине лейтенанта Рогова и хозяина двора…

- Ты чего, лейтенант? - уже в замешательстве цыган спросил.

- Александр Александрович, - наконец преодолел оторопь Рогов, - это что там? - указал пальцем.

- А-а… Так это Васька привёз сегодня. А чего – три дня у реки в кустах валялось. Метал-ло-лом. - Цыган с трудом произнёс последнее слово.

- Где, говоришь, нашёл? Давай-ка своего Ваську сюда… - Олег вышел из машины.

- Чего там? – заинтересовался Сергей. И не получив ответ, тоже вышел.

Саша Вишняков, что-то крикнул на цыганском в сторону дома. Никто не выглянул, но женский голос ответил, тоже по-цыгански…

Мелкие цыганята тем временем окружили машину. Уже чего-то колупали у заднего колеса, любопытно заглядывали в салон.

- Ну-ка, кыш! – прикрикнул на них Хомутов.

- Дай рубль! – ответил один из цыганят.

- В городе Васька, мясо сдаёт на рынке, - ответил старший Вишняков Рогову.

- Знаю я ваше мясо! Быстро садись в машину, покажешь место! – резко заговорил Рогов.

- Да без проблем, командир, - улыбнулся златозубо цыган. Что-то скомандовал цыганятам, и те бросились бежать в дом. Сел на заднее сиденье «Нивы».

- Прямо к реке? - спросил Рогов у Вишнякова.

- Нет, там по берегу не подъехать. Возвращаться надо, это у новых дач.

Хомутов уже выкручивал руль. Надо было ехать назад через весь посёлок. Снова, лениво поднялся перед машиной цыганский пёс, напомнил Рогову зачем, вообще-то у дома Вишняковых тормозили.

- Слушай, вы бы собак своих не распускали, а, Саша! Жалуются! Ну, смотри, какой телёнок у вас бродит без привязи, людей пугает, - говорил Олег Рогов, зло, но, просто так говорил, чтобы сказать, это чувствовалось.

- Ладно, привяжем, - так же необязательно ответил и цыган. Никакого беспокойства в нём не чувствовалось. И Рогов уже точно знал – не они, не цыгане украли…

Остановились на берегу тихой речки за посёлком. «Старые», похожие на скворечники дачи (ещё с советских времён) – ближе к посёлку, новые дачи-терема, чуть дальше, по самому берегу, за высокими заборами, с удобными спусками к воде.

- Вон там вроде, - махнул Саша в сторону развесистых, широких прибрежных ив.

- Если Васька забрал, откуда ты место знаешь? – подловил его Рогов.

- Начальник, ну я помог племяннику металлолом в кузов закинуть. Что, нельзя?..

Хомутов тоже из машины вышел, он и следы эти показал, Рогову – на топком берегу чётко отпечатались следы подошв. Рогов их тут же и сфотографировал и размер прикинул. Курившему Вишнякову сказал, - покажи-ка ногу, подошву покажи. Тот небрежно поднял ногу обутую в узконосый полуботинок… Нашёлся там и такой след.

Место, где железо лежало, тоже абсолютно точно определялось… Накатанная дорога метрах в двадцати от кустов. Тут виднелись следы и как минимум от двух машин, подъезжавших к кустам вплотную.

- Ясно всё. Придёте с Василием ко мне, когда он вернётся. Напишете объяснительную. Всё, больше не задерживаю.

- Э-э, лейтенант – откуда взял туда и верни, я тебе сказал-показал, а ты… Так нельзя.

- Да нам ещё тут заехать надо, - как бы оправдываясь, Рогов сказал.

- Куда ещё-то? - уже Хомутов недовольство выразил.

- Так посмотрим уж на разу и место преступления.

- А-а, ну, давай… Наше место ведь, Олег! – кивнул на самый бережок, где и сейчас лежал тысячелетний замшелый валун и даже была воткнула в берег рогатинка для удочки.

- Да… - Рогов мечтательно усмехнулся.

- Соберёмся как-нибудь, а…

- Да…

Оба вспомнили, как мальчишками-детдомовцами сюда на рыбаку бегали.

На даче Цехановича никого не было. Пусто и на соседних. Сразу видно как при помощи нехитрого рычага – бревно и крепкий, на подобии оглобли, дрын – снимались со штырей приваренных к столбам секции забора, на которых были «уши», на штыри и надевавшиеся. Но ещё не поленились ведь – и столбы вытащили. Оставили почему-то один столб… Наследили тоже изрядно… Рогов опять всё сфотографировал. И наконец-то поехали, куда давно уже собирались – к Малинину.

- Жду вас с Василием, - напомнил Олег Саше Вишнякову.

- Ладно, лейтенант, придём. Но ты же понял, что это не мы – разве ж цыган еврея обворует? А? – И Саша улыбнулся, сверкнул золотыми зубами, что-то крикнул уже окружающим машину цыганятам и потрепал по загривку собаку – всё также свободно гулявшую на улице…

- Вот же народ, а… - хмыкнул Хомутов. Никакая власть им не власть, живут, как хотят…

- Да… - согласился Рогов.

Приехали наконец-то и к дому капитана Малинина. Домик – обычная изба деревенская. Но подновленная, в порядке содержащаяся. Двор, занимающий добрую половину большого дома, где раньше располагался хлев, поветь и прочие хозяйственные помещения – теперь переоборудован под зимнее хранение ульев, там же и медогонка, и прочие приспособления и оборудование для давно уже, кажется, самого любимого дела капитана Малинина. Тут же и столярная мастерская. Слесарка и гараж – в отдельном сарае. Был и огород и сад, где и расставлялись ульи, и баня… Всё это Малинин, в добром расположении духа, любил демонстрировать гостям, поэтому лейтенант полиции Олег Рогов и корреспондент районной газеты Сергей Хомутов были прекрасно знакомы с его домом и усадьбой.

- Ну, привет, привет, молодые-неженатые! Заходите. Я уж думал сегодня не приедете… Пойдёмте в сад, в беседку… Ольга Павловна, в беседку неси нам! – крикнул в открытое окно дома.

Малинин – в форменных брюках и рубашке, в шлёпанцах на босу ногу. Седые волосы аккуратно обрамляют небольшую загорелую лысинку. Он сухощав, невысок, и сейчас в пятьдесят с чем-то, за внешним спокойствием чувствуется в нём внутренняя взрывная сила.

В саду тихо, разве что пролетит, как тяжело груженый самолет пчела. Но летки ульев направлены в сторону реки, туда, за речку на вырубки, заросшие малиной и иван-чаем, на цветочные лесные поляны и летают в большинстве своём Малининские пчёлы в это время…

Хомутов пчёл боится, даже при звуке съёживается. А вот Рогов уже и не боится, после того, что случилось с ним на этой пасеке.

На участок Олег Рогов, в прошлое лето, в августе пришёл. Сразу отправился знакомиться с Малининым. Хотя, конечно, и Малинин всех в посёлке уж хотя бы в лицо да знал. А уж кто бы из местных мог не знать Малинина? Не было таких! Но, раньше кто был Рогов для него – один из сотни детдомовских сорванцов. Кто был Малинин для всех их – «мент»!

Так что – пошёл знакомиться, теперь уже сам в милицейской форме…

Выходной что ли был… Малинин вот такой же как сегодня был – в форменных брюках, в майке… Познакомились, поговорили, чайку с мёдом попили.

- Ну, что, поможешь мне?

- Чего?

- Да мёд снять…

Выдал Рогову шляпу-сетку.

- Делай что я скажу и, главное не дёргайся. Если пчёлка за сетку залетит – ни в коем случае не дави её…

Потом Малинин затеплил какие-то гнилушки в таганке, положил их в дымарь, показал Рогову, как им пользоваться. Пошли к ульям…

Всё хорошо шло – Малинин приподнимал крышку улья, Рогов «дымил» в улей, Малинин доставал соты. Пчёлы вели себя спокойно…

Уже и оставалось-то может три или четыре улья из полутора десятка, когда Малинин стал тревожно на небо посматривать, там грудились тучи (и откуда взялись, когда принимались за дело – солнечно было), уже и погромыхивать стало. Явно забеспокоились и пчёлы. Гул становился всё более громким и, как казалось Рогову (и не напрасно!), угрожающим. Пчёлы как пули носились вокруг него, ударялись в сетку… В конце-концов залетела одна и под сетку. Не кусала, ткнулась в лоб, а потом на сетку и села… Рогов не выдержал – передал дымарь Малинину (тот не сразу понял, что случилось), отошел на, как ему казалось, безопасное расстояние – метра три. Осторожно снял шляпу вместе с сеткой и зачем-то через сетку прихватил и раздавил пчелу. В ту же секунду первая живая пуля ударила в голову, вторая, третья… И налетела вся гудящая туча…

- В дом беги, - крикнул Малинин, вслед уже влетавшему на веранду и закрывавшему за собой дверь Рогову.

В доме в тот день не было ни жены, ни дочери капитана Малинина, может, они и специально уходили в те дни, когда он работал с пчёлами.

Рогов, каким-то чудом сам нашёл ванную комнату (да, у Малинина в избе всё по-городскому сделано), открутил кран и сунул под струю искусанную голову…

Малинин ему и настоечки налил, всё пытливо всматривался в лицо. Но ничего – укусы болели, но отёка или другой реакции не было.

А на следующий день Рогов уже и вовсе поразил его, снова пришёл:

- Вы говорили, что надо ещё помочь мёд гнать.

- Я думал не придёшь.

И несколько часов Олег упорно крутил рукоять механической медогонки. Голова кружилась от сладкого медового духа.

Литровой банкой свежего мёда его тогда старший товарищ наградил.

С тех пор Рогов точно знал, что «аллергической реакции на укусы пчёл» у него нет. Впрочем, желания быть укушенным не испытывал и сегодня… Ольга Павловна, жена капитана, принесла кастрюлю, потом тарелки и запотевшую бутылочку…

Съели по тарелке наваристых щей, капитан Малинин и рюмочку хлопнул. Рогов и Хомутов отказались.

Рассказал Олег о последних событиях…

- Допрыгался Кулик, - подвёл итог капитан Малинин.

Хомутов вдруг подпрыгнул, будто пчелой укушенный.

- Чего ты?

- Вон, - и указал пальцем на стол. По сахарнице ползла пчела.

- Не дёргайся! – прикрикнул на Сергея Малинин, аккуратно взял пчелу, чуть сжав большим и указательным пальцем, и откинул за пределы беседки. - Лети, давай, лентяйка, работай! И пристыжённая пчела, на мгновение зависнув в воздухе, моментально исчезла.

- Строго ты с ними, Семёныч, - Хомутов сказал, садясь на своё место.

- Нельзя по-другому, - просто ответил Иван Семёнович Малинин. И тут же спросил, обращаясь к Рогову: - Бутылку взяли на экспертизу?

- Да, конечно.

- А знаешь, сдаётся мне, что Куликов и увёл забор у этого Цехановича. Но не один, конечно, с помощником. У которого между прочим техника походящая есть… Вот и прикидывай… С цыганами они вряд ли в сговоре были, иначе бы ничего ты у Вишняковых во дворе не увидел. Так что – прикидывай, с кем он в последнее время крутился, у кого техника есть…

Рогов даже дёрнулся, тут же куда-то бежать.

- Сиди, успеешь. Я тебе говорю, - остановил его старый участковый.

И Олег сел, задумался.

- Иван Семёныч, ты обещал ещё что-нибудь повспоминать… - Сергей Хомутов напомнил. У него свой интерес – выспрашивает Малинина каждый раз о его «боевой молодости».

- Да чего вспоминать-то, тоже мне, Аниськина нашёл. - Капитан неторопливо закурил, выпустил струйку дыма. - Ну, вот был случай… Год был, семьдесят третий… Нет семьдесят четвёртый. Я уже год тут отработал. Как раз только женился. Тогда вот начинали все эти новые дома строить, школу новую, дом культуры. Народишку всякого понаехало, строители, шабашники-украинцы ещё колхозу ферму строили… Во-о-т… - Капитан Малинин с видимым удовольствием затянулся сигаретным дымом и смял окурок в стеклянной пепельнице…

… Хорошо им сиделось в этой беседке: тёплый летний день, ветерок подувает, яблони с зелёными ещё яблоками, кусты смородины с ветками, уже пригнувшимися под тяжестью тоже ещё зелёных гроздьев, пятнистая от листвяных теней трава… Ольга Павловна, - аккуратно-округлая, уютная, - пришла за посудой:

- Чай или компотику? – спросила.

- Компотику! – за всех ответил Малинин.

Помолчал, видно, вспоминая. Усмехнулся. Продолжил рассказ:

- Вот и приходит мне ориентировка, такой-то-такой-то, разыскивается за совершение тяжких преступлений, возможно, скрывается на территории нашего района…

Пришла Ольга Павловна с кастрюлькой «компотика» и чашками…

- Присядь-ка, мать, - одобрительно глянув на неё сказал капитан. – Помнишь в семьдесят четвертом мне выговор-то влепили?..

- Ой, сколько уж у тебя этих выговоров было! - откликнулась хозяйка, разлила поварешкой по чашкам компот, присела.

- Ну, у меня глаз-то вострый был… Не зря ж такую красавицу выглядел! – опять на жену глянул, а она, вдруг, по-девичьи покраснела, ничего не сказала. - Точно помню – есть такой среди приезжих.

Хомутов уже давно диктофон включил. Когда впервые «минувшие дни» вспоминал, капитан Малинин насторожённо к этой штуке (диктофону) отнёсся. Потом милостиво разрешил: «Ладно, увековечивай».

- Я ещё сходил, проверил себя. В вагончике, вот где теперь контора колхоза, эта бригада и жила. Хохлы. Прошёлся я там, в окна позаглядывал. Ну – точно он! Здоровый такой, мордатый… Я в район звоню – высылайте опергруппу, одному не справиться. Приезжают. Стройку более-менее оцепили, ну, чего там – человек восемь было-то… - капитан Малинин уже явно увлекся своим рассказом, переживал, взмахивал руками. Заинтересованно и Ольга Павловна слушала – будто и не знала этой истории. Худяков прикрывал диктофон ладонью от ветра.

Рогов понял, что нужно делать, но ждал, пока Малинин закончит рассказ.

- Вошли в вагончик их – нет этого Николая там, «Мыкола» его земляки называли. Бригадира и остальных спрашиваем где – руки разводят. Всю стройку обыскали – нет его. Как уж он почуял, или предупредил его кто или меня приметили, когда я там разведку проводил… Ну, что делать сели наши в машину. И я к ним. Поехали. Отъехали недалеко – я говорю старшему опергруппы – стой, есть мысль, мол. Вдвоём с ним и вернулись на стройку. А уж смеркалось, плохо там видно было. Я по стройке-то шарюсь, а это недостроенное здание конторы – комнаты тёмные, коридоры, лестницы, бытовки какие-то, кирпич, плиты… Иду и тихонько говорю: «Мыкола, выходи, уехали, Мыкола, выходи…» Он и вышел. Тут мы его вдвоём и скрутили. Взяли.

- А выговор-то за что влепили тебе, Семёныч?

- Выговор-то… - Малинин, видно, понял, что зря упомянул вначале о выговоре, не хотел сейчас говорить. А и не отмолчишься. - Да… Не того взяли-то! Вот мне и выговор. За то что, мол, учёт не вёл приезжим, что профилактики не было… Вот так.

- А-а… - разочарованно протянул Хомутов.

- А ты не акай,- обиженно Малинин сказал. - Брат это его был, близнец. И, уж не знаю как это удалось, а, мне потом сказали, через брата и на самого злодея вышли. Взяли. И правда, в нашем районе, в другом колхозе тоже шабашил. Вот так-то вот. А выговор всё равно влепили…

- Так ведь сняли потом выговор-то, отец! И благодарность объявили. Что ли забыл? - Ольга Павловна вмешалась.

- Забыл, мать… Дай-ка еще компотику.

Хозяйка разлила остатки компота и унесла кастрюлю.

- Серёга, позвони-ка своим детдомовским друзьям, - не выдержал больше лейтенант Рогов. Спроси кто у них там самые заядлые рыбаки. И хорошо бы рыбаков этих – ко мне.

- О-о! Это правильная мысль, - Малинин поднял указательный палец правой руки и даже коснулся им виска – мысль обозначил. - Звони, журналист.

Хомутов набрал номер. Вышел из беседки, отошёл метров на двадцать, не громко говорил что-то в трубку.

Капитан Малинин тем временем тоже телефон достал, кивнул Рогову, давая понять, что и для него разговор будет интересным.

- Щёголев, привет! Малинин беспокоит. Не забыл ещё такого мента?

Капитаны Щёголев и Малинин знакомы были с первых дней службы, дружили. И почему-то называли другу друга по фамилиям.

- Слушай, ну что там экспертиза по Куликову показала?.. Да я знаю, что умер! Ты, давай, не шути мне… Да. Во-о-т! Это уже интересно. Я почему-то так и думал. Мало того что палёная, так ещё и клофелина убойная доза…

Рогов тут понял, что насторожило его в бутылке – неровно наклеенная этикетка!

- Всё ясно, - продолжал говорить в трубку Малинин. - Камень с души – дед наш не убийца. Вы там вежливо с ним? Вот что – везите-ка вы его домой. И, давай-ка сам тоже сюда. Думаю, будем брать злодея. Ага… Ага… Давай, Щёголев, не пыхти. Бери деда и приезжай. Ещё людей? Да нет, сами справимся. Жду. - И отключил трубку.

Рогов внимательно слушал его и сейчас вопросительно смотрел. Подошёл и Хомутов, довольно сказал:

- Ща пацаны прибегут. Тема есть. Что-то знают они, - пообщавшись с детдомовцами, он и сам заговорил так, будто ещё жил там, среди «пацанов», озорной блеск в глазах появился и даже, кажется, хохолок на чёлке вздёрнулся, как в детстве. - Мы ж детдомовские, всё видим, всё знаем…

- Ладно, ладно, посмотрим чего притаранят твои сексоты, - приструнил его с усмешкой Малинин, - и добавил: - У меня тоже новость: Куликов умер вследствие отравления палёной водкой да и клофелином ещё была она заряжена. Так что Архипов – не убийца, когда он в сердцах лопатой тяпнул, Куликов уже часа два как был мёртв. Что там ему теперь вменят – глумление над трупом или покушение на убийство – не важно. Главное – не убийца. Малинин явно радовался за старика Архипова. Да и у Рогова от сердца отлегло…

Хомутов стоял у калитки в сад – ждал знакомых детдомовцев.

И они не замедлили появиться…

Расхлябанной походочкой подошёл парень лет четырнадцати, с ним ещё двое – лет по десять-одинадцать, ещё с детской чистотой в лицах, но уже подражающие ухмылочке и походке старшего парня.

- Здорово, - парнишка первым подал руку.

- Здравствуйте, - одновременно сказали младшие мальчишки и руки подать не решились, на Хомутова с восхищением даже смотрели – из их детдома, журналист…

Сергей сам подал им по очереди руку:

- Привет, бойцы.

- Вот эти шкеты там рыбачат, - старший сказал. - Рассказывайте, - подтолкнул мальчишек. И еще Хомутова спросил: - Закурить не будет?

- Не будет, Женя, а и было бы – не дал бы… Ты, давай, не выделывайся тут.

- Да, ладно… - и ухмылка Жени вдруг расплылась в открытую и тоже, совсем ещё детскую улыбку.

- Вы чего, там? Ну-ка давайте сюда все! - окликнул их капитан Малинин. - Ольга Павловна! Давай ещё компот!

- С ментами базарить не договаривались, - сказал тихо Женя.

- Я те дам – не договаривались… Да ты можешь и не ходить. Парни сами всё скажут. Верно, бойцы?

Никуда, конечно же, не ушел и Женя, с удовольствием уселись за стол рядом с недавними милиционерами, а ныне полицейскими и младшие мальчишки. А какой же детдомовец откажется за стенами детдома, в компании старших, чувствуя себя в абсолютной безопасности, посидеть?.. Да ещё и компотом угощают!

Рассказали мальчишки (Денис и Игорь), что три дня назад, вечером, уже после ужина, часов около десяти, «смотались на рыбалку».

- Сергеич дежурил – он почти не проверяет… - сказал про воспитателя Денис.

- Червей за гаражами накопали, - сказал Игорь.

- Там у нас и удочки спрятаны, - даже вроде бы радостно сообщил Денис. Игорь тут же толкнул его ногой под столом, все заметили это.

- Да не бойтесь – никто не возьмёт ваши удочки, - поспешил заверить Женя.

- Ну, вот и подъехал «Беларус» с прицепом. Кулик этот выскочил. Мы в кустах спрятались. Потом этот, с которым Кулик всё бухал, тоже вылез, - стали там кидать чего-то в кусты из кузова, - рассказывал Денис.

- Они уже когда уезжать хотели, - Игорь друга перебил, - этот второй, Козлов вроде фамилия у него, и говорит: «Кулик, гляди удочки». Кулик и смотрит по кустам-то и прямо на нас. Я думал, что он увидел нас. Вот тут очко – жим-жим… - мальчишка сделал вид или и в самом деле смутился выскочивших словечек, запнулся. - Ну, я испугался… как бы…

- Да, я тоже, - Денис добавил.

- Посмотрел он и говорит Козлову – ладно, поехали. И уехали.

- Ясно!.. Ну, пейте, бойцы, компот да побегайте до дому, - сказал Малинин и поднялся, вышагнул из беседки, позвав рукой Рогова.

- Давай-ка, Олег, сделай рекогносцировку. Аккуратно, проверь на месте ли Козлов, если дома – сразу мне отзвонись. Будем брать. Траванули Кулика тоже они, скорее всего – Козлов с женой, жалко делиться стало с ним, или он уже и их достал. Козлов же спирт и бутылки из города возит, она разливает и торгует. Думаю, что и бутылки и спирт найдём. Пора закрывать лавочку. Так что давай лейтенант посмотри там, только осторожно, не светись…

Сергей Хомутов мальчишкам внушение делал:

- Только, парни – не трепаться. Понятно? - Все трое кивнули. - Вас отпустили, или вы сами? Позвонить воспитателю, чтобы не влетело вам?

- Не надо, - за всех ответил Женя. И, смутившись вдруг, спросил: - Сергей Александрович, а насчёт секции как? Будет?

- Ну, я с директором говорил. Всё будет. Обещают с осени…

Речь шла о секции рукопашного боя, которую, помня как в мальчишеском возрасте самому не хватало чего-нибудь такого – бокса, борьбы, рукопашки, затеял для детдомовцев (да и для обычных поселковых мальчишек) Сергей Хомутов.

Мальчишки ушли.

- Ну, поехали, Серый, - Олег сказал. - Знаешь, где Козловых этих дом?

- Представляю.

Поехали.

- А давай я там разведаю? - Хомутов сказал. - А ты не высовывайся. Засекут тебя – и всё дело насмарку. А я чего – я, может, купить у них хочу, верно?..

- Не верно, Серёга. Тебя тоже каждая собака знает, о чём пишешь, кого в машине возишь… Так что светиться нам обоим нельзя. Давай-ка здесь встанем, пешочком прогуляемся. Они оставили машину за несколько дворов до дома Козловых. И пошли не улицей, тропкой за огороды вышли. С тыла к большому (огороженному забором, с сараем, гаражом, баней, домом) и захламленному двору подобрались. Там если что – было где спрятаться, да и убежать, махнув через забор – не проблема. «Так что, - как сразу прикинул Рогов, - надо или по всему периметру оцепление выставлять, что, конечно же невозможно, либо – брать врасплох, тёпленькими… Да хоть есть кого брать-то?..» Они сейчас из кустов, прилегавших к ограде, на заднюю часть двора заглядывали…

Хомутов локтем Рогова толкнул, да тот, конечно же и сам увидел…

Жена Козлова, толстая баба с крашенной в рыжий цвет головой, в неряшливо запахнутом халате, вышла на крыльцо. Оглянулась, в распахнутую дверь крикнула:

- Да принесу, принесу, хоть ужрись.

Пошла, по-утиному переваливаясь, к бане.

- Там, видно, у них склад готовой продукции, - предположил Рогов. – Своё же пойло, что ли, пьют, - удивился.

- Да сколько он, поди-ка пьёт, так не накупишься. Да ведь и удавятся за копейку, - Хомутов сказал.

- Или удавят, - добавил Рогов.

Олег достал телефон. Скрытый кустами, отошёл от забора, набрал номер:

- На месте оба… Хорошо, подходим.

Олег и Сергей вернулись к машине. Вскоре к ним подъехал милицейкий УАЗ со вежей надписью «Полиция», из него вышли капитан Малинин, капитан Щёголев и молоденький сержант Петька Иванов.

- Архипова-то привезли? - первым делом Рогов про старика спросил.

- Привезли, сдали бабушке на руки, - откликнулся, топорщя усы Щёголоев. - Долго помнить будет – юный мститель. Ну, ещё потаскают его, поди-ка… Дай Бог здоровья, боевой старик-то оказался… Ладно, это всё лирика. Как брать будем? - на Малинина вопросительно уставился.

- Что там у них? - уже Малинин спросил.

- Хозяин, похоже, бухает. Жена ему подносит.

- Во двор незаметно можно проникнуть?

- Сзади, через огород можно…

- Тогда так я думаю: ты, - указал на Рогова, - с Ивановым через огород вплотную к дому пробираешься.

- Я с ними, - вмешался Хомутов, голосом и решительным видом отвергая возможные возражения.

- Ладно, - Малинин кивнул. - Мы с Николаичем через ворота пойдем, там глухой забор ведь, вплотную подойдём не увидят, постучим. Баба выйдет. Вы в это время входите в дом и берёте его тёпленьким.

- А вы бабу, - зачем-то сказал сержант Иванов.

- Ну… соответсвенно, - даже не нашелся что сказать Малинин. – Ну, как? - Щёголева спросил.

- Пойдёт, чего тут мудрить, - решительно ответил тот. И добавил: - За работу, товарищи. Десяти минут вам хватит? - ещё у молодых спросил.

Рогов кивнул.

- Через десять минут мы стучим в ворота.

Все выдвинулись на исходные.

Рогов, Хомутов и Иванов успешно перемахнули забор, скрываясь за кустами приблизились к дому, осторожно подвигались вдоль стены дома к крыльцу…

Почему раньше не залаял это лохматый на медведя похожий «кавказец»?! Непонятно.

Кобель породы кавказская овчарка так рванулся из неприметной конуры у забора, что, кажется чуть-чуть не порвал толстую цепь, и едва не хапнул пастью кого-нибудь из прижавшихся к стене парней. Всё это он сделал молча. И, видимо, только поняв, что не достаёт до нарушителей, подал голос – с рыком и хрипом взлаял.

- Чё там такое?! – сразу подала голос Козлова. - Тузик, чё там?!

Пёс ответил лаем.

Рогов уже хотел дать команду врываться в дом…

Раздался стук в ворота – громкий, уверенный. И хозяйка, наверное, решила, что на того кто стучит и залаяла собака.

- Иду! Хватит стучать! Кто там?.. – спустилась с крыльца к воротам, стала открывать.

- Пошли! – шёпотом крикнул Рогов.

Женщина даже и не видела, как они за её спиной вбежали в дом.

Лай собаки разбудил Козлова, стук в ворота – насторожил, топот на крыльце – заставил напрячься, приготовиться к схватке, что скрыться уже невозможно он понял сразу. Даже от окна его отделял обеденный стол, заставленный бутылками, заваленный объедками и окурками… На прорыв решил идти.

В это время, отжав калитку Щёголев и Малинин тоже проникли во двор. Щёголев сразу же даму под локоток крепко прихватил, повёл к дому, Малинин вперёд них к крыльцу устремился, прыжком влетел в дом.

Козлов, ражий мужик, с опухшим от пьянства лицом, толчком смёл к стене Рогова, увернулся от удара Хомутова и сам успел его локтем задеть, отмёл как что-то досадно мешающее и сержанта… Не тут-то было! Именно сержант Иванов и сумел прихватить его за руку. В узком коридорчике Рогов и Хомутов не могли помочь ему. Иванов пытался завести руку Козлова за спину, а тот, с разворота, свободной рукой запустил сокрушительный удар, от которого Иванов почти отклонился, только чуть по скуле задело, но сразу же красная полоса на лице выступила. Сержант двумя руками прихватил и болезненно согнул кисть захваченной руки Козлова, тот на мгновение присел от боли… В этот момент в комнату и влетел капитан Малинин. Ухватил Козлова за шкворень и рывком повалил на пол.

- Лежать! Не рыпаться! Руки мне! – наручники замкнулись на запястьях Козлова.

Вышли во двор.

- Молодец, успел прихватить его, - похвалил Рогов Иванова. – Самбо занимался?

- Да немножко и рукопашкой уже в армии…

- Мы тоже рукопашкой-то, - вставил слово Хомутов утирая разбитый

нос.

- В машине аптечка есть, - поспешил к машине Иванов. – Ссадина на его скуле скоротечно преображалась в подглазный синяк.

Рогов затылком об стену крепко приложился, но на лице следов потасовки, к счастью, не было.

Жену и мужа Козловых посадили в полицейский УАЗик. Иванов, исполнявший обязанности шофера, мигнул фарами.

Толстая Козлова сидела на переднем сиденье, рядом с водителем. Козлов, со скованными руками и Щёголев – на заднем…

- Ну, до дома-то подвезите! – Малинин Хомутова и Рогова попросил.

- Конечно, товарищ капитан!

Вскоре остановились у калитки дома Малининых.

- Чайку-то давайте, с устаточку…

- Нет-нет, пора нам.

- Ну, не держу.

Вечерело, красное солнце скатывалось за реку, в лес…

- Домой тебя? – Сергей спросил.

- Нет. К Наташе…

Недавняя выпускница сельскохозяйственной академии, зоотехник колхоза-СХПК, тоненькая, светлая девушка, в голубых джинсах и белой футболке, ждёт его. Давно – уже с самого утра хочет позвонить ему, но не делает этого. «Я позвоню сам, когда это будет можно и нужно», - говорил он, и она верила, старалась…

Ведь совсем скоро – четыре дня! – и они обвенчаются в недавно открытом, восстановленном наконец-то храме их села. А настоятель церкви, отец Александр, со смешной фамилией Колобков, его приятель ещё по детдому… Нет, надо уже звонить, это уже невозможно!

И в этот момент у калитки останавливается «Нива», и Серёжка Хомутов, их будущий свидетель, машет ей. А он, Олег, уже открывает калитку, и она, Наташа, лёгким светлым облачком на мгновение припадает к нему, оглядывается на жёлтое окно дома, машет ладошкой маме…

Незаметно исчез вместе с машиной Серёга Хомутов. А они идут по почти уже ночной улице, в светлых летних сумерках, мимо жёлтых окон и тёмных заборов, куда-то к реке, куда-то… Какая разница!

На берегу, за кустами слышен всплеск воды, голоса…

Олег и Наташа подошли к ним.

Один из мальчишек обернулся и досадливо сказал:

- Потише вы!..

- Клюёт? – шёпотом спросил Олег.

… Спокойное счастье разливалось над заречным лесом, над тихой водой, над посёлком, над всем миром. Счастье сгущалось в туман, щекотало, прятало…

ПРИКЛЮЧЕНИЕ

Уже неделю от Серёги нет звонков. И на звонки Олега один ответ: "Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети".

Раздражало то, как бездарно, скучно проходят дни отпуска.

А ведь договаривались, ведь знает, что отпуск у Олега уже начался. Пора уже в путь-дорогу – они наметили сплавиться на резиновой лодке по лесной речке в отдалённом районе области.

Деньги на телефоне кончились, и нет возможности заплатить? Не похоже на него, у Серёги деньги всегда есть. Влюбился, загулял? Ну, если бы так – хорошо, давно пора, но всё равно позвонил бы. Заболел? Ввязался в какую-то авантюру?..

"Надо ехать", - принял решение Олег Рогов и в тот же день купил билет до областного центра, где жил его друг, можно сказать – брат, Сергей Хомутов.

Долго ли собраться одинокому двадцатипятилетнему мужику, к тому же – бывшему детдомовцу… Предупредил по телефону недавнюю подругу Ольгу и вскоре уже ехал в рейсовом автобусе.

От жары приоткрыли окна и люк в потолке. Ветер трепал волосы и холодил лицо.

И Олег отчётливо вспомнил это чувство – ветер в лицо… Серёга подбил на побег. Да это и не побег был, не собирались они совсем убегать из детдома. То была экспедиция. Серёга где-то что-то вычитал о легендарной библиотеке Ивана Грозного. Незадолго до этого возили их всем классом в Вологду. Были они и на Соборной горке, где стоит памятник поэту Батюшкову. Вот в недрах этой-то горы, убеждал Серёга, и схоронена либерия Палеологов… На ночной дороге тормознули грузовик. Водителем оказался молодой свойский парень. Велел в кузов прыгать. Как ехали они тогда! Как ветер бил в лицо, наполнял грудь! То был ветер свободы и приключения. На въезде в город шофер высадил их, дальше пешком добирались. День отсиживались в кустах у речки, сбегали только на рынок, пирогов купили. Деньги были у Серёги. Он ездил на выходные к тётке и выпросил у неё. Лопату тяпнули у каких-то работяг, рывших траншею. Вечером долго ждали, когда разойдутся со скамеек перед памятником шумные парни и девушки. И ночью приступили. Прямо за памятником на спуске к реке и стали копать. Там их и "взяли" милиционеры… "По сколько же нам было тогда?.. Лет по двенадцать…", - Олег улыбнулся, вспомнив те давние дни. Уже тогда их называли братьями.

Они и работников военкомата убедили, что должны служить вместе. И два года армии были неразлучны. Сначала в учебке под Псковом, потом в Чечне.

После армии вместе в Вологодский "политех" поступали. Тут их пути и разошлись. Сергей успешно поступил, а Олег, провалив вступительные экзамены, вернулся в посёлок, где жил в детдоме, устроился на деревообрабатывающий комбинат и трудился там уже пятый год, жил в общежитии и был вполне доволен своим положением. И правда, не самым худшим образом складывались судьбы двух детдомовцев. А что отца Олег никогда не видел, что мать - законченная алкоголичка, ездит теперь иногда к нему из деревни, просит денег, да и он редко, но у неё бывает и деньгами помогает – это, ну, как у всех почти детдомовцев, не от хорошей жизни туда ведь и попадают…

Через полтора часа автобус остановился на давно знакомом, когда-то казавшемся огромным вокзале. Олег прошёл сквозь шум и толкотню и вскоре, сев в троллейбус, ехал в знакомый дом.

Еще раз позвонил на сотовый Сергея, но ответ был тот же: "… выключен или…"

Вот и этот дом – старая панельная пятиэтажка; чахлые деревца в центре запущенного двора; пыльные кусты и скамейки у подъездов; подобие детской площадки – куча песка, качели со сломанным сиденьем, погнутая железная лесенка; два гаража "ракушки" и несколько автомобилей по краю тротуара. И весь этот район такой же унылый и запущенный.

И всё же Серёга молодец, сумел купить здесь однокомнатную квартиру. Продал доставшийся в наследство деревенский дом, да ещё денег поднакопил, работая в какой-то фирме уже с третьего курса института. Он по компьютерам спец... При всей своей мечтательности и склонности к авантюрам, он всё же очень практичный человек.

Олег Рогов вошёл в подъезд не защищённый ни кодовым замком, ни домофоном. Почтовые ящики, многие с оторванными дверцами, исчерканные надписями стены… Поднялся на третий этаж. "Ого. Серый зачем-то железную дверь поставил". Нажал кнопку звонка. Хотя ему не открывали, Олег не уходил, какой-то звук в квартире послышался ему. Будто что-то уронили от неожиданности и затаились. Олег позвонил ещё раз. И ещё… Щёлкнул замок первой двери. Теперь Олега и того, кто стоял напротив, разделяла лишь металлическая дверь. И Олег уже был уверен, что это не Сергей. Глазка в двери не было.

- Откройте, пожалуйста.

- Чего надо? – отозвался мужской грубый голос.

- Я к Сергею Хомутову.

- Не живёт здесь.

- Как не живёт?

- Продал квартиру, уехал.

- Куда?

- Не знаю. – За металлической дверью хлопнуло – закрыли первую дверь, щёлкнул замок.

"Ну, ты!.." – Олег пристукнул от злости ладонью по стене и пошёл вниз. Но спустился лишь до площадки, встал у окна во двор… И услышал, как осторожно открываются двери. Вот приоткрылась и железная. Олег успел разглядеть бородатое лицо, глубоко посаженные рыскающие глаза. Дверь захлопнулась.

Больше здесь ждать было нечего, он пошёл во двор.

"Что-то случилось… И случилось что-то нехорошее…"

На скамейке перед подъездом в такую жарищу никого не было. Да и что бы он спросил? Откуда соседям-то знать, куда Сергей уехал.

"Уехал. Уехал?" Олег зацепился за это слово. "Если продал квартиру, то уехал. А куда он мог уехать?"

Олег вышел со двора на улицу и, увидев большую жёлтую бочку с надписью "квас", направился к ней. Квас продавала симпатичная девушка, разомлевшая от жары и скучающая без внимания молодых людей.

Олег Рогов знал, что нравится девушкам: рослый, широкоплечий, светловолосый, глаза голубые, одет просто – лёгкие светло-коричневые полуботинки, джинсы, голубая в тёмную клетку рубаха с короткими рукавами. Да ему, что ни наденет – всё идёт…

Он попросил вторую кружку кваса, и девушка восприняла, наверное, это как заигрывание.

- Пожалуйста, - сказала с улыбкой.

Квас был холодный, очень вкусный. Олег не любил, например, пиво, в отличие от большинства своих знакомых. У него даже некая теория на этот счёт была: "Чтобы опьянеть – лучше выпить водки, чтобы утолить жажду – лучше выпить воды или кваса, чтобы приятно провести время – лучше выпить хорошего вина…"

Хоть и красивая была девушка, не до знакомств было сейчас Олегу – на душе неспокойно.

К нему подошёл коренастый крепыш с небольшой аккуратной бородой:

- Закурить не будет?

- Не курю, - ответил Олег.

И "крепыш", мужчина лет тридцати пяти, как-то даже удовлетворённо хмыкнул, будто такого ответа и ждал, отвернулся, пошёл дальше по улице.

Опасность сгущалась в жарком воздухе. Олег физически ощущал её. Так бывало – в Чечне…

Не взглянув на поскучневшую сразу девушку, двинулся к остановке троллейбуса.

Уже вечерело, и нужно было что-то решать. Возвращаться в посёлок - последний автобус туда через час… Оставаться здесь и попытаться узнать что-то о Сергее?..

Олег снова приехал на вокзал. Решил всё же, что переночует здесь, подремлет в зале ожидания, а с утра снова примется за поиски.

Хотел перекусить в вокзальной кафешке и обнаружил, что наличных денег-то у него не густо. Пошёл к банкомату. Карточка, на которую переводили зарплату всегда при нём. Снял пятьсот рублей… И почувствовал взгляд. Обернулся… Хотя крепыш, тот что просил закурить, уже двигался куда-то к выходу, Олег узнал его. И это Олегу не понравилось. Впрочем – мало ли, мир тесен…

Квас, конечно, не пиво, но всё же – две кружки… Олег вышел на улицу. Одноэтажное заведение с узкими закрашенными окнами находилось в тупике между автобусным и железнодорожным вокзалами…

Когда выходил из него, окликнули. Трое… Ясно. Видели, как деньги снимал.

- Деньги давай.

Олег не стал ждать и смаху вырубил самого наглого – высокого, с бритой наголо башкой, парня.

Он мог бы разобраться и с остальными, но лишь уклонился от летящего в голову кулака, оттолкнул того, который стоял на пути, выскочил из бетонного простенка и побежал, но не от них, а от приближавшихся со стороны вокзала милиционеров. "Нюх у них, что ли?.."

Выбежал на привокзальную площадь – и быстрее к домам, во двор.

Дворами выбрался на улицу, уже далеко от вокзала.

"А выручает всё же кузнецовская подготовка…"

Прапорщик Кузнецов был командиром разведвзвода и инструктором по рукопашному бою. Хотя сам же он и посмеивался, бывало, над "боевыми единоборствами". "Это всё для слабых народцев, - говорил он, - для япошек всяких. Мы, русские, сильны огнём и мечом". И он же, Кузнецов, противореча себе, говорил: "Мы же, русские, прирождённые рукопашные бойцы. В деревнях, как работали мужики, а! Какая силища! А "стенка на стенку", а драки по праздникам… Русские гренадеры были страшны каким приёмом? – штык в супостата и как сноп вилами поднимали, через себя назад скидывали…"

"Да, спасибо Кузнецову, кой чему научил… Где только ночевать-то буду? Как тогда – на берегу под кустом?" – вспомнил опять их с Серёгой "экспедицию" за библиотекой Грозного.

Мобильный телефон на месте. Хорошо хоть не выронил в потасовке. Стал просматривать номера знакомых. "К кому-нибудь из наших надо проситься ". Из их детдомовской группы ещё несколько человек кроме Хомутова жили здесь, в городе. Трёх замужних девчонок сразу отбросил. "О! Колобок. Точно. К Колобку. Лишь бы номер не сменился…"

Лёшка Колобков по кличке, конечно же, Колобок – вечный объект насмешек и даже издевательств, "тихарила", после школы поступил в техникум, потом и на работу здесь устроился, в общаге живёт. Месяца два назад случайно встретились в посёлке, зачем-то приезжал туда Колобок, поговорили тогда, детство повспоминали, и он дал номер своего телефона. Странный он, правда, какой-то этот Колобок, да выбирать-то особо не приходится…

И вскоре Олег уже ехал в автобусе по сказанному Лёшкой Колобковым адресу.

Лёшка встречал его на остановке… Вот смеялись над ним все, а он парень-то хороший, добрый, безобидный. Да потому ведь и смеялись… Колобок, оправдывая прозвище, весь округлый, очень аккуратно одетый, да ещё и с бородкой. ("Везет сегодня на бородатых" – усмехнулся про себя Олег). И нет на лице того вечного страха, что был в детдомовском детстве.

Олег настоял зайти в магазин, купил продуктов. Спросил Колобкова насчёт спиртного, но тот яростно заотнекивался. "Ну, и ладно, не очень-то и хотелось", - подумал Олег.

Бабушка-вахтёрша их не задержала, ничего не спрашивала, Лёхе улыбнулась даже, сказала, кажется, что-то доброе. Олег не расслышал.

Комната крошечная – койка да стол, стенной шкаф, два стула. Но место для раскладушки оставалось, и раскладушка имелась. "У меня частенько гости бывают", - пояснил Колобков. В комнате было очень чисто, уютно, она совсем не походила на жилище холостяка. Рогов невольно сравнил её со своей комнатухой. У него-то и окно без занавески, и грязь на обоях плакатами с голыми девками прикрыта, и посуда немытая по несколько дней на столе… Да - у Колобкова не так… А в правом углу – икона, на которую Лёшка при входе и перекрестился, и даже лампадка под ней теплится…

Пока Колобок на общей кухне пельмени варил, да воду для чая кипятил, Олег остальное приготовил – хлеб порезал, сыр, огурчики… Есть хотелось – ну, прямо, не "есть", а жрать…

Лёха, наконец-то, пельмени принёс, по тарелкам разложил. Рогов уж хотел приступать, за ложку взялся, но Колобков повернулся к иконе:

- Помолимся.

Олег тоже встал, перекрестился, но слов молитвы не знал и молчал пока Лёха, крестясь и кланяясь, молился…

После еды сразу в сон потянуло. Уже лёжа на раскладушке, говорил Колобкову:

- Серёга, запропал куда-то. У подруги, поди-ка, завис. И на звонки не отвечает.

- А я видел его в последнее время частенько. В монастыре.

- Где-где?..

- В Спасо-Прилуцком монастыре. На воскресных службах. Но мы и не разговаривали почти. Как-то вёл он себя странно.

- Как?

Колобков помолчал, обдумывая ответ.

- Так сектанты себя ведут в православных храмах. Будто выведывают что-то…

- Он чего - сектант?

- Не думаю. Но не на молитву он приходил туда и не на исповедь…

- А ты про сектантов откуда знаешь?

- Да я бывал и у них – у баптистов, у пятидесятников…

- А-а… Ну, дак чего Хомут-то там делал, как думаешь?..

- А я думаю можно спросить. Он, кажется, к настоятелю всё с какими-то расспросами приставал... Я завтра туда на службу еду. Хочешь – поехали со мной.

- Видно будет. Утро вечера мудренее, - уже усыпая, ответил Олег Рогов.

А Алексей Колобков, раскрыв молитвослов, встал пред иконой на вечернюю молитву…

Проснулся Олег Рогов очень рано, как всегда. Не глядя на часы, он мог сказать, что сейчас около пяти утра. Ещё в детдоме привык просыпаться в это тихое время. Все спят, и можно спокойно подумать о чём-то своём. Сейчас он думал о Серёге Хомутове.

Кажется, примерно около года, как Серёга увлёкся древнейшей историей русского народа. Говорил о том, что мы, славяне – элита арийской расы, а русы – главное славянское племя. И что родина-то древнейшая русов, как раз наши края. "Северные увалы" какие-то упоминал. Да ведь и речка, по которой сплавляться собирались, не случайно выбрана им. Ещё что… Ещё, говорил Хомут, что каким-то "русским боем" занимается. Даже звал в выходные приехать, сходить на тренировку и адрес говорил. Где-то ведь тоже рядом с вокзалом… Олег чувствовал, что ищет, в правильном направлении. Хотя всё могло быть очень просто - потерял телефон, переехал на новую квартиру и замотался в делах… "А в монастырь съезжу. Не помешает. Потом попытаюсь тот спортзал найти. В фирму бы наведаться, где он работает, да ведь воскресенье сегодня…"

Вскоре проснулся и Колобков, помолился опять. Чаю попили и пошли. На ближайшей остановке сели в автобус, пустой в это время.

Город был безлюден, тих, автобус ехал неспешно, скрежетал на остановках дверьми (даже этот скрежет сейчас не раздражал), ещё несколько человек, всё бабульки, подсели.

Рогов и Колобков молчали. О чём говорить-то… Олег думал: "Неужели так вот, всерьёз, Лёшка верит. Нет, ничего в этом плохого, конечно. Но он же молодой современный парень, а все эти молитвы, свечки – это же для бабушек…"

И вспомнил Чечню… Там они с Серёгой крестились. Накануне объявили, что в часть приедет священник и все, кто желают, не крещёные, могут принять крещение…

Отец Николай сперва поговорил с ними (человек двадцать желающих набралось), потом раздал крестики - совсем простые на капроновых нитках (крестик тот и сейчас на Олеге). Потом по очереди входили в поставленную для этого случая войсковую палатку, там совершалось таинство…

Потом было – их взвод прижали "чехи" в одном из сёл. Плотно обложили. Они уж, не на словах, взглядами, попрощались все… Вот тогда-то Олег и взмолился мысленно, и слова сами всплывали: "Отче наш, иже еси на небесех…"

Со стороны боевиков раздался мегафонный голос: "Ребята, не стреляйте, сейчас с вами будет говорить священник". Подъехала машина, "уазик" защитного цвета, из неё вылез высокий бородатый чеченец в папахе, а за ним в чёрной одежде с большим крестом на груди отец Николай. Ему протянули мегафон, но он отмахнулся, сделал несколько шагов вперёд и встал, опустив голову, несколько секунд так стоял, потом поднял голову, вознёс руку и осенил десантников крестным знаменьем… Что-то говорили ему, совали в руку мегафон, потом втолкнули в машину… Как только машина отъехала, они вдарили из всех стволов… Вдруг стрельба стихла, "чехи" как растворились, и на дороге показалась "бээмпэ" их роты…

Про отца Николая рассказывали – в прошлом офицер пограничник, капитан. В Чечне в девяносто первом приход принял. Сколько русских людей спас за эти годы, да и не только русских. И даже боевики не трогали его, уважали… В тот раз забрали его прямо из храма, со службы, приказывали уговорить десантников сдаться. И даже тогда не тронули его, обратно к храму и привезли…

И ещё было… С вечера уже знали, конечно, что куда-то "выдвигаются" по утру. "Рота подъём! Получена команда "сбор"! И уже через несколько минут в полной экипировке в строю стояли. Вышел комроты капитан Хватов. Выкрикнул, срывающимся на хрип голосом: "Бойцы! Только что мне сообщили – вчера из своего дома был похищен священник… наш отец Николай… зверски убит… - хотел, видно, ещё что-то сказать, но лишь махнул рукой. – По машинам!"

… Да, было всё это в жизни Олега Рогова. Он верил. И жил, как все вокруг него. Не задумывался о вере своей. Так верил ли?..

Вот и монастырь. Олег много раз проезжал мимо этих древних стен и башен по дороге в город из посёлка и обратно, но внутри никогда не был.

Перекрестившись, с волнением даже, прошёл он вслед за Колобковым мимо монаха-привратника через тяжёлую железную калитку под воротную арку и на монастырский двор.

Собор был огромный – по образцу Вологодской Софии. Служба шла в нижнем храме. Сводчатые низкие потолки, колонны, полумрак, лики икон – всё это сразу поразило Олега… Но служба была очень долгая, и он с непривычки, конечно, устал. Долго крепился, стоял, крестился вслед за всеми, присесть на скамью у стены, как некоторые старушки, не решился, вышел. Сразу за дверью перед выходом на крыльцо была лавка, где продавались свечи, книги, календари. Высокий, не старый совсем монах, с густой бородой, в рясе подпоясанной широким кожаным ремнём стоял за прилавком.

- Свечек? – спросил у Олега.

Олег отрицательно мотнул головой. И монах, взглянув на него, понял, видно, его состояние, сказал:

- Да вон, присядь, - кивнул на стул в углу.

… - А, ты здесь, - увидел его Колобков. – Сейчас настоятель выйдет.

Настоятель – невысокий, худенький, с редкой бородкой, тоже был, на удивление, молодой. Во всяком случае, так показалось Олегу с первого взгляда. Потом, когда заговорили, когда увидел глаза этого человека, понял, что не так уж он и молод.

Они спустились к монастырскому пруду. Настоятель говорил:

- Да, несколько раз подходил ко мне этот молодой человек. Интересовался историей монастыря. Про белоризцев спрашивал. Потом напрямую спросил – не сохранилась ли в нынешней церкви традиция подготовки монахов-воинов. Ну, объяснил я, что не было такой традиции… Да ему мои объяснения, похоже, и не нужны были… Он на опасном, на очень опасном пути, ваш друг…

- А кто такие белоризцы?

- В лавке спросите литературу, вам подскажут… - суховато ответил настоятель, кивнул Рогову, благословил склонившегося Колобкова и пошёл к двухэтажному каменному зданию старинной, как и всё здесь, постройки.

Олег купил рекомендованную ему книгу.

- К мощам преподобных Димитрия и Игнатия-то подойдёшь? – спросил Колобков: - Народу уже не много там…

- Да… Как-то не готов. В другой раз.

Алексей пожал плечами.

- На вот тебе, - протянул Рогову просфорку в прозрачном пакетике и поллитровую пластиковую бутыль с водой. – Только с молитвой… или уж перекрестись, хотя бы… - добавил, вроде бы даже сконфузившись.

- Спасибо. – Олег положил всё в пакет, в котором уже лежала книга.

И они пошли к остановке.

- Ты куда?

- Домой. А ты?

- На вокзал. В посёлок поеду.

В автобусе, когда Колобков готовился выйти, Рогов спросил:

- Ты, Лёха, случаем, не в монахи собираешься?

- Нет. Куда мне. Я, наоборот, женюсь скоро… Ну, давай. Звони, заходи, С Сергеем вместе заходите… - И он вышел, а Олег поехал дальше, к вокзалу.

Не очень-то хотелось после вчерашнего инцидента торчать здесь, а и больше пойти было некуда. В посёлок он ехать пока не собирался, обманул, получилось, Колобкова. Да тот, похоже, и сам понял, что темнит Олег. И про Хомутова понял…

Рогов сел в зале ожидания. Электронные часы на стене показывали полдень. Тренировки по воскресеньям, насколько он помнил, начинались в три. Часа два у него есть. Нужно подумать спокойно, разложить всё по полочкам, книжку полистать…

Так, вот про белоризцев… Он вернулся к началу главы. Написано было не то чтобы совсем уж старинным языком, но, не таким к какому привык Олег в нынешних книжках, а он почитывал – детективы, конечно, в основном… Вчитавшись, понял, что это цитируется автор девятнадцатого века.

"Между тем преподобный Димитрий, после своего преставления, не переставал ограждать молитвенно присный свой город от воинских ратей. В зимнее время наступил на Вологду Князь Димитрий Шемяка, враждуя против родича своего, Великого Князя Василия Тёмного; но по заповеди Князя, не смели воины его чего-либо коснуться в обители. Трепетал осаждённый город, не имея довольно силы противиться врагу, но благодать Божия его покрывала. В наступившую ночь, благочестивая инокиня одного из монастырей Вологды, удостоилась чудного видения: как будто великая заря осияла окрест всего города и, в этом необычайном свете, шёл к нему святой старец, от той страны, где стояла обитель Прилуцкая…" "А я ведь только что оттуда – из обители Прилуцкой. А святой старец-то это же Дмитрий Прилуцкий и есть, к его мощам звал приложиться Колобков…" "В то же время вышли к нему навстречу, из дома скудельничьего, где погребали странных, два световидных белоризца, и каждый из них на раменах нёс большие древеса. Стены города колебались, как бы готовые пасть; белоризцы же, вместе со старцем, которого называли они Димитрием, обошли кругом города и, укрепив все четыре стены его, стали невидимы. На другой день, молитвами преподобных укрепил Господь граждан Вологды; тучею стрел и камней отразили они приступ ратных от своих стен и побили множество врагов…"

Что такое "скудельничий дом"?.. "Странные"?.. Ну, это, наверное, странники, бродяги… "Древеса на раменах" – видимо, брёвна на плечах… А при чём тут монахи-воины, о которых Хомутов у настоятеля спрашивал? Олег дальше читал книгу и узнал, что были и другие варианты "легенды о белоризцах". По одной из них – белоризцы те не какие-то призраки были, а реальные люди, два человека в белых одеждах, незнакомые горожанам, вдруг, откуда-то из вне города напавшие на осаждавших. Они порубили множество врагов и своим примером вдохновили горожан на отпор врагу. Когда Шемяка с войском ушёл, нашли их, мёртвых уже, похоронили и даже часовня стоит над их могилами. Это место недалеко от города на берегу реки, напротив Прилуцкого монастыря… "Ага! Вот они монахи-воины!" И вспомнил ещё, как Серёга про Пересвета говорил: "Ты что, думаешь, можно без специальной подготовки выйти против лучшего вражеского воина?.. Да он профессиональный боец был! Спецназ того времени. И база этого спецназа была в монастыре Сергия Радонежского. И Ослябя оттуда же был!.." Олег тогда ещё ответил: "Да, их, наверное, сам Сергий Радонежский и тренировал!" Хомутов обиделся и прекратил разговор… А вот в этой-то книжке ещё Олег вычитал, что Дмитрий Прилуцкий был одним из ближайших учеников и друзей Сергия, и, между прочим, крестным отцом сына Дмитрия Донского… Если следовать логике Хомутова, а точнее, тех, кто эту "логику" ему подсовывал – и в Прилуцком монастыре должны были готовиться монахи-воины… Или они и не монахи?..

В два часа он поднялся, вышел на улицу. По узкому мостику перешёл железнодорожные пути и оказался в завокзальном микрорайоне, там быстро нашёл школу, в спортзале которой и занимались "русским боем".

В скверике он сел на скамейку, как раз напротив школы.

Центральный вход был, конечно же, в воскресенье закрыт, да ведь и каникулы, лето. Но Олег сразу увидел крепких молодых ребят со спортивными сумками, по одному и группами проходивших за угол школы. Несколько машин остановились неподалёку от школы, из них тоже выходили спортивные ребята. А большой чёрный "джип" въехал прямо на школьный двор и всё за тот же угол повернул.

Человек тридцать Олег насчитал.

Без пяти три он поднялся со скамейки и пошёл следом за парнем в спортивном костюме и с кожаным рюкзачком за плечами.

Оказалось, что спортзал находился в пристройке, имел отдельный вход с улицы, а с основным зданием школы соединялся узким переходом.

Олег вошёл в здание. Прошёл через раздевалку, где ещё переодевались несколько человек, к двери в зал. Заглянул. Тренировка ещё не началась, все сидели на скамейках вдоль стены. Из тех что постарше – все с бородами. Форма самая обычная – спортивные штаны, футболка. Один только, видимо тренер, был в широких полотняных штанах и в белой с вышитым красными нитками воротом, рубахе, подпоясанной красным широким поясом. Человек этот был невысок, но очень широк в плечах, с окладистой бородой, волосы довольно длинные перехвачены кожаным ремешком. Увидев Олега, сразу подошёл:

- Что вы хотели?

- Посмотреть можно?

Мужчина оценивающе, глянул на него:

- Спортсмен?

- Нет. Но служил в десанте.

- Как узнал, что здесь тренировки?

- Знакомый сказал.

- Садись, смотри. – Тренер кивнул на скамейку рядом с дверью.

В зал вошёл один из опаздывающих уже спортсменов. Олег увидел: парень прижал правую руку к левой стороне груди и кивнул тренеру. Тренер ответил так же.

Особо жёсткой дисциплины здесь не чувствовалось. Из обязательных ритуалов Олег пока только и определил – рука на сердце и кивок, как приветствие и то, только тренеру, между собой занимавшиеся просто жали руки… Разминка была довольно скучная – набор стандартных упражнений… Потом, разбившись на пары, отрабатывали приёмы…

Олег Рогов никаким спортом никогда не занимался, только в армии, по обязанности, но и с желанием – рукопашным боем и общефизической подготовкой. Но любил смотреть спортивные программы по телевизору, особенно единоборства. И сейчас, глядя на то, что происходило здесь, видел приёмы и удары из карате, дзюдо, самбо и даже бокса… Вообще, чувствовалось, что все занимавшиеся здесь, имели солидную спортивную подготовку.

Но вот что-то новенькое – тренер заприплясывал, с разворотами, взмахами, прихлопываниями, даже в присядку пустился. Каждый его взмах был акцентирован как удар. Все на него глядели, потом стали повторять движения.

Рогов понимал, что имелось в ввиду – пляска эта была чем-то вроде каратистких ката. В исполнении тренера всё это было красиво, интересно и… смешно. "Неужели Серёга вот на это купился?" А тренер между тем взял из угла стоявшее там незаметно… ну, что-то вроде оглобли, закрутил вокруг себя, так ушуисты свои палки крутят. И видно было что "оглобля" приноровлена под конкретного человека… Олегу стало скучно…

И тут в зал заглянул вчерашний бородатый крепыш, тот что просил закурить, а потом мелькнул на вокзале. Значит, не случайно всё было… Он тоже сразу Олега увидел. Но сначала махнул тренеру, который пошёл к нему, потом Рогову сказал:

- Пошли-ка, потолкуем…

- Ну, пошли…

На улице бородач сразу приступил:

- Ну, чего ты тут крутишься? Чего надо?

- Друга я ищу. Сергея Хомутова.

- Мой тебе совет – не ищи.

- Где он?

Крепыш помолчал, видно думая, что сказать. Сказал:

- Он белоризец. Не ищи. – И добавил внушительно: - Мы проверили тебя. Ты нам не подходишь. Езжай домой. Живи спокойно. И не ищи, ничего не ищи…

Олег вдруг почувствовал, что слова эти будто вкладываются в сознание. И будто нет ничего сейчас, только эти слова. Морок какой-то… И он, поняв это, подыграл:

- Не ищу.

- Иди.

И он пошёл, так будто случайно, не известно как и зачем здесь оказался.

Вышел со школьного двора на улицу, дух перевёл. "Кажется, меня гипнотизировали… А, может, я сейчас под воздействием гипноза?.. Нет. Тогда бы я не мог вот этого всего думать…"

Шёл он опять к вокзалу. Второй день всё уходит от этого вокзала и возвращается к нему…

Теперь для Олега всё было более-менее ясно… Если только все его мысли и выводы не были ошибочны…

Создана какая-то секта, на основе вымыслов о "русских боевых монахах" (используя древнюю вологодскую легенду, назвали их "белоризцами"). А почему бы и нет – есть же китайский Шаолинь… Напущено мистического тумана (тут и, наверняка, "язычество", и "православие", а больше всего, наверное, выдумки какого-то организатора секты).

Вспомнил Олег недавно виденную по телевизору передачу: хитроумный "учитель" обещал счастливую "естественную" жизнь ученикам; те "дарили" свои квартиры, имущество, сбережения и без всяких средств к существованию отправлялись куда-то в Сибирь, где селились на купленные сектой (а может, даже и не купленные, Олег точно не помнил) безлюдные отдалённые земли в тайге и жили "естественной природной жизнью", вознося молитвы "матери природе" и своему "учителю". Афёру раскрыли, людей удалось спасти. Но "учителя" даже невозможно "привлечь", ведь люди добровольно дарили своё имущество… И здесь, наверняка, было что-то подобное.

Ещё Олег вспомнил (раньше на всё это как-то не обращал внимания) виденные у Хомутова "учебники" по "русскому бою". На картинках с пояснениями под ними - люди в косоворотках и штанах наносили удары руками и ногами, проводили какие-то приёмы. Олег видывал точно такие же картинки в пособиях по каратэ и рукопашному бою, одежда только другая была…

Смущало одно: неужели Серёга – умный практичный парень - добровольно отдал квартиру и уехал в какие-то "белоризцы"?.. И почему этот мужик так легко отпустил его, Олега, да ещё и про Хомутова сказал? "Проверили, говорит, меня. Плохо значит проверили. А-то бы поняли, что я не остановлюсь, пока Серёгу не найду. Проверили… "Понты гоняет", как говорят у нас в посёлке…"

Рогов взглянул на часы – скоро пять. "А ведь надо ехать". На вокзале выяснил, что успевает на последнюю электричку до городка в районе той реки, по которой собирались сплавляться. Ни на какие покупки уже не оставалось времени. "Там закуплюсь завтра. Хорошо хоть карточка есть. И деньги на карточке…" Он снял ещё денег в банкомате, купил билет и вскоре отъезжал, сидя в вагоне электрички, от вокзала.

Вагон был почти пустой, только сидел вблизи тамбура неказистый мужичок запойного вида и в другом конце вагона бабулька с большой котомкой.

Олег почувствовал голод – опять ведь с утра не ел… Просфорка и водичка монастырская только. Олег мысленно прочитал "Отче наш" (слова молитвы сами всплывали), съел, стараясь не обронить ни крошки, просфору и запил водой из бутылки. И, как ни странно, почувствовал себя насытившимся. Задремал под перестук колёс. И в дрёме снова увидел низкие своды монастырского храма, услышал звуки молитвы… А потом, будто со стороны увидел весь монастырь – стены, башни, купола за ними. И над монастырём – сияние, свет неземной…

Из дрёмы вывел жалобный писк телефона. Всё, выключился, заряд кончился. "Ну вот – без связи и без часов теперь". Рогов досадливо поморщился.

Послышались громкие голоса в тамбуре, дверь в вагон распахнулась, трое вошли. Олег, хоть и видел их в темноте и мельком, сразу узнал. "Не только на вокзале, значит, но и в электричках промышляют… И как же это сейчас не нужно…"

Они нагло оглядели мужичка сидевшего у двери. "С этого кроме анализов взять нечего, - заявил самый крепкий из них, с выбритой головой в джинсовой безрукавке, с каким-то драконом вытатуарованном на левом плече, - Карась, тебе нужны его анализы?" "Да пошёл ты!" – обиделся невысокий, с признаками будущего ожирения, пучеглазый "Карась". Мужик сидел спокойно, отвернувшись к окну… Третий – чернявый, подвижный, с наглой ухмылочкой – увидел Рогова, ткнул локтем в бок бритоголового: "Колян, гляди-ка, кто тут есть!" "О! Мир тесен! Ну, потолкуем…" Колян сразу двинул на Олега.

Ну, что оставалось делать… Олег встал, вышагнул в проход, чтобы не пропустить никого за спину. Колян махнул ногой, целя в голову. Рогов прихватил ногу, дёрнул ещё вверх, по опорной ноге под колено пнул, и Колян сел. И тут чернявый подскочил, выхватывая что-то из-за пазухи. Олег не успел увернуться… Уже падая, обхватив руками голову, прижимаясь к сиденьям, увидел – рухнул Карась, упал чернявый, повалился, едва успев подняться, неудачливый бритоголовый главарь…

…"Ну и крепкий же котелок у тебя, братан", - первое, что услышал Рогов, придя в себя. Рядом сидел, придерживая его, тот неказистый мужичок, бабулька, охая, прикладывала к голове Рогова тряпицу.

- Где… эти?

- Убежали почему-то, - усмехнулся мужик. – Как самочувствие-то?

- Да всё нормально. Спасибо…

- Ой, я уж напугалась, что убили, - подала голос женщина.

- Спасибо, мать. Всё нормально. – Олег тронул голову, нащупал набухшую в месте удара шишку. – Вот гады-то…

… Бабушка вышла на каком-то полустанке, одарив Олега и Петра (так звали нового знакомца) вкуснейшими лепёшками с яйцом и сметаной. Пётр вытащил из своей тощей сумчонки бутылку пива, и так как больше пить было нечего (Олег не решился запивать пироги монастырской водой), приложился к бутылке и Рогов. Говорили.

- Я по молодости-то, когда в пэтэухе учился – боксом занимался. Даже второе место у меня было по области.

- А где живёшь?

- Да в деревне, не прижился в городе. Тракторист я. Колхозишка там у нас еле дышит…

Олег выяснил, что деревня Петра как раз на той речке, по которой они с Хомутовым собирались сплавляться.

- А ты зачем в наши края?

- Да просто, путешествую… Вот, с детства мечтал Северные Увалы поглядеть – единственные горы в нашей области.

- Да какие там горы. Ну, увидишь… Только, чего-то ты не похож на путешественника.

- А зачем лишнее тащить, в городке всё куплю.

- А-а. Ну, можно и так… - кивнул Пётр.

… Ничего, конечно, не купил в городке. Пётр к себе позвал. И машина попутная подвернулась им. Как было отказаться Олегу – ведь где-то уже рядом, Рогов чувствовал, лагерь этих "белоризцев".

Ехали на потрепанных, но, видимо, давно притерпевшихся, неусыпной заботой владельца, конечно, и к местным дорогам и к бездорожью "Жигулях" какой-то древней модели.

Поначалу-то Олег, решил, что Пётр повстречал какого-то давнего врага, так яростно орали они друг на друга, казалось не далеко и до драки. И вот этот "враг", оказавшийся председателем колхоза, в котором Пётр работает трактористом, везёт их, и беседа, прерываемая иногда долгим молчанием, вполне мирная. Курили они оба, и хотя форточка была приоткрыта, у некурящего Рогова от табачного дыма заболела голова…

Уже поздний вечер, но по-летнему светлый. Олег смотрит на дорогу, по сторонам, где всё леса да поля, да снова леса, и проблескивающая справа река.

А дорога то тянулась вверх, то ныряла под гору.

- Холмы какие, - сказал Рогов.

- А вот тебе и Северные Увалы, - отозвался Пётр. И добавил: - Говорят, что когда-то горы были…

- Чего к нам-то? К кому? – спросил Олега председатель Василий.

Хотя вопрос был вполне законный, такой же и Пётр ещё в электричке задавал, почувствовал Рогов в голосе председателя настороженность и какое-то раздражение. "А чего темнить-то? – подумал". Всё им и рассказал…

- Так ты бы сразу сказал! – встрепенулся Пётр. - Видел я этих мудаков в белых портках…

- Кто их тут не видел-то! – перебил Василий. – Целую деревню купили.

Уже по темноте въехали в деревню. Встали у большого, осевшего на правый передний угол, дома. Пока Олег, разминая ноги, прошёлся по когда-то широкой, а теперь заросшей травой улице, с одной вытоптанной тропкой до колодезного сруба, председатель и тракторист опять успели поругаться. Олег не вслушивался в их разговор.

- Я тебя предупредил! – крикнул напоследок председатель, хлопнул дверью и, развернув машину, покатил на большак.

Дома вдоль улицы стояли тёмные, молчаливые, глухие…

Пётр сидел на скамейке у крыльца, курил. Тут же во дворе стоял и трактор "Беларусь" с прицепом.

Вспыхнул свет в окне, скрипнула дверь.

- Петька, ты, что ли?

- Я, мать.

- Трезвой…

- Трезвой, трезвой… Погрей чего-нибудь на двоих. - И подошедшему Олегу сказал: - Вот так и живём – хлеб жуём… Завтра наведаемся к твоим "белым рубашкам".

- Как маму-то твою зовут?

- Александра Ивановна.

- Слушай, мне как-то неудобно, у меня же деньги есть, а я с пустыми руками…

- Да брось ты, Олег, не говори ерунду-то… - Пётр плюнул на огонёк сигаретный, окурок старательно замял каблуком в землю. – Ну, пошли в избу…

… После ужина (Олег давно не едал такой вкуснятины – молодая нынешнего урожая варёная картошка, огурцы, лук, грибы…) вышли опять на крыльцо. Темнота – глаз коли, и тишина до звона в ушах. Наверное, никогда Олег Рогов не сталкивался с такой естественной, не нарушаемой присутствием человека темнотой, с такой всеобъемлющей тишиной. А к небу поднял глаза – звёзды, бесконечное звёздное небо… Пётр закурил. Сказал:

- Слушай, с утра-то не получится у меня – надо и поработать. Сделаем так, если хочешь – я тебя подниму часов в пять, и ты сможешь сам посмотреть со стороны, чем там они занимаются. Только не суйся один. И правда, чёрт их знает… А вечером вместе съездим, потолкуем с ними.

Пётр ещё объяснил, где Олег сможет увидеть "белоризцев", и пошли укладываться. Ему постелили в горнице – небольшой комнатке с одним оконцем, с голыми без обоев стенами. Кровать была старая, металлическая с пружинной сеткой, застеленная чистым. И едва лёг Рогов, - сетка скрипнула, прожалась, - в сон опустился…

Олег проснулся сам. Когда Пётр заглянул к нему, он уже был одет.

- Встал уже, ну добро. Там мать чаю погрела. Я поехал. Вечером увидимся. Не суйся один-то…

Вскоре во дворе, возмутительно громко, по-хозяйски, заработал мотор трактора, потом голос его стал глуше, затих…

Олег вошёл в избу. Александра Ивановна уже хлопотала у стола. Пахло дымком, тёплым тестом, ещё чем-то, напомнившим Олегу что-то давнее, из другой, но его, его жизни…

Потом по росному лугу спустился к речке. Вымок по грудь и пожалел сейчас, что не надел, брезентовую курточку, которую предлагала Александра Ивановна.

Река была не широкая, тихая, вся в клубах тумана. По тропе двинул вдоль речки. Тропка то ныряла в прибрежный ивняк, то взбегала по береговому откосу. А на том берегу лес приступал к самой воде, и казался тот берег тёмным, угрюмым.

Рогов шёл сторожко, бесшумно и минут через двадцать вышел к месту, указанному Петром.

Тропа здесь выбегала из зарослей и резко уходила в гору, вокруг которой и речка делала петлю. Олег остался в кустах, присел. Из-за горы, из-за этого высоченного зелёного холма, величаво поднималось багряное солнце…

И вдруг на самой вершине появились белые фигуры, будто из холма выросли. Лицами к солнцу, вскинув руки стояли. Потом, все как один, правую руку к груди прижали, склонились низко, а выпрямившись, прямую правую руку опять к солнцу вскинули. "Ура!"

"Кино снимают!" – почему-то первая мысль при виде всего этого мелькнула в голове Рогова. "Нет, не кино…" Стояли там тринадцать человек. Двенадцать одинаково бородатых, не старых, крепких мужиков в длинных белых рубахах, напоминавших армейское зимнее бельё. Тринадцатый – похож на старика, но (Олег сразу это отметил) далеко не старик, тоже в длинной белой рубахе, но с вышивкой по вороту, подолу и краям рукавов и подпоясанной красным кушаком. Длинные седые волосы перехвачены берестяным ободком, и палка-посох в руке. Он что-то сказал, и десять человек скрылись по другую сторону холма, стали не видны Олегу. Двое, и один из них был Хомутов, стояли перед волхвом. Он снял с пояса что-то похожее на флягу, дал первому, тот сделал большой глоток, потом подал Хомутову, и тот тоже изрядно к питью приложился.

Волхв зашёл за их спины и резко толкнул обоих. И они побежали под гору прямо к реке и… Олег не верил глазам, но это было – по воде перебежали на другой берег и скрылись в лесу. Волхв стоял, опершись на посох, глядел в тот берег, куда убежали зачем-то два "белоризца". Потом махнул рукой, будто давая знак кому-то и пошёл в ту сторону, куда ушли первые десять человек.

Олег ещё подождал немного и вышел из кустов. Сначала обошёл холм и увидел метрах в трёхстах от него деревеньку в десяток домов, явно, брошенных полуразвалившихся уже, но два дома жилые, со следами недавнего ремонта. У крыльца одного из них – машина, серебристая "десятка". Во дворах "белоризцы" копошатся.

Не выдавая себя, Олег снова ушёл за холм и спустился к воде. На влажной земле чёткие следы босых ног. Рогов встал правой ногой точно в след, а левой осторожно шагнул в воду. И в тёмной непрозрачной воде сразу нащупал камень. "Ага, вот в чём дело!.." По каменной дорожке, лишь один раз оскользнувшись в воду, переправился на лесистый берег. "Ну, если потренироваться, можно и бегом. Аки по суху!.. Мудрецы…"

- Здорово, десантник. – Из леса, вышагнул тот самый "крепыш", усмешка в бороде. – Я ж говорил – мы тебя проверили. И не ошиблись – сам пришёл к нам. – На нём сейчас был армейский камуфлированный зелёно-жёлтый сетчатый костюм. Были такие и во взводе у Рогова, но десантники никогда их не надевали.

- Здорово. – Рогов сделал вид, что нисколько не удивился встрече. – Не к вам я пришёл, а к своему другу Сергею Хомутову. Поговорить нам надо.

- Ему сейчас не до разговоров.

- Ничего. Мы разберёмся. Посижу, подожду. Он ведь скоро обратно побежит…

- Не скоро. Пошли в деревню, там поговорим. – В планы "крепыша" явно не входила встреча Рогова с Хомутовым в ближайшее время.

- Слушай, иди ты… на хутор бабочек ловить. А я здесь посижу. – И Олег, правда, присел на валежину. Ему надоел этот разговор.

А "крепыш" махнул рукой, и на берег вышли ещё двое в камуфляже.

- На базу его.

"Ввязаться в драку… Ешё вчерашняя шишка болит… Бежать… Догонят…"

А те двое уже обходили его справа и слева…

- Ладно, пошли, поговорим.

- Ну, вот так-то лучше, – кивнул "крепыш" и даже протянул руку: - Егор.

Олег подал руку, ощутил крепость и цепкость руки этого Егора, но сам не представился.

- Пошли, пошли, Олег, потолкуем, - ещё раз давая понять, что его действительно "проверяли", сказал Егор. Но пошёл не к каменному переходу, а вдоль берега. Метров через пятьдесят за поворотом реки открылся полуразвалившийся мостик. По нему и перебрались на другой берег. Двое "камуфляжных" шли чуть позади Егора и Олега.

"Погляжу хоть чего там у них. Может, и Хомута увижу. А вечером Пётр шум поднимет, не даст пропасть…", - думал Олег, шагая рядом с Егором по сухой твёрдой тропе. Солнце уже поднялось над горизонтом, уже нагоняло жару, и в набирающем жар, линяющем до белизны небе, парила какая-то крупная птица. Олег не разбирался в них и почему-то решил, что это ястреб. Но запел негромко, заунывно не про ястреба: "Чёрный ворон, чёрный во-о-орон, что ты вьёшься надо мной, ты добычи не дождё-о-шься, я солдат ещё живой…" И руки, как пленный, за спину заложил. Егор усмехнулся, ничего не сказал.

- Егор! – окликнул один из сопровождавших, - бегут.

Егор обернулся, и Олег повернул голову за ним – в той стороне от реки к деревне бежали двое в белых одеждах. Впереди Хомутов. И была в его беге, в ритмичных, без сбоев, движениях ног и рук, в постановке корпуса какая-то неутомимая энергия, сила. Они бежали, глядя только вперёд и вскоре, подбежав к одному из отремонтированных домов, исчезли из виду.

Минут через десять вошли в деревню и Егор с Олегом.

По крыльцу из свежеструганных пьяняще-пахучих досок вошли в дом. Из тёмных сеней попали в просторную светлую комнату: три окна по передней стене; стол большой ничем не покрытый, на нём компьютер-ноутбук и какие-то бумаги; печь чисто выбеленная; к потолку прикреплены полосы липкой ленты – чёрные от мух.

- Серый, убери, - брезгливо поморщившись, сказал Егор. Один из "камуфляжных", привстав на носки, сдёрнул мушиные ловушки.

- Идите пока, - махнул Егор своей охране. – Садись, - Олегу сказал.

Посидели молча. Наконец, Егор сказал:

- Ну, в белоризцы не буду тебя агитировать. Ты в сказки, в отличии от твоего друга, не веришь… Но мне нужны толковые, крепкие мужики.

- Как эти? – Рогов кивнул на дверь.

Егор понял его, покачал головой:

- Нет. Это не для тебя, конечно. Хочешь – в дело тебя возьму. В реальное дело.

- Ты же не первое лицо в этой организации…

- Ну, как сказать… Без меня-то Волхву тоже никак… Слушай, вот ты детдомовец – а такой умный парень…

- А чего, у нас там, вообще, дураков не было.

- Хомутов тоже умный, даже очень умный, но он при этом наивный. Ну, что ж, и такие нам нужны. Да? - Он опять вперился в Олега, как тогда в городе и заговорил резко настойчиво: - Пастуху нужно стадо! Стаду нужен пастух! Да!..

- Да не действует на меня гипноз! – перебил его Рогов.

- Это хорошо, что не действует, хорошо, что не действует.

- Слушай, Егор, прекращай ты эту комедию. И с чего ты взял, что я могу согласиться. Вы же моего друга обобрали. И не только его. И, вообще, я простой слесарь…

- Нет. Ты не простой слесарь.

И опять замолчали надолго. Егор сидел, опустив голову, вперившись взглядом в столешницу. Олег глянул в окно, находившееся сбоку от него, но увидел лишь какой-то глухой крапивой заросший угол двора. Прислушался – обрывки разговоров неразборчивые, стук топора, звон металла. Запах дыма – где-то рядом готовили еду…

- Хоть и не докажешь ты ничего, с правовой точки зрения мы неуязвимы, но – не могу я тебя отпустить просто так, да ты ведь и не отвяжешься, тебе ж друга надо спасать… Готовься десантник к бою. Узнаешь, что такое белоризцы-поединщики. Мы тебя даже до райбольницы довезём. Знаешь, на тренировках ведь бывают травмы, обычное дело… - Егор поднялся, прихлопнув при этом ладонью по столу: - Вот так вот! – И тут же в комнату вошли "камуфляжные".

- В сарай его! В оба глядеть!

Сарай был щелистый, в одну доску. Не то что ногой, кулаком пару раз стукни – и гуляй. Да небольно-то среди бела дня тут разгуляешься… Был сарай абсолютно пустой, с земляным полом. По широким воротам и следам колёс понятно, что использовался как гараж на случай дождя.

Покормить Олега, видимо, "забыли". И он, не долго думая, лёг прямо на землю. Крыша крытая толью нагрелась, как сковородка, а земля холодила.

"Чего-то там этот Егор про тренировку трепался, после которой меня в больницу повезут… Ну-ну… Посмотрим… Хоть бы Пётр пораньше всполошился…"

… - Подъём, десант! – весело и зло крикнул Егор.

Рогов поднялся с тяжёлой головой – от жары, от голода, от вчерашнего удара. "Умыться бы хоть, холодянкой бы окатиться…"

Жара ещё не спадала, но солнце уже давно перевалило зенит, вечерело. Лёгкие облачка кучились где-то за рекой, над лесом…

На широком крыльце второго, не того в котором беседовали с Егором, дома, в высоком с прямой спинкой кресле, сидел Волхв. В той же одежде, что и утром на холме, с тем же посохом в руке. На Олега глянул сперва с живым нормальным интересом, но сразу будто плёнкой глаза задёрнул, в роль вернулся. Медленно поднял левую руку и опустил.

- Ну, давай, десант, держись, - даже с каким-то вроде бы сочувствием сказал Егор и отошёл в сторону.

Из дома вышел "белоризец", молодой, высокий, бородатый мужик, встал перед Волхвом, приложил правую руку к груди, поклонился в пояс, а выпрямившись руку вверх вскинул.

- Хайль Гитлер! – куражливо вставил тут Олег.

Волхв опять на него вскинулся живыми глазами и сразу отвернулся. "Белоризец" же будто ничего и не слышал, принял от Волхва ковш с питьем, пригубил.

- Иди! – пристукнув посохом, скомандовал Волхв, и "белоризец" тут же повернулся к Олегу и пошёл на него раскачиваясь, болтая опущенными вдоль туловища руками.

"Обдолбаный… Точно под наркотой…", - определил по глазам, по раскованным, но в то же время, будто запрограммированным движениям, Олег.

А "белоризец" вдруг будто почёсываться начал, правой рукой к левому плечу потянулся, левой рукой по правому колену хлопнул, запритопывал… И будто гирьки к верёвкам привязанные, полетели с полного замаха кулаки. Олег увернулся, но удара ногой не ожидал и пропустил пяткой в грудь. Целил-то "белоризец" в солнечное сплетение. И Рогов согнулся, сделал вид, что "пробили" его. Противник подскочил вплотную, и, краем глаза Олег увидел, Егор к ним дёрнулся, наверное, остановить "белоризца" хотел. Разгибаясь, резко, пружинно, локтем в лицо, в нос целя, саданул Олег. Как подрубило "белоризца"… Но на Олега, приплясывая и почёсываясь, издавая какой-то горловой хрипящий звук, уже двигался второй – бородатый, в белой рубахе, с неживыми глазами…

Олег кинул взгляд по сторонам, увидел, как к Егору подтянулись ещё двое "камуфляжных"… У стены дома стояла штыковая лопата. Одним прыжком до неё долетел, ухватил за черенок. А "белоризец" бегом к нему. Рогов присел, пропуская первый удар и, не жалея, рубанул железным полотном лопаты под левое колено и в сторону откатился. "Белоризец" боли как не почувствовал, опять на Олега кинулся, но на втором шаге споткнулся, осел. И пока не схватили подбежавшие охранники, успел Олег по всей широкой спине лопату приложить – так что черень сломался на сучке.

- Молодец… Ну, шутки кончились… - сказал Егор и отвернулся от Олега. – В сарай, отметелить, и увезите, где-нибудь выкиньте, искать его некому. – Егор говорил не для Рогова, а здоровому парню тоже в "камуфляже", которого Олег раньше не видел. Но говорил, от волнения, что ли, громко, Олег услышал. И так стало тоскливо… Его вели, по-милицейски заломив руки за спину.

Что-то треснуло вдалеке. Олегу показалось, что это спасительный трактор на подходе, оглянулся: чёрная туча наползала, выкидывая из себя кинжалы молний, погромыхивая…

И когда его втолкнули в тёмный сейчас сарай (он упал ничком) и уж готовы были пинать и бить, чётко затарахтел трактор, какая-то суета во дворе закрутилась, а сквозь тракторный стрекот, звук машинного двигателя слышался.

"Камуфляжные" выскочили из сарая, не закрыв дверь. Олег поднялся, вышел.

Посреди двора стояли трактор Петра и председательская машина. Серьёзный, средних лет милиционер с погонами старшего лейтенанта слушал, что втолковывал ему, энергично взмахивая руками, Егор. Пётр курил, стоя у колеса своего "Белоруса", председатель осматривался по сторонам. Не было видно ни Волхва, ни "белоризцев", ни "камуфляжных".

- А! Вот ты где! Говорил же – не суйся один! – увидев Олега, радостно крикнул Пётр, пошёл к Рогову.

- Так получилось, - буркнул Олег.

Оценив его помятый вил, Пётр спросил:

- Били?

- Не успели.

На крыльцо вышел, в обычной одежде – чёрных брюках и клетчатой короткорукавной рубашке – бородатый мужчина в очках, с гладко забранными в хвост волосами – Волхв. Олег не сразу и узнал его. Подошёл неспешно к милиционеру, поздоровался за руку, председателю кивнул с улыбкой, и тот, с явной неприязнью, но кивнул в ответ.

- Хомутова надо забрать, - сказал Олег и пошёл к милиционеру, видимо, местному участковому. – Они человека силой держат, Сергея Хомутова.

Волхв крикнул в открытую дверь дома:

- Хомутова там позовите, за ним приехали.

И вскоре вышел Хомутов – в джинсах и футболке, со спортивной сумкой в руках.

- Я всё равно до вас доберусь, прикрою вашу малину! – подступил вдруг к Волхву председатель. Тот усмехнулся и ничего не сказал.

Участковый поморщился, махнул:

- Ладно, Василий Григорьевич, поехали, криком тут не возьмёшь…

Небо совсем затянуло, запокрапывало, загромыхало уж над самой головой.

- Ну, всё, поехали…

Участковый сел к председателю, туда же и Рогов с Хомутовым уселись. Пётр трактор завёл.

Ехали под ливнем, высвечивая путь фарами, да и молнии вспарывали чёрную непроглядь…

… Хомутов только к утру более-менее очухался, что-то связное, осмысленное начал говорить.

- Ведь всё как игра сначала… Ну, серьёзная игра… Общественная организация у них. "Историко-патриотический клуб "Белоризец" называется… Как я квартиру-то согласился продать – вот чего не могу понять! И деньги на их счёт перевёл… Ох, дурак-то! – Хомутов обхватил голову то ли от отчаяния, то ли от боли.

- Чем вас всё время поили-то? – спросил Рогов.

- Дурью какой-то, не знаю…

- Пиши заяву в милицию.

- Бесполезно.

- Ну, к журналистам обратимся. Надо же и остальных вытаскивать.

- Обратимся. Да прикроют они всё, распустят всех "белоризцев"… пока…

Они вышли из электрички.

- Где жить-то будешь?

- Ну, попрошусь снова в общагу институтскую… А пока, не знаю… к Колобку попрошусь… А всё-таки, знаешь, Олег – интересно, всё это очень интересно – "белоризцы", "библиотека Ивана Грозного"… Я, между прочим, с Петром, а классный мужик, да?, договорился, на следующее лето к нему поеду, сдаётся мне, что холм-то тот не простой – могила арийского князя… Ты как?

- Как всегда, – усмехнулся Олег Рогов.

Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"
Комментариев:

Вернуться на главную