Юрий ГОВЕРДОВСКИЙ

Россия-Запад:

Маршал Великой Победы и командиры «булавочной» войны

Мы, дети 50-х годов прошлого века, хорошо ощущали живое дыхание недавно завершившейся войны.

В то время я жил на Дальнем Востоке. Метрах в двадцати от нашего дома проходил железнодорожный путь, прямо из окна можно было наблюдать за движением поездов. Больше всего моё внимание привлекали идущие в сторону металлургического завода составы, в вагонах которых среди прочего металлолома попадалась искарёженная военная техника, предназначенная теперь для переплавки в печах. Зафиксировав очередное поступление такого груза, мальчишки совершали тайные вылазки на завод, где в горах металла отыскивали обломки японских сабель, раскуроченные винтовки и пулемёты, немецкие каски и прочие вещественные свидетельства войны. Помня услышанное от взрослых, увиденное в кинофильмах, прочитанное в книгах о самой страшной войне, мы с замиранием сердца брали эти железки в руки.

А ещё о войне напоминали встречавшиеся на улицах мужчины - кто с бутылкообразной деревянной культёй вместо отсутствующей части ноги, кто с заправленным за ремень пустым рукавом, кто - совсем безногий - на грохочущей по асфальту четырьмя стальными подшипниками плоской каталке. Под впечатлениями детства я написал стихотворение «В цирке» с такими завершающими строфами:

Сидел мужчина - щёки впали,
Играли нервно желваки,
Мерцали на груди медали,
А справа… не было руки.

Дрожали от оваций стенки.
Ещё бы - номер был какой!
Он долго хлопал по коленке
Своей единственной рукой…

Для меня всё это навсегда святое. Потому не испытываю ничего кроме отвращения и брезгливости к звучащим сегодня на Западе мерзким заявлениям о том, что главными победителями в войне являются США и Великобритания, к пакостному поведению коллективного Запада, когда на празднование годовщины открытия «второго фронта» не приглашают Президента России. Нашей России, которая стала правопреемницей СССР - страны, едва ли не пинками заставившей тогдашних союзников открыть тот самый «второй фронт».

К сожалению, захлестнувшая сегодня мир информационная война, уничижая историческую правду, умножает ряды бездумно ведущихся на фейки жертв, которые по своему простодушию или равнодушию, вольно или невольно принимают откровенную ложь за истину. Считаю, что это происходит главным образом от большого невежества, которое нужно искоренять, в том числе подобающим образованием с изучением первоисточников. Подвожу к главной теме этой публикации – истории «второго фронта», отражённой в «Переписке И.В. Сталина с Ф. Рузвельтом и У. Черчиллем в годы Великой Отечественной войны». Так называется вышедшее в свет в 2017 году (издательство «Просвещение») документальное исследование В.О. Печатнова и И.Э. Магадеева в двух томах объёмом почти в полторы тысячи страниц с 869 посланиями друг другу участников «большой тройки» и другими документами, представленными в комментариях. Сама переписка была издана давно - ещё в 1957 году. И одной из главных причин того, что это было сделано именно по инициативе нашей страны, стало то, что практически сразу после победы над фашизмом англо-американские деятели своеобразно, фальсифицируя историю, интерпретировали результаты войны и события того времени. Поэтому делаю акцент на прямом цитировании документов, что исключает вольную трактовку происходившего восемь десятилетий назад. Излагаю и личное восприятие прочитанного.

 

СТАЛИН:
«Будем знать, с какими союзниками имеем дело…»

Вопрос о втором фронте был поставлен СССР перед союзниками практически сразу после начала Великой Отечественной войны. 18 июля 1941 г. Сталин писал премьер-министру Великобритании Черчиллю: «Мне кажется…, что военное положение Советского Союза, равно как и Великобритании, было бы значительно улучшено, если бы был создан фронт против Гитлера на Западе (Северная Франция) и на Севере (Арктика)».

Союзники уклонились от прямого ответа на предложение Сталина, сместив акцент с военного противодействия общему врагу на материально-техническую поддержку Советского Союза. 14 августа 1941 г. президент США Рузвельт и Черчилль сообщили Сталину: «Мы полностью сознаём, сколь важно для поражения гитлеризма мужественное и стойкое сопротивление Советского Союза, и потому мы считаем, что в этом деле планирования программы распределения наших общих ресурсов на будущее мы должны действовать при любых обстоятельствах быстро и без промедления».

При этом о бескорыстной помощи Советскому Союзу, оказывающему «мужественное и стойкое сопротивление» гитлеризму, речи не шло. Как всегда, особенно преуспели американцы, умело наживающиеся на чужих бедах. Вот выдержка из Памятной записки, вручённой послом США в Советском Союзе Штейнгардтом первому заместителю наркома иностранных дел СССР Вышинскому 2 ноября 1941 г.: «3)…он (Рузвельт – прим.) дал распоряжение начать поставки (вооружения и сырья – прим.) немедленно и продолжать производить их в возможно наибольшем объёме; 4) Чтобы избежать финансовых затруднений, он отдал распоряжение о немедленном проведении мероприятий, при которых поставки могут производиться согласно закону о передачи вооружения взаймы или в аренду на сумму до 1 000 000 000 долларов; 5) Он предлагает, если Советское Правительство это одобрит, чтобы Соединённые Штаты не взыскивали процентов с задолженности, которая может возникнуть у Советского Правительства и которая вытекает из этих поставок, и чтобы платежи по этой задолженности начались только спустя пять лет после окончания войны и производились в течение десяти лет после истечения этого пятилетнего периода».

Союзники, обдирая, как липку, истекающую кровью страну, отлично понимали значение её военного успеха и неустанно рассыпались в словесных комплиментах по поводу стойкости и героизма Красной Армии. Крайне довольный Черчилль обращался к Сталину 15 декабря 1941 г.: «…невозможно описать то чувство облегчения, с которым я каждый день узнаю о Ваших замечательных победах на русском фронте. Я никогда ещё не чувствовал себя столь уверенным в исходе войны».

Британскому премьеру вторил его заокеанский партнёр - Рузвельт Сталину 11 апреля 1942 г.: «Американский народ в восторге от замечательной борьбы Ваших вооружённых сил, и мы хотим Вам оказывать помощь в уничтожении гитлеровских армий и материальных сил лучше, чем мы это делали до сих пор». Что же, «хотеть» не вредно и даже очень выгодно, когда фашистский зверь топчет не твою, а чужую землю, когда гибнут не твои, а чужие граждане, а ты подсчитываешь не количество убитых людей, а прибыли от проданного оружия. И чем больше этого оружия сгорит в топке войны, тем больше будет твоя прибыль. Ничего личного – это только бизнес… Примерно так могли бы сегодня повторить союзники вслед за героем «Крёстного отца»  американским мафиози Аль Капоне.

Не обольщаясь комплиментами союзников, советская сторона требовала от них главного. Сталин - Черчиллю 23 июля 1942 г.: «…несмотря на известное согласованное Англо-Советское коммюнике о принятии неотложных мер по организации второго фронта в 1942 г., Правительство Великобритании откладывает это дело на 1943 г.  …я боюсь, что этот вопрос начинает принимать несерьёзный характер. Исходя из создавшегося положения на советско-германском фронте, я должен заявить самым категорическим образом, что Советское Правительство не может примириться с откладыванием организации второго фронта в Европе на 1943 г.»

Резкий тон Сталина вполне объясним. Посол СССР в США Литвинов в телеграмме из Вашингтона наркому иностранных дел СССР Молотову в связи с посланием от 23 июля 1942 г. рекомендовал донести его и до Рузвельта, чтобы привести союзников в чувство. Он писал: «Американцы и англичане считают идеальным такое положение, когда немцы будут нас бить и оттеснять, лишь бы существовал где бы то ни было, хотя бы в Западной Сибири, какой-то фронт, приковывающий германские силы до тех пор, пока они через год или два, добившись значительного превосходства в авиации, не смогут начать наступательные действия. Мы должны быть ослаблены настолько, чтобы не говорить слишком громко при заключении мира».

Сдвинуть с места отбивающихся от открытия второго фронта союзников не удавалось, что заставило Сталина 13 августа 1942 г. обратиться в адрес Черчилля с Меморандумом:

«…Премьер-Министр Великобритании г. Черчилль считает невозможной организацию второго фронта в Европе в 1942 г.

Как известно, организация второго фронта в Европе в 1942 г. была предрешена во время посещения Молотовым Лондона и она была отражена в согласованном англо-советском коммюнике, опубликованном 12 июня с.г.

…отказ Правительства Великобритании от создания второго фронта в 1942 г. в Европе наносит моральный удар всей советской общественности, рассчитывающей на создание второго фронта, осложняет положение Красной Армии на фронте и наносит ущерб планам Советского Командования.

…1942 г. представляет наиболее благоприятные условия для создания второго фронта в Европе, так как почти все силы немецких войск, и притом лучшие силы, отвлечены на восточный фронт, а в Европе оставлено незначительное количество сил, и притом худших сил».

В ответ звучали лишь красивые слова. Так, Рузвельт направил 18 августа 1942 г.Сталину такое послание: «Соединённые Штаты хорошо понимают тот факт, что Советский Союз несёт основную тяжесть борьбы и самые большие потери на протяжении 1942 г. …мы весьма восхищены великолепным сопротивлением, которое продемонстрировала Ваша страна. Мы придём к Вам на помощь по возможности скорее и по возможности большими силами, как только сможем это сделать…»

Советский вождь в ответ  на телеграмму от 24 октября 1942 г. посла СССР в Великобритании Майского так охарактеризовал выкрутасы союзников: «Я всё же думаю, что будучи сторонником лёгкой войны, Черчилль легко поддаётся влиянию тех, которые держат курс на поражение СовСоюза, ибо поражение нашей страны и компромисс с Германией за счёт СовСоюза является наиболее лёгкой формой войны Англии с Германией…

Я сомневаюсь, чтобы англичане поддержали северную операцию (речь о советско-английской операции в Северной Норвегии – прим.). Они только болтают об этом для виду.

Черчилль заявил нам в Москве, что к началу весны 43 года около миллиона англо-американских войск откроют второй фронт в Европе. Но Черчилль принадлежит, видимо, к числу тех деятелей, которые легко дают обещание, чтобы также легко забыть о нём или даже грубо нарушить его…

Что же, впредь будем знать, с какими союзниками имеем дело».

Сам Черчилль прекрасно осозновал непотребное поведение союзников СССР. 18 ноября 1942 г. он напоминал своим военным с учётом того, что руководством Великобритании и США в ноябре 1942 г. ещё не было принято окончательного решения об отказе от второго фронта (операция «Облава» - прим.) в Европе в 1943 г.:«Мы фактически настолько уменьшили масштабы готовящихся операций (не только по открытию второго фронта – прим.), что я не могу представить, что скажут или сделают русские, когда поймут это. Моя личная позиция заключается в том, что целью является «Облава», однако отсроченная до августа».

