|
* * *
Как и жить, и радоваться жизни,
Когда время замерло в часах
И в снега зарывшейся Отчизны
Воздух ожиданием пропах.
Но есть жизнь под синими снегами
И глухая слышится возня,
Что-то тайное творится с нами,
Что томит безвестностью дразня.
Внешни и Херсон, и Запорожье,
Это только видимая часть,
Нечто большее, как воля божья,
Над эпохой проявляет власть.
ВЕЧЕРНЕЕ
Я прахом был, был глиной – ею стану снова,
Уйдя тропой звериной прочь с чела земного.
Но встанут те же зори, пламенем пылая –
Что им забвенья море и тоска без края?
Осядет человечье, росами на травы,
Расцвеченная речью хрупкая оправа.
Подняться б, словно иней, незаметным паром –
Растаять в выси синей, зная, что недаром.
Что трепетно - прекрасно жизни дуновенье,
Что прожил не напрасно краткое мгновенье.
Но не изжить земного – расставанья боли,
Хотя душа готова к неизбежной доле…
Как мягок свет закатный и неясны дали –
Окрашен путь обратный в золото печали…
ПЛАЧ ПО МАТЕРИ
От мира, где запреты пали,
Я ограждал тебя, как мог, -
Не уходи в страну печали,
Твой оленёнок одинок.
Что делать долгими ночами?
Я зябну в комнате пустой –
Не уходи в страну печали,
Взывает оленёнок твой.
Холодной тьмой объяты дали,
Ни звука, ни огня там нет –
Не уходи в страну печали,
Где уходящих тает след.
Ты видишь, на деревьях шали,
Что сотканы из стылых слёз?
Не уходи в страну печали,
Под сень кладбищенских берёз.
Я боль стерплю, я крепче стали,
Но нестерпимым ранит рок –
Не уходи в страну печали,
Твой оленёнок одинок…
… До мамы докричусь едва ли,
Меж нами ледяной порог,
Но сердце ноет от печали,
Что отогреть её не смог…
НЕ ГОВОРИ О СМЕРТИ
Рассветы ль холодны, черны ль календари,
Не говори о смерти, мне не говори.
Пусть плавится над полем золото зари,
Не говори о смерти. Мне не говори.
И так над миром реют траурные птицы,
И из-за крыл чернильных не видны зарницы.
Пугает тьма, иль зябнешь – пламеней, гори,
Но и сгорев дотла, про смерть не говори.
Эпоху освещают люди – фонари,
Не говори о смерти. Мне не говори.
И без того темнее тьмы людские лица,
А так хотелось неба, что синее ситца!
Осилишь – в бездорожьи тропку протори,
В темницу ль кинут, синь с собою забери.
Не ной, и если надо умереть, - умри,
Но и тогда о буйстве жизни говори.
Ведь только в жизни – быль, а дальше – небылицы
И в тьму ночей безлунных с неба свет струится...
ВЬЮЖНЫЙ МОРОК
(По мотивам поэмы А.Блока «Двенадцать»)
1.
Воя раненной дворняжкой,
Ветер шарит по углам.
-Ветер, ветер, - рви растяжки,
Разметай щиты реклам!
Не надеюсь на двенадцать –
Многих поглотила мгла
И не выйдет, может статься,
Ни один из-за угла.
На брусчатке гололобой
Ни души до девяти.
С подворотен тянет злобой –
Снегом, что ли, замети.
У витрины магазина
Жалко топчется алкаш.
Где-то жутко воет псина,
Видно впал в любовный раж…
2.
А за церковью Предтечи,
За заснеженной рекой,
Сосен золотятся свечи
Под Господнею рукой.
Но кому покажешь чудо,
Если каждый одинок.
Человек из ниоткуда
Не постигнет слова «Бог»
Толпы одиночеств в мире, -
Цепью, - за кольцом кольцо,-
И портретов всяких шире
Их безликое лицо.
Но дрожит тугая струнка,
Может всё исчезнуть вмиг
И тогда картину Мунка
Разнесёт всеобщий крик.
Душу сводит века стужа,
Жизнь на сотню лет пуста:
Всё одно – родник иль лужа,
Нечувствительны уста.
И ни друга, ни подруги –
Всё реклама, всё – заказ.
В шлейфах запоздалой вьюги
Лёд улыбок, холод глаз…
3.
Небо брезжит перламутром.
Ветер, ветер – рви, круши!
Хаос властвует над утром
Заблудившейся души.
Не чеканят шаг двенадцать,
Нет и венчика из роз.
Стоит выше чуть подняться –
Снег, закрученный в вопрос.
А за церковью Предтечи,
За заснеженной рекой
Сосен золотятся свечи
Под Господнею рукой…
|
Я -ПОЭТ
«…я – сочинитель,
Человек называющий всё по имени…»
А.А.Блок
Я мистик, суфий поневоле.
Наследник мудрого Руми*,
Познавший бездны зла и боли,
Гонимый веком и людьми.
Это во мне – миров основы,
И ярость хаоса во мне.
Во мне живёт аскет суровый,
И мот безудержный во мне.
Я – следствие, и я – причина:
Звезда на небе, червь в земле,
Родник в горах и вод пучина –
Всё это с рождения во мне.
И соловьиные рулады,
И вздох предсмертный в тишине,
Цветенья светлая отрада,
И смертная тоска – во мне.
Последний из рабов Аллаха,
И первый среди них – во мне.
Топор зловещий, сам же плаха, -
Преступник и палач во мне.
Безбожник я закоренелый,
И сам же праведный монах:
То без греха, как ангел белый,
То, как схизматик, весь в грехах.
Я – тысяча земных наречий
И сотни у меня имён:
Я – символ эры человечьей,
Венец народов и племён.
Я храма радости оракул
И утешитель в храме бед:
Я всех воспел и всех оплакал
Вперёд на сотни долгих лет.
Бреду я по земным дорогам,
Богат душою – телом наг:
То жертвой черни, то – пророком,
Во все века покоя враг.
Я – сочинитель, друг гонимых,
Я тот, кто людям дарит свет,
Опора честных и ранимых,
Я совесть мира, я – поэт!
___________________________________________
*Руми – великий таджикско-персидский поэт мавлана Джалал ад – Дин Мухаммад Руми (1207-1273гг.), или по месту рождения (г.Балх, Таджикистан) Мевлана Джалаладдин Балхи
МОЙ ЯЗЫК
Мне тяжко видеть боль в глазах у сына,
Песок сыпучий под его стопой,
Обрывки не сведёт он воедино,
Все бреши не заполнит он собой.
Но в этом сына упрекнуть могу ли,
Когда и сам от своего отвык?
Не я ли порох подсыпал под пули,
Которыми расстрелян мой язык?
В размывах обесчещенной эпохи
Холодный зрак забвения сквозит
И инеем густым ложатся вздохи
На чёрный камень надмогильных плит.
Мне стыдно, что молитв не знают внуки,
Что отчуждает их чужая речь,
Что не заметил гибельной излуки,
Где б крен к беспамятству я мог пресечь!
Моей судьбы причудливы зигзаги,
Углы уже не срезать налегке,
Но всё ж, меня, уснувшего в овраге,
Оплачьте на катрухском языке.
Пусть я сольюсь с певучим древним плачем,
В котором мерно плещутся века –
Только на этом языке я значим,
Хотя бы даже в виде черепка.
Без языка не сохранить святыни
И человек как птица без гнезда,
Но космосом становится пустыня,
Где имя носит каждая звезда!
МЕЛОДИИ КАТРУХА
Б.А.Гашимову
Пусть тучи сеют снежную порошу
Иль синяя с небес стекает звень,
Я принимаю этой жизни ношу
И славлю каждый приходящий день!
И ты не будь рабом молвы досужей –
Растягивай гармоники меха,
Пусть вздрогнут горы, скованные стужей,
И эхом разнесётся звон стиха.
Ведь там, где по утрам смолой сосновой
Пропитан лёгкий ветер низовой,
В ладонях гор, изогнутых подковой,
В своей родной стихии голос твой.
Здесь полог неба приподняли кручи
И вслед за синевой воспарил дух,
И тут, в объятиях хребтов могучих,
Мелодии рождает сам Катрух.
И нет для нас, катрухцев, выше чести
Чем прославлять и воспевать свой край.
Я счастлив только с Родиною вместе,..
- Играй, мне сердце рви, играй, Буттай!..
РАЗМЫШЛЕНИЯ
«…понимал свою свободу, не как
свободу от тирании, а как
предназначение провозгласить слово
свободы внутри тирании»
Иса Гусейнов «Судный день»,
М., «Сов.писатель, 1984, стр.210
Одного страшусь я в жизни этой,
Чтобы тьма, бурлящая во мне,
Затопив незримые запреты,
Не смещалась с бездною вовне.
В разум человека толщиною
Между сущим и ничто забор,
Что, ломаясь, разрушает Трою,
Иль мостит дорогу в Собибор.
В вещном мире, упраздняя Бога,
Мы снимаем с хаоса табу
И в ничто уводит нас дорога,
Завершаясь тупиком в гробу.
Невозможно, даже отрицая,
Обойтись без сущности Творца.
Нет свободы без конца и края,-
Не смыкаются края кольца.
Во Всевышнем сходятся начала –
И явленье в мире, и исход.
Дополняет лодка у причала
Изначальную бескрайность вод.
Хоть и мыслящий, не может атом
Хаос оценить в системе мер
И сравнить пытаясь с тем, что рядом,
Он в себя распахивает дверь.
И увидев там всю ту же бездну,
Где бесследно исчезает свет,
Сущего он ищет в небе звёздном,
Тьме глубинной объявив запрет.
Но меж двух стихий, по тонкой грани,
Сотканной из взвешенных табу,
Азимутом заданным заране
Двигаться пристало лишь рабу.
За кощунство не суди, Создатель,
В нас трепещет отражённый свет.
Я, смиренный истины искатель,
Вижу, что и в тебе ответа нет.
А челнок кормою режет воды –
Тает, рассекая свет и тьму…
Знает человек, что нет свободы,
И неволя тягостна ему.
|
