| |
* * *
Только с Пушкиным и Блоком,
Только с музыкой и светом
В дни, оставленные Богом,
Чувствую себя поэтом.
Над плененною Москвою,
Над желтеющей Россией
Черный день* стоит конвоем
В убывающей, но силе.
Эти пашни, эти травы,
Эти нищенские песни
Видели: поток кровавый,
Вниз ползущий с Красной Пресни.
Слышали: молитвы шепот
Угасающих в изгнанье.
Горький, мертвый, русский опыт,
Что ж ты медлишь с покаяньем?
Что же медлишь, прибавляя
Крови, горя, слез и боли?
Слышать больше не желаю
Оправданий своеволья.
Видеть более не в силах
Это торжество разврата.
Братья! Не спастись в могилах.
Поле чести – брат за брата.
Сестры! Вспомните молитву
За бойцов. По их примеру
Строятся ряды на битву.
За Отечество и веру.
_________
* «Черный день» – так собирался назвать в 1921 году свою будущую книгу А. Блок.
* * *
...говорить на необъятном,
сладком русском языке,
плыть до цели — и обратно
по небу, как по реке,
черпать все слова из Слова,
воду жизни — из молитв,
падать, подниматься снова,
новым восставать из битв,
снам не верить, но виденью
поразиться навсегда:
белое стихотворенье
словно полная вода,
и в кругу заздравной чаши,
на пиру заветных слов
возглашать свое, но наше
радостью колоколов,
а при встрече века с веком
не клонить своих колен —
оставаться человеком
и под гнетом перемен,
ближнему простить обиды,
всех врагов благословить,
чтоб, теряя мир из вида,
Волю Вышнюю любить.
ИМПЕРИЯ
Обречено. Обречено на слом —
И я, и ты, и вы, и сад, и дом.
Советский сад и русский дом при нем
Обречены на слом и на подъем.
Не будем колдовать и ворожить,
Не будем пыль забвенья ворошить,
А будем строить дом и сад сажать —
Чтоб с Богом жить и в Боге умирать.
* * *
Яблоки падают, падают, падают —
Время на время покинуло нас.
Тени былого собою командуют,
Не оставляя о счастье рассказ.
Да! Мы заложники счастия вечного —
Им наши взоры ослеплены.
Верной дорогою шествуем Млечною
В счастье слепом — от войны до войны.
* * *
Тает душа на пороге спасенья.
Тает душа —
От сотворенья до воскресенья
Небом дыша.
Вот! Поднимается парус над нами,
Бурей томим.
Жалко не тех, кто разбился о камень,
Кто оказался иным.
Все, что навек незабвенно и свято, —
Луч золотой.
Что ж, собирайтесь, родные солдаты,
В путь неземной.
Пусть ваших жен по ночам поднимают
Ваши тревожные сны.
Жены о счастье все вспоминают
Только в объятьях войны.
ОСЕННЯЯ ПЕСНЯ
Геннадию Красникову
Вставай, вставай, обугленное слово!
Я песню радости спою тебе.
Угрюмый жар пожара мирового,
Пылавшего в твоей судьбе,
Погас. И только ветер гонит пули
По русскому бродвею день за днем
Да истукан в последнем карауле
Охвачен красным, треснувшим огнем.
Вставай, вставай, измученное слово!
Тебя пытали так, что лишь душа
Одна осталась от всего живого,
Да и у той — ни крова, ни гроша.
Но свет горит. И на осеннем поле
По золотому черное легло.
И в этой непреклонной, вечной воле
Всплеск легкого дыханья твоего.
И праздничное налетает чувство,
Что выздоравливаешь ты,
Что пенья русского веселое искусство
Сорвет печать сердечной немоты.
И как лесов осеннее цветенье
Рисунком нежным в воздухе сквозит,
Так близкий снег — не снег, а вдохновенье,
Когда с землею небо говорит. |
* * *
Поэзия – господне ремесло.
Тщись, лезь из кожи, тайнодействуй –
не угадать, откуда принесло
строфу вот эту, рифмы эти. Шествуй
вгрызайся в тайну дальше, раскали
страсть добела и силой опали
все зримое.
И что же видишь ты?
Край обожжённый вечной пустоты. * * *
После слёз на помин Союза,
После долгих мытарств на меже,
Ничего, кроме странного груза
Не осталось в бессмертной душе.
