| |
СТАНСЫ
Над церквями – синь да золото.
Зори падают в сады…
То ли Тверь, а то ли Вологда –
Много неба и воды.
Вкривь – дорога непролазная:
То Европою вздохнёт,
То дремучей вязнет Азией
Наших квашеных болот.
Всё мы знали, всё мы видели.
Ад и Рай – в одной горсти.
Сучьи свадьбы у обители,
Боже праведный, прости!
Ты прости меня, смородина,
Серый волк и лес густой.
И болото – тоже родина,
Как и терем расписной.
Спит речушка за околицей.
По заре размазан мёд.
Зычный колокол на звоннице
Покаяние поёт.
Здесь – века обетованные,
Слава ратная Руси,
Кисть Рублёва, снеги пьяные,
Кроткий ангел в небеси.
Здесь то горлинки, то вороны.
Птица-тройка – напрямик!
Пристяжные рвутся в стороны –
Строг и крепок коренник!
Озерцо, травинка волглая,
Синь сквозная – в небеса.
То ли Тверь, а то ли Вологда,
То ли – матушки глаза.
* * *
Вишни падают. Вся земля под деревьями – сыпью.
Подобрав гребешок, как заплата цветная, петух
Боком, боком, вприсядку по грядкам шаги свои сыплет.
И угрюмой индюшкой уткнулся в корыто лопух.
Я люблю это время молочное в сахарных осах.
Тонкий ломтик луны у горбатых под сеном телег.
И все смотрит куда-то сквозь поле и небо береза.
Что-то знает душа, но не может понять человек.
* * *
Сергею Никоненко
Я родился, как всякий русский,
За рекою, за лесом – там
Облака голубой капустой
Плавно катятся по волнам.
Там у нас пузыри в кадушках,
И за плесами, за мостом
Мечет солнце икру по кружкам,
Бьет стерлядка косым хвостом.
Разойдись, расступись, столица!
В мире каждому ведом рай.
Дайте родиной насладиться,
Накружиться средь птичьих стай!
Там, за дальними небесами,
Где медведи пасут коров,
Я услышу хоры Рязани,
Словно гулкую в жилах кровь.
Что за песня? Пойду я следом
И прислышится невзначай:
Тихо бабушка шепчет деду:
– Люльку с мальчиком покачай.
Это я там проснулся, что ли?
И закружится потолок,
И застонет в копытах поле,
И в глаза полетит песок.
Эта скачка на смерть похожа.
Жжет десницу звезда полей.
И – ножом по ухмыльной роже –
Пляшет во поле Челубей.
Мы такое не раз видали:
Луч у ворона на крыле
И рязанские свищут дали
На ордынской, дрожа, стреле.
Русь! Пора за себя, за брата
Постоять, разогнать чертей!
Эко пашня твоя разъята!
Эко мутен стал твой ручей!
Я кричу! Я вздымаю руки,
Поднимаюсь на смертный бой!
… Дед спросонья качает люльку,
Шепчет бабушка: – Спи, родной. –
Их любовь мне и рай, и лето.
Сердце бьется ровней, теплей.
Так спасибо, Господь, за это,
На душе мне теперь светлей.
Вот идут косари туманом,
Растворяют себе простор.
И татарник по злым бурьянам
Мертвый падает под бугор.
Время движет, снега несутся,
Рвут столетия, в прах круша.
Но не может душа проснуться,
Как не может уснуть душа.
В этом снеге француз и немец
Опочили в полях Руси.
Шепчет бабушка: – Спи, мой месяц.
От лихого тебя спаси. –
Я люблю этот край подсвешный,
Где на взгорок через луга
На молебен рядком неспешным,
Как монахи, идут стога.
Я люблю эту дымку, заводь,
Золотое урчанье пчел.
Грозной тучи ржаную память
Я по этим полям прочел.
Но и в зиму, где зори в дрожи
Глухариную алят бровь,
Повторяю: спасибо, Боже,
За дарованную любовь.
ИЮНЬ
Какой поэт тебя придумал?!
Каким ты вырвался огнём?!
Май полыхнул, пропел – и умер,
И скачут зори день за днём.
Срывает шапку одуванчик,
Дорога прячется в пыли,
И колокольчик в свой стаканчик
Мёд поднимает из земли.
И всё гудит: поля пшеницы,
И в жилах кровь, и дальний гром.
И шмель велюровый кружится
Над полыхающим цветком.
Ныряют на верёвке майки.
Кружи, июнь, меня, кружи!
По-женски вскрикивают чайки,
Стрижи черкают чертежи.
Здесь вечерами свет старинный
Зари тягучей, словно мёд.
В мохнатой шубе комариной
Июнь по берегу идёт.
Его мы ждали с новостями
От земляничных бугорков.
С туманом, с полными горстями
Росы в ладонях лопухов.
И он пришёл! Ликуют птахи!
Густы и пенны острова,
И реки синие рубахи
С утра вдевают в рукава.
Пасут мальков Ока и Кама.
Хрустят кабаньи камыши.
О дорогой и близкой самой
Малинник шепчется в тиши.
И сладковато тлеет сено.
Я жду, любимая, когда
Твоих кудрей густая пена
Меня заманит в невода.
Звезда сорвалась, словно кречет,
И на стожок туман прилёг.
И сердце бьётся и трепещет,
Как подфонарный мотылёк.
И ты горячая, родная,
У костерка, где сон и тишь,
Зарёй колени поливая,
Меня, конечно, соблазнишь.
И долго будет ветер жгучий
Ночною заметать золой
Певучий луг и сад кипучий
Под самоварною луной.
* * *
От деда пахнет мёдом, туманом, огородом,
Рыбацкою лодчонкой, копчёным рюкзаком,
От бабушки – стогами, вареньем, пирогами,
От матушки – малиной и тёплым молоком.
От бати – пот и порох, и дней суровый ворох.
Жена рассветом пахнет и щебетом детей.
Стоим и замираем, а в церкви пахнет раем,
А в церкви пахнет раем и родиной моей.
|
СТАНЦИЯ СЛЮДЯНКА
Курила конопатая пацанка
На прибайкальской станции Слюдянка.
А он, Байкал, дымился, голубел.
Тащили бабки теплую картошку,
Редиску, лук – мы брали понемножку,
И рыжий парень под гитару пел.
Он пел о глине, сопках и о БАМе.
Гудели расфуфыренные бабы,
И сосны в небо двигали стволы.
Кого-то зацепили, обругали.
Кедровые орехи предлагали
И свежий омулек из-под полы.
А впереди нас ожидала стройка,
Речушка Нюкжа и в общаге койка,
Танцульки в клубе и зеленый шум.
И гордость очарованных скитальцев –
На рельсах отпечатки наших пальцев,
И все вокруг – движенье наших дум.
И было столько солнечного рая,
Что не манила нас судьба иная.
И мысль о доме не слезила глаз.
Светил Байкал. Мы ехали к Амуру.
С девчонками крутили шуры-муры,
И, как хмельных, покачивало нас.
* * *
Россия начинается с дороги,
С бурана, бурелома и берлоги,
С разбойников, узорочья берёз,
С молитвы светлой и горючих слёз.
Россия начинается с тревоги.
Кто наши не притаптывал пороги?
Ордынцы и тевтонцы – всё разбой.
… Узорный плат, наличники – резьбой.
Россия начинается с надежды.
То рядит европейские одежды,
А-то китайский примеряет шёлк.
И – щёлкает клыком тамбовский волк.
Распевом красок инока Рублёва
Россия начинается со Слова.
Веди судьбу – душою не криви.
Россия начинается с любви.
С разгульной песни тракториста Сашки,
С горячего глотка из тёртой фляжки,
С горючей, горькой правды, в мире лжи,
И с васильков, мерцающих во ржи…
* * *
Этот мир надо мной – белым облаком, птицей и Богом.
Этот мир подо мной – муравьишкой, пыльцою веков…
Я люблю, когда небо целует дождями дорогу,
Заполняя копытца недавно прошедших коров.
Я навек полюбил эти заводи, эту осоку,
Эти серые избы с певучим печным говорком.
Эти сосны шумят надо мной широко и высоко.
Говори со мной, лес, первобытным своим языком:
Торфяным, глухариным, брусничным, зелёным, озёрным,
Хороводным – в распеве сырых земляничных полян.
Ой, туманы мои! Ой, вы, жадные вороны в чёрном!
Скоморошьи дороги и ратная кровь по полям.
Я прикрою глаза и услышу кандальные звоны,
Безысходный, по-бабьи, горячечный плач у берёз.
Как скрипучи дороги! Как мертвенно бледны иконы!
Как селенья ужались, и как распростёрся погост!
Тишина на Руси, словно лодка, стоит на приколе,
А накатится вихрь, так покуда её и видал.
Мужики-мужики, вам тесны и корона, и воля.
Кто считает деньгу, кто рубаху последнюю снял.
Можжевеловый воздух поминками пахнет, как порох.
На серебряных перьях овса – предрассветная трель.
Сколько вражьих чубов причесалось о вилы и обух –
Помнят травы ночные, кровавый брусничный кисель.
И возносит звонарь колокольни стозвонные соты.
Но сжигает Иуда воздвигнутый предками храм.
И на каждой сосне – золотистая капелька пота.
И на каждой берёзе – полоскою чёрною шрам.
Говори со мной, лес, ведь и мне твоя тайна знакома,
Словно аистам в небе, хранящим на пёрышках синь.
Высоко надо мной золотая сгорает солома
И трепещут стрекозами синие листья осин.
НА РУССКОЙ ДОРОГЕ
Здесь русский дух в веках произошёл…
Н. Рубцов
Меня здесь знает каждый муравей,
И каждый куст, и каждая сорока.
Задумалась о прожитом дорога
И солнце в лужах плещется по ней.
По ней – века – в туманах и крови,
И поступь уходящих поколений.
По ней струится столько сладкой лени,
Как в женщине, сомлевшей от любви!
В ней столько слёз прощальных – в дальний путь,
И в вечный путь – до ближнего погоста.
И потому она в крестах и звёздах,
Встречая нас, стоит в цветах по грудь.
Гудят шмели, где каторжник прошёл,
Где проскакало пламя Чингисхана,
Где под гармошку радостно и пьяно
Мужик в избу смолистую вошёл.
Снуют, как стрелы, юркие стрижи,
Болота дышат холодом и прелью,
Боровики сутулятся под елью.
Попробуй этот мир – перескажи?!
Здесь все века и каждого из нас
Хранит, как память, русская дорога.
А это поле и река у стога –
Немеркнущий, живой иконостас.
* * *
Я возьму с собою в зиму
Дымку глаз твоих озимых,
Перстенёк росы на ветке,
Взгляд сосны из-под ресниц,
Гимны грома и дубравы,
Плач волны у переправы,
Мотылька огня лампады,
Охи-ахи половиц,
Лай собачий – дальний-дальний,
Огонёк во тьме печальный
И шмеля в боярской шубе,-
Пусть покажет свой басок.
Будут мне светить всю зиму
Дымка глаз твоих озимых,
Огонёк во тьме печальный
И на ветке – перстенёк.
* * *
Над серой рекою танцуют осины.
За серой рекою – руины, руины.
Взрывается солнце на гребнях реки,
И пристально смотрят в глаза мужики.
Таких не возьмёшь на испуг и в полон.
Я видел глаза их на ликах икон.
Они невесёлые песни поют.
Кто небом одет, кто землёю обут.
О, Родина, светлая прядь у виска.
Молитва, надежда, любовь и тоска.
Щемящяя песня родных журавлей
Над горькою Родиной сладкой моей.
* * *
Листья слетают с деревьев – свобода, свобода!!!
Остановилась. Покоя желает природа.
Оторопели, свиваются жёлтые листья,
Рыжим хвостом заметают дорогу по - лисьи.
Смотрит старуха. Глаза голубы, словно вёсны,
Чавкает под сапогами удрёмная осень.
Заговорила старуха: – Я всё уж видала.
Было и больно, и сладко, а всё-то мне мало.
– Хочешь пожить?
– А и как не хотеть-то? Весёло!
Эко скуласта картошка, укропны рассолы!
– Будет зима. Как прожить-то тебе в одиночку?
– В печке урчит огонёк, что мой котик в носочках.
Я напеку пирогов – по соседям, по дали…
Там и весна уж, а с солнышком нету печали.
Так вот иду, и лежат под стопою моею
Скифский кафтан и потёртый колчан Челубея,
Жгучий палаш бородинского дымного ада,
И черепа уцелевших домов Сталинграда.
– Ну и куда ты идёшь по разбитой дороге?
– К Богу иду я, покуда шевелятся ноги.
Дорогие друзья! Нахожусь сейчас далеко от цивилизации, вместо интернета здесь щебет птичий и всхлипывание волн у берегов озёр. Потому отклики ваши на стихи увижу только осенью, когда, надеюсь, приеду с новым урожаем стихов. Кланяюсь вам из глубин Мешёры.
|
