* * *
Россия так задумана,
Так выбирает путь,
Что никакому штурману
Её не развернуть.

Но, странно забеременев
Безвластьем на веку,
Она живёт вне времени,
Всё время начеку.

Недуг её хронический
Мешает ей самой
Стать снова исторически-
Божественной страной

Во имя благонравного
Народа своего,
Доподлинно державного
Средь прочего всего!

* * *
Тревога! И взрывается мгновенно
Покой недолгий в жизни и судьбе.
Так учит нас граница неизменно
Безжалостности истовой к себе.

В ней кроется ревнивое начало,
Связующее быт и бытиё,
И подвига исток…. Не измельчала
С годами соль учения её.

Безжалостность к себе! Пути спрямляя,
Для дела чести стань поводырём
И снова докажи мне, что не зря я,
Настаивая в жизни на своём,

Так с памятью людской хочу сродниться,
Как знающий и славу и почёт,
Живёт не на границе, а границей
Ежевечерний боевой расчёт.

* * *
Летнее солнце садится в бурьян,
Длиннобудылый, обсмоктанный зноем.
В мареве тает ногайский курган.
Всё, как и прежде… да время иное.

Вновь истребители с воем прошли
Над головой. Тронешь камни колодца –
Сдавленно-тяжкое передаётся
Сердцебиение русской земли.

В ней кроется ревнивое начало,
Связующее быт и бытиё,
И подвига исток…. Не измельчала
С годами соль учения её.

* * *
Стоит над степью синева,
Всё ясно впереди,
А вот не высказать слова,
Что сгрудились в груди.

И, словно стриж из-под стрехи,
Поёт душа опять:
- Пиши хорошие стихи! –
А как их написать?

ПРЕДЗИМЬЕ
Уходит тихо осень. Как вода
С полей уходит. Ветер землю студит.
Ужель наступит день и час, когда
Повалит снег? Как скоро это будет?

Ужели осень только для того,
Чтоб, чувствуя листвы сырой скольженье,
Поверить, что за нею – ничего,
Одна зима и холода круженье?

О, как не верить хочется! Но мне
Мешают те же литья, как не верь я:
Всё больше их и больше на земле,
Всё меньше их и меньше на деревьях.

* * *
У печали путь известный,
Обрывающийся там,
Где блуждает свет небесный
По рябиновым кустам.

Где вечернею прохладой
Тихо веет рай земной
Под церковною оградой,
Монастырскою стеной.

* * *
Весь день брожу в пустых полях,
Но мне совсем не одиноко.
Со мною слово на устах:
- Стамбул повержен будет в прах,
Чтобы восстал Константинополь.

* * *
Николаю Зиновьеву
Сочувствую твоим метаньям
И поиску святых основ
Земного мира – без страданья! –
Исполненного щебетанья
Не райских птиц, так воробьёв.

Я сам люблю смотреть на воду,
Бегущую вдоль бережка,
И в тихий час, и в непогоду –
Смиренью ль, гордости в угоду?
Ответ не ясен мне пока.

Вот я и длю уединенье,
Житейскую умерив прыть,
С такою жаждой откровенья,
Как будто Божье дуновенье
Рукою можно ухватить.

* * *
Хмарилось. На сквозняке
Пахло корою древесной.
- Так о каком двойнике
Ты говоришь? Интересно.

Значит, по-твоему, жить –
Это всего лишь уменье
Вовремя не отличить
Истину от заблужденья?

Слышишь, как гонит река
С шумом апрельскую воду?
Это даруют века
Травам и листьям свободу.

Это в кустах ивняка
Снежная тлеет полова…
Нет у меня двойника,
Есть ожидание слова.

* * *
И лодку с вёсельным упором,
И речки зыбкое стекло
Текучей мглой, летучим сором
Затмило и заволокло.

Ничто не плещет, не трепещет,
Былинкой-жилкой не дрожит,
Минувшей жизни морок вещий
Залёг туманом меж ракит.

Один лишь месяц круторогий
Бодает в поле тёмный стог,
Да чибис плачет у дороги,
Там, где обрушился мосток.

* * *
Я ль придумал тебя в одиночье,
Ты меня ли придумать смогла?
На исход, что печали короче,
Есть ещё полуночная мгла.

Есть гордыня ещё и смиренье,
А смиренье рождает нужда
В горькой исповеди, в откровеньи,
Как живут в ожиданьи Суда.

Мы судимы с тобой высшей мерой
Под молитвенный шёпот былья,
Чтоб светились любовью и верой
Наши души – твоя и моя.

* * *
Июль. Жара, хоть помирай.
Калитки рты разинули.
Сверчки созвали курултай
Под старою лозиною.

Видать, пред ними допоздна
Вопрос один кобенится:
А что, как мёртвая луна –
Земли правопреемница?

Я сам чешу в затылке – блин! –
Ответ не рупь с полтиною,
Когда меж лиственных вершин
Стоит светило, как кувшин
С наливкою малиновой.

* * *
Вечерней грусти позолота
Чуть слышно сыплется с берёз,
И я печалюсь, глядя вкось,
Что лето красное – с разлёта! –
Стрижом над плёсом пронеслось.

Что даль речная пламенеет
И не даёт забыть душе
Всего того, что вместе с нею,
Расстаться с прошлым не умея,
Приткнулось к вечности уже.

* * *
Пошла дорога вниз.
Когда не станет сил,
Признаюсь, что всю жизнь
Мучительно любил
Заката жёлтый дым,
Гусиный перелёт…
А был ли сам любим,
Берёза разберёт.

* * *
Черноморский уют. Нагота
Разнородных акцентов. И всюду
Неминуемая красота,
Присносветлая, равная чуду.

А какие в прибрежной тиши
Светляки проплывали! Как искры.
И сияли для бедной души
Обжигающе близко.

И потом невозможно забыть,
Как июльская ночь быстротечна,
Как легко в мире этом не быть,
Если знаешь, что родина вечна.