|
 В масштабной книге избранных произведений выдающегося русского писателя Валентина Устинова "Сочинения" (Стихотворения. Поэмы. Проза. "Московский писатель", 1998г. 400стр.) — "свет звезд и нравственный свет соединились и сотворили ту единую сферу"* , которая и является основой его творческого мироздания. Но небесная и земная "полусферы" человеческой души не могут постоянно находиться в равновесии и покое, поэтому поэтический нерв книги — это борение хаоса и красоты, постижение воли и долга, движение солнц и пассионарных народов, "идущих по спиралям и вихрям вселенной".
Стержневое великодушие личности писателя, стремление быть "равным всем и во всем" вступает в естественное противоречие с "огнепальной страстью" и "богоравной любовью". Поэт, готовый придти на помощь "всем обреченным и пленным", отвергающий "исключительность и избранность", несмотря на врожденный демократизм, конечно же, не равен всем и каждому, а равного по размаху крыл и полету страсти всегда не просто найти.
* * *
С тех пор как поэт начал свой путь "по звездам юный и босой" прошло несколько десятилетий. Издано два десятка узнаваемых книг, найдена собственная возвышенно-торжественная интонация, недаром некоторые стихотворения именуются гимнами ("Гимн Большой Северной Двине", "Гимн черной пахоте"). Возрожден и творчески переработан старорусский словарь и выработан собственный слог, насыщенный "молниями речи", которые поднимаются все выше и круче, становясь "ярым светом" и "столбом огня":
Я солнц касался и сквозь них парил,
И сам сиял, и вдаль светил звездою...
Пожалуй, только в книге Валентина Устинова можно встретить такое взрывное беспредельное словотворчество, неповторимую экспрессию, когда "во чреве почвы шевелятся травы", слышится "влажное кипенье зеленого парного молока", а вокруг — "медостав, миросвод, громосвист"... Его лучшие стихотворения — это "праздник солнца", тайна зарожденья, это ода природе, где падают "протяжные длинные вишни" и шелестят "осиянные деревья". Звездочет по призванию и "бахарь по наследству" В. Устинов сумел использовать "непомерную силу" и свойственный русской душе "оптимизм терпения" и стать мудрым сеятелем "чистого белого слова", идущим за мужественым плугом строки, где ощутимо слышна:
...Та древняя, загадочная связь
Меж полем, солнцем, острием металла
И человеком потным и усталым
И караваем посреди стола...
Но поэт не только воспевает величие зримой красоты, он, как бы мимоходом, сказав: "Мне жаль всего, чего я ни коснусь", или: "Так хорошо, что даже страшно", — заставляет сердце вздрогнуть от хрупкости земного великолепия.
* * *
К сожалению, "страха и боли в человеческой истории больше, чем созидания, торжества и радости", потому сердцевину книги прожигают до основания такие полные драматизма стихотворения, как "Дикое поле", "Русская баллада", "Стрелецкое сказание" и "Русь великая". Трагедийные строки с "орущей болью" и ужасом, как "убойная сталь" вонзаются в "прощальную мглу" истории и лобная площадь "Дикого поля", никогда ранее не ставшая "ни песней, ни горькой былиной", воспринимается в книге современного поэта, как обезумевшая реальность:
Были раны той ночи — как смерть — глубоки,
Безымянный овраг стал готовой могилой...
Но так ли уж многие сегодня пристально вглядываются в поэтическую строку? Увы, не знают и не хотят знать своих болевых корней одичавшие людские стада, потерявшие потребность в чтении и осмыслении жизни. И грустно, держа в руках духовные сокровища, ощущать себя чуть ли не единственным их обладателем.
Лучшие произведения Валентина Устинова выдержали испытание крушением времени, поскольку их художественная ткань не была намертво пришита к директивам лозунговой эпохи. Мир круто изменился. Но жаль, что многие подлинные ценности подвергаются сомнению в угоду массовой циничной псевдокультуре. При мнимой свободе все явственней ощущается приватизация мышления, растление национального духа и подмена корневых культур разрушительной, оболванивающей клиповой индустрией. Продажное время беззастенчиво навязывает читателю бездуховную, отупляющую "жвачку", а в поэзии безальтернативно господствует партия приблизительной духовности и подражательной пустоты... У автора этой статьи вызывает протест не само по себе то или иное направление в поэзии, напротив, я за многогранность и многополярность красок и мнений, но зато – категорически против замалчивания, а значит, негласной отмены гуманистических литературных основ. Отсутствие противоречивых точек зрения, их естественной соревновательности, как неподвижный воздух, губительно для искусства и цветения мысли.
* * *
В творчестве Валентина Устинова поэзия и проза не отменяют, а гармонически дополняют друг друга, сочетание взрывной энергии стиха и лирической по исполнению, но философской по глубине обобщений прозы, это и есть две, осознанные писателем, смыкающиеся полусферы, где "зримая красота и целесообразность звездного неба" соприкасается с не менее прекрасной, но многотрудной земной жизнью. И это не параллельные, а взаимопроникающие миры, не зазеркалье, а беспредельное магнитное поле, усеянное звездами.
В основных, на мой взгляд, прозаических произведениях "Калена стрела венчала", "Хиус", "Сирти" и "Високосное лето" — продолжается начатая в стихах исповедь "перед Вселенной и самим собой", обнажающая "истину души" либо в наиболее счастливые, но "короткие, как переход", мгновения, либо в часы экстремальных ситуаций, когда происходит "схватка с самим собой за себя". С обостренным вниманием прочитывается сегодня небольшая по объему повесть с экзотическим заполярным названием "Хиус" (так по-ненецки звучит явление, именуемое безудержной метелью), когда "бешеный бык непогоды несется сквозь косяки летучего снега", тундра наливается тьмой и мраком, а души наполняет дикий неуправляемый страх. Разбушевавшийся "хиус" мгновенно переводится мною с "буранного языка" на язык социальных катастроф не иначе как "хаос", и очень напоминает броуновскую кризисную ситуацию в нынешнем обществе. Невольно представляешь, что тьма непогоды накрыла не героя повести, лежащего посреди тундры, а всех нас, застигнутых врасплох на территории "между жизнью и смертью". Но ждать любого исхода невозможно, и это заставляет искать просвет в толще тьмы или хотя бы надежду на "живой завтрашний день".
Этой надеждой жили люди войны и горькие дети войны, на глазах которых осиротевшая земля уходила из-под ног, калечились души и судьбы, становились огнем и пеплом имена близких. Писатель Валентин Устинов — тот самый ребенок, потерявший мать и отца, заглянувший "в мертвые глаза уничтоженного города", уцелевший, но запомнивший : "У войны начало есть всегда, а вот конца у нее не бывает..." Эта война продолжается в повести "Калена стрела венчала", в памяти миллионов людей, наяву сотрясает Багдад и Белград, уничтожая мосты доверия, но приходится жить и работать, потому что, "если бы память человеческая беспрерывно держала в себе все, что... довелось перестрадать, не было бы давно человека на земле..."
Именно поэтому ищет художник выход из лабиринта бедствий, а многовековой опыт и природный талант подсказывают единственную дорогу: "от любви — сквозь любовь — к любви. Другого пути человеку нет". Но прежде чем осознать любовь и красоту, как неведомую и жгучую тайну жизни, надо пройти сквозь "звездный стремительно налетающий на тебя свет", пережить страх и восторг взрослеющего "пернатого лета", "схватку чистоты помыслов с жаждой молодого тела" — и найти мужество "не уронить в себе человека". Повесть "Високосное лето" и есть — начало полета над бездной, "погоня за чудом" и желание сохранить себя для того настоящего, что и станет золотой сердцевиной твоей жизни... Это "нравственные уроки, которыми награждает и испытывает тебя отчина".
В книге Валентина Устинова немалую долю занимает экзотика севера: олени и тундра, охота и путина, добытчики и каюры, складывающаяся в Гимн труду и восхищение красотой, "с глазами горячими, как самое неистовое коричневое солнце, и узкими, будто прорезанными самым отточенным ножом". "Краше ненецких девушек — только сирти", — из одноименной повести, а точнее, легенды о сирти, которая является верхом совершенства и потому губительна и почти недосягаема в этой сверхчеловеческой красоте.
* * *
"Путем любви на стыке тьмы и света", — наиболее характерная, лучевая строка, насквозь пронизывающая творческое поле поэта. Душа его постоянно стремится к высоте и вновь падает во тьму, туда, откуда не может вырваться "птица воли — Россия". Но смена эпох, вытряхнув из нашего сознания множество шелухи, не смогла уничтожить до основания постоянство любви и красоты, которые и являются энергетической основой жизни и фундаментом творчества поэта.
Стихи, поэмы, баллады, сонеты о любви — это вспышки сердца, желание навеки соединить "древо жизни с деревом любови". На этой дороге, ведущей "путем грома", происходит "окликание звезд", слышатся "вскрики женщин", а "вечный зов мужества и любви" не дает покоя, заставляя постигать земные и небесные тайны. И такой немеркнущей тайной является для поэта любовь к женщине, этой загадочной "полусфере" бытия, которую он пытается постичь. Стихам Валентина Устинова присуще страстное удивление и бережное восхищение, он как бы отступает от явления на шаг, чтобы увидеть красоту целиком и гармонически вписать в естественный природный контекст времени и пространства:
Как ты пришла?
Как внезапная верба — навстречу,
Так, чтобы листья свились и светились их пряди,
Брови вразлет, — словно взмыл в нетерпении кречет...
Солнце мое!...
Вот эта потребность скульптурно вылепить любовь из полуденного ветра и солнца и только потом с достоинством вступить в "столб огня", — и есть особый устиновский осознанный порыв, позволяющий поэту предугадывать глубины омута и колодца, измерять душой бездну истины и красоты и высоким словом фиксировать "вихри духовного бытия". Эта беспредельная продуманность поэтического размаха, не отменяя широту русской души, закрепляет в национальном сознании деятельную исповедальность — черту, которая является провидческим достоинством книг Валентина Устинова, и которая сегодня так необходима для талантливого обустройства нашего духовного "метельного храма" – великой России.
PS. Статья «Перед вселенной и самим собой» написана в 1999-2000 гг.
после прочтения книги В.Устинова «Сочинения» (Стихотворения. Поэмы. Проза. «Московский писатель», 1998 г. 400 стр.)
___________________
* Здесь и далее приводятся цитаты из произведений В.Устинова.
|
|
