***
Воды озера Нéро.
Тих пустой монастырь.
Милосердия эра
Засевает пустырь
Хризантемами веры,
Васильками любви,
Понимания вербой
Берега оживив.

Хризолиты надежды
Замерцают в пыли,
Приоткроются вежды,
Зашумят ковыли.
Донным илом осядет
Пепел праведных битв,
Заструится над гладью
Шёпот тихих молитв.

***
Межозёрье. Еловые чащи,
Серебрится неспешная Свирь.
Сон закатный, в рассвет уходящий
Охрой красит небесную ширь.

Серо-синие строгие Кúжи,
Тёплый-тёплый земной Валаам.
Здесь и небо пониже, поближе,
Путь короче к святым берегам.

Зеленеют у озера рощи,
Белый Свирский стоит монастырь,
Александра нетленные мощи,
Инок мерно читает псалтырь.

За кормой пропадёт Заонéжье,
Волны мягко качнут теплоход,
Взявши за руки веру с надеждой
Странник пó миру дальше пойдёт.

***
Льётся звон исповедальный
По проливам, островам.
И отшельник, и молчальник
Спит суровый Валаам.

Стылым серым ранним утром
Бьёт в набат седой звонарь,
Кров нашедший Божий странник,
Старый белый пономарь.

Звук пророческих видений,
Вечный бой Добра со Злом,
Борется монах Викентий
Тихим праведным стихом.

«Боже правый, все там будем.
Спас, нерукотворный Спас!» -
Братья – пристальные люди
Молятся за всех за нас.
                                                                                  
***
В окрестностях любви идут дожди –
Забытая мелодия для скрипки,
На Лукоречьи грустно пахнет липой,
В оврагах земляники пруд пруди.

Страсть, суета – до первого дождя,
Дурные мысли быстро смоют струи.
Хозяйка гор любовь не наколдует,
Утихнет всё, немного погодя.

И мягкий камень гáббро-диабáз
Отдаст тепло святого Валаама,
И старший внук вдруг тихо скажет «мама».
Померкнет свет. И вспыхнет сей же час.

*** 
На Кострóмке, на реке
Монастырь Ипатьев.
Белизна могучих стен,
Рясы чёрных братьев.

Волны стелются у стен
Отрока укрытия,
Помнят ветер и вода
Давние события.

На булыжной мостовой
Зримый след стоянья,
Люди кликали царя,
Шли на поле брани.

Одолел простой народ
Время лютой смуты,
Разорвавши навсегда
Иноземцев путы.
                                                  
***
На пустоте осенних пляжей
Оставить чистые следы.
Меж сосен, ростом восемь сажен,
Напиться в роднике воды.

Наполнить лёгкие покоем,
Вдохнуть мерцанье жёлтых звёзд,
Которые жужжащим роем
Летят в страну с названьем Оз.

Благословенная пустынность
Родимых волжских берегов,
И Жигулёвских гор вершины,
И цепи белых островов.

***
Лето – обещание весны.
Дошагать до солнечной страны,
До шуршанья белого песка,
До блужданья в мачтах сосняка,
До молчанья волжской тишины.
По тропинке, светлой от луны,
Добрести до сердца древних гор,
Рёв лосей и воя волчий хор,
Шорох барсука в своей норе,
Услыхать на Стрельной, на горе.

***
У дороги, в траве-лебеде,
Притаился колодец с водицей.
Странник, всласть захотевший напиться,
Наклонился к студёной воде,

Но услышал тут шёпот: «Не пей…»,
Поднял очи – шишига с ним рядом,
Рассмеявшись, уселась на пень,
Одарила вдруг ласковым взглядом:

 – Друг сердешный, на Лысой горе,
Там, где теплятся тихие зори,
Песню грустную о волгаре,
Мы споём на широком просторе.

…Над дорогою стелется дым,
Там где скалы угрюмо чернели.
Нежить добрая и пилигрим
В лес ушли на русáльей неделе.

***  
            Саше Илажиевой
Круглая конфета на ладони –
маленького сердца чистый дар,
Звук души, которого не тронет
мира зло. Мелодия гитар
разольётся в Жигулях, как милость
Божия. Как быстрый дельтаплан,
Счастье полетит на легких крыльях,
приземлится в очень Тёплый стан.
Доброты ни много и не мало,
Молит милосердия оргáн,
чтобы у детей побольше стало
в жизни добрых Солнечных Полян.

***
Мой камертон испытывает сбои.
Туч поредевших старое рваньё
в пустом окне приёмного покоя.
Опять один. Не в поле. И не воин.
И монологов внутренних враньё.

Удушья страхи. Давят горло тени.
Но на побег решается луна,
в край Девьих гор, где свежие сирени,
дождя стена и радуги явленье,
покой души и синяя волна.
   
*** 
Бережно шуршит вчерашний дождь,
Шевелит притихшие каштаны,
Злой шиповник, как колючий ёж,
Сторожит ненужные фонтаны.

Сторожит несмелый шум воды,
Бережёт последних струй сиротство,
Старый конь не портит борозды,
Но не понимает донкихотства.

Ничего не делается зря.
Осокóрь качается скрипучий,
Скомканные блики фонаря
Освещают дождь на всякий случай.

Бездумность лета. Тихо. Мирно. Пусто.
Жары безумность. Притупились чувства.
В пустой кофейне пахнет свежим хлебом,
В окне струится винограда стебель.

***
Тольяттинские крыши,
Не Питер, не Монмартр.
И не творят под ними
Готье и Жан-Поль Сартр.

Но утренней порою
Оранжевый рассвет
Сиреневой спиралью
Сплетает слов букет,

Рождая строки, строфы
У солнечных бродяг.
И реет вдохновенья
Переходящий флаг.
           
*** 
Степи… Древний Наровчат
Помнит жуткий треск бича,
Как пронзительно звучала
Здесь монгольская камча.

Орды, словно саранча,
Мчались, воя и крича,
А в пещере, под молитву,
Тлела инока свеча.

Глубина и синь в очах
Наровчатовских девчат –
От несломленной Нарчатки,
От святого, от ключа.

Пустынь – вечности причал,
Пряный запах кулича
Вдруг напомнил мне Репьёвку,
Шум родного Бирюча.

УСОЛЬЕ
           Туда, где бродят только козы
                         Николай Гумилёв
Каркают вороны
В старом графском парке,
Дремлет жеребёнок
Под кирпичной аркой.

Лазают козлята
По домам-руинам,
Мягко пахнет мятой,
Грустно и пустынно,

Сонных листьев шорох,
Лишь река синеет.
Память – дряхлый сторож
Бродит по аллеям.

Вверх

Комментариев: