* * *
Жизнь коротка.
Но время для стихов
Находится среди дорог и пыли.
Поэт готов без всяких пустяков
Писать о том, о чём другой бессилен.
И ропот свой оставить между дел.
И не спеша оставить это лето.
И вдруг понять, что он не постарел -
Но разве успокоишься на этом.
Пусть ничего его уже не ждёт:
Простит Господь поэта и усталость.
Но у дороги новый поворот.
За ним всегда надежда открывалась.

НОЧЬЮ В ТАЙГЕ
Болото сумрачно вздохнуло
И растворилось в темноте.
Глаза совиные, что дула,
Сошлись в ружейной прямоте.
Следы и звуки – всё пропало,
И только слышалось едва,
Как далеко и запоздало
Ко сну стремились существа...

***
Я шёл в строю не славы ради.
Но строго шёл, как у Кремля
Идут гвардейцы на параде.
Дрожала на плацу земля,
Блестели звёзды на погонах,
Скрипела кожа у ремня…
Из двух армейских батальонов
Ты нежно выбрала меня.

***
Ты для меня в любви несокрушима 
Своей неповторимой высотой.
Ты для меня - огромная вершина,
А я - и невысокий, и простой –
Тянусь к тебе дрожащими губами,
А ты  ко мне – на цыпочках встаёшь, 
И небо разверзается над нами.
И быть большой ты нежно устаёшь...

***
Мне стало как-то одиноко,
Немного грустно и смешно.
Весна –  ни близко, ни далёко –
Дышала свежестью в окно.

А я не выходил из дома
Навстречу утру и весне.
Забыв о времени, знакомо
Часы шагали
На стене.

И в день входила сила солнца,
В дом проникал весны порыв.
А я смотрел, смотрел в оконце,
Про время, как часы, забыв...

***
С дымком костра и запахом ухи
Я проведу таёжный тёмный вечер.
Давно затих промозглый резкий ветер,
И мысли так блаженны и легки.

Охотники тайге как женихи...
Костёр горит, как на свиданье свечи. 
И что с того, что я, как он, не вечен:
Погасну, но останутся стихи...

***
Я помню звуки и шипенье раций
В повисшей в воздухе тревоге с суетой.
И не было настырных папарацци,
Но был внезапный громкий окрик: "Стой!"

Все пронеслось, как будто бы в тумане...
Остался запах пороха в носу.
Я пулю, в грудь попавшую, в кармане
На всякий случай до сих пор ношу.

***
Мы с тобою делили стужу,
Раздирая мундиры в клочья.
Мы делили холодный ужин,
 Поздний ужин глубокой ночью.

Прикрывали из автомата
Наступающий сон тревожный.
Запах пороха нам, что мята.
Раны тихо тянул подорожник...

И всегда наши были в силе!
И давала нам силы верность.
И теперь ты – Герой России.
Только слово в конце: посмертно...

КОСТЮМ НА ВЫХОД
Купил костюм я модный в магазине.
Казалось, надо радоваться мне.
Но грусть к душе пристыла, словно иней.
И чёрный иней вижу на окне.

Снег падает и тает – снова сыро.
Но что мне снег, когда который день
В душе моей вновь бродит горечь мира,
Какую бы одежду ни надень.

А дело в одиночестве проклятом.
Всегда один живу среди людей.
Мой мир души – тюремный изолятор,
А внешний – всё мудрёней и черней.

Парит предрасположенность к ангине
И зябкость за чернеющим окном.
А я хожу, как будто в карантине,
В своем костюме новом, выходном.

***
Мы всё решили, сидя с тобой на кухне.
Так безысходно, что даже уже не страшно.
Мир покачнулся и с грохотом в бездну рухнул.
Впрочем, любимая, это уже не важно.

Всё получилось, спуталось, стало сеткой.
Всё разорвалось с треском незримой ткани.
Чувства ломают тихо грудную клетку.
Милая, можно прижму тебя к этой ране?

Мы без обмана сделали что сумели.
В парке стекло кофейни скрывало звуки,
В парке качало ветки, они хрустели -
Это зима ломала деревьям руки.

* * *
Луна с ночного неба катится.
Надеюсь, что в грядущем дне
Моя любимая спохватится,
И возвратится вдруг ко мне.

А за окном деревья сонные
Стоят, шатаясь, словно люди.
И гаснут звёзды невесомые,
Как маячки нелёгких судеб.

Но две звезды, особо ясные,
Не исчезают и не меркнут.
Они - глаза её прекрасные,
Которыми я был отвергнут.

За горизонтом солнце горбится,
Ползёт на облачные плечи.
Деревья каждый вечер корчатся
В моё окно по-человечьи.

И вдруг
Желанное настанет -
Она появится у двери.
Но, постояв, стучать не станет.
И в этом мир закономерен.

* * *
На твой упрёк, что я люблю свободу,
Я промолчал, подумав: "Ну и что?".
Взял за руку тебя... И непогода
Мне теребила краешек пальто.

И парк молчал, и было в парке сыро,
И сыпал шквал берёзовой листвы.
Могучи были вдох и выдох мира
Над шёпотом растрёпанной травы.

Любовь, любовь... Ты смело и внезапно
Вторгаешься в меня, бросая ввысь.
Но оставляешь неба горький запах,
И листопад, срывающийся вниз.

Но выбор мой таков на этом свете -
Что я, своей свободе вопреки,
Твою лишь только руку на планете
Не отпущу из собственной руки.

***
Привет, тайга... Давай повременим
С хлопком крыла и выстрела раскатом.
К тебе пришёл смиренный литератор,
Что был когда-то дерзким и взрывным.

И очень часто синий небосвод
Был затенён добытчика азартом,
И тщетно он водил рукой по карте
В таком бездумном поиске свобод.

Надежда есть, что всё не просто так:
Что в каждом дне не зря взрывался порох,
И птицы, вдруг, теряя резко скорость,
Сгибая крылья падали в сосняк.

Молчание моё ценнее слов...
Тебе дарю, хотя и с опозданием:
Наполненное смыслом созидание,
Ружейный холод матовых стволов.

ДИНАМИТ
В ночном бараке эхом прокатилось:
«Атас, контора!». Хлопнули дверьми.
Я знал, что зэк по кличке Чикатило
Под шконкою припрятал динамит.

А знанье – это больше, чем полдела,
Когда невпроворот текущих дел.
О динамите мне донёс умелый
И грамотный в делах оперотдел.

И я пошёл к своей опасной цели.
Дрожали светом лампы с потолка,
За мной через невидимые щели
Усердно мониторили зэка.

И в секцию, где тесно от кроватей,
Где тесно от табачной духоты,
Где чёрный мат стоит на чёрном мате,
Вошёл я безо всякой суеты.

Здесь спят насильник, шулер и кутила,
И чёрт-те кто здесь только не храпит.
Но мне был нужен только Чикатило,
Под шконкою таивший динамит.

Не проходил я обучений сложных
Сапёрно-инженерного полка,
Но знаю точно: всякое возможно,
Что риск велик, опасность высока.

И с головою зэк совсем не ладит,
А если он не ладит с головой,
То полетят все головы в отряде
От динамита с плеч своих долой…

Сидел в ШИЗО наутро Чикатило,
И было даже невдомёк ворам,
Что над бараком смерть вчера кружила
И кто их разминировал вчера.

Ты спросишь: для чего сейчас бумаге
Я доверяю простенький сюжет,
Что наша жизнь вокруг совсем не лагерь,
Что динамита под кроватью нет.

Но ты поверь: мир с головой не дружит,
Порой не знают даже опера,
Какая смерть над нашим домом кружит,
Кто от неё спасал тебя вчера.

***
Мирская суета под Новый Год...
Легко пошлют в рядах торговых на фиг,
Здесь у людей горит их плотный график,
Как у страны – погибший самолёт.
Течёт из горла времени декабрь,
Минута, как и жизнь, не продаётся.
Но денежная масса с шумом льётся,
Фильтруется барьером жадных жабр.
Горят глаза, как сеть из огоньков,
Снуют туда-сюда живые люди...
Ты не суди, и сам судим не будешь,
Мирская суета под Новый год...

***
Пишу стихи. Пишу который год.
Прислушиваюсь к пению и граю.
И если что-то в жизни понимаю,
То пусть и кто-то что-нибудь поймёт.

Поймёт, как это важно для меня,
Как жизнь пресна без стихотворной соли.
Хотя не знаю, боли или воли
Я почерпну из прожитого дня.

***
Сверкнул закат, прикрытый темнотой,
Как инструмент поэта. Будет снова
Резвиться пар над газовой плитой
Как-будто недосказанное слово.

Ночь хороша - ни лжи, ни правды нет.
А черновик глаголет светом истин.
Я в тишине почистил пистолет.
В который раз его уже почистил...

***
Я гвоздь в стене и сильно вбит в неё.
Так лихо вбит – не видно даже шляпки.
И загнуто надёжно остриё,
Чтоб не достали ушлые ребятки.

И если кто-то всажен в крепкий пол,
Засел в дверях или забит в рассоху,
То я – в стене, и в этом суть нашёл.
Я принял современную эпоху.

Так много нас, засевших на Руси,
По матицам, жердинам и застрехам.
Бывает, пьём от горя керосин,
Но не мечтаем никуда уехать.

Хоть иногда поводит стороной,
И кто слабее – вылезет наружу…
Подумает, что лучше край иной.
Что Родина – забвение и стужа.

И вспомнит, как простор сулил коня,
Пускай чужой, но щедрый на закуски.
Но отчий дом – Россия для меня.
Я гвоздь в стране,
Я вбитый в доску русский!

К публикации рекомендовала Надежда Мирошниченко

Комментариев:

Вверх