Олег ИГНАТЬЕВ

МУДРОСТИ ЖИТЕЙСКОЙ ИЗБЕЖАВ

Из новых стихов

* * *
А мы не ждали, чтоб любовь созрела.
Зачем? Созрели жёлуди! Гляди,
Из-под листвы морёной, задубелой
Насыпалось их сколько! Пруд пруди.

Наверно, мы стареем не взрослея,
И, мудрости житейской избежав,
Едим, как в детстве, яблоко с ножа,
Хоть яблоки с ножа всегда кислее.

Блестит лоза, убор калины красен,
И что нам тёрна цепкие кусты,
Когда неотведённый взгляд опасен
Средневековой властью красоты?

Чьё сердце своевольем не томилось
Меж близкими и дальними людьми?
Всем верится в дарованную милость
Нечаянной и радостной любви.

Кто не пытался на исходе лета
Припомнить жизнь не по календарю?
А то, что я люблю тебя… так это
Уже не говорю. Боготворю.

* * *
Молюсь у храма на ступенях,
А в сердце – острая игла:
Не избежать мне искушений,
Тех, что судьба приберегла.

Не зря, печалясь втихомолку,
Ты ждёшь меня возле ворот
В платке сиреневого шёлка,
Который так тебе идёт.

* * *
Вот опять в моей твоя рука.
Ты освободить её стремишься.
Ты ещё не снишься мне пока,
Я хочу сказать – ещё приснишься.
Но молчу. Ты знаешь всё сама.
Никуда от памяти не деться.
Может, наши чувства от ума,
Нежели от сердца?
Наши встречи близятся к концу.
Холодеют губы. Не остаться!
Тени проплывают по лицу…
Что ж теперь в подробности вдаваться?
Главное, что связано с тобой
Августа свеченье голубое.
Ничего, что в жизни перебой,
Сердце тоже знает перебои.

* * *
Вижу, в больничное вижу окно
Подле забора кривое бревно.
Как на нём раньше красиво смотрелась
Та, что ко мне не приходит давно!

Было лицо её затенено,
Но и в потёмках светилось оно.
…И на штакетнике, синем, как небо,
Сдобную булку я вижу в окно.

Вот уж воистину хлеб не грешно
Птицам скормить, если те заодно
С нами  стучат в запотелые стёкла,
С толком, без толку – не всё ли равно?

Время проходит, а ты не идёшь.
Я понимаю, что ветер и дождь…
Лучше лежать под ножом у хирурга,
Чем унимать ожидания дрожь.

Вынесу боль, а разлад не снесу.
Небо моё, как штакетник, внизу.
Что ж нашей сдобы-то не замечают
Птицы-синицы в больничном лесу?

* * * 
Ты придешь, я тебе расскажу,
Как летала душа за тобой,
И лепился, как свет к витражу,
К палисаднику цвет голубой.

Это легкое платье твоё,
Зацелованное сквозняком,
Это зыбкой воды забытьё
Между ближним и дальним буйком.

Это близости нежная нить
И привычка твоя на века
По-девчоночьи взгляд отводить,
И прикусывать губы слегка.

* * * 
Глупо, неожиданно, всерьёз!
Как мы безрассудно все похожи!
Я коснулся крашеных волос,
Высказал немало слов расхожих.

Пусть мои слова – всегда пустяк,
Пусть твои ответы – только малость,
Нам теперь осталось жить не так,
Как до этой встречи оставалось.

Ты стоишь, браслетик теребя,
В облаке светящегося платья,
Женщина, открывшая объятья,
Так и не открывшая себя.

* * *  
Я лежу в тени берёз,
На промасленной спецовке,
И не пьян, и не тверёз,
Как стакан из-под мурцовки.

Никому не нужен я
Со своей дурацкой лирой,
Кроме тучи комарья,
Да и той лишь для блезира.  

* * *
О чём печаль? Расстались и расстались!
И где теперь цветочный целлофан,
Оборванный тобою на вокзале,
Пока мы слов последних не сказали,
Пока тебя я не поцеловал?

Где это всё? Погода ветровая
К чужой беде прохладна, как всегда,
И, листья из подлеска выдувая,
Печалит дни земные без труда.

Безумная, вспоённая тоской,
Она дорогу ищет, как слепая,
Не видя глаз твоих перед собой
И глаз моих в толпе не замечая.

И как понять, не в этой ли тоске
Убийственной и малопостижимой
Всё то, что городил я на песке,
Ломается без всякого нажима?

И как избыть заклятие любви?
Не станешь ведь, обычай помня хлёсткий,
С отчаянной решимостью в крови
Ходить и бить горшки на перекрёстке.

* * *
Неугомонная, капризная,
Душа попала в западню
И, сознавая грех свой, сызнова
Повинно голову клоню.

Чему учил Господь, заранее
Предвидя участь всеблагих?
Идите молча на заклание,
И Бог вас примет, как своих.

* * *
Это надо постараться
Долю выбрать казаку,
Чтоб она смотрелась, братцы,
Словно шашка на боку,

Родовой, святой порукой,
Неизменной, боевой,
Что в степной станичный угол
Возвернётся он живой

Из любой смертельной схватки,
Одолев чужую рать,
Ради той, чьи губы сладки,
Если жарко целовать.

Чтоб вослед венчальной песне
Взвился свадебный куплет,
Под каблук швырнув невесте
Жменю звонкую монет

Золотой, хвалёной пробы,
Чтоб достаток был в дому,
Да жена была до гроба
Верной мужу своему.

* * *
Плывёт жара, и солнце на уклоне,
В улитках перетапливая слизь,
Следит, чтобы ракиты, словно кони,
Речной водой в лугах не опились.

И так по старой памяти кипреем
И донником пропах закатный час,
Что, кажется, совсем не мы стареем,
А время, убывающее в нас.

Оно уходит в цыпках и веснушках,
Когда тебе ещё и невдогад,
Что ты богат ольховою опушкой
И бабочкой непойманной богат.

Ещё хула на вороту не виснет
И жизнь ещё, пожалуй, и не жизнь,
А так – напоминание о жизни,
Отмашка чья-то – на и отвяжись!

И я всё тот же! Новых нет привычек.
Люблю, затеплив долгую свечу,
Под шум дождя читать о Беатриче…
А спросится, воздастся ли? Молчу.

Не стоит слов. Тем более, что лето
В дыму заката пышет, словно печь,
И пахнет сеном у воды прогретой,
Где  я тайком касался милых плеч.

* * *
Листва захлопает в ладоши,
Как только ветер налетит,
И дождь напористый, хороший,
Пустой цыбаркой загремит,

Водой окатит сараюшки,
Загонит кур на сеновал,
И гром ударит, как из пушки,
Мол, не пропал ещё запал.

По шиферу, по черепице,
Да по всему, что в очерёд
В хозяйстве может пригодиться,
Горохом ливень сыпанёт, 

Калиткой хлопнет, пробегая,
Заглянет в окна, в палисад,
- Хозявы! – крикнет, точно зная,
Что оклик этот невпопад,

И вдруг умолкнет под черешней,
Где мы шептались по ночам,
Причастный радости нездешней
И сокровенно близкой нам.

* * *
 Пацанва играет в «жмурки»,
 В лужах светится вода.
 Вновь со мною в переулке
 Повстречалась лебеда.

 Вновь подсолнух в огороде
 Шумно лущат воробьи.
 Это память колобродит,
 Выкликает дни мои.

 Пряслит жито у амбара,
 Сено тащит  на поветь.
 И об этом петел старый
 Порывается запеть.

 Август виснет на ограде
 И подмигивает мне.
 У того, кто свадьбы ладит,
 От невест отбоя нет.

 Я и сам луне с досадой
 Кулаком грозил не раз,
 Чтоб с любимой без догляда
 Целоваться в поздний час.

 Яблок запах, запах сладкий
 До утра вдыхать в саду.
 …Ребятня  играет в прятки,
 Топчет нашу лебеду.
 
* * *
Я век хотел бы жить с тобой
И не делить печаль с луною,
Когда одышливый прибой
Смиренной тешится волною.

Но, что желание моё?
На счастье битая посуда.
Ведь ты свое житьё-бытьё
Менять не думаешь покуда.

Осилить ангела судьбы,
Намять бока ему при схватке,
Я не сумел – увы, увы!
Сам заработал по сопатке.

Смешно об этом говорить,
Грешно скрывать, коль дело было.
Смогла бы ты со мною жить?
Вполне! Когда бы полюбила.

Тогда бы лики наших дней
Цвели хмельной улыбкой лета,
А мы отрадою своей
Отдаривали их за это.

А так…  шумит, не спит прибой,
На берег катится волною,
И кажется, что в час ночной
Луна печалится со мною.

* * *
- Всё наладится, чтоб ни вышло, -
Дед учил и чинил забор, –
А любовь, как то коромысло:
Два конца и один узор.

Но июнь – не всегда затишье
После гроз, и мою сирень
Обломали, кому не лень,
Кто тайком, кто открыто слишком.

Вот и всё. Вот и третий лишний.
Я в деревне давно лишь гость.
А вчера протянула горсть
Вишен: - Пробуй, первые вишни.

Как он вспомнился день давнишний!
Прямо в утро глядят моё
Эти ранние вишни её,
Эти, в общем-то, поздние вишни.

Мне молчать – никакого смысла,
Но не клеится разговор…
Незатейливо коромысло,
Да затейлив его узор.

* * *
Я во сне собираю бутылки
В подворотнях, в саду городском,
В торбу складываю бочком
У какой-то дорожной развилки
И тащу их в ларёк за углом,
И никак я не сдам их! – Рывком
Просыпаюсь от боли в затылке,
Ощущая себя пятаком,
Только вытряхнутым из копилки.

* * *
 Напрасно тьма ощерила,
 Раззявила свой рот.
 Душа моя не дерево,
 Захочет и поёт.

 С карманною тетрадкою
 Шептаться не стыжусь.
 Стихи свои украдкою
 Слагаю наизусть.

 А рифмы, что понравились,
 Целую в губы, чтоб
 Расшиблись, но прославились,
 Перекрестивши лоб.

 Молва, она забористей
 Любых штормящих вод.
 За радости и горести
 Свой выставляет счёт.

 Кругом, по воле случая,
 С оглядкой на верхи,
 Редакторы не лучшие
 Печатают стихи.

В людских умах газетчина,
Сумятица, разброд.
Все дурью обеспечены
На много лет вперёд.

Теперь её, хоть сцеживай,
Как брагу, через край.
Глотнуть бы пива свежего,
Да простывает чай.

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"
Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную