|

1
Есть в России такая необыкновенно поэтическая земля, - вологодская. И каждый открывает её по-своему. Для меня она началась со знакомства с поэзий Николая Рубцова, а позднее и с ним самим в стенах Литинститута. С Виктором Коротаевым свёл почти курьёзный случай. Это ж надо было обоим подписать от руки подборки своих стихов, ещё до компьютерной эры, - одинаково: В.Кор… И послать в «Лит.Россию».
И вот подошла круглая дата у Виктора, и в вологодский театр, на место юбилея, приходит большая пачка газет - с его фамилией, но моими стихами... Конечно, спустя дни ошибка была исправлена, и мы были опубликованы как надо, но осадочек, как говорят, остался, и скорее всего у Виктора. А я по-прежнему не пропускала его публикации. Позднее познакомилась с уникальной Ниной Груздевой и где-то в тетрадях у меня есть стихи, ей посвящённые.
А на небольшом пароходике, что плыл на северо-восток по Сухоне к местам, где рос и учился Николай Рубцов, я познакомилась с Ольгой Фокиной и Александром Романовым, слушала их стихи на вечерах поэзии в дни 50-летия Поэта; и, наконец, благодарю Бога за роскошный подарок: памятные записи в книге «Воспоминания о Рубцове»,1985 год. Их авторы представляли цвет литературы, в основном вологодской: Борис Чулков, Сергей Чухин, Анатолий Ехалов, Василий Белов, приписавший: «Дай Вам бог удачного пути!». Пожелали «большой поэтической судьбы» Ольга Фокина и Александр Романов; близкий друг Шукшина, кинооператор Анатолий Заболоцкий, посетовал, что его малая родина - на дне моря Красноярского и, наконец, любимый несколькими «призывами» поэтов Михаил Ерёмин (Литинститут) порадовал своим автографом: «В дни воспоминаний о Коле Рубцове…»
Прошли годы, и одним из главных героев моей книги о поэтах-фронтовиках стал вологодский Сергей Орлов…
2
А в тесном номере вологодской гостиницы в очередной приезд «к Рубцову» я познакомилась с Полиной Рожновой, уроженкой этих мест. Мероприятия не давали как-то сойтись ближе, и уже в Москве мы стали чаще встречаться в «Московитянке», литературном клубе, где собирались поэтессы, и не только столичные.
Шли годы, ушла из жизни Лариса Васильева, Дина Терещенко, что стояли у руля клуба, у меня творческая жизнь делала свои обороты, и наши встречи стали более редкими, хотя именно Полина стала руководить той самой «Московитянкой».
Но Вологда незримо продолжала нас связывать, и этой весной, на презентации книги «Оберег» в Центральном Доме Российской Армии мы снова увиделись, и Полина подарила мне свой новый сборник «Основа - жизнь». И вот как автор объясняет это название в Предисловии: «Как наши предки говорили: «Не припася основы - за стан не садись!» (вспомним о вологодских кружевах! В.К.). И, конечно же, - продолжает она, - основа всего, что нас окружает, это жизнь. В ней - труд, горести, расставания, любовь, мать и отец, родная земля. Но не будь родного дома, где бы я поставила свой ткацкий стан? Как бы я припасала основу, не поклонившись земле, не поняв то, что стало моим словом, речью?.. А это – старинные напевы, сказы бабушек, говоры на завалинках, скрип половиц в старом доме…».
И фактически весь сборник Полины Рожновой посвящён этой, святой для неё, теме.
…Оплеснусь из лохани водицей,
у печи я дымком оботрусь,
и под матицей, как в светлице,
в бабьем куте привечу Русь.
Подойдет к образам для порядку,
как была - и горда и строга,
Русский короб поставит на лавку
скажет тихо: Как долго несла!
Чугунок я поддену ухватом:
- Подоспела картошка вот…
Хлеб да соль...
Мы сядем с ней рядом,
помолчим про страну и народ.
И когда лишь смеркаться станет,
я с тревогой скажу: Как знать? -
сил идти - у меня достанет?..
Русский короб мне ли поднять?..
Она сомневается, но продолжает нести этот короб: не оставляет родительский дом на родной вологодской земле, чем может, помогает родным здесь, в Москве, ведёт клуб «Московитянка», где даёт уроки растущим в поэзии, устраивает презентации новых книг и не забывает, для чего сама появилась на этот свет: рассказывать о прекрасной и немало претерпевшей вологодской земле, её людях, поэтах, которых она и помнит, и любит.
ВОТ ИДУТ…
Вот идут, покинув Божий кров,
Ганин и Есенин… Клюев… Дале,
по меже – Васильев и Клычков…
в лицах их ни страха, ни печали…
Ничего кровавого, что скорбно…
Смертного, голодного… былого…
Ничего от «волчьих зим» Нарыма,
от разбитых пулями сердец,
ни от англетерского, что зримо:
шрам багровый от петли на шее…
от Бутырки, где была дешевле
жизнь их, чем забитый в ствол свинец…
Опирается на певчий посох Ганин,
за Клычковым – дали в журавлях,
у Есенина – Ключи Марии,
у Васильева – казачья вольница в глазах,
и несёт с Онеги Птицу Сирин
Клюев вещей песней на плечах.
Вот они идут… в сегодня, к нам,
к запустелым землям, деревням!
И навстречу от родных краёв
серым шарфом машет им Рубцов!..
А вот то волшебное место, откуда «есть пошла» и сама Поля, и
всё её творчество. Каждый месяц она приезжает туда повидаться – с родительским домом, рекой Глушица, со всем тем, что составляет главную суть её жизни. А где немолодой дом, там и заботы, там и грядки, и надо всем – такое родное небо и самое красивое и тёплое в мире солнце.
Я расту из глубины Глушицы.
Я давно укрыта тишиной.
Берег в травах, как отрезок ситца,
кажется мне с небо шириной.
Так красивы были бы рубахи
и платки… но не скроить, не сшить.
И приходят тучи, словно свахи,
на смотрины… но кого любить?..
В подолах у туч – сокрыты свитки,
в свитках тех – сокрыты имена.
Справлены по женихам поминки,
выпит кубок горького вина.
Не прильнет никто к тропе-убрусу.
Ветер, словно Ганина гармонь –
лемеха растянуты над Русью,
до иных, до праведных времён.
До каких таких праведных времён? – спросит иной читатель. Я так думаю, что Полина Рожнова не хочет, чтобы люди рвались в город со своей малой земли, а уехав и окончив институты, - возвращались, лелеяли её, любили, как она, чтобы берегли её неиссякаемые духовные богатства, которые не купить ни в какой Европе или где-то ещё, богатства, что дают силы и жить в это непростое время, и бороться за них, если надо, и ни при каких ураганах не изменять своей малой родине, которая – бесценная часть России, в том числе культурной.
Полина Рожнова успевает многое. Вот и в «Вологодском землячестве» у неё одна из главных ролей: как член Правления, она руководит сектором «Культура» и, я думаю, земляки с благодарностью воспринимают её такие стихи:
* * *
Печку скутаю.
Надо прощаться.
Сердце вырвется,
крикнет: Нет!..
За косяк бы дверной удержаться,
что удерживал белый свет.
Занавеской закрою окна –
как родные глаза. Пора.
Как же будет хранить иконка
все, что было еще вчера?
На порог опущусь: Боже, как же,
как повесить на дверь замок?..
и услышу душу щемящий, ,
вологодский родной говорок.
Кто там? Кто?..
Неужто вернулась
с выси горней родни моей рать?..
Нет, в сенях тишина запнулась
о ведро, что оставила мать.
Читая стихи Полины Рожновой, читатель то и дело «тормозит» перед словом, что уже забыл, а то бывает, что и не знал его никогда. И автор
не ищет ему современные аналоги, словно говорит: а вы произнесите, смотрите, какое оно хорошее, ведь за ним – не год-два, как прилетели иные с попутным ветром из-за океана, а десятилетия, а то и века полнокровной жизни на своей земле, среди своих людей! Не будем же его отсекать сходу!
Оно ещё столько всего расскажет!..
* * *
Думно в деревне. Тихо.
Ива на сходнях к реке
встала, как опалиха,
в красном дождевике.
Ветер качель листопада
и сгоряча не качнет.
Скоро седая прохлада
сядет с клюкой у ворот.
Скоро в свою колотушку
будет она стучать,
вывернет наизность душу,
станет от дум отучать.
Этот год у Полины – юбилейный. Вышел сборник, прошёл вечер в ЦДЛ. Жизнь продолжается, и главное в ней по-прежнему – стихи. Строки,
навеянные и своей судьбой, и поэтов, связаных с волшебной вологодской землёй, щедрой на таланты. Вот и недавно ушедший от нас прекрасный поэт Юрий Волк – в обычной жизни носил фамилию «Вологодский». Да, жил на другом конце страны, воевал на Донбассе, а носил – случайно ли? – такую значимую фамилию. Мир тесен, в том числе поэтический.
* * *
Утро настанет – настанут стихи.
Нитью строка поспешит от руки.
Лист – это кросна… Что выткется днём,
к вечеру ляжет льняным полотном.
Ко дню – неделя, к неделе – годок.
Рукопись кроется не на глазок.
В книгу душе надо кровное сшить
так, чтоб у сердца народ стал носить.
Это строки Полины Рожновой, что всё делает от сердца.
Вот, такие они, - вологодские поэты.
* * *
Детство и юность Полины Рожновой прошли в Вологодской области. Первые стихи были напечатаны в газетах «Сокольская правда», «Вологодский комсомолец» в 1965 году. В 1972 году закончила Литературный институт им. Горького.
Автор более 20 поэтических сборников и книг, посвященных культуре и быту русского народа, истории и жизни русской деревни, среди которых: «Глушица», «Разрыв-трава», «Красная горка», «Дорога в родные края», «Моя Вологодчина», «Просинец», «Русский короб», «Радоница», «Русский народный календарь», «Бохтюжские напевы», «Радуга моя... Радуница…», «Основа –Жизнь».
Полина Рожнова - член Правления РОО «Вологодское землячество», руководит сектором «Культура», президент литературного Клуба Писательниц при ЦДЛ «Московитянка», лауреат многих литературных премий.
***
Деревеньки - с именем Окуля -
сквозь осины глянуло окно…
И меня бурьяном потянуло
к дому, позабытому давно.
Крышей справно, как седым платочком,
доброе повязано лицо.
Под резным кокошником – кулёчком
с солнышком – передо мной крыльцо.
Что я есть?.. И я иду откуда?..
И кому-то сердце сжала грусть:
деревенькой с именем Окуля
я ему со стороны кажусь.
***
Поставлю самовар
и Клюева дождусь.
И пусть он будет стар,
как я сама, как Русь.
Но в блюдце уголёк
так вспыхнет, что к тому,
кто был от нас далёк,
свет долетит сквозь тьму.
И Сирин-самовар
сиреневым пером
начертит тропки ярь
к коньку,
к крыльцу, в наш дом!
***
На душе – легко,
свет – не за горами.
Думаешь стихом,
пока ты при маме.
В кринке – молоко,
на шестке – припёки.
Время велико,
пока ты при Боге.
В ПЕТРЯЕВО
Памяти поэта Александра Романова
Там, где в Петряево дорога
бурлит ухабами,
но где и солнце, что копёнка,
сияет травами,
стать солнца лучиком –
душа
желает в тайне,
когда в суглинке,
путь верша,
я бьюсь в отчаянье.
Как ты смогал, как ты осиливал
дорогу к дому?
Как на колдобинах ты сиживал?
Шёл – по живому?
Уткнусь в траву. И чувство близкого
проймет мне корни:
как ты – рвусь - к матери неистово,
себя не помня.
Порой, из города далёкого
рвусь, в страхе прямо.
-Ведь там она, у одинокого
крылечка – мама!
Слетаю в насыпь станционную.
Сшибаю ноги.
И с сумками тащусь и топаю
по травам топким.
Вот и околица. И ситчиком
дохнет мне - там!..
…Как ты, так я,
к родным наличникам,
как к житиям!
***
Радуга моя, Радуница!
Радость моя,
Радоница в храме!
Буквицею начата страница
ясными ко Господу словами!
Вечное радение о роде.
Серебро и злато по оградам.
И душа трепещет и находит
тот придел, что памяти отрада!
Вот она, у ног, дедов земелька!
Красное яичко… ломоть хлеба…
В русской жизни святы век от века:
Радуница… Радоница…
Небо… |
|