Авторская страница Романа Круглова

<<< Ранее

25.12.2021 г.

Литература о Великой Отечественной войне: ценностный подход

Вторая мировая война стала самой распространенной из локальных исторических тем в мировой литературе – ни об одном другом событии в мировой истории не было написано такое количество произведений. Особое значение Второй мировой войны в русской традиции связано с ведущей ролью СССР в победе над фашистской Германией и с тем, что большая часть тягот этой войны выпала на русский народ.

В годы войны произведения были посвящены отражению и осмыслению происходящих событий, поддерживали боевой дух, обеспечивали единство фронта и тыла. Преобладали стихотворения, в прозе – жанр очерка, а также публицистика, поскольку малые формы могли быстро прочитываться и распространялись в газетах.

Писатели старшего поколения, как правило, эвакуировались в тыл вместе с другими работниками культуры. Творчество некоторых авторов, писавших и до этого, достигло расцвета в годы войны и связало их имена с военной темой – такова, например, литературная судьба Ольги Берггольц.

Еще плотнее сопряжены с военной темой литературные судьбы молодых писателей, принимавших участие в военных действиях, как, например, Юлия Друнина, писавшая в 1943 году:

Я только раз видала рукопашный,
Раз наяву. И тысячу – во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.

Примечательно, что изначально в этом стихотворении было четыре десятка строф, однако редактор предложил автору оставить одну, и она согласилась. Предельная емкость поэзии фронтовиков обеспечила им всенародное признание, с этой поэзией шли побеждать и умирать.

Крупная проза в период войны создавалось, однако была значительно менее популярна – она не могла быть полноценно востребована сражающимся народом ввиду нехватки времени на чтение.

В первый послевоенный период литературное освещение войны предполагало, прежде всего, воспевание подвига советского народа, радость долгожданной победы и чувство выполненного долга. К примеру, в панорамном романе Ильи Эренбурга «Буря» (1948) война понимается как единое нацеленное на победу глубоко осмысленное действие.

Литература первых послевоенных лет проникнута оптимизмом. Вместе с тем уже в ней подробно показаны страдания народа, как, например, в романах Александра Фадеева «Молодая гвардия» (1946, вторая редакция вышла в 1951 году) и Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда» (1946), который положил началу тенденции «окопной правды», по выражению Александра Твардовского.

Эстетика окопной правды предполагает изображение войны, увиденной глазами обыкновенного человека, ее непосредственного участника. Такой взгляд изнутри событий строится на субъективности впечатлений, которые подробно реалистически выписаны. Простой солдат, ежедневно выполняющий непосильную работу и, как правило, видящий только свой участок этой работы, не осознает в полной мере смысла военных событий как единого целого. Сосредоточенность героя на решении локальных задач приобретает особое значение для читателя ввиду того, что он, в отличие от героя-участника событий, имеет представление о войне как глобальном событии и ее итоговом значении.

Подвиг простого человека стал центральной темой такого литературного направления, как лейтенантская проза. Его представители раньше стали воинами, чем писателями, пережитый боевой опыт стал источником их творчества. Лейтенантская проза характеризуется документальностью, обилием подробностей бытовой повседневной жизни сражающегося человека. В этих произведениях наиболее правдиво и художественно точно показан как героизм, так и страдания народа.

В конце советского периода возникла тенденция умаления смысла пережитых во время войны страданий – умаление смысла победы. Характернейший пример этого – «Блокадная книга», написанная в соавторстве Д.А. Граниным и А.М. Адамовичем, составленная из «подлинных рассказов блокадников» (при этом конкретные источники информации, как правило, не указаны). В этой книге говорится, в частности, о закрытом кондитерском цехе, где изготавливались ромовые бабы для партийного руководства осажденного города, при этом источники «документальных» сведений умалчиваются. Д.А. Гранин, ни дня не проживший в блокадном Ленинграде, утверждал, что об этом ему писали ленинградцы и даже предоставлял фотографию кондитера с подносом ромовых баб, однако нет ни одного аргумента, подтверждающего, что фотография кондитера сделана в блокадном Ленинграде. Утверждения о том, что руководство голодного города объедалось пирожными, не подкреплены ничем.

Через всю книгу проходит мысль о том, что Ленинград следовало сдать врагу, чтобы избежать человеческих жертв, что жертвы были напрасны. Вместе с тем из обнародованных планов немецкого командования известно, что население Ленинграда подлежало полному уничтожению (то есть, если бы город был сдан, погибла бы не четверть населения, а все население). Кроме того, Ленинград был крупнейшим промышленным центром с военными заводами и важнейшим стратегическим пунктом, а значит, если бы город был сдан, исход войны был бы иным. Акцент на мародерстве в осажденном городе и бессмысленности страданий жителей обесценивает подвиг ленинградцев.

Смысл создания подобных произведений в конце XX века состоял в идеологической работе, направленной на развал Советского Союза. Ввиду того, что победа в Великой Отечественной войне – главное достижение СССР в ХХ веке, обесценивание победы автоматически ставит под сомнение русскую государственность и суверенитет.

Характерно, что Д.А. Гранин, до войны комсомольский вожак, был мобилизован сразу в звании капитана, в этом же звании он был и демобилизован; использовав все свое влияние, чтобы уклоняться от фронта, за годы войны он получил два образования в разных танковых училищах (возможно, единственный подобный случай за всю войну). Писатель-фронтовик Владимир Бушин, в последние годы своей деятельности уделявший много внимания разоблачению мифов о Великой Отечественной, писал: «в Интернете о нем можно прочитать: “Командир роты тяжелых танков”. Да, командир, но эта рота – в военном учебном лагере под Тулой, которая была уже давным-давно далеко от фронта, и куда Гранина направили, видимо, из Главного управления. Оттуда летом 1944 года его, как человека, имеющего инженерное образование, уволили в запас (…) Лет тридцать – сорок после войны Гранин не писал о ней. (…) Но настали иные времена. Фронтовиков, которые могли бы сказать: “Полно врать-то!”, осталось мало, и они уже так состарились, что многим было не до этого. И тут Гранин развернулся… Благо Господь долголетие дал»*

Сходная тенденция в изображении войны прослеживается в позднем творчестве Виктора Астафьева. В начале своего творческого пути Астафьев не писал о войне, отвечая на вопросы журналистов об этом, что его военный опыт недостаточен для осмысления этой великой темы и со своей «кочки зрения» он не должен ее затрагивать. В конце ХХ века Астафьев стал активно эксплуатировать тему войны в ключе критики командования, гипетрофированного изображения страданий, антиэстетических натуралистических подробностей, животных низменных сторон человеческой натуры («Прокляты и убиты» 1995, Веселый солдат» 1998).

Изображение войны Астафьевым стало проявлением в такой перестроечной тенденции, как чернуха. Не порывая в открытую с народом, тело и дух которого Астафьев ранее воспевал, писатель мыслит о народе, человеке и жизни в совершенно ином ключе. К примеру, такие размышления от повествователя даны в повести «Зрячий посох» (1988):

«Как все-таки несправедливо устроена эта самая наша небесконечная жизнь. Сколько бесполезных, никому не нужных людей живет на свете, недоумков, хамов, убийц, воров, дармоедов, рвачей, а хорошего человека вот нашла смерть, измучила болезнью, иссушила в нем соки, истерзала страданием и убила. Неужто это по-божески? – святой должен страдать за грешных, и грешные, видя муки святого, должны терзаться и – обретать его облик? Но что-то много страдают мученики и мало действуют их страдания на человеческий мусор. Он чем был, тем и остался…»

Негативные тенденции литературного осмысления войны возникли в конце советской эпохи и развились на фоне перестройки как очернение советской истории и государственности. К сожалению, эти тенденции достаточно сильны и до сих пор. Основной их принцип – концентрация внимания на страданиях народа при нивелировании смысла этих страданий и, как следствие, обесценивание жертвы и подвига. Другой характерный элемент такой литературы – умаление заслуг командования (как если бы героическая армия, управляемая глупо и бездарно, могла бы сама по себе решать сложнейшие стратегические задачи).

Рассматривая литературу о Великой Отечественной войне в ценностном ключе, можно констатировать, что и в военный период, и в первые послевоенные годы произведения отражали все ужасы военных реалий, однако при этом литература выражала духовный смысл войны как необходимой жертвы и великого подвига. Тенденция умаления этого смысла наметилась в отдельных произведениях конца ХХ века и, зачастую, преподносилась читателю в качестве демифологизации – открытия некой правды, которая ранее якобы умалчивалась.

В современной литературе представлены различные взгляды на Великую Отечественную войну; они зависят от идеологических пристрастий автора или заказчика произведения.  

___________

* Бушин В.С. Пятая колонна: «когда таким пути открыты…»

Роман Геннадьевич Круглов (1988, г. Ленинград) – поэт.
Секретарь Союза писателей России, председатель Санкт-Петербургского отделения Совета молодых литераторов СП России.
Литературовед, кандидат искусствоведения.
Автор пяти поэтических книг, а также ряда художественных, критических и научных публикаций в сборниках и периодике.
Заместитель декана факультета экранных искусств Санкт-Петербургского института кино и телевидения, доцент кафедры искусствознания.

Наш канал на Яндекс-Дзен

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"

Система Orphus Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную