|
ОДА «ОНЕГИНСКОЙ» СТРОФЕ
1
Строфа – четырнадцатистишье,
Сонета младшая сестра;
Как гения перо мальчишье,
Легка, отточена, быстра.
Евгений славой ей обязан,
Какой роман, шутя развязан!
Сам автор приходил в восторг,
Бывало, от внезапных строк,
Но знал, залог успеха – в норме,
Суть в соразмерности частей
(Так юный Вольфганг Амадей
Мир умещал в сонатной форме)
И на «магический кристалл»
Поэт надеяться не стал.
2
Итак, строфа. Она как метод
Организует рой идей,
Циклический порядок этот
Пронумерованных статей
Ведет счастливого поэта,
Как в сочинении сонета,
К открытиям, которых он
Не сделал бы вовек. Закон
Создания «Второго мира»
Вступает в силу, и творец
Главу романа, как дворец,
Возводит. Торжествует Лира,
Когда в содружестве идут
И вдохновение, и труд!
СОНЕТ
Внезапный снег полоскою сорочьей
Перечеркнул унылый свет дневной;
Пришел ноябрь; Переселяюсь в ночи,
Переезжаю с улицы домой.
И что теперь, "шабаш"? – тетрадку в клочья!..
Но нет, поэт, не торопись, постой!
На зимние квартиры, на постой,
Волшебное приходит одиночье.
В хрустальном наполнении ветвей
Под сводами диковинных аллей
Тончайший уголь вывел очертанья
Ворон, сорок, синиц и голубей,
И, как предел осеннего мечтанья –
Воробушек – ненастья соловей!
***
А.Горизонтову
Как много в этой доброй осени!
Взгляни: над лезвием реки
Твои березки в дымной просеке
Парят, прозрачны и легки.
А нынче... с нами что такое?
Не состоялся наш поход.
Меня на празднество грибное
Не зазываешь в этот год.
Увы, затихли наши споры,
И рыжики сошли в Корсе.
Тайги суровые узоры –
За горизонт во всей красе...
И где ты? Что за дали дальние?
А, может утонул в делах?..
Зайди, давно мы не скандалили,
Не говорили о стихах.
ОДА ПИШУЩЕЙ МАШИНКЕ
Тебя, уценками униженную,
Принес я из комиссионного
В свою закниженную хижину
На склоне лета полусонного.
Окно болело синью августа,
Стихи измучены чернилами,
И видеть это было тягостно:
Фантасмагория унылая!
А ты все изменила, скромница,
Своими четкими порядками!
Я так люблю твои достоинства,
Так умиляюсь недостатками.
Покончено с кошмарным хаосом,
Каракулями и набросками,
Уйдем с тобой скорей из августа:
Твоя прозрачность ближе Осени!
Порой бываешь назидательна,
И это мне безумно нравится:
Ведь ты редактор и издатель мой,
Подскажешь, как тут не исправиться!
Из цикла «Алфавит»
* * *
За что винить влюбленного подростка?
Беседа Ваша с мамой, как всегда…
Отличником я стал бы очень просто.
Но Вы красивы, в этом вся беда.
Не боль еще, но острая занозка,
И робость, и мучительность стыда..
Когда Вы откликаетесь: «Да-да»,
А, огорчаясь, шепчете: «Несносно»…
Я всюду слышу эти каблуки,
Я выучил движения руки,
И в целом мире нет духов, как Ваши.
Но даже взгляды не разрешены!
А скоро Новый Год, и он мне страшен,
Тем более, каникулы страшны!
СОНЕТ
«… Там русло пересохло, значит тут
Воды напьемся завтра на рассвете…» –
Так антилопы в Африке живут
В Национальном парке Серенгетти…
Но и на нашем русском континенте
Стада разнообразные бредут,
Встревоженные залежами нефти,
Тайгой и драгоценностями руд.
А где народ? Законный где хозяин?
... Но долго запрягает россиянин!
…Пока что колья собраны в забор;
На солнцепеке отдыхают вилы;
Лихой товарищ удали и силы,
Дровами забавляется топор.
СОНЕТ
Березы ствол. Чернеющий листок.
Печальная, задумчивая птица.
Быть может, нынче ей последний срок,
И лето никогда не возвратится,
И в бурях зимних канет, растворится
Тот маленький трепещущий комок...
Но не покинет птица уголок,
Где так любила в юности резвиться.
Сгустился вечер, сразу не видна,
Сидит на тонкой веточке, одна,
Молчит упрямо, крохотная птаха.
Лишь вздрогнет слабо краешек пера;
Она горда, суровая пора
В ее сердечко не вселило страха.
СОНЕТ
Бедна тетрадь в конце апреля, в мае...
Палящий вихрь, холодная жара.
Все пусто. Бесполезная пора.
И я до лета дурака валяю.
А там и осень, осень молодая.
Приду под сень высокого шатра
И улыбнусь: знакомая игра
Ленивых листьев, детская, простая.
А после – холод, запустенье, сон.
Блестящий предрождественский сезон
Подарит мне опять Любовь и Слово.
Когда вернусь к буяну-февралю
И марту непутёвому – все снова:
Устану, заболею, разлюблю.
|
Из цикла "Сезоны"
ЗАВУЧ
Ах, эта осень так простосердечна,
Классические лекции свои
О красоте, душе и о любви
Читает, увлекая бесконечно…
Дух осени повсюду; он проник
Вдоль изгороди сада к нашей школе,
Где ранний сумрак, ощущенье книг,
Как никому неведомый родник –
В беседке затерявшийся тайник.
Хоккейная "коробка" и турник.
И как-то проще, беззаботней, что-ли
Живется нам. А завуч-фронтовик
Кивает всем: «до завтра» и подолгу
Глядит в окно…Что вспоминает он?
Порою хочется его спросить о том,
Как он прошел пылающие годы,
И подвигах друзей-однополчан.
Молчит, как все, кто воевал, молчат.
... А мы иронизируем, уроды...
Уроки не готовим: что – уроки?..
Мы спорим с ним, смеемся над акцентом,
И, хромоту изображаем, гады...
…………………
И вот он плачет, слезы под очками,
Письмо на перемене принесли.
"...Ребятки, я уйду сейчас, мне надо..."
Платок в руке дрожит: "Да как же так?..
Скончался друг... ведь всю войну прошел,
Иван Сергеич, Ваня. Фронтовой
Товарищ мой, напарник. Обещали:
«Поправишься!» – врачи ему сказали.
Звонил, что в мае встретимся в Казани…
Не встретимся. Прости меня, Иван!»
…Выходит, не закончилась, война.
СОЗВЕЗДИЕ ГОНЧИХ ПСОВ
Затеяли возню, не поделив минуты,
Вода и грязный лед по случаю «нуля».
Три дня пустой и злой, и бесполезной смуты
Терпела ко всему привыкшая земля.
Однако, хватит! В ночь снега на город вышли:
Могучий мощный вал, немыслимый вчера,
Перелетев леса, затаскивал на крыши
Густую пену туч с небес: пора, пора!
И встали сторожа, и страстно закурили!
Из бездны меловой мело, мело, мело…
Снег вдохновенно бил, хмельной и точный в силе,
По серым площадям, за шиворот, назло…
К созвездьям ли, к волкам, холодный лай глотая,
Наперерез шоссе – ночного зова власть –
Бродячих рыжих псов неистовая стая
Стремительным зверьем, срываясь, погналась.
В глухой тяжелой мгле им не достигнуть дома...
Понурые столбы, тоскливые леса...
Скорее к небу! Там
Созвездия родного
Сияющая твердь и
братьев голоса.
ЗИМА
В Дербышки снова! Славное предместье,
Где низкий дом сороковых годов,
Где сонный голубь хохлится на жести,
Где липы вдвое выше проводов,
Где над сугробом силуэт сирени
Прозрачно - серый, как "десятка треф",
Где добрый дворник, руки разогрев,
Уселся на дощатые ступени.
Метель, мороз ли, но к шести утра
Им выровнены с точностью отменной
Все уголочки старого двора,
Что б веселее в школу и на смену.
Раздольной русской вьюги белизна!
Сугробов непролазные пороги.
Февраль – хозяин здесь, но на пороге
Отчаянная ранняя весна!
И дух ее неуловимо свежий
Пробрался с юга от морей и гор,
На небе темном с пеленою снежной
Извечный затевается раздор.
И легче ждать, ведь март недалеко,
И поутру заметил я у почты
Прогалину, дорожку черной почвы,
Родную мне, как хлеб и молоко.
СОНЕТ
Одуматься бы мне, остыть… Куда я лезу?..
Написано на лбу, а также на роду,
Что никогда, никак не сочиню я пьесу…
Состарюсь – это да; запью, с ума сойду.
Какое чудо – Жизнь! Зачем же красоту
Идейкам предавать, как стебелек железу?..
Но я неизлечим: мне надо (до зарезу!)
Водить карандашом ночами по листу
Тетрадочки, пока не превратится в склоку
Возня с черновиком. Пустому диалогу
Я в бешенстве чиню очередной разнос…
Но, может быть, в одном мои страданья ценны:
Комедиограф, глянь, какие мизансцены!
Как театрален я в плену бездарных поз!
СОНЕТ
В открытиях ума – и наши грезы.
Наука доказала – слава ей! –
Что люди – (мы) – такие же, как звезды;
Состава одного, одних кровей!
Мы все нужны Вселенной, ибо в ней
Для равновесья самый малый гвоздик
Играет роль. И от башки моей
В Галактику ведет незримый мостик…
…Вот я и говорю: отсчет земной
Пускай течет. Бессмертие за мной!
Душе и мысли здешние линейки
Как батарейки – Божьему лучу,
Не надобны! Цена им – полкопейки...
Вот, собственно, о чем сказать хочу.
СОНЕТ
Под фонарем, фазаном ледяным,
Отливом тени на снегу играя,
Балкон особняка, и мы под ним,
В метели невесомой…Ночь какая
Зимы казанской: страстная, хмельная!
Не помню я таких ночей и зим!
Теперь, когда ты рядом, дорогая…
…Мы снова разбегаемся, скользим
По тротуару с ледяной полоской
На опустевшей улице Кремлевской…
Ночной морозец вовсе не помеха,
Он – «парень свой»…Иди ко мне скорей!
В душистом легком отвороте меха
Я замирю от любви своей.
***
Растерянный, похожий на Полунина,
Толкался я и спрашивал народ:
«Я кепку потерял… была, и вот…»
…Весенний вечер. Хохот. Полнолуние.
Ветра убрали тучи и продули
Чернильно-синий влажный небосвод.
И Млечный Путь, как звездный рой из улья,
Апрель пугает со своих высот.
Как мраморные скалы твердь звенела.
Кусочками крошащегося мела
Начертаны созвездия точь-в-точь.
Мне ясен целый мир и внятно слово!
С чего же сотворилась эта ночь? –
С пропавшего убора головного…
Рекомендовала к печати Татьяна Сушенцова
|
