| |
В начальной русской азбуке каждая буква обозначалось словом. Все вместе они читались как учебник Жизни. Аз буки веди глаголь добро.. Это «Я ведаю, знаю буквы, говорю (глаголю) добро» лежит в основе русской словесности. Поэзия наша всегда, а сейчас и современная, именно глаголет, говорит доброе, спасительное. Читаешь и с радостью убеждаешься, что наши поэты подхватили великие хоругви классиков и несут их над просторами России.. И хочется об этом говорить.
У меня прошёл ряд публикаций о писателях и поэтах русской современной литературы: Абрамов, Астафьев, Белов, Гребнев, Кузнецов, Лихоносов, Носов, Распутин, Рубцов, Симонов, Солоухин, но разве ими исчерпывается список имён Русского Возрождения? А как забыть и как не ввести в читательский обиход имена поэтов, начнём со священнослужителей иеромонаха Матюшина (Правдина), протоиерея Андрея Логвинова, поэтов Александра Боброва, Глеба Горышина, Алексея Решетова, Константина Скворцова, Николая Рачкова, Бориса Сиротина, Фёдора Сухова, Александра Люкина, Валерия Латынина, Вячеслава Богданова, Николая Анциферова, Виктора Бокова, Владимира Кострова, Николая Старшинова, Николая Домовитова, Валерия Хатюшина, Виктора Кирюшина, Владимира Силкина, Евгения Юшина, Николая Пересторонина, Елены Коноваловой, Валентины Коростелёвой, Валерия Фокина, Елены Наумовой, Лады Постоевой, Геннадия Красникова, Николая Дмитриева, Николая Зиновьева? И как не упомнить, как вишенок на торте, боевых соратниц поэтического воинства, как забыть Светлану Сырневу, Надежду Мирошниченко, Диану Кан. Доблестные имена! Блистательный список! Сплошь почти под защитой святителя Николая, любимого русского святого. И далеко ещё не всех вспомнили. А надо. Эти таланты держали и держат над Россией нравственный свод отношения к событиям истории и современности. И защиту от бесовских нападений пропаганды разврата, поклонения деньгам, тягой к материальной, а не к духовной стороне жизни.
Милые мои, братья и сестры во Христе, соратники в борьбе со злом, идущим на Россию. О каждом из вас можно сказать многое, вами заслуженное, а сейчас мне хотелось хотя бы назвать ваши имена, чтобы они отпечатались в памяти читателей, привлекли внимание к вашим книгам и через них обогатили свои душевные силы.
Начнём с иеромонаха РОМАНА (Матюшина-Правдина). Все знают его духовные песнопения, ставшие народными. И стихи поучительные и вразумляющие:
Желая, чтоб Господь его избавил
От лишь ему известных бед и зол,
Он сделал всё, что мог - свечу поставил,
Чуть постоял и быстренько ушёл.
Помчался по проточным он дорогам,
И вряд ли думал он, куда-то мчась:
Пока душа не встанет перед Богом,
Напрасно будет теплиться свеча.
Протоиерей Андрей ЛОГВИНОВ:
Душа томилась и металась,
Нездешняя в земном краю.
Дошла до края… Разрыдалась,
Поняв беспомощность свою.
Вдруг… словно в рай раскрылась дверца!
Где птичий звон, как поле гроз…
Не будет радуги на сердце,
Когда глаза не знали слез…
…В раю не надо будет слов,
Сумей их здесь сказать.
Рай - это Радость и Любовь!
И Свет и Благодать!
И никакое в мире зло туда не попадёт,
Но лишь сердечное тепло,
Твоё сердечное тепло
Берётся т а м в зачёт.
Я за чистое русское слово готов умереть,
За лучистую звонкость раздольной единственной речи,
Родниковую свежесть - на поле немыслимой сечи,
За одно уже право сей речи струиться и впредь.
Алексей РЕШЕТОВ уже навсегда стал памятником в родном уральском городе Березники, где долгие годы работал в шахте. Может быть, от её темноты в нём жило стремление к свету, от того, при всей грусти в его стихах, в них так много солнца. Его отца расстреляли, когда маленькому Алёше был только годик. Вскоре арестовали, выслали мать.
Но вот свойство настоящего русского таланта, который всегда от Бога: талант этот всегда будет светоносен. Вот, на выбор, несколько строф:
Я был пацаном голопятым,
Но память навек сберегла,
Какая у нас в сорок пятом
Большая победа была.
Какие стояли денёчки,
Когда, без вина веселя,
Пластинкой о белом платочке
Вращалась родная земля…
…У калитки вся в цвету калина
И под ней - не молод и не стар -
Сапогом, дошедшим до Берлина,
Дядька раздувает самовар…
…Дельфины, милые дельфины,
Мы вас научимся беречь.
Уже почти наполовину
Мы понимаем вашу речь…
Николай СТАРШИНОВ - фронтовик. Я замечал, что поэты, прошедшие войну, всегда очень заботливо занимаются с молодыми писателями, видя в них не просто смену, а то поколение, которое они спасали и спасли в тяжелейшей войне ХХ века. Особенно славен был в своей наставнической деятельности именно Николай Константинович. Своим учителем называл его замечательный поэт Николай Дмитриев.
Конечно, война определила всё творчество Старшинова:
Война, твой горький след
И в книгах и на полке.
Я сорок с лишним лет
Ношу твои осколки.
Чтоб не забыл вдвойне
Твоих великих тягот -
Они живут во мне
И в гроб со мною лягут…
… Всё жарче вспышки полыхают,
Всё тяжелее пушки бьют.
Здесь ничего не покупают
И ничего не продают.
Это о том, как солдаты шли и по дороге увидели рассыпанные деньги, Никто и не подумал нагнуться.
Константин СКВОРЦОВ, поэт, драматург:
Но известно от века, что света не спрятать во мраке,
Кто взошёл на Голгофу, тому безразличен Парнас.
Не может родина быть малой, с такой великою душой.
Пронеслись мои годы, столбы верстовые.
Забубённая молодость, ты не права.
Мы торопимся жить,
Забывая простые,
Голубые, как лён,
Белоснежные наши слова.
Валерий ХАТЮШИН, практически в одиночку издающий русский журнал «Молодая гвардия». Он не только безкомпромисный публицист в своих стихах, но и лирик:
Недвижны листва и вода,
Спокойны и небо, и воздух,
И трав освежающий роздых
Твои исцеляет года.
Недвижны листва и вода.
Как время течёт сквозь тебя,
Ты нервами чуешь и кожей,
С травой и деревьями схожий,
Любую былинку любя,
А время течёт сквозь тебя…
… Вырвусь я в своём пророчестве
Из тоски лихих годин.
Даже в полном одиночестве
Я на свете не один.
Пусть душа, ни с чьей не схожая,
Словно комната пуста -
Предо мною Матерь Божия
И спокойный лик Христа.
Геннадий ИВАНОВ, исколесивший все пространства нашей матушки России:
Душа сегодня мечется, болит,
Что делать среди мерзости и срама?
«Быть русским! - говорит митрополит, -
Не отступать от Веры и от Храма!»
Мы отошли, мы заблудились, мы,
Безумные, испили чашу яда
И помрачились многое умы.
К себе самим теперь вернуться надо.
Опять народом православным стать,
Господь зовёт уныние отринуть
И о Руси Святой возревновать.
И ещё Николай, о котором вспомнили, Николай ДМИТРИЕВ. От имени своего поколения говорит:
В пятидесятых рождены,
Не знали мы войны, и всё же
В какой-то мере все мы тоже
Вернувшиеся с той войны.
Ночью он слышит как отец-артиллерист кричит:
«Разворачивай пушку, холера!».
Это батька воюет во сне.
На полу мои ноги босые,
Вот бы мне в этот сон, в этот бой:
Вдруг да батька врага не осилит,
Вдруг живым не вернётся домой.
В продажные девяностые годы Николай обострённо воспринимал всю фальшь нахлынувшей на Россию западной демократии:
Свобода слова, говоришь,
И всякие приватизации?
Москва похожа на Париж
Времён фашистской оккупации.
И как он страдал за разорение русской земли, за убивание русских деревень:
Не исчезай моё село,
Твой берег выбрали поляне.
И ты в него, судьбе назло,
Вцепись своими тополями.
Прижмись стогами на лугу
И не забудь в осенней хмари:
Что ты, как «Слово о полку»,
В одном едином экземпляре.
И, тоже Николай, Николай РАЧКОВ, арзамасец, рождения военного 41-го года. Война впечаталась и в его биографию:
«По вагонам! - хлестнуло, по нервам.
Лица сразу - как серый свинец.
Ты от нас молодым в сорок первом
Навсегда уезжаешь отец.
Мама смотрит почти отрешённо,
Мама мною беременна, мной.
Эх, отец, из того эшелона
Никому не вернуться домой.
Ты последним усилием воли
Крикнул сквозь нарастающий гул:
«Будет сын, назови его Колей,
Будет дочь…» - и рукою махнул.
Дожил этот Коля до Тысячелетия Крещения Руси, когда вновь загремели колокола возрождённой церкви. И услышал их погибший за Россию отец поэта…
Заговорила колокольня
На всё притихшее село.
И вот в груди уже не больно,
А только грустно и светло.
А колокол тяжелым басом
Всё говорил - раздольно, в лад.
И огненным иконостасом
Стоял над озером закат.
О каждом из названных поэтов можно, да и нужно бы, написать много. И хотелось бы вычленить главную мысль, их объединяющую. Она чётко обозначается: это любовь к России. За это им поклон от народа России.
Вот Николай ЗИНОВЬЕВ. Может быть, самый лаконичный из всех, впечатляющий краткостью и чёткостью позиции. Вот строфа «Русофобам»:
Вам бы всех нас порвать по кускам.
Эта мысль даже ночью вас будит,
Но всё это решается там,
Где вас не было, нет и не будет.
Или:
Не переделывай эпоху,
Оставь работу эту Богу.
Но человек своим умишком
Самонадеян. Даже слишком.
Решил он новый мир творить,
Не уповал на Божью милость.
А что в итоге получилось?
Об этом страшно говорить…
… Бывают дни особой силы,
Когда в теченье дня всего,
Помимо «Господи, помилуй»
Нет в мыслях больше ничего.
Ну, сегодня прямо Никольская страда. Как не вспомнить Николая ПЕРЕСТОРОНИНА:
Неразговорчива удача, и жизнь молчанием права,
А я всё думаю иначе,
Как будто что-то ещё значат твои слова, мои слова.
Жизнь повторяется не часто,
Честней с собою надо быть:
Не докричаться - домолчаться,
Не завоёвывать - любить…
Сегодня вынос плащаницы.
Кадильный дым не ест глаза.
И, словно раненые птицы,
Восходят певчих голоса.
Они вовеки не прервутся
Смотреть свечи не дыша.
И льются слёзы, слёзы льются,
И очищается душа.
Наш общий любимец, испытанный в боях борец за Россию Александр БОБРОВ всегда в первых рядах:
Как символ великой Державы,
И днесь, и шесть веков подряд,
Четыре поля Русской славы
В снегах сверкающих лежат.
И сберегают отсвет славы,
Которая врагам видна,
От Прохоровки до Полтавы,
От Дона до Бородина.
И слышится уверенно-маршевый распев:
Ни чудищу, ни идолу, ни коршуну, ни ворону
Не отдадим в обиду мы свою родную сторону.
Не отдадим высокую, пресветлую и ясную,
Ни ворону, ни соколу, ни кречету, ни ястребу.
Так же, по-мужски, звучит голос Валерия ФОКИНА:
Жизнь ещё не выпита до дна,
Господу хвала за это чудо.
Только та, отцовская война,
Всё ещё сидит во мне покуда.
Словно генной памяти оплот
В помощь историческим наукам,
Что со мною вместе не умрёт,
Перейдёт и сыновьям, и внукам.
И когда придёт последний срок,
Перед боем помолюсь без страху,
Развяжу солдатский вещмешок
И достану чистую рубаху.
Виктор КИРЮШИН не раз бывал в зоне боевых действий, встречался с солдатами, а одна встреча никак не забывалась. С совсем молодым солдатом.
Молчал на проводах отец, в родне рыдали.
По виду позывной «Малец» парнишке дали.
Вот крестик, что надела мать, на тонкой шее.
Не сладко землю обнимать в сырой траншее…
Вдруг по лицу скользнула тень,
Шутить пытался.
А я уехал в тот же день,
А он остался.
Видимо, тогда же родились и ниже следующие строки. Ощущаю их сказанными от нашего поколения:
По возрасту давно не призывной,
Но чувствую невольную вину:
Товарищ мой прощается со мной,
Товарищ мой уходит на войну…
И из того же цикла:
Молчат высокие леса,
Безмолвны медленные реки,
Чтобы могли мы в кои веки
Ушедших слышать голоса.
Побудь со мною, тишина,
Моё проклятье и спасенье,
Раскаяние и Воскресенье,
И оправданье и вина…
Побудь со мною, тишина.
Впечатлявщие строки Геннадия КАРПУНИНА:
Такая осень на дворе, такая осень..
И просинь неба в октябре, как на подносе.
А листопад, а листопад - Благословенье…
И вдруг захочется назад вернуть мгновенье.
И в этот миг не будет слов, но будут звуки:
Небесный звон колоколов по всей округе.
И полной грудью, глядя в даль, вздохнёшь глубоко
И сердцем, утолив печаль,
Услышишь Бога.
«Время летит, словно снег на огонь», - очень образно сказал Геннадий КРАСНИКОВ. Да, именно так ощущается наше, доставшееся нам, время нашей жизни. Время тяжелейшее, в котором перегорают судьбы, меняются составы народов. Но неотъемлемо, неотменяемо живёт в нас чувство Родины-России.
Родина!… Пусть мы живём безтолково.
Глянешь на клин журавлиный, и снова:
Ты нам последней надеждой дана.
Только твоё материнской слово
Вымолить может со дна ли морского,
С самого тёмного дна.
Нам ли унывать, когда мы с Россией, когда нас спасает и заряжает мощная энергия великой Русской Поэзии. А запасной родины и двойного гражданства у нас нет.
И какие же хорошие у нас поэты. А как иначе? Они Русские Поэты! Они у нас, выражаясь военным языком, свершают разведку боем. Свершают прекрасно. Теперь слово за прозой. |
|