 

ЧЕРЧИЛЛЬ:
«Я слишком хорошо осознаю… убогий вклад британских и американских войск…»

Саботируя, иначе не скажешь, открытие второго фронта, союзники твёрдо проводили своекорыстную политику, цель которой - максимально истощить противоборствующие СССР и Германию и загрести жар чужими руками.

Под свежим впечатлением от событий под Сталинградом, Черчилль 2 декабря 1942 г. доводил до британского военного командования свою точку зрения: «Русские не были разбиты или ослаблены в кампании 1942 г. Напротив, поражение потерпели Гитлер и германская армия, которая понесла тяжелейшие потери… К концу 1942 г. мы сможем сделать один вполне определённый вывод – в 1943 г. не произойдёт никакой существенной переброски германских войск с Восточного на Западный театр военных действий. Это будет фактом первостепенного значения».

То есть, по разумению Черчилля, нужно, пользуясь «тяжелейшими потерями» германской армии, не добивать решительно Гитлера путём скорейшего открытия второго фронта, а наоборот - умыть руки и наблюдать, как истощают друг друга немцы и русские. Это подтверждает оценка нашего ГРУ, которое 23 января 1943 г. сообщало, что по мнению германского командования «…Англия не начнёт наступления в Европе до того момента, пока не станет очевидным, что основные силы немецкой армии уничтожены на советско-германском фронте».

Вместо решительных действий союзники продолжали расточать комплименты в адрес нашей страны, при этом прекрасно осознавая свой убогий вклад в борьбу с гитлеризмом. По случаю 25-й годовщины Красной Армии Рузвельт писал Сталину 22 февраля 1943 г.: «Красная Армия и русский народ наверняка заставили вооружённые силы Гитлера идти по пути к окончательному поражению и завоевали на долгие времена восхищение народа Соединённых Штатов». А Черчилль в начале марта 1943 г. откровенно сообщал своему генералу (в будущем первому генеральному секретарю НАТО) Исмэю: «Я слишком хорошо осознаю тот убогий вклад британских и американских войск, которые оттягивают на себя большую часть этого года всего около дюжины германских дивизий по сравнению с 185 дивизиями, противостоящими Сталину».

«Убогий вклад» союзников в военную борьбу с гитлеризмом подтверждает послание Черчилля Сталину 11 марта 1943 г.: «Соединённые  Штаты намеревались отправить в июле прошлого года в Соединённое Королевство для вторжения во Францию двадцать семь дивизий, общей численностью от 40 до 50 тыс. человек каждая. …В Англии в настоящее время имеется лишь одна американская дивизия, и по крайней мере в течение двух месяцев других войск больше не ожидается. К августу они надеются иметь в наличии четыре дивизии…»

Особо не утруждали себя союзники и на других фронтах Второй мировой войны, что следует из послания Сталина Черчиллю 15 марта 1943 г.: «Из Вашего сообщения видно, что англо-американские операции в Северной Африке не только не ускоряются, но откладываются уже на конец апреля. …Тем временем Германия уже успела перебросить с Запада против советских войск 36 дивизий, из них 6 танковых. Легко понять, какие затруднения это создало для Советской Армии и как это облегчило положение немцев на советско-германском фронте».

В этом же обращении советский лидер в очередной раз поставил ребром вопрос о скорейшем открытии второго фронта: «…По-прежнему я считаю главным вопросом – ускорение открытия второго фронта во Франции. Как Вы помните, Вами допускалось открытие второго фронта ещё в 1942 г. и, во всяком случае, не позже как весной этого года. Для этого были достаточно серьёзные мотивы.

…считаю нужным со всей настойчивостью предупредить, с точки зрения интересов нашего общего дела, о серьёзной опасности дальнейшего промедления с открытием второго фронта во Франции. Поэтому неопределённость Ваших заявлений относительно намеченного англо-американского наступления по ту сторону Канала вызывает у меня тревогу, о которой я не могу умолчать».

Увы, но союзники вновь проигнорировали озабоченность советской стороны. Более того – они фактически подыграли врагу и проявили себя большим союзником фашистской Германии, чем Советского Союза, ослабив поставку в СССР необходимых грузов. 2 апреля 1943 г. Сталин писал Черчиллю: «Получил Ваше послание от 30 марта с сообщением о том, что нужда заставляет Вас и г. Рузвельта отменить посылку конвоев в СССР до сентября. Я понимаю этот неожиданный акт как катастрофическое сокращение поставок военного сырья и вооружения Советскому Союзу со стороны Великобритании и США».

В своём ответе Сталину 6 апреля 1943 г. Черчиллю вновь только и оставалось - заниматься словесной эквилибристикой: «Я признаю всё то, что Вы сказали в Вашей телеграмме относительно конвоев. Я заверяю, что сделаю всё, что в моих силах, чтобы принять все возможные меры к улучшению положения. Я глубоко сознаю гигантское бремя, которое несут русские армии, а также их непревзойдённый вклад в общее дело».

Право, после всего этого не укладывается в голове - как современные политические пигмеи Запада позволяют себе объявлять свои страны главными победителями над фашизмом, не упоминая при этом того, кто это сделал на самом деле: СССР, а Сталина ставить на одну доску с Гитлером! Если судить объективно – кто был ближе к Гитлеру, то своими действиями (или бездействием) этой чести заслуживают сами западные союзники.

Несмотря на давление Сталина, Черчилль и Рузвельт продолжали лить воду на мельницу Гитлера. На англо-американской конференции «Трайдент», которая проходила в Вашингтоне 12-25 мая 1943 г., открытие второго фронта вновь откладывалось, но впервые по настоянию США определялась его ориентировочная дата - 1 мая 1944 г. Посол Майский сообщал Сталину в депеше об очередной встрече с Черчиллем 9 июня 1943 г.: «Черчилль выражал всяческие сожаления по поводу того, что англо-американцам пришлось отложить операции «через канал» до будущего года, но заверял, что «ничего лучшего сейчас, к сожалению, нельзя придумать»… во всех рассуждениях Черчилля об операциях во Франции чувствовалось чрезвычайное желание как-нибудь, под каким-либо подходящим предлогом их избежать, ибо это трудные операции, неизбежно требующие больших жертв и усилий».

Сталину ничего не оставалось, как продолжать давить не только на Гитлера, но и на союзников. Он с явными упрёками писал 11 июня 1943 г. Рузвельту  в ответ на послание последнего Сталину от 2 июня 1943 г., в котором тот сообщал о планируемых США  решениях: «Как видно из Вашего сообщения, эти решения находятся в противоречии с теми решениями, которые были приняты Вами и г. Черчиллем в начале этого года, о сроках открытия второго фронта в Западной Европе.

Вы, конечно, помните, что в Вашем совместном с г. Черчиллем послании от 26 января сего года сообщалось о принятом тогда решении отвлечь значительные германские сухопутные и военно-воздушные силы с русского фронта и заставить Германию встать на колени в 1943 г.

…Теперь, в мае 1943 г., Вами вместе с г. Черчиллем принимается решение, откладывающее англо-американское вторжение в Западную Европу на весну 1944 г. То есть - открытие второго фронта в Западной Европе, уже отложенное с 1942 г. на 1943 г., вновь откладывается, на этот раз на весну 1944 г.

Это Ваше решение создаёт исключительные трудности для Советского Союза, уже два года ведущего войну с главными силами Германии и её сателлитов с крайним напряжением всех своих сил…»

На большое послание Черчилля от 19 июня 1943 г., в котором премьер-министр всячески оправдывал затяжку с открытием второго фронта, Сталин, не без основания видевший в Черчилле главного вдохновителя двойной игры союзников в этом вопросе, ответилгневным посланием от 24 июня 1943 г.: «…условия для открытия второго фронта в Западной Европе на протяжении 1943 г. не только не ухудшились, а, напротив, значительно улучшились.

После всего этого Советское Правительство не могло предполагать, что Британское и Американское Правительства изменят принятое в начале этого года решение о вторжении в Западную Европу в этом году.

…Нельзя забывать того, что речь идёт о сохранении миллионов жизней в оккупированных районах Западной Европы и России и о сокращении колоссальных жертв советских армий, в сравнении с которыми жертвы англо-американских войск составляют небольшую величину».

То, что гнев советского лидера имел под собой все основания, свидетельствует  меморандум, который военный министр США Стимсон передал Рузвельту. В нём, в частности, говорилось: «Британская концепция… состоит в том, …что по-настоящему тяжёлые сражения, которые необходимы, будет вести Россия. …Ничуть не менее Великобритании мы обязались открыть подлинный второй фронт, и не можем рассчитывать на то, что подобные методы «булавочной» войны смогут одурачить Сталина, заставив его поверить в нашу верность данному слову».

С головой выдаёт союзников высказанная 21 августа 1943 г. министром иностранных дел Великобритании Иденом озабоченность тем, что по двум самым важным для Москвы вопросам – второму фронту и западным границам – союзникам нечего будет сказать и это может подорвать работу конференции (министров иностранных дел трёх держав – прим.). Командиры «булавочной» войны отреагировали на это в привычном для себя ключе: Рузвельт предложил… «отмалчиваться», а Черчилль посоветовал отложить обсуждение этих проблем на следующий год, когда «Россия будет слабее в сравнении с нами, чем сейчас». Воистину, таких «друзей» и врагу не пожелаешь!

Дошло до того, что пассивностью англо-американцев озаботились даже свои люди. 14 ноября 1943 г. премьер-министр Южно-Африканского Союза фельдмаршал Смэтс писал Черчиллю: «Москва устраивает салюты в честь великих побед почти ежедневно, в то время как наши достижения заставляют людей думать, что Россия одна выигрывает войну. Последствия этого могут быть достаточно серьёзными для хода войны, но ещё более серьёзными – для послевоенного мира, в котором Россия выступит в качестве великого победителя».

        

РУЗВЕЛЬТ:
«Не должно быть взаимного недоверия…»

Некоторый оптимизм относительно открытия второго фронта вселила в советское руководство Тегеранская конференция. По воспоминаниям маршала Жукова, вернувшись из Тегерана, где 28 ноября – 1 декабря 1943 г. прошла конференция «большой тройки», Сталин сказал: «Рузвельт дал твёрдое слово открыть широкие действия во Франции в 1944 г. Думаю, что он слово сдержит. Ну а если не сдержит, у нас хватит и своих сил добить гитлеровскую Германию». Сталин знал о чём говорил, поскольку к тому времени кроме управления народным хозяйством страны хорошо, по отзывам того же Жукова, освоил и военное планирование. 6 марта 1943 года Сталину было присвоено звание Маршала Советского Союза.

Однако упрямый Черчилль упорно продолжал гнуть свою линию. В начале января 1944 г. в переписке с Рузвельтом Черчилль предлагал начать операцию «Оверлорд» (открытие второго фронта – прим.) лишь 2 июня, сократить масштабы высадки на юге Франции в рамках операции «Энвил». Рузвельт отговорил Черчилля передавать эти новости Сталину раньше времени: «Я полагаю, что с психологической точки зрения, крайне нежелательно сообщать эти вещи в данное время, учитывая тот факт, что прошло лишь немного больше месяца, как мы втроём договорились в Тегеране». Характерная манера поведения западных «партнёров» – не успев договориться, тут же нарушать данное ими слово – сегодня доведена до совершенства. Достаточно вспомнить «гарантии» Германии, Франции и Польши по Соглашению об урегулированию кризиса на Украине от 21 февраля 2014 года. Подписанные министрами иностранных дел этих стран, они при их же попустительстве были растоптаны буквально на следующий день.

Кстати о Польше. Вот что писал Черчилль о поляках в телеграммах Идену в январе – начале февраля 1944 г.: «…После двух войн, которые унесли от 20 до 30 млн русских жизней, Россия имеет право на полную безопасность своих западных границ. Более того, без русских армий Польша была бы уничтожена или низведена до рабского состояния и само существование польской нации оказалось бы под ударом. Доблесть и стойкость русских армий освобождают Польшу, и никакая другая сила не смогла бы этого сделать… Они (поляки – прим.) будут дураками, если вообразят, что мы пойдём на войну с русскими ради восточной границы Польши. Народы, оказавшиеся неспособными защищать свою страну, должны в разумной мере принимать руководство со стороны стран, которые их спасли и обещают свободу и безопасность в будущем». Следуя этому завету Черчилля, мы сегодня должны поставить Польшу, несмотря на её упование на США и НАТО,  в удобное для нас положение - положение своего ближайшего соседа, при этом соседа доброжелательного и предсказуемого. Это вполне созвучно тому, о чём писал Черчилль Сталину 7 марта 1944 г.: «Все мои надежды на будущее мира основаны на дружбе и сотрудничестве западных демократий с Советской Россией».

Подобные просветления случались у Черчилля несравненно реже, чем мысли и поступки другого рода. 1 апреля 1944 г. он предупреждал Идена: «…как только мы всерьёз (до этого всё было не «всерьёз» - прим.) вступим на континент, у них появится рычаг для шантажа, которого пока у них нет – отказаться продвигаться вперёд дальше определённого рубежа или даже намекнуть немцам на то, чтобы они перебросили больше сил на Запад». Как здесь не вспомнить крылатое выражение о том, что каждый судит о других в меру своей испорченности. Далее увидим, что мы так не поступали, всегда откликаясь на просьбы попавших в отчаянное положение союзников.

По-настоящему англо-американцы засуетились со вторым фронтом, когда до капитуляции Германии оставалось меньше одного года. По воспоминаниям Жукова, 22 апреля 1944 г. на заседании в Ставке Сталин сообщил:  «В июне союзники собираются всё же (всё же! – прим.) осуществить высадку крупных сил во Франции. Спешат наши союзники! – усмехнулся И.В. Сталин. – Опасаются, как бы мы сами без их участия не завершили разгром фашистской Германии».

Спешили союзники, конечно, не для того, чтобы снять часть груза войны с плеч Советского Союза, а чтобы постараться урвать от победы для себя гораздо больше, чем они того заслуживали. Но при этом в их рядах не было полного единодушия. В январе 1944 г. по каналам НКГБ в Москву поступили следующие сведения: «Представитель английского адмиралтейства заявил порученцу Монтгомери, что военно-морские власти, конечно, подчинятся приказу главнокомандующего, но они не скрывают, что являются противниками операции («Оверлорд» -  прим.)» 21 января 1944 г. в Лондоне уже сам английский военачальник Монтгомери заявил о том, что он не считает «Оверлорд» «здравой военной операцией». Как видим, союзники открывали второй фронт без особой охоты, поэтому не удивляет, что и воевали таким же образом. Так что возвеличивать эту вымученную военную операцию до чуть ли не величайшего и переломного события Второй мировой войны – откровенная фальсификация и чушь. Конечно, следует отдать должное реально рисковавшим своими жизнями воинам, но то, как преподносят эту операцию сегодня политические пигмеи Запада – это больше смех, чем слёзы. Достаточно положить на чаши весов потери (по немецким данным) вермахта за июнь (когда был открыт второй фронт) - август 1944 г.: на востоке - 916 860 человек и на западе - 292 902 человек, и всё становится предельно ясным.

Мотивы союзников по сроку открытия второго фронта были совершенно понятны советскому руководству. Сталин в беседе с главой Французской коммунистической партии М. Торезом так объяснял беспокойство союзников слишком далёким продвижением Красной Армии в Европу: «…Конечно, англо-американцы не могли допустить такого скандала, чтобы Красная Армия освободила Париж, а они бы сидели на берегах Африки». Действительно, ситуация выглядела трагикомично: Гитлер вовсю глумился над Европой, а наши союзники и некоторые из европейских вояк, присоединившихся к антигитлеровской коалиции, бегали за немцами и от немцев на другом континенте - в своих африканских колонниях.

8 сентября 1944 г. Черчилль, которого особенно волновала обстановка на Балканах, куда быстро продвигалась Красная Армия и после вывода из войны Румынии перед ней открывался путь на Болгарию а через неё – на Югославию и Грецию,  надиктовал своим советникам, что переход Румынии на сторону союзников «дал русским большое преимущество и вполне возможно они вступят в Белград, Будапешт, а возможно – и в Вену до того, как западные союзники преодолеют линию Зигфрида. Хотя в военном отношении такое продвижение русских может быть желательным, его политическое воздействие на Центральную и Южную Европу может оказаться крайне грозным». Пенять Черчиллю следовало только на себя: надо было поменьше носиться по африканским пустыням и пораньше открывать второй фронт. Тогда можно было бы претендовать на более весомую часть европейского пирога.

В ходе войны СССР и союзники уже обозначали и отстаивали свои позиции в будущем устройстве мира. В сентябре 1944 г. Молотов сообщал послу СССР в США Громыко о советской позиции по будущей ООН: «В будущей международной организации мы не должны допустить какую-либо щёлку для манёвров, направленных против Советского Союза. Англичане и американцы должны уступить в этом вопросе… Мы должны добиться принятия нашего предложения о единогласии голосования постоянных членов Совета по всем вопросам, в противном случае новая международная организация не может служить делу прочного мира». Позже, несмотря на мощное противодействие союзников, мы отстояли эту позицию, что позволяет до сих пор блокировать в ООН одиозные предложения США и их подкаблучников.

Во время войны, как и сейчас, наши бывшие союзники были большими приверженцами закулисной политики и тайных сговоров. Например, 11-16 сентября 1944 г. в канадском Квебеке прошла англо-американская конференция по военно-стратегическим вопросам. Как отмечают авторы комментариев к «Переписке», « Сведения, сообщённые Сталину (по указанию Рузвельта и Черчилля - прим.), представляли лишь небольшую часть решений, согласованных в Квебеке… Лидеры союзников обошли полным молчанием ещё одно ключевое решение, принятое на их встрече тет-а-тет в Гайд-парке после Квебека, - подписание 18 сентября Памятной записки о продолжении, в том числе после войны, англо-американского сотрудничества по разработке атомного оружия («Тьюб аллойз»), сохранении его в глубокой тайне от СССР и всего остального мира и его возможном использовании против Японии». Как мы знаем, американцы осуществили этот замысел, варварски, без всякой на то военной необходимости разбомбив в агусте 1945 года атомным оружием японские Хиросиму и Нагасаки. Правда, сегодня США стараются стереть это позорное пятно из своей истории, всячески вымарывая в публичном пространстве своё авторство в атомных бомбардировках, до сих пор не принеся извинений жертвам своего страшного преступления. Вобщем, как обычно, ведут себя подло и недостойно, в полной мере оправдывая звание главной в мире «империи лжи».

Читая переписку лидеров «большой тройки», приходишь к убеждению, что открытие союзниками второго фронта доставило Красной Армии больше неудобств, нежели пользы. Прошло почти четыре месяца после старта «Оверлорда», а Черчилль писал Сталину 27 сентября 1944 г.: «…именно русская армия выпустила кишки из германской военной машины и в настоящий момент сдерживает на своём фронте несравненно большую часть сил противника». А чем же были заняты всё это время более трёх миллионов человек, которые в рамках «Оверлорда» переправились через Ла-Манш из Англии в Нормандию?! Мы-то полагали, что союзные войска решительно включатся в схватку с вермахтом, возьмут на себя солидное бремя борьбы, но ошиблись. Произошло наоборот – мы вынуждены были выручать попавших впросак союзников.

К концу декабря 1944 г. мощный прорыв немцев в Арденнах поставил союзников в сложное положение. Верховный главнокомандующий войсками союзников в Европе Эйзенхауэр обратился в ОКНШ (Объединённый комитет начальников штабов) с предложением срочно послать в Москву своего представителя для выяснения советских планов дальнейших наступательных операций. Бодрящийся и пытающийся затушевать плачевное положение союзнических войск Черчилль обратился 24 декабря 1944 г. к Сталину: «Я не считаю положение на Западе плохим, но совершенно очевидно, что Эйзенхауэр не может решить свои задачи, не зная, каковы Ваши планы. Президент Рузвельт, с которым я уже обменялся мнениями, сделал предложение о посылке к Вам вполне компетентного штабного офицера, чтобы ознакомиться с вашими соображениями, которые нам необходимы для руководства».

Эйзенхауэр, направляя депешу в ОКНШ 7 января 1945 г., был более откровенен: «Обстановка может намного улучшиться, если русские начнут большое наступление, поскольку все (немецкие) резервы придётся разделять между востоком и западом». В отсутствие такого наступления, признавался он, «мы окажемся в крайне трудной ситуации». Парадокс! Советская сторона поменялась с англо-американскими «партнёрами» местами – теперь они отчаянно, в отличие от нас, терпеливо и достойно ожидавших открытия второго фронта, взывали к нам срочно открыть своего рода уже «третий фронт» ради своего спасения. Какие же они безнадёжные слабаки!

В отличие от союзников, которые почти три года мурыжили открытие второго фронта, мы открыли свой – «третий» – в считанные дни. По сведениям командующего 1-м Украинским фронтомКонева, «Операция должна была начаться в срок, точно назначенный Ставкой Верховного Главнокомандования, 20 января… 9 января мне позвонил по ВЧ исполнявший обязанности начальника Генерального штаба А.И. Антонов и сообщил, что в связи с тяжёлым положением, сложившимся у союзников на западном фронте в Арденнах, они обратились к нам с просьбой по возможности ускорить начало нашего наступления; после этого обращения Ставка Верховного Главнокомандования пересмотрела сроки начала наступательной операции. 1-й Украинский фронт должен начать наступление не 20, а 12 января… Я ответил Алексю Иннокентьевичу, что к новому сроку, установленному Ставкой, фронт будет готов к наступлению».

Отвечая 7 января 1945 г. Черчиллю,  Сталин недвусмысленно намекал на ненадёжность своих западных партнёров: «Мы готовимся к наступлению, но погода сейчас не благоприятствует нашему наступлению. (Дал понять союзникам – как они под надуманными предлогами без конца оттягивали открытие второго фронта и другие необходимые действия – прим.) Однако, учитывая положение наших союзников на западном фронте, Ставка Верховного Главнокомандования решила усиленным темпом закончить подготовку и, не считаясь с погодой (повторно ткнул носом в «погоду» скользких союзников – прим.),  открыть широкие наступательные действия против немцев по всему центральному фронту не позже второй половины января».

Приняв 15 января 1945 г. посланца Эйзенхауэра Теддера, Сталин передал через него письмо для главкома союзных войск. «Не сомневаюсь, - писал Сталин, - что наступление советских войск, развивающееся удовлетворительно, несмотря на неблагоприятную погоду (ещё раз в пику союзникам – прим.), заставит немцев разделить резервы между двумя фронтами и в результате этого отказаться от своего наступления на западе. Это облегчит положение союзных войск и, как я надеюсь (сказано явно с иронией и упрёком в адрес неисполнительных союзников – прим.), ускорит подготовку намеченного Вами наступления». Сталин своё слово сдержал: советское наступление началось раньше намеченного срока и заставило немцев перебросить с западного на восточный фронт 6-ю танковую армию СС и ещё 16 дивизий. Даже из этой истории ответ на вопросы - кто кому помогал честно и кто главный победитель в этой войне - очевиден для любого непредвзятого человека.

Примечателен следующий момент: как пишут авторы комментариев к «Переписке»,  Эйзенхауэр отреагировал за неоценимую помощь настолько тёплой благодарностью в адрес советского командования, что вызвал неудовольствие начальника штаба армии США Маршалла, который посоветовал ему впредь придерживаться «более приземлённого и грубоватого тона» в контактах с Москвой…

К концу января 1945 г. фашистские войска в Арденнах отошли на исходные позиции.

Сказаное в письме Эйзенхауэру Сталин фактически повторил в послании Черчиллю 15 января 1945 г.: «Несмотря на неблагоприятную погоду, наступление Советских войск развивается по намеченному плану. Приведены в движение войска всего центрального фронта – от Карпат до Балтийского моря. Немцы бешено сопротивляются, но вынуждены отступать. Надеюсь, что это обстятельство облегчит и ускорит намеченное генералом Эйзенхауэром наступление на западном фронте».

Ялтинская конференция, состоявшаяся 4-11 февраля 1945 г., пробудила робкие надежды на благополучное послевоенное мироустройство. Но Запад вскоре их перечеркнул.

Рузвельт 12 февраля 1945 г. отмечал в послании Сталину: «Народы мира, я уверен, будут рассматривать достижения этого совещания не только с одобрением, но и как действительную гарантию того, что наши три великие нации могут сотрудничать в мире так же хорошо, как и в войне». Черчилль в послании Сталину 17 февраля 1945 г. был не менее оптимистичен: «Я исполнен решимости, так же как Президент и Вы, как я уверен, не допустить после победы ослабления столь прочно установившихся уз дружбы и сотрудничества». Но вскоре сам и «допустил».

Не поскупился на пышные словеса Черчилль в своём послании Сталину 20 февраля 1945 г. в связи с 27-й годовщиной Красной Армии: «Будущие поколения признают свой долг перед Красной Армией так же безоговорочно, как это делаем мы, дожившие до того, чтобы быть свидетелями этих великолепных побед». Увы, «дожили» до «великолепных побед» другого рода - по всей Европе в русофобском угаре оскверняют, сносят памятники воинам Красной Армии. Причём с таким остервенением, что не исключаю, казалось бы, невозможного - начнут ставить по примеру украинцев памятники нацистам и фашистам, в том числе Гитлеру или, например, группенфюреру и генерал-лейтенанту войск СС Фрицу фон Шольцу, почившему в июле 1944 года в боях под Нарвой.

Очередным неприятным сюрпризом от союзников стал так называемый «бернский инцидент», когда англо-американцы затеяли переговоры с немцами об их капитуляции в Северной Италии, при этом отказав советской стороне участвовать в них. По этому поводу Сталин обратился к Рузвельту 29 марта 1945 г.: « …я согласен на переговоры с врагом по такому делу только в том случае, если эти переговоры не поведут к облегчению положения врага, если будет исключена для немцев возможность маневрировать и использовать эти переговоры для переброски своих войск на другие участки фронта, и прежде всего на советский фронт…

К Вашему сведению должен сообщить Вам, что немцы уже использовали переговоры с командованием союзников и успели за этот период перебросить из Северной Италии три дивизии на советский фронт».

Разумеется, затеявшие эту бодягу союзники всеми силами отпирались. Но советский лидер, лучше других знавший их коварство, не доверял им, о чём свидетельствует послание Сталина Рузвельту от 3 апреля 1945 г.: «Вы совершенно правы, что в связи с историей о переговорах англо-американского командования с немецким командованием где-то в Берне или в другом месте «создалась теперь атмосфера достойных сожаления опасений и недоверия».

Вы утверждаете, что никаких переговоров не было ещё. Надо полагать, что Вас не информировали полностью. Что касается моих военных коллег, то они, на основании имеющихся у них данных, не сомневаются в том, что переговоры были и они закончились соглашением с немцами, в силу которого немецкий командующий на западном фронте маршал Кессельринг согласился открыть фронт и пропустить на восток англо-американские войска, а англо-американцы обещались за это облегчить для немцев условия перемирия…

И вот получается, что в данную минуту немцы на западном фронте на деле прекратили войну против Англии и Америки. Вместе с тем немцы продолжают войну с Россией – с союзницей Англии и США…

…минутная выгода, какая бы она ни была, бледнеет перед принципиальной выгодой по сохранению и укреплению доверия между союзниками».

Вряд ли поверил советский вождь Черчиллю, который  в послании от 5 апреля 1945г. пытался убедить Сталина: «…никаких переговоров в Швейцарии какого-либо рода официально или неофициально мы не начинали и к ним даже не приступали».

Сталин был непреклонен. 7 апреля 1945 г. в послании Рузвельту он настаивал: «Американцы же и англичане… отказали русским в праве на участие во встрече с немцами в Швейцарии…

2. Трудно согласиться с тем, что отсутствие сопротивления со стороны немцев на западном фронте объясняется только лишь тем, что они оказались разбитыми. У немцев имеется на восточном фронте 147 дивизий. Они могли бы без ущерба для своего дела снять с восточного фронта 15-20 дивизий и перебросить их на помощь своим войскам на западном фронте. Однако немцы этого не сделали и не делают. Они продолжают с остервенением драться с русскими за какую-то малоизвестную станцию Земляницу в Чехословакии, которая им столько же нужна, как мёртвому припарки, но безо всякого сопротивления сдают такие важные города в центре Германии, как Оснабрюк, Мангейм, Кассель. Согласитесь, что такое поведение немцев является более чем странным и непонятным».

Похоже, что в «бернском инциденте» каждая из сторон осталась при своём мнении, но у лидеров всё-таки хватило разума вернуться к более миролюбивому общению. В кратком предсмертном послании Рузвельта Сталину 11 апреля 1945 г. сказано: «…не должно быть взаимного недоверия и незначительные недоразумения такого характера («бернский инцидент» - прим.) не должны возникать в будущем». Трудно судить – насколько искренни были эти слова. Говорят, перед смертью люди часто прозревают, что, возможно, произошло с Рузвельтом, умершем 12 апреля 1945 г. В сравнении с Черчиллем и немногими из числа следующих президентов США, не говоря уже о сегодняшних политических пигмеях Запада, он был наиболее умеренным и мудрым политиком.

Кстати, о Черчилле. Посол СССР в Великобритании Гусев в телеграмме в Москву о беседе 18 мая 1945 с Черчиллем, характеризуя его, прозорливо рекомендовал учесть, «что мы имеем дело с авантюристом, для которого война является его родной стихией, что в условиях войны он чувствует себя значительно лучше, чем в условиях мирного времени».

Явно не на должной высоте оказался сменщик Рузвельта Трумэн. 19 декабря 1945 г. он обращался к Сталину: «…я искренне желаю - и уверен, что это является желанием народа Соединённых Штатов, - чтобы народ Советского Союза и народ Соединённых Штатов работали вместе в деле восстановления и поддержки мира. Я уверен, что общие интересы наших обеих стран в деле сохранения мира выше любых возможных расхождений между нами».

Сталин ответил Трумэну 23 декабря 1945 г. в том же тоне и практически слово в слово повторил тираду последнего, словно подчёркивая пустозвонство нового президента: «Согласен с Вами, что народы Советского Союза и Соединённых Штатов должны стремиться работать вместе в деле восстановления и поддержки мира и что следует исходить из того, что общие интересы наших обеих стран выше отдельных расхождений между нами».

А что ещё можно было ответить новоявленному «миротворцу», который резко и в худшую сторону изменил курс своего предшественника по отношению к СССР и с чьего согласия 6 и 9 августа 1945 года на японские города Хиросима и Нагасаки были сброшены атомные бомбы? Число погибших от ядерных взрывов сразу и умерших впоследствии от радиции японцев почти достигло количества жертв, понесённых США за всю Вторую мировую войну!

5 марта 1946 года в американском Фултоне Черчилль произнёс речь, давшую старт холодной войне. В ней отставной премьер-министр, рассыпавшийся во время войны в комплиментах перед Советским Союзом и его руководителем, теперь превознёс США, которые, заявил он, «находятся на вершине мировой силы», а СССР являются причиной «международных трудностей».

Сталин отреагировал на речь бывшего союзника по «большой тройке» 14 марта 1946 года в публикации «Ответ корреспонденту «Правды»»:

«По сути дела господин Черчилль стоит теперь на позиции поджигателей войны. И господин Черчилль здесь не одинок, - у него имеются друзья не только в Англии, но и в Соединённых Штатах Америки.

Следует отметить, что господин Черчилль и его друзья поразительно напоминают в этом отношении Гитлера и его друзей. Гитлер начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Господин Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира».

Как видим, сегодня история повторяется. Только четвёртый рейх переместился в Вашингтон и Лондон, а русофобия, расползшаяся по Европе усилиями англо-саксов и их европейских подкаблучников, уже обернулась кровопролитием.

Совестить последователей Черчилля и Гитлера - напрасный труд, поскольку, по всем признакам, понятие совести у них отсутствует, и договариваться с ними по-хорошему не получится. Их можно урезонить только силой, диктуя свои условия. Поэтому и была неизбежной специальная военная операция России на территории Украины, безнадёжно увязшей по наущению Запада в трясине нацизма. Поэтому необходимо приводить в чувство и другие страны, в которых активно расползаются метастазы фашизма и нацизма.

И последнее - о жертвах Второй мировой войны: в ней погибло почти 27 миллионов граждан СССР, 380 тысяч британцев и 417 тысяч американцев (значительная часть из них – в войне с Японией). Чувствуете разницу? После этого всерьёз и публично заявлять о том, что главными победителями нацизма являются мастера «булавочной» войны - США и Великобритания, даже не упоминая при этом истинного победителя, а это - Советский Союз, запредельная и недосягаемая вершина цинизма! Тем более в свете сегодняшних событий, когда наши бывшие союзники, накачивая оружием своих сателлитов, фактически открыли «второй фронт» в поддержку нацизма не только на украинской территории.

Наш канал на Яндекс-Дзен

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"

Система Orphus Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную