Соло для одинокого гармониста

1.

Бывает – тоска схватит за глотку. Уцепится. Прильнет. Поднимет над суетой и явит мир серым, грязным и мерзким. В такие вот минуты выть хочется от безнадеги и отчаяния. Кажется, что жизнь подарена в насмешку над человеком. И одиночество – тайная тропа безрассудства, единственное убежище.

Ничто не веселит. Не радует. Исчезают желания и надежды. Душа томится в темнице безверия. И тоска является в эти минуты слабости. И бросается человек в бездонную пропасть мытарств духа и плоти – в пьянство. И уже после первой рюмки летит в пропасть и рождается незамысловатая мелодия, словно одинокий гармонист в лунной ночи наигрывает бесхитростную мелодию…

И все уже безразлично. Все «до лампочки». Все «до фени». И не думает никто, что каждая пропасть заканчивается дном и можно удариться больно. Очень больно.

Сергей Иванович Недвигин был очень талантливый человек, мастер на все руки. Но – запойный пьяница. Жил бы он благополучно, безбедно и даже где-то процветал, если бы не его болезнь.

Трижды был женат. Дважды разведен. Приспело время третьего развода с женой Зоей.

На кухне Сергей Иванович с Зоей вели строгий, занудный и злой разговор.

– Все. Надоело. Ты можешь понять: мне надоело выносить твою пьяную рожу, – Зоя говорила резким истерическим голосом. – Забирай вещички и уматывай к своей маме!

–  Ну, что ты так сразу – уматывай. Три года жили и ничего…

Сергей Иванович был с похмелья, и затуманенный мозг не находил для ответственного разговора правильных слов. Чтобы он не сказал сейчас, все звучало как неумелая и жалкая попытка оправдаться.

– Уходи к своим дружкам и шалавам. Пей, хоть утони в этой водке. Я тебе говорю окончательно и бесповоротно – с тобой я жить больше не буду. Все. Точка. На-до-ело!

Зоя выкрикивала все это свистящим шепотом.

2.

Не было причин сомневаться, что свое решение она приняла «окончательно и бесповоротно». Сергей Иванович это понял. И – смирился.

Он сказал:

– Послушай, отдай гостиный гарнитур…

– Что?! Ч! Ч-то!? Чт-о-о-о!!!!…

Надо сказать, что Сергею Ивановичу один знакомый фирмач за эту стенку предлагал пять тысяч долларов. Фирмач этот знал толк в дереве, знал истинную стоимость и зря бы такие деньги не стал предлагать.

Знала об этом предложении и Зоя.

Два года Сергей Иванович собственными руками делал эту стенку. Он использовал кедр, ясень, бук, березу, дуб. Каждую деталь шлифовал и доводил до того мерцающего ласкового блеска, который свойствен только дереву. И в конце покрывал воском со скипидаром.

Когда мебель делается мастером с душой, живет  в ней некая теплота и уют, создает она настроение праздничное и радостное.

Стенку Сергей Иванович делал с очень большой душой…

Зеркальные и стеклянные витражи дополняли красоту шкафов.

– Что ж ты меня без копейки выгоняешь? Сколько я тебе денег давал? Какую я тебе квартиру сделал – паркет на полу, потолки стеклянные и зеркальные – мозаикой, спальный гарнитур – натуральное дерево, «прихожку» кожей обтянул. И ты меня вот так запросто выгоняешь?… Слышь, отдай «гостинку»…

Все это Сергей Иванович проговорил тусклым глухим голосом.

– А вот тебе! – Зоя сунула ему под нос кукиш. – А кто мне заплатит за нервы, которые я на тебя извела!? За то, что безропотно сносила все твои запои?…

– Так я стенку еще не закончил, вот ты и сносила…– вставил Сергей Иванович.

– Бессонные ночи, когда ты не ночевал дома… Эту твою присказку – Змея Особо Ядовитая – то есть я…

3.

– Так ты не отдашь? – спросил подрагивающим голосом Сергей Иванович.

Зоя визгливо расхохоталась.

– Конечно же, нет. И никаким судом ты у меня ее не отсудишь!

– Ну-ну, – сказал Сергей Иванович.

Он взял разделочный топорик из кухонного набора и пошел в гостиную.

Он бил стекла у шкафов. Рубил дерево…

Через двадцать минут гарнитур превратился в груду досок, обильно осыпанных стеклом и битым зеркалом. Сергей Иванович в работе даже вспотел. Зоя словно окаменела. Она стояла на пороге безмолвно, прижав к груди ладони.

Сергей Иванович отер руки о штаны. Бросил топорик под ноги Зое…

– Вот так.

Он вышел из квартиры и хлопнул за собой дверью. Как был в штанах и рубашке – ушел в мартовскую ночь.

   Шел по ночному городу, куда глаза глядят. В груди ширилась и росла боль. Соло для одинокого гармониста и бесхитростный мотив: «Чижик-пыжик, где ты был?…»

 Тоска…

Брызги шампанского и сухари 

Часы заскрипели, словно уключины старой лодки. Дверца отворилась и из домика высунулась кукушка. Она некоторое время молчала, как будто раздумывала; опомнилась – пора! И семь раз: «Ку-ку!»

Хрипло. Надсадно. Зло.

Вползла назад. Дверца щелкнула. Время!

Старуха сидела за деревянным струганным столом. На столе два граненых стакана. Булка белого хлеба. Палка копченой колбасы. Коробка шоколадных конфет. Откупоренная пузатая бутылка шампанского в черной фольге. В стаканах пенилась янтарная жидкость. Пузырьки весело лопались. И крошечные брызги разлетались и опадали на крышку стола. Старуха крючковатым пальцем растирала брызги… Растирала…

Щуплая. Сгорбленная.

– Пей, мать! Французское шампанское. Дорогое.

Она, словно не слышала. Спросила:

– Насовсем пришел, чи нет?

Сыну за шестьдесят. Крепкий в кости. Кулаки – кувалды. Короткие волосы. Шишковатый череп. Глубоко посаженные глаза.

– Пятнадцать лет от звонка до звонка…

Он выпил шампанское крупными глотками.

– Убивец, – скупо обронила старуха.

Сын дернулся, как от удара. Замер. По-мужски тихо заплакал.

– Прости, мать.

Она поднялась. Тяжело обошла стол. Гладила сухой рукой по редким коротким волосам. Два старых человека – мать и сын.

– Неужто, на воле хуже, чем в тюрьме?

– Я волю, мать, боюсь. Я в этом мире жить не умею. Вышел за ворота, а здесь все другое. Люди другие. «Мерседесы», прилавки ломятся от товаров. Деньги – другие. Лимоны! Арбузы! Молодняк – борзой. У бритоголовых пушки. Кажется, на другую планету попал.

За окном просигналила машина. Грубый голос позвал:

– Черный! Пахан ждет!

– Степа, погостюй у матери, – жалобно попросила старуха. – Всю жизнь у меня не было помощника и заботника. Без внуков оставил…

Сын встал.

– Не могу, мать. Люди ждали меня, встречу организовали, – усмехнулся, – Я общественный человек.

Он достал из кармана две тугих пачки. Положил на стол.

– Я тебе деньги привез. Здесь много… Купи себе чего-либо.

– Степа, нашто мне деньги? Мне сын нужен. Кто глаза закроет, когда помру…

Сын ничего не сказал. Поклонился. Хлопнула дверь. От старенького покосившегося домика отъехал белоснежный «Мерседес».

Старуха долго сидела за столом. Она не плакала. Потом она порезала булку хлеба и разложила на подоконник сушить сухари. Чистой тряпочкой вытерла брызги шампанского. К деньгам не прикоснулась.

Помолилась и легла спать.

Ночью старуха умерла.

Соседи нашли на столе две пачки денег. Палку «Московской» копченой колбасы. Коробку конфет «Сказки Пушкина». Под матрацем тысячу рублей мелкими купюрами. А в сенцах – восемь мешков сухарей.

Соседка, баба Нюра сказала:

– Наголодалась за всю жизнь. Сухарики присушивала на «черный день». Все сына ждала. Дождалась…

Соседи старуху похоронили.

Конь с крылышками

Вот так все и случилось…

Свой 55-летний юбилей поэт Степан Черный-Привокзальский решил отпраздновать широко...

Когда-то мы вместе начинали свой путь в литературу.  Не забыл – прислал и мне приглашение: «Дорогой друг, Вася! Официально приглашаю тебя отпраздновать день рождения. Приезжай. Буду рад тебя видеть на моем юбилее!»

Степан Черный-Привокзальский жил в Задонье. После выпуска своей первой книги стихов - он купил себе дом и прочно обосновался на Задонской земле.  Свою скандальную известность Степан Черный-Привокзальский приобрел не благодаря поэтическому творчеству, а скорее знакомству с такими людьми, как Мадуро – наследник Хуго Чавеса, братом  Фиделя Кастро и Беларусским батькой. Встретился он с ними в Москве у Красной площади, где подрабатывал в свое время, позируя для иностранных фотографов. Дело в том, что внешность Степана Черного-Привокзальского была просто поразительна. Представьте себе – огромный лысый детина с ярко красной бородой. На голове - красная буденовка с синей звездой, на плечи накинута синяя шинель, на ногах – обмотки. Поверьте, эффектное зрелище.

На своей избе, в Задонье – он написал крупно: «Последний оплот коммунизма», а ниже, не мудрствуя лукаво,  чуть мельче – «Мы, на зло, козлам-буржуям мировой пожар раздуем!» Вначале, Черного-Привокзальского хотели в психушку упрятать, а затем губернатор и глава Задонья порешили, мол, в  политику и во власть – не лезет, пускай себе – дуркует! Опять же, польза! Во-первых, друг товарища ЧП (так стали называть Черного-Привокзальского по аналогии с товарищем Ч – Че Геваро!) – Мадуро, стал бесплатно поставлять дизельное топливо для фермеров. С другой стороны – брат Фиделя Кастро – Рауль распорядился в Задонье присылать кубинские сигары, а вот Белорусский – батька,  для Задонья поставил десять новеньких МАЗов, тракторов МТЗ, а так же холодильников «Атлант». И все в поддержку «нашего товарища ЧП»! В общем, от проживания Черного-Призокзальского в Задонье – даже не вред, а польза самая, что ни на есть – настоящая и действенная! Причем, для всех, включая губернатора и главу Задонья.

Вот такой – наш товарищ ЧП, пригласил меня на свой юбилей.

Естественно – с пустыми руками в гости не поедешь. Заказал знакомому скульптору Рутченко – коня с крылышками, то есть – Пегаса (в древнегреческой мифологии – конь Зевса, от удара копытами которого забил чудесный источник, дающий вдохновение поэтам).

Коня изготовили. Не слишком уродлив, но – однако тяжелый...

Упаковал так, чтобы на спине мог переносить, и отправился в Ростов.  Думал, легче оттуда в Задонье добраться.

Первое «попадалово» случилось, когда  решил испить кваса. В кармане всего 600 рублей. Две купюры: 100 и 500. Думаю, разменяю «Пятихатку». Приметил баночку в холодильнике за 40 рублей. Протягиваю деньги. Продавщица дает сдачу 60 рублей. Затем, ляляля-траляля, мозги мне закомпоссировала, сразу не попросил 400 рублей. А когда кинулся, оказалось, что кваску испил за 440 рублей. Такая вот арифметика. Кинулся назад, а продавщица мне в ответ – и знать ничего не знаю, и вас здесь вообще не стояло. Все ясно! Ага! Лохов надо учить, в смысле – вот таких, как я! Обидно, конечно. А что делать?

Осталось у меня всего 160 рублей. Думаю, ладно – поеду к другу на Западный, займу денег и на следующий день отправлюсь в Задонье на юбилей Черного-Привокзальского.

Мой друг – Алексей Дермантинов – не бедный человек. Живет в приличном доме на улице Модаяна. Жена проживает в трехкомнатной квартире отдельно. Еще – две двухкомнатные квартиры сдают в наем…

Леха встретил радостно. Чаем с коньком напоил. Денег дал. Вот я и решил с утра пораньше отправиться в Задонье...

Когда утром встал, хозяина уже в доме не было. Попытался выйти на улицу, а там кавказская овчарка Наур на меня конкретно: «Р-р-р-!» - не выпускает. Так целый день у телевизора просидел в ожидании хозяина.

Получилось так, что на юбилей безвозвратно опоздал. Коня с крылышками так и не вручил. А тащить назад, ну – оч-ч-чень обременительно. Решил подарить Лехе Дермантинову. Мы коня на крыше дома установили. У кого флюгеры или антенны, а здесь – конь с крылышками! Прикольно получилось...

Уехал я назад в свою любимую Богураевку. Товарища Черного-Привокзальского поздравил с юбилеем телеграммой, думаю, он не обиделся. Но вот история с конем получила неожиданную развязку!

Леха Дермантинов бросил бизнес. Развелся с женой. Начал писать стихи. Картины. А недавно прислал письмо.

«Здравствуй, дорогой Вася! У меня в жизни кардинальные изменения. При разводе жена у меня отобрала всю антикварную мебель, но дом остался. Я повесил над входом вывеску «Приют одинокого странника» Теперь у меня живут художники и поэты. Пьем вино. Спорим о литературе и искусстве! Иногда голодаем, в смысле – не за что купить булку хлеба. Но это все – ерунда! Главное – какое счастье жить полной жизнью! Не деньги – основное мерило... Главное, Вася, любовь! Познание... Какой я был идиот, когда «горбатил» в бизнесе – крутил, кроил, обижал людей.
Сейчас у меня в душе покой и умиротворение. Я счастлив! Истинно говорю...»

Вот такое письмецо. Богатый человек Леха Дермантинов, лишившись денег – обрел счастье!

Ну, да... Конь с крылышками – оказался Троянским конем? Ну, не знаю...

Кравченко Александр Александрович - член Союза писателей России с 1997 года, прозаик. Живет и работает в г. Белая Калитва Ростовской области.
Родился 12 марта 1955 г. в хуторе Богураеве Белокалитвинского района Ростовской области. Окончив среднюю школу в родном хуторе в 1972 г., А.Кравченко работал фрезеровщиком на металлургическом заводе в Белой Калитве. В тот период начал пробовать себя в литературном творчестве. Первый рассказ 17-летнего автора опубликовала районная газета «Заветы Ильича». В 1973 г. А. Кравченко поступил на механический факультет Новочеркасского политехнического института, по окончании которого стал инженером-программистом. Работал не только по специальности – был монтировщиком сцены в Новочеркасском театре им. В. Ф. Комиссаржевской, трудился в леспромхозе под Сыктывкаром, в 1979 – 1982 гг. работал инженером-технологом на ремонтном заводе Навоийского гидрометаллургического комбината (Узбекистан), затем, вернувшись на родину, преподавал в профтехучилище, работал в многотиражной и районных газетах. В 1991 г. был принят в Союз журналистов России. Рассказы и повести Александра Кравченко печатались в альманахе «Молодость», журналах «Дон», «Орфей», в различных газетах. Его первая книга «Ведьма в законе» была издана в Ростове в 1995 г. А.Кравченко – лауреат конкурса, посвящённого 100-летию со дня рождения М. А. Шолохова. Он также добился успеха в конкурсах «Золотой объектив – 2007» и «Щит и перо – 2008».

К публикации рекомендовал Дмитрий Ханин

Вверх

Комментариев: