Александр Яковлевич Яшин
Яшин (настоящая фамилия - Попов; псевдоним Яшин - сын Яши, Якова) Александр Яковлевич [14 (27) марта 1913 - 11 июня 1968], поэт, прозаик.
Родился в деревне Блудново Вологодской области в крестьянской семье.
Первыми наставниками поэта стали учителя школы-семилетки и педагогического техникума в районном городе Никольске, который Александр окончил в 1931 году.
Учительствовал в деревне, много читал, писал стихи. Начал печататься в 1928 в районной газете «Никольский коммунар», в уездной газете Великого Устюга «Советская мысль» и в центральной периодической печати. Будучи ещё учащимся педтехникума, он становится участником Первого губернского съезда писателей в Великом Устюге. С 1932 года поэт живёт в Вологде, затем в Архангельске, где в 1934 году увидел свет первый сборник его стихотворений «Песни Северу».
После участия в Первом Всесоюзном съезде писателей он в 1935 переезжает в Москву и поступает в Литературный институт им. М. Горького, который окончил в 1941 году. В 1938 в Москве опубликована книга стихов «Северянка», затем сборник «Мать».
В годы Отечественной войны уходит добровольцем на фронт и в качестве военного корреспондента и политработника участвует в обороне Ленинграда и Сталинграда, в освобождении Крыма. В 1942-43 изданы его сборники стихов «На Балтике было» и «Город гнева».
В послевоенные годы много ездит по стране: поездки по Северу, на Алтай, на строительство гидроэлектростанций, на целину. Впечатления от увиденного нашли отражение в сборниках стихов «Земляки» (1946), «Советский человек» (1951), в поэме «Алёна Фомина» (1949).
В 1960-е выходят поэтические сборники «Босиком по земле», «День творения», «Бессонница».
Перу Яшина принадлежат такие прозаические произведения: повести «Сирота» (1962) и «Вологодская свадьба» (1965), рассказы «Угощаю рябиной» (1965) и др.
Многие произведения остались незавершёнными. Посмертно, в 1972, вышли два тома «Избранных произведений» А. Яшина.
Умер 11 июня 1968 в Москве. Похоронен в Блуднове.

РОГАТЫЙ ПЕГАС
А я не тружусь?
Чуть брезжит рассвет —
Как дояр, сажусь
На свой табурет.

Как дояр —
Терпенья
Хоть отбавляй:
Ведро в колени
И — ну давай!

За словом слово
В строфу сую.
И впрямь корову
Сижу дою.

Беру в кулаки
Тугие соски,
Четыре струи —
Четыре строки.

То с пеной, со звоном
Идут слова.
То приглушенно,
Едва, едва.

Большой надой —
Молоко с водой,
Строка жидка,
Говорят:
От быка!

А чуть запустил,
Не часто дою,
Кричат:
Присушил
Строку и струю.

Корова,
рога
До земли клоня,
Как на врага
Глядит на меня.

Вот-вот в бедро
Шибанет ногой,
Свернет ведро,
Разольет надой.

Косится,
Бычится
Рогатый Пегас.
У бедной сочится
Тоска из глаз.
1968

* * *
...Подари, боже,
Еще лоскуток
Шагреневой кожи.

И женщины, женщины
Взгляд влюбленный,
Чуть с сумасшедшинкой
И отрешенный,
Самоотверженный,
Незащищенный.

Еще хоть одну,
С ее миражами,
Большую весну
С журавлями,
С ветрами.

С ее полноводьем,
И полногрудьем,
С разнопогодьем
И многотрудьем.

Еще сверх счета
Прошу у бога
Одну охоту,
Одну берлогу.

А там и до осени
Недалёко,
До золотоволосой,
До кареокой
С поволокой.
С многоголосьем...

А там прихватим зиму
Неукротимо...
1968

НОЧНОЙ ПОЕЗД
Это как приближенье
Ветра, воды, песка.
Вдруг возникает движенье,
Неясное пока,
Словно круговращенье
Медленное
В облаках.
Дикой пчелы роенье?
Шелест березняка?
Может, прорвав загражденье,
Хлынула с гор река —
Стонут от напряженья
Взмыленные бока?
Может, громов рожденье,
Скал прибрежных крушенье,
Слышное издалека?
Ждешь,
Как землетрясенья,
Гула,
Рывка,
Толчка.
Лес пригибает ветви,
Дрогнул небесный свод,
Стекла звенят...
А это
Просекою
Сквозь ветер
Поезд ночной идет.
1967

* * *
Мечтал один остаться. И остался.
Живу один. Чего желать теперь?
Справляй победу, не считай потерь...
Но где же всё, чего я добивался?
Опять ко мне никто не постучался,
За целый день никто не постучался!
Никто! Никак! Хотя б не в душу - в дверь...
1967

ПОСЛЕДНЯЯ ГЛАВА
...Дописать или оборвать -
Горе горькое догоревать?
Сам с собой не всегда в ладу.
По своей
Иль чужой вине
Так живу, как сквозь строй иду,
Что ни день -
Горю на огне.

Книга жизни...
Только ль слова?
Сколько лет я сижу над ней!
Пожелтели страницы в ней,
Как трава в сентябре,
Как листва,
Поседела моя голова.
Но вдвойне дается трудней
Заключительная глава.
1967

МЫ БЫЛИ МОЛОДЫ
В голоде,
В холоде,
В городе
Вологде
Жили мы весело -
Были мы молоды.

Я со своей богоданной
Ровесницей
Под деревянной
Под жактовской лестницей.

В крошке
Сторожке,
В сарае ли - помните?
Нам-то казалось:
В отдельной комнате.

Были мы молоды,
Не запасливы:
В голоде,
В холоде -
Всё-таки счастливы.

Крови давление,
Сердца биение
Были нормальными
На удивление.

Как чудесами,
Кичились крылечками,
Да туесами,
Да русскими печками.

Окна в узорах,
Кровли с подкрылками,
Охлупни в небе
С коньками,
С кобылками.

Не горевали,
Что рядом на площади,
С сеном, с дровами
Тонули лошади.

Мы колеи бутили
Поленьями,
Мы тротуары мостили
Каменьями.

И терпеливы были
И сметливы,
Неприхотливы,
Непривередливы.

Как нам любилось!
Как улыбалось!
Самое-самое
Близким казалось.

Не на «Победах»
И «Волгах» - где уж там! -
На велосипедах
Катали девушек.

И у Матрёшек
Вместо серёжек -
Серпы и молоты,
А вместо брошек -
Значки наколоты:
Ценилось не золото, -
Мы были молоды!

Что нам мохнатые
Бобры и пыжики?
Гордились ребята
Будёновкой рыженькой.

Не было крова
Под флагом
Сутяге.
Честное слово
Равнялось присяге.

В голоде,
В холоде
Жили мы в Вологде.

Но были молоды,
Вот как молоды!

Ах, до чего же
Глупы и молоды!
1967

***
Я обречён на подвиг,
И некого винить,
Что свой удел свободно
Не в силах изменить,

Что этот трудный жребий
Приняв как благодать,
Я о дешёвом хлебе
Не вправе помышлять.

Щадить себя не вправе,
И бестолковый спор
О доблестях, о славе
Не завожу с тех пор.

Что ждёт меня, не знаю,
Живу не как хочу
И ношу поднимаю
Себе не по плечу.

У бедного провидца
Так мал в душе просвет,
Что даже погордиться
Собой охоты нет.

А други смотрят просто,
Какое дело им,
Крещусь я троепёрстно
Или крестом иным.

Как рыцарь старомодный,
Я в их глазах смешон.
Да нужен ли мой подвиг?
Ко времени ли он?

Земли не чуя сдуру,
Восторженно визжа,
Ползу на амбразуру,
Клинок в зубах держа.
1966

ОТХОДНАЯ
О, как мне будет трудно умирать,
На полном вдохе оборвать дыханье!
Не уходить жалею - покидать,
Боюсь не встреч возможных - расставанья.

Несжатым клином жизнь лежит у ног.
Мне никогда земля не будет пухом:
Ничьей любви до срока не сберёг
И на страданья отзывался глухо.

Ни одного не завершил пути.
Как незаметно наступила осень!
Летит листва. Куда уж там летит -
Её по свету шалый ветер носит.

Потери сердца людям не видны,
А радости стучатся в дверь всё реже.
Ни от своей, ни от чужой вины
Не отрекаюсь, а долги всё те же.

Сбылось ли что? Куда себя девать
От желчи сожаленья и упрёков?
О, как мне будет трудно умирать!
И никаких нельзя извлечь уроков...
1966

***
Лес поседел от инея,
Бел, как сама зима,
Что ему дюны синие,
Снежная кутерьма!

Закостенев от холода,
Он терпеливо ждёт:
Ранней весною молодость
Снова к нему придёт.

Мне ничего похожего
Не принесёт весна,
Вот почему встревожен я, -
Жизнь у меня одна.

Всё невозвратно: сильный ли,
Слабый ли человек,
Раз лишь прихватит инеем -
И седина навек.
1965

ПРО БЕРЕЗКУ
Я ее видал и не парадной,
Не царевной гордой на кругу,
А нескладной,
Даже неприглядной,
Утонувшей по уши в снегу.

Не кудрявой
И не золотистой,
Не расхожей — оторви да брось,
А совсем беспомощной,
Без листьев,
Голенькой
И вымокшей насквозь.

Видывал и в грозы и в бураны,
При ночных огнях
И на заре.
Знаю все рубцы ее и раны,
Все изъяны на ее коре,

И люблю любовью настоящей
Всю как есть,
От макушки до пят.
О такой любви непреходящей
Громко на миру не говорят.
1965

ВАШИ УСПЕХИ
Вы - знаете, что у нас за плечами!
А что у вас за плечами?
Вы пальцы сосали,
Вас в люльках качали,
Когда фашисты в дома к нам стучали
Железными сапогами.

В те годы рифмы своеобычные,
Не в меру лиричное слово
Воспринималось как неприличие,
А местоимение личное -
Как посягательство на основы.

Теперь вы - глашатаи, вы новаторы,
Вниманием девочек умащённые,
А мы - эпигоны, мы консерваторы,
У нас и рифмы традиционные.

Ну что ж, приму ассонансы и лесенку,
Только бы знать, что это не суетность,
Что вы не спасуете,
Не перелицуетесь
И против своих рядовых ровесников,
Чего б ни стряслось, не проголосуете.

История делает то, что следует,
И мы ни ей, ни вам не помеха.
Но не считайте своей победою,
Только своею, ваши успехи.
31 марта 1964

ГОЛОСА ВЕСНЫ
Весна всему свой голос дарит:
Воде, листве, земле - всему,
Кострам в лесу
И птичьей паре,
Глазам и сердцу моему.
Все началось с простой капели,
И вот уже текут снега,
И зажурчали, зазвенели
Деревья,
Воздух
И луга.
Несется плеск с речных излучин,
В овраге ветер струны рвет,
Весь мир разбужен
И озвучен
И дирижеру смотрит в рот.
С утра в бору,
Зачем - не знаю,
Мну старый ягодник, траву
И повторяю, повторяю
Свое тревожное "ау!".
Слух напряжен,
И сердце бьется,
Я, словно чуда, жду в глуши:
Быть может, кто-то отзовется
На музыку моей души.
1964

* * *
Покормите птиц зимой.
Пусть со всех концов
К вам слетятся, как домой,
Стайки на крыльцо.

Не богаты их корма.
Горсть зерна нужна,
Горсть одна —
И не страшна
Будет им зима.

Сколько гибнет их — не счесть,
Видеть тяжело.
А ведь в нашем сердце есть
И для птиц тепло.

Разве можно забывать:
Улететь могли,
А остались зимовать
Заодно с людьми.

Приучите птиц в мороз
К своему окну,
Чтоб без песен не пришлось
Нам встречать весну.
1964

ЛЕСНЫЕ ДУГИ
О, эти дуги над дорогой
В краю синиц,
В краю клестов,
В краю снегов!
Их очень много,
Как над Москвой-рекой мостов!

Нет, не медведи дуги гнули,
Не леший,
Не лесовики.
Мороз стоял на карауле,
Лес обряжая в башлыки.

И ветер дул,
И по неделе,
Ворвавшись в строй молодняка,
Свистя, матерые метели
С землей месили облака.

И как под тяжестью вселенной,
От напряжения белы,
То постепенно,
То мгновенно
Сгибались тонкие стволы.

Когда ж стихали шум и вьюга —
Лес был неистово красив,
Все дива севера и юга
В себе одном соединив.

Казалось, под давленьем света
Свисали ветви сосен вниз.
Вершины елей, как ракеты
Под небом праздничным, рвались.

И всюду дуги, дуги, дуги —
Снегами стянуты концы:
Чуть тронь —
И вскинутся упруго
И запоют колокольцы.

И всюду ходы, переходы,
Валы и рвы зимы самой...

И я —
Сам бог и царь природы —
Вхожу под эти чудо-своды
Почти испуганный,
Немой.
1962

ПОСЛЕ СНЕГОПАДА
Снег, словно пыль с полочек,
С хвойных ветвей сбиваю.
Сколько я сосенок, елочек
За день освобождаю!

Как это славно, здорово:
Лес поднимает вершины —
Вскидывает головы
И разгибает спины.

Снежная пыль, как дыхание,
И заполняется воздух
Радужным сиянием,
Будто бы летом, в грозы.

В радуге, что в фейерверке,
И снегири,
И белки:
Сыплется, посверкивая,
В снег шелуха поделки.

Радужен даже валежник —
Вихрей нагромождения,
Речек крутобережных
Глинистые обнажения.

В радуге все как новое:
Скрыты следы порубок,
Ярки стволы сосновые,
Будто кирпичные трубы...

Лыжи скрипят кленовые.
Стынут щеки и губы.

С палкой бреду бамбуковой —
С пикой былинный витязь,
По деревцам постукиваю:
— Выпрямитесь!
— Разогнитесь!
1962

БОСИКОМ ПО ЗЕМЛЕ
Солнце спокойное, будто луна,
С утра без всякой короны,
Смотрит сквозь облако, как из окна,
На рощу, на луг зелёный.

От берега к берегу ходит река,
Я слышу её журчание.
В ней - те же луна, луга, облака,
То же мироздание.

Птицы взвиваются из-под ног,
Зайцы срываются со всех ног.
А я никого не трогаю:
Лугами, лесами, как добрый бог,
Иду своею дорогою.

И ягоды ем, и траву щиплю,
К ручью становлюсь на колени я.
Я воду люблю, я землю люблю,
Как после выздоровления.

Бреду бережком,
Не с ружьём, с бадожком,
Душа и глаза - настежь.
Бродить по сырой земле босиком -
Это большое счастье!
1962

ЛИРИЧЕСКОЕ БЕСПОКОЙСТВО
Что-то мешает
Работать с охотой.
Все не хватает
В жизни чего-то.

Днем не сидится,
Ночью не спится...
Надо на что-то
Большое решится!

С кем-то поссориться?
С чем-то расстаться?
На год на полюсе
Обосноваться?

Может, влюбиться?
О, если б влюбиться!
Что-то должно же
В жизни случиться.

Если б влюбиться,
Как в школе когда-то,
Как удавалось
В седьмом
И в десятом -

До онеменья,
До ослепленья,
До поглупенья,
До вдохновенья!

Снова стоять
На морозе часами,
Снова писать
Записки стихами.

Может в этих
Наивных записках
Вдруг обнаружится
Божия искра.

И превратятся
Мои откровения
В самые лучшие
Стихотворения.
1961

ПАМЯТЬ
По вологодскому Заречью
Бродил я вечером,
Как вдруг
Счастливый кто-то
Мне навстречу
Метнулся с криком:
— Здравствуй!.. Друг!..
Забыл?..
— Да нет же!— отвечаю
И что-то мямлю про года,
А сам мучительно гадаю:
Где с ним встречался и когда?

Лицо знакомо, голос тоже...
И как неловко стало мне,
Когда припомнил, сколько прожил
Я с ним в окопах на войне.

А то еще — оторопею
И, как собрату своему,
Отъявленному лиходею,
Бывало, крепко руку жму.

Все чаще память изменяет,
Подводит.
Вот опять — пробел...
Но из нее не исчезает,
Что сам бы я забыть хотел,—

Такое, что душе не мило,
Чего нельзя себе простить,
Что, к сожаленью, в жизни было,
Хоть не должно бы вовсе быть.

Нередко правдой поступался,
Не делал все, что сделать мог,
И обижал,
И обижался,
Помочь хотел, а не помог.

Дурным поступкам нет забвенья,
Да и прощенья нет,
Когда
Их судишь сам без снисхожденья,-
На свете горше нет суда.
1958

СПЕШИТЕ ДЕЛАТЬ ДОБРЫЕ ДЕЛА
Мне с отчимом невесело жилось,
Все ж он меня растил -
И оттого
Порой жалею, что не довелось
Хоть чем-нибудь порадовать его.

Когда он слег и тихо умирал,-
Рассказывает мать,-
День ото дня
Все чаще вспоминал меня и ждал:
"Вот Шурку бы... Уж он бы спас меня!"

Бездомной бабушке в селе родном
Я говорил: мол, так ее люблю,
Что подрасту и сам срублю ей дом,
Дров наготовлю,
Хлеба воз куплю.

Мечтал о многом,
Много обещал...
В блокаде ленинградской старика
От смерти б спас,
Да на день опоздал,
И дня того не возвратят века.

Теперь прошел я тысячи дорог -
Купить воз хлеба, дом срубить бы мог.
Нет отчима,
И бабка умерла...
Спешите делать добрые дела!
1958

ПУСТЫРЬ
Сколько лет мы видим этот дом —
Ни куста, ни деревца кругом.

Своего соседа не пойму.
Как же так:
Весь век в своем дому,
На земле родной,
Землею жить —
И не знать ее, не полюбить?
Очень занят? Некогда ему?

Хоть бы раз он руки натрудил:
Если ни цветов, ни деревца,
Хоть бы редьку, что ли, посадил.
Вырыл бы канавку у крыльца:
В дождь не лужи были бы — ручей..

Самых правильных его речей
Не могу дослушать до конца:
Вдруг встает перед глазами дом
И пустырь...
Сухой пустырь кругом.
1958

НЕ ТОЛЬКО СЛОВА
В несметном нашем богатстве
Слова драгоценные есть:
Отечество,
Верность,
Братство.
А есть еще:
Совесть,
Честь...
Ах, если бы все понимали,
Что это не просто слова,
Каких бы мы бед избежали.
И это не просто слова!
1957

НАПУТСТВИЕ СЫНУ
Сегодня праздник у тебя с утра,
И дома — всем понятное волненье.
Вот и тебе начать пришла пора
Свое второе летоисчисленье.

Не на готовое идешь, мой сын:
Иные дни — иные и заботы.
Всем честным людям хватит до седин
И радостей, и горя, и работы.

И кто в каком ни возмужал году,
Мы, получая партбилеты, знали,
Что нам покой не писан на роду,
Ни льгот, ни выгод никаких не ждали.

Да, нам всегда была близка мечта,
И не корысть кидала нас в сраженье.
В нас жили смелость, самоотреченье
И ленинского сердца чистота.

А повстречаешь, сын мой, на пути
Стяжателей, каких и мы встречали,
Знай — это просто накипь на металле,
Окалина. Ее должны смести.

Для коммуниста легкой жизни нет.
Готовься не к парадам, а к походам
И помни, что от самого народа
Ты получаешь этот партбилет.
1956

ТВОЯ РОДИНА
Все испытала, все превозмогла —
Года тяжелых рукопашных схваток,
И выстрелы врагов из-за угла,
И длинные хвосты у продпалаток.

Великая!— мы говорим о ней,
Даем присягу в верности сыновней
И воспеваем с пристальной любовью
Березки, речки, ширь ее полей.

А все ли помним
И всегда ль о том,
Что родина была, и есть, и будет
Не только реки, горы, отчий дом,
Не просто небо и земля,
А — люди?

Все те, что рядом, под боком у нас,
И — далеко,
чужие нам по крови,
И все они нуждаются подчас
В тепле, в участье,
В братском добром слове.

С любым ты мог служить в одном полку,
Делиться на походе сигаретой,
В далекой стороне, как земляку,
Поверить душу...
Как забыть об этом?

И если ныне он, товарищ твой,
Твой соотечественник — пусть не близкий,
Безвестный пусть,—
в беде, в нужде какой,
Спеши ему помочь, он не чужой,
Не отмахнись служебною запиской.

Спеши на выручку, других зови,—
Пусть не найдется душ глухих и жестких!
Без этого к чему слова любви
О родине,
О речках,
О березках?!
1956

БЕРЕЗОВЫЕ КОЛКИ
Быть может, бор здесь был когда-то,
Теперь лишь рощи там и тут —
Для косачей, для куропаток.
Для всякой живности приют.

Зеленые, в сырой ложбинке
Иль на припеке близ реки
Стоят березки и осинки
Среди хлебов, как островки.

Зовут колками эти рощи,
Околочками.
Почему?
Но слов понятнее и проще
Здесь и не нужно никому.

Хочу, чтоб всё в степях Алтая,
Особенное с давних пор,—
Сердца людские, речь живая,
И запахи, и цвет озер,

И песни, полные значенья,—
Все стало так же для меня
Не требующим разъясненья,
Родным с сегодняшнего дня.
1954

* * *
И что из того, что уходят года
И не было в жизни спокойного дня,
Что стали страшить дожди, холода!
Как солнечный свет, как живая вода
Твоя любовь для меня.

А горе бывало так велико —
Размолвки, обиды давили грудь...
Но как это все теперь далеко!
Да разве живая вода легко
Давалась кому-нибудь?!
1946

* * *
Очень много солнечного света,
Над землей стоит голубизна.
Мнится мне: в сиянье разодета,
Изнутри земля освещена.

Над высоким берегом пушинка,
Как звезда далекая, плывет,
Солнцем смотрит каждая былинка,
Каждый камень, кажется, поет.

Мимо сосен, и дубов, и туи
С сизых скал срываются ключи,
Водопад — светящиеся струи,
Солнечные брызги и лучи.

Золотыми, зыбкими столбами
С облаками лес соединен.
Над морским раздольем,
Над песками
В миражах высокий небосклон.

Очень много солнечного света,
Будто счастьем все озарены.
Думаю:
таким — зимою? летом?—
Будет окончание войны.

Заблестят слезинки на ресницах,
Флаги, флаги вскинутся вдали,
И в твоей улыбке отразится
Все сиянье неба и земли.
1943

* * *
Назови меня именем светлым,
Чистым именем назови -
Донесется, как песня, с ветром
До окопов голос любви.

Я сквозь грохот тебя услышу,
Сновиденья за явь приму.
Хлынь дождем на шумную крышу,
Ночью ставни открой в дому.

Пуля свалит в степи багровой -
Хоть на миг сдержи суховей,
Помяни меня добрым словом,
Стынуть буду - теплом повей.

Появись, отведи туманы,
Опустись ко мне на траву,
Подыши на свежие раны -
Я почувствую,
           оживу.
1943

***
Всполошились над лесом вороны,
Расгласили окрест: «Всем! Всем!»
Мол, разлёгся в бору сосновом
Человек - не поймёшь зачем.

Взбудоражены криком тревожным,
Навещать стали звери меня.
Даже лис, на что осторожный,
Тоже выглянул из-за пня.

Невпопад, как из сказочной пущи,
На лосёнка похож, со всех ног
Налетел на меня заблудший
Мокрогубый чей-то телок.

Любознательна до смешного,
Белка цокнула над головой:
Ну, разлёгся, и что ж такого!
Может, здесь и жизнь для него.

Впрямь - живу! О вчерашнем, зряшном
Позабыл в родной стороне.
Значит, я не такой уж страшный,
Если звери идут ко мне.

А вороны?.. Да ну их к богу!
Я ж в своём, не в чужом бору.
Пусть кричат, поднимают тревогу -
Я от карканья не умру.
1958

МАТЬ
Нашумела, накричала,
Настегала чем попало:
— Все постыло! Сил не стало!
Нет от вас житья!—
Села в угол, зарыдала
И просить прощенья стала...
Просто очень ты устала,
Бедная моя!
Не волнуйся, успокойся,
Вот тебе вода — умойся,
Отдохни,
За нас не бойся,—
Подрастет семья!
Ну, прибила,— что ж такого!
Не со зла ведь,
Не чужого...
И зачем же слезы снова,
Добрая моя?!
1958

РЕЧКА И ТРОПКА
Течет речка лугами,
Течет речка лесами,
Над ее берегами
Ивняк нависает.

На песок, к переправам
Опускаются птицы,
Чтоб побегать, поплавать
И водицы напиться.

Вьется речка, струится,
Мох вокруг да морошка.
Вместе с речкой змеится,
Вьется стежка-дорожка.

Все изгибы, изломы
За водой повторяет,
То темна, словно омут,
То под солнцем сияет.

Речка в реку вольется,
Тропка станет дорогой —
И пылит и несется
За водою широкой.

Море реку приветит,
Разнесет по раздолью,
Синим светом осветит,
Просолит своей солью,

А дорога вкруг моря
Ляжет с кручи на кручу.
Даже в этом просторе
Их ничто не разлучит.

Полюблю — тропкой стану,
Буду мчаться дорогой
За рекою широкой,
За тобой — к океану.
1944

ПОЛЕ
      О, поле, поле!..
             А. Пушкин
Где конец его и где начало?
За два дня вокруг не обойдешь.
Рожь лежит: не ветром укачало -
Танки с глиною смешали рожь.

Здесь они, склонив стволы, стояли,
Как слоны в озерных тростниках,
Только птицы к ним не подлетали,
Не роились мухи на боках.

Трупы, загнивающие в яме,
Ржавые винтовки и штыки,
Желтый ров с размытыми краями,
Словно русло высохшей реки.

Гильзами забитые окопы,
Черепки яичной скорлупы,
Проволокой спутанные тропы,
И, как трупы, желтые снопы...

Полюшко родное!
Светлый воздух,
Политая потом грудь земли.
Уцелели радуги да звезды...
Чистым полем варвары прошли.

Мы стоим - бушлаты нараспашку:
- Ничего! Крепитесь, моряки!
Час придет - возьмемся за распашку:
Нам и поле поднимать с руки.
1941


Комментариев:

Вернуться на главную