Александр ЛЕОНИДОВ
СОБАЧИЙ ЯЗЫК ЗА СОБАЧЬИМ СЕРДЦЕМ…

Лучшим фильмом 2014 года кинокритики США назвали драму «Прощай, речь». Это «не пойми что» 84-летнего франко-швейцарского режиссера стала лучшей картиной 2014 года по версии Национального общества американских кинокритиков. Фильм повествует о замужней женщине, одиноком мужчине и собаке. Кинолента выполнена в формате 3D, передает ТАСС.

Фильм «Прощай, речь» суперблатного Жан-Люка Годара показали на Московском кинофестивале. Новая картина классика французской «новой волны» снята с точки зрения собаки, наблюдающей развитие любовной истории, — и вполне оправданно претендует стать манифестом нового кино.

На наш взгляд, это яркая веха деградации Запада – где кинематограф разделился на два рукава, все дальше расходящиеся друг от друга (и от психической вменяемости):

  1. Все более и более тупоумные нагромождения спецэффектов, претендующие быть «захватывающими» для дебилов.
  2. Все более и более заумные кривляния «блатарей» киномасонерии, претендующими на оригинальность своей непонятностью и бессмысленностью.

Как пишут обозреватели – «Годар умнее, старше и ироничнее большей части своих зрителей, с этим надо смириться, входя в кинозал». Фильм, премьера которого прошла на Каннском кинофестивале, он ультимативно назвал «Прощай, речь». Хотя некоторые косные традиционалисты в этом названии пытались увидеть «шутку гения», он настаивал, что «как всегда, предельно серьезен».

+++

Четыре года назад на ММКФ показывали первый за шесть лет фильм Жан-Люка Годара под названием «Фильм-социализм». На показ картины живого французского классика, автора «На последнем дыхании» и «Безумного Пьеро» набился полный зал. Те зрители, которым довелось заполучить центральные места, с плохо скрываемой гордостью поглядывали на тех, кому пришлось устраиваться на ступеньках.

Примерно на десятой минуте сеанса ситуация кардинально изменилась: самые отважные, отдавив соседям ноги, покинули кинозал, на лицах тех, кто остался, преимущественно читался ужас перед тем, на что они себя обрекли.

На экране действительно происходило что-то невообразимое: появлялись военный преступник и московская девушка-милиционер, показывалась одесская «эйзенштейновская» лестница, дети говорили цитатами из европейских философов, работница бензоколонки обещала убить за Бальзака…

«Руководствуясь линейной логикой, понять что-то в этом киновареве было решительно невозможно» - признавала восторгающаяся Годаром «Газета.ру».

+++

В отличие от предыдущей картины в «Прощай, речь» есть формальный (и почти стройный) сюжет — условная любовная история, показанная, кажется, с точки зрения собаки (в этой роли — пес самого Годара).

Некоторым издевательством многие зрители уже сочли и то, что фильм снят в 3D — из экрана торчат то собачий нос, то накладывающиеся друг на друга титры.

«Прощаясь со словами, с привычным логоцентричным кино, Годар предлагает вместе с ним проследить за рождением другого, непереводимого и универсального языка, на котором он по-прежнему говорит едва ли не лучше всех, кто сегодня называет себя кинорежиссером» - пишет «Кинообозрение».

Вам не кажется, что это уже напоминает раздел «творчество душевнобольных»?

+++

В чем дело? Что происходит?

Для тех, кто ещё в состоянии связно мыслить – постараюсь объяснить…

Ключевой вопрос заключается в иерархии текстов человеческой культуры. Культуру порождает расстановка приоритетов: этот текст наиболее приоритерный, тот – второго уровня, а тот третьего и т.п.

Это – помогает разделить абстракции мышления, необходимые развитому сознанию от бреда.

Человеческие тексты не могут слепо копировать текущую действительность: тогда они будут слишком бедными, примитивными и тупыми. Они должны оторваться от окружающей очевидности и говорить о чем-то обобщенном, неочевидном, но самом важном. Им нужны символы, аллюзии, метафоры, парадоксы и т.п.

Но этот процесс, лежащий в основе всякого творчества и всякой развитой культуры – очень опасен. Как отличить метафору, аллюзию, символ, парадокс, паллиатив – от психопатического бреда? Как сделать так, чтобы сложное абстрактное мышление не превратилось в бредовое мышление?

Всякая сложная метафора в рамках иной культуры не только покажется бредом, но и будет бредом. 

Да что там сложная – вообще любая! Почему англичане про плохую погоду говорят «кошка с собакой», а русские про постыдную неудачу – «сел в калошу»? Если это перевести с языка на язык дословно и без пояснений, то возникнет устойчивое ощущение бреда и сумасшествия.

Для социопатологии это вполне понятный, предсказуемый и объяснимый эффект. Если мы потеряем иерархию текстов, соподчиненность, приоритетность текстов относительно друг друга в рамках общей культуры – ИСЧЕЗНЕТ РАЗНИЦА МЕЖДУ АБСТРАКТНЫМ МЫШЛЕНИЕМ И БРЕДОМ!

Для пояснения этого научного закона социопатологии возьму простейшее, элементарнейшее – детскую песенку из популярной детской киносказки. Беру её совершенно произвольно – её можно заменить любой другой песенкой, считалочкой, стишком или сказкой:

Старичок-лесовичок зацепился за сучок
Самому никак неотцепиться,
Провисел я здесь всю ночь,
Я прошу вас мне помочь,
На тропинку с дерева спуститься...

Хотя киносказка советская [1], очевидная иерархия текстов, самым приоритетным из которых выступает контекст традиционного христианского гуманизма европейской цивилизации. В СССР он действует уже инкогнито, придушенно – но действует.

Именно он объясняет, почему старичку-лесовичку нужно помочь, а не, скажем, высмеять его нелепое положение, съесть в качестве дичи-добычи, вообще обращать на него внимание (мало ли шишек висит?!). 

Смысл песенки очевиден только тому, кто находится в контексте еврохристианской традиции человечности, хотя о ней ни словом не упомянуто. Да и не должно: главные тексты культуры действуют как бы за кадром текущих текстов, они присутствуют по умолчанию. Если бы их выпячивали – они были бы не главными текстами, а полемическими (т.е. не догматическими, а обсуждаемыми, дискуссионными).

Далее, очевидна приоритетность народного фольклора в песенке. Чисто теоретически «старичок-лесовичок» как вымышленная фигура, ничем не отличается от «старичка-канализационного», «старичка-котельного» или «старичка-унитазного».

Однако последних, как злое издевательство, не пропустила бы советская цензура, да и авторы не додумались бы говорить о них всерьёз. Народный фольклор почитаем – и если он не нарушает законов еврохристианской человечности (а он иногда это делает – народные сказки бывают очень жуткими) – он имеет приоритет над скороспелой выдумкой праздного ума.

Можно разбирать и далее сложнейший культурный код простейшей детской песенки, но суть ясна: приоритетные тексты умолчания – всем знакомые и всеми признанные авторитетными – не дают сказке превратиться в бред. Если этот культурный контекст убрать – то разделение произведения искусства и бреда исчезнет, между ними ошеломительным образом встанет знак равенства!

На самом деле свободная с виду фантазия художника или оратора очень жестко ограничена иерархией текстов. Скажем, если бы Маша и Витя вместо помощи симпатичному Лесовичку оплевали бы его, или стукнули палкой, или прошли мимо, не глядя, то в фильме возник бы «когнитивный диссонанс», и гневу, возмущению родителей не было бы предела. 

То же самое случилось бы, если бы вместо Лесовичка выдумали бы «Говнючка», и он вылезал бы перед Машей и Витей прямо из дыры деревенского сортира в соответствующем происхождению виде.

Очевидно? Куда уж более! Но ведь теоретически и Лесовичок, и «Говнючок» - выдуманные фигуры, их обоих не существует, зачем же родителям копья ломать? Ответ: ради приоритетных текстов, стоящих за кадром всякой выдумки культурного человека. Нельзя нарушать пусть и неписанные, но всем известные жесткие правила жанрового творчества.

А вот что случится, если их разрешат нарушать? Или если они вдруг станут «не всем известными»? 

Вы понимаете, что в этом случае не до шуток, что в этом случае мы получим духовный Чернобыль? 

Причем неразрывно связанный с «освобождением» и «раскрепощением», «секуляризацией» культуры, с её «антиклирикализмом», «антидогматизмом» и «нетрадиционным прочтением» известных сюжетов?

Вслед за распадом иерархии текстов – начинается распад мышления. Утративший безусловные и необсуждаемые ценности человек – довольно быстро перестает быть человеком. Ведь даже и речь человеческая – продукт иерархического сопряжения, согласования. И слова тоже разные.

Есть главные – которые всем нужно знать. Есть жаргонизмы, термины – которые не всем знать обязательно. Есть и глоссолалия, (а кроме неё шизофазия) – бессмысленное звукоиспускаение, которую не нужно знать никому…

+++

Когда мы говорим о «гниющем Западе» - нужно понимать, в каком смысле он загнивает. Не как брюква, естественно, и не как патиссон под кроватью. Он загнивает через нарастающее равноправие текстов (и смыслов) – которое вмонтировано в центральную часть его идеологии.

Он вполне сознательно и с вызовом описывает, говорит и показывает отношения содомитов теми же словами, как и «традиционную» любовь. Он вполне сознательно и с вызовом описывает, говорит и показывает божка Уицлипуцли теми же словами, что и Христа. Он вполне сознательно и с вызовом описывает, говорит и показывает чувства, переживания святых – и каннибалов, праведников – и преступников. Запад уравнивает на уровне текстов (и смыслов) первейшие потребности и вычурно-экзотические капризы, подвиг и паясничание, созидательный труд и томительное безделье, человеческую радость – и наркотический угар.

Расплатой за такое нарушение законов науки по имени «социопатология» - является прогрессирующий распад сознания, распад разума на Западе.

В узко-экономической сфере этот распад разума и сознания в начальной его стадии (инкубационной) – выглядит даже позитивно. 

Дебил в роли официанта или заправщика бензоколонки безусловно, проявлял, и проявляет себя лучше Энштейна в этой же роли. Дебил делает свою работу хорошо – если это простейшая монотонная работа, просто потому что ничего кроме своей простейшей работы не знает и ничему другому не научен. 

А для человека психически развитого монотонная работа попросту невыносима! Там, где ум, там и хитрость – там начинается игра «русской смекалки». А она так портит жизнь всем потребителям, сталкивающимися не с роботами без мозгов, а с равными себе, полноценными людьми в роли обслуги!

Для наилучшей работы экономики в роли обслуживающего персонала должны быть люди с очень и очень ограниченным мышлением, не тяготящиеся монотонностью труда, не задающие «лишних» вопросах об анатомии человеческого неравенства, чуждые ненависти к своим хозяевам, и т.п.

Именно поэтому в угнетательском обществе полноценное образование доступно только высшим классам да сверхталантливым единицам из низов – принято считать, что массам лишнего знать не нужно. 

Советское же образование в рамках своей идеологии произвело опаснейший эксперимент, заставив каждого мусорщика и ассенизатора – даже против их воли – изучать тончайшие материи, наследие многовековой работы человеческого интеллекта.

Все это так. Но мы сейчас говорим не об узкой экономике. Мы говорим о сознании личности и общества – распад которых всегда негативно скажется на социуме, даже если в начальной стадии он и поможет бесперебойной работе сервисов.

+++

Словом, в соответствии с законами социопатологии, несвобода создала культуру, культура создала человека – а свобода действует в обратном порядке: развал культуры (уже очевидный нам) – и по его итогам развал человеческого в человеке (пока ещё не всем очевидный).

Дело не в Годаре, конечно. Таких Годаров вокруг нас тысячи, и вы их знаете не хуже меня. Не хочу создать впечатление, что я цепляюсь к старому французскому маразматику…

Дело в том, что он нащупал некий нерв «прекрасного нового мира» - и выразил его в кричащем заглавии: «ПРОЩАЙ, РЕЧЬ!». Скажите, можно ли быть более откровенным в деле разрушения культуры?!

[1] Новогодние приключения Маши и Вити (1975).

https://clck.ru/9QP38

Александр Леонидов — настоящее имя Филиппов Александр Леонидович, родился в 1974 году в Уфе.
Сын известного конструктора-изобретателя Л. П. Филиппова и основоположницы гастритной кумысологии Г. В. Филипповой(Журавлевой).
Окончил среднюю школу N39, Башкирский государственный университет (исторический факультет,1996 г.). За годы учебы написал историческую монографию «Луллубейство-феномен древней истории» (Уфа, БГУ, кафедра древней истории, 1996 г.)
После учебы проходил срочную воинскую службу во внутренних войсках. Лейтенант запаса.
Член союза журналистов России с 1998 года. Издал четыре художественных книги — «История болезни»(реализм), «Академик мира сего»(фантастика), «Экзистенция»(фантастика) и «Песнь об Уруке»(историческая повесть о Шумере). Старший литературный консультант Союза писателей Башкирии с 1999 года. Член Союза писателей России с 2005 года.
Ведущий эксперт-обозреватель журнала «Профсоюзы и экономика» (Москва), «Экономической газеты» (Москва), «Новой экономической газеты» (Уфа), газеты «Экономика и мы» (Уфа). Автор двух монографий по экономике — «Финансы Региона» и «IR — искусство привлечения инвестиций» (2007 и 2008 гг.).
Выдвинул в экономике теорию ПСИХОЦЕНТРИЗМА — то есть первичной зависимости всех экономических процессов от процессов мышления, сознания, веры и передачи информации. От экономического психоцентризма перешел в область политологии, создав новую науку — СОЦИОПАТОЛОГИЮ — изучающую психические расстройства коллективного разума. По определению А.Леонидова, «социопатия — это мышление и поведение, ведущие к вымиранию рода своих носителей». С 2010 года издает журнал «Национальная безопасность и социопатологии» (имеется интернет-версия).
Один из основателей ЕврАПИ — Евразийской Академии проблем интеграции (наряду с Э.Байковым, Г.Садовниковым, В.Авагяном, Т.Савченко, Р.Латыповым, Р.Шариповым и др. известными учеными).

В "Российском писателе" публиковалась блестящая статья А.Леонидова «УКРАИНА»: ПРОЕКТ СТРОИТЕЛЬСТВА АДА НА ЗЕМЛЕ… Инфернальный контекст украинских событий

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"
Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную