Иван ЕРПЫЛЁВ (Оренбург)

Мои святые – поголовно греки...

(Из новой книги)

Скоро выйдет в свет третья книга стихотворений Ивана Ерпылёва «Плюсквамперфект».
Мы предлагаем читателям сайта несколько стихотворений из новой книги, открывающих творчество поэта с неожиданной лирической стороны.

БЕЗДНА
Настало время шуток и веселья,
На десять лет помолодею я.
Вкус губ твоих, не познанный доселе,
Важнее всех загадок бытия.

Ты – будто изваянье Афродиты
из Милоса – и так же холодна.
Накинь на плечи палантин расшитый,
Согрейся поскорей глотком вина.

Отдёрни занавески! Мы не воры,
Чтоб прятаться от Бога и людей.
Любимая! Ты – яблоко раздора
Меж мной и чистой совестью твоей.

Стоять над бездной – и не сделать шага,
Спокоен я, кипит адреналин.
Об этом знает только лист бумаги,
Который скоро превратится в дым.

***
Пронеслась ещё неделя.
Тени гуще, вечер ближе.
Завтра я тебя увижу,
И простимся до апреля.

Завтра я себя не выдам,
Улыбнусь и сяду рядом,
Мне достаточно и взгляда.
Пусть забудутся обиды.

Знаю – ты меня любила.
Сколько было расставаний!
А весна-то будет ранней.
Что пройдёт, то будет мило.

***
Мои святые – поголовно греки,
Учёные, серьёзные отцы.
Они смотрели мимо человека –
Куда-то в даль космической пыльцы.

Твои святые вышли из народа.
Весёлые, блаженные, они
Могли употреблять не только воду
И видели волнующие сны.

Твои учили: «Если чуда ждёте,
Любовь превыше множества чудес».
Мои всю жизнь не думали о плоти,
Они к ней потеряли интерес.

Они за мир молились до рассвета,
Но чужды им терзания в груди.
Как быть с тобой – от них не жду совета,
Поэтому я сам решу, один.

***
Говорили злые языки,
Будто ты умеешь колдовать,
Будто мановением руки
Можешь разум и покой отнять.
Будто ты наперекор судьбе
Можешь изменить событий ход,
Будто подчиняются тебе
Все мужчины мира, словно скот.
Много слышал разной ерунды,
Думал, это чей-то злой навет.
Но потом увидел, что следы
Ты не оставляешь на траве.
В мантию воды облачена,
Ты танцуешь под ночным дождём.
Отвернулась скромная луна,
Чтобы не тревожить нас вдвоём.
Дождь утих, и нежная роса
Засияла на твоей груди,
Распахнулись шире небеса,
Заискрились тысячами льдин.
Чтобы вечный холод превозмочь,
Мы легли на звёздную кровать.
Да, была волшебной эта ночь,
Да, ты научилась колдовать.

***
Это хмурое небо я скомкаю как простыню.
Оно будет валяться на чёрном, холодном полу.
Эту вечную землю я в звёздный обрыв уроню,
И она распадётся на воду, песок и смолу.

Будет новое небо, и новая будет земля.
Новый мир – для тебя, чтобы ты собирала цветы,
Что так дивно взошли посреди моего февраля.
И на этой земле – только ты, только ты, только ты.

Где же я? Я везде, но почаще смотри на закат.
Я ласкаю тебя исчезающим светом лучей.
Я с тобой говорю, когда тонко звенят облака.
Я с тобой в ужасающем сумраке тёмных ночей.

Электричества нет на земле, отопления нет,
Первобытный огонь отгоняет седые ветра...
Но будильник звенит, и опять наступает рассвет.
Ты была в моём сне до четвёртого часа утра.

***
Сколько осталось дней? Сколько осталось встреч?
Секунды прыгают резво туда, где их ждёт Харон.
То, что уйдёт без возврата, не сохранить, не сберечь,
Следы заметает ветер под радостный крик ворон.

То, что велит нам долг, силой не преодолеть.
Время летит по прямой в окружении верных слуг:
Первый всадник – Любовь, второй по имени Смерть.
Третий седок – Память – топчет зелёный луг,

Где я воздвиг курган из белых резных камней.
Каждый из них – минута с тобою наедине.
Губы твои и глаза как будто приснились мне.
Давай ложиться пораньше – увидимся хоть во сне.

***
В конце зимы, когда не виден свет,
Я поднял руки к небу, призывая
Утихнуть непогоду. Но в ответ
Из самых дальних закоулков рая

Слетела и мне села на ладонь
Торжественная бабочка из света.
Я удивился – это был не сон,
Не вещее видение поэта.

Стою и оторваться не могу,
Смотрю на это неземное чудо.
Дыханьем согреваю, берегу,
Но трогать и удерживать не буду.

И сколько просидит – неважно мне,
Секунду или несколько столетий,
Так хорошо стоять, и в тишине
Мечтать о тёплом, безмятежном лете.

Ведь это ты была в моих руках
Мгновение – мне больше и не надо.
Благодарю и снег, и облака
За то, что ты была со мною рядом.

***
От душевного холода часто искрят провода
На улицах города, тесных как спальный мешок.
Моя нежность, со мной ты останешься навсегда,
Я тебя сохранил, как в пустыне последний глоток,

Я тебя уберёг от наглости и от тьмы,
От развратного смеха и вяжущей пустоты.
Хоть совсем ничего говорили и спорили мы,
Но я счастлив, что знаю тебя и твои мечты.

Ты со мной, хоть я знаю, что больше тебя не вернуть.
Освещая мне путь, ты его освещаешь и тем,
Кто останется в городе. Только, пожалуйста, будь
Путеводной звездой в наступающей темноте.

***
Пир во время чумы.
Мир вечен, не вечны мы,
Надо мечтать о любви,
Это тот же коронови-
рус, поэтому всё всерьёз.
Надень корону из роз,
Надень маску en face,
Танцуешь последний раз-
венчанный идеал,
Горит зелёным бокал с
Абсентом, играет вальс.
Танцуешь последний раз. 

ЭВРИДИС
– Эвридис! Эвридис! Выходи из кромешного ада,
Где тебя заставляют плясать непристойный канкан!
– Не хочу я скитаться по всем закоулкам Эллады,
Бедовать, ревновать, унижаться, ходить по рукам.

Здесь, на Champs-Elysees, у меня ни нужды, ни заботы:
Танцы по расписанию, ужин за счёт кабаре,
Я забыла почти, как давилась голодной икотой,
Замерзала под звуки кифары в глухом декабре.

– Я решил все вопросы с начальником ада Аидом,
Он согласен тебя отпустить на свободу, ко мне.
– Та свобода твоя – только призрак из пьес Еврипида,
А на деле – такое же рабство, блужданье во тьме.

– Ты не любишь меня!
– Нет, люблю, но покой мне дороже!
Что мне песни твои? Что мне ночи без сна и огня?
Для кого буду я обрастать обновившейся кожей,
Как змея, что укусом одним исцелила меня?

– Выходи за меня… нет, за мной, по восточному склону.
Осторожно, навек разлучит нас один только взгляд.
– Обернись, посмотри мне в глаза! Убирайся к Харону,
Он отправит тебя к безутешным вакханкам, назад.

***
Я брожу по тем же улицам,
Где гуляли мы с тобой.
Солнце серое сутулится,
Отражаясь в мостовой,

И гранит блестит подтаявший,
И осколками искрит.
Только сердцу не прикажешь, и
О тебе оно стучит.

С ним вдвоём ещё намаетесь –
Хоть и врозь, зато всерьёз.
О тебе напоминает здесь
Небольшой букетик роз.

***
Когда я шёл по тёмному проулку,
И было настроение ни к чёрту,
И я устал, тогда мне показалось,
Как будто ты идёшь со мною рядом
И нежно держишь под руку меня.
С тех пор меня сопровождает ангел –
Он смотрит, чтобы я не поскользнулся,
Чтоб не было ожесточённых мыслей, 
Чтоб я не загулял и не подрался –
Его большое левое крыло
Мою макушку бережно щекочет,
А правое крыло торит дорогу,
Да так, что отлетают на два метра
Те, кто посмели (право, неразумно!)
Мне путь к моей мечте загородить.
Его рука меня ведёт упорно
Сквозь годы и невзгоды. У меня
Как у тебя тогда, устали ноги,
Но он ведёт, при этом, так искусно,
Как будто бы я сам себя веду.
Нечасто – в месяц раз – когда сам месяц
Лимонной долькой светит половинной,
Я чувствую щекой твоё дыханье,
Я слышу смех заливистый, игривый,
И точно знаю: ангел – это ты. 

ПИСЬМА РИМЛЯНИНА ИЗ ХОЛЕРНОГО КАРАНТИНА
I.
Здравствуй, милая Цецилия Агриппа.
Как спалось? Не докучали ли москиты?
Не захаживал ли консул за ответом,
Тот, который присылал тебе корзину
Ароматных слив из Карфагена?
Говорят, холера на пороге,
Говорят, что сумасбродный Август
Предложил всех запереть на виллах.
Как ты знаешь, я эпикуреец,
А не стоик, это маловажно
Для того, чтоб думать о грядущем,
Но для блага всех моих сограждан
Я покинул Вечный город на рассвете.
Думаю, уединюсь в своей деревне,
Буду размышлять, растить капусту
(Этого опальный император
Тоже не чуждается в изгнаньи).
Я к тебе прощаться не приехал,
Потому что римляне не плачут
Перед встречей с неизбежным роком.
Впрочем, иногда весенний ветер
Принесёт волнение с востока,
Аромат любви, цветущих яблонь,
Я тогда наполню старый кубок
Молодым нектаром из Фалерно
И опустошу за нашу встречу.
Береги себя, родная. Vale.

II.
Здравствуй, милая Цецилия. Ну что же,
Ветер с севера сегодня, не с востока.
Просидел три дня в своей деревне,
Скучно без столичной сутолоки,
Без толпы рабов и либертинов,
Целый день без устали снующих.
Нет приятней зрелища, чем Форум,
Чернью переполненный и знатью,
Несмотря на грозную холеру.
Сам бы по проулкам Палатина
Я прошёлся и в амфитеатре
Флавиев я посмотрел бы схватку
Скифов с карфагенскими слонами.
Скучно без забав и без народа,
А по правде, по тебе скучаю.
Говоришь, что консул мил? Похвально,
Будешь добродетельной матроной,
Я же философии предамся,
Буду думать головой, не сердцем.
Если бы не консул, то в священном
Храме на холме Капитолийском
Я тебе вручил бы три букета
Из омелы, мирта и вербены.
Не грусти, пусть будет то, что должно.
Впрочем, по ученью Эпикура,
Мы должны всегда стремиться к счастью.
Счастья и тебе желаю. Vale.

III.
Здравствуй, милая! Уже не помню имя,
Столько лет прошло, угасла память.
Ныне для меня ты превратилась
В статую Венеры, что сияет
Посреди триклиния пустого.
С ней я разговариваю утром,
Неуклонно каждые календы
Приношу ей в жертву орхидеи.
Я тогда бежал не от холеры,
От тебя. Как видишь, неудачно.
Эпикур соврал, подлец, но, впрочем,
Иногда достаточно для счастья
Краткого совсем воспоминанья.
Вечный город рухнет, опустеет
Палатин и беззаботный Форум,
Но его переживёт мгновенье
Нашего последнего объятья,
И любовь останется навеки,
Ведь её страшатся даже боги,
Зная, что печаль любви бессмертна.
Мы сродни тысячелетним звёздам,
И твои глаза, твоя улыбка
Будут свет дарить эфиру вечно.
Жди и ничего не бойся. Vale.

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"

Комментариев:

Вернуться на главную