Вещий груз! Ни тоски, ни печали,
Ни побед-поражений в нём,
Только память – незримым дышали,
Только песня – вовек не умрём.
КРАСНЫЙ СОЛОВЕЙ
О судьбе Советского Союза,
О любви и гордости своей,
О слепых товарищеских узах
Спой, как прежде, красный соловей.
Ты взахлёб, бывало, заливался
О рассветах нежных над Кремлём,
Ты Союзом нерушимым клялся,
Пел, что саду цвесть в краю родном,
Уверял, что человек – хозяин
Необъятной Родины.
И сам
От Москвы до самых до окраин
С песней кочевал то тут, то там.
Пой смелее, милый!
Что же медлишь,
Что нахохлил перья и молчишь?
Что сейчас в уме и в сердце делишь,
Упираясь взглядом в срезы крыш?
Или ты жалеешь, что безумству
Храбрых больше песню не споёшь?
Красный соловей, долой угрюмство!
Бело-сине-красный гимн даёшь!
Ты ведь верил искренне и твердо.
Что же вера твёрдая твоя?
Прочь сомненья, ну-ка громко, гордо:
«Широка, как встарь, страна моя!»
Только мёртвый знает всё о жизни.
Только жизнь без страха смотрит в смерть,
Холодом сковавшей лик Отчизны.
Красный соловей,
куда лететь?
* * *
Не поднимая глаз, провинцией столичной
Иди. Смотри. И пой предельные слова,
Смиренные слова о глупом счастье личном,
О том, что дни цветут и вянут как трава.
Пой вечный русский крест –
молитву послушанья
Земле и небесам единственной мечты.
Тщету успеха пой и радость упованья –
Ту волю, что с небес для нас диктуешь Ты.
Смотри, как тает лед под сапогом свободы,
Какие сны несет поток из-подо льда.
Смотри, как на Восток уходят строем годы,
Как плачет им вослед прощально лебеда.
Смотри, как старый дом светлеет от молитвы,
Как созревает в нем грядущее вино.
Смотри, как меч навис острее, легче бритвы, –
От плевел мертвых дел он отделит зерно.
Иди сквозь строй невзгод, утрат, разлук, предательств
Туда, где брезжит свет сквозь узкие врата.
Иди, и не ищи счастливей обстоятельств –
Нет ига веселей несения креста.
Иди! В эпоху звезд ты редко был собою.
Иди! Родись! И стань навек самим собой.
Иди! Твой путь пролег небесною рекою.
Не опуская глаз, иди, смотри и пой.
***
Николаю Дорошенко
В чёрное тело России
Жертву несите свою.
Слёзным молитвам Марии
Пойте: «Благодарю!»
Пусть затопило нас новью,
Пусть замело пустотой –
В сердце, разбуженный кровью,
Луч поёт золотой.
ПАМЯТИ МОЕГО ДЯДИ
«Ваш сын, красноармеец Лукин Николай Александрович, 1923 г. р., уроженец Воронежской области, с. Грязи, находясь на фронте, пропал без вести 15 февраля 1942 г. при выполнении спецзадания по разведке.Штаб 849 артиллерийского полка, 8 мая 1942 г.»
Из похоронки.
Красноармеец Николай Лукин
Шёл по войне, не замечая мин.
«Что нам война!» - друзьям он говорил
И спирт водой ни в жизнь не разводил.
«Вот Волхов, - говорил, - вот Шлиссельбург.
За Ленинград их бьём, за Петербург».
А после оборачивал свой взгляд
В ту сторону, где отчий дом и сад.
Где мать с отцом да младших - братьев пять
И четверо сестёр - родная рать!
Глаза его влажнели на ветру.
«Нет, - он шептал. -
Так просто не умру!»
И боевых товарищей своих
Дух поднимал, читая древний стих.
Про Куликовский бой, Бородино,
Про битвы, в сердце певшие давно.
И впереди немецкий наглый враг
Бойцам казался обращённым в прах.
Когда Лукин в разведку уходил,
На Сретенье снег белый повалил.
Со Сретенья рукой подать - весна.
Весна - кругом. Была ли ты, война?
Восьмого мая в штабе артполка
Над похоронкой пели все века
Красноармеец Николай Лукин
Стал в русском небе вечный русский сын. |
