Марина МАСЛОВА (Курск)

«СОХРАНИТЬ ЭПОС…»

Святые ратоборцы Евгения Носова
Слово на межрегиональном литературном форуме, посвящённом 80-летию Курской битвы

Чтобы кратко, в самых общих чертах разъяснить, что подразумевается под эпосом в заголовке, сразу приведу цитату. В письме к Виктору Астафьеву в мае 1980 года Евгений Носов, поздравляя друга с Победой и размышляя о своей военной повести «Усвятские  шлемоносцы», произносит слова, дающие многообъёмный образ начала войны, когда мобилизованные крестьяне села Усвяты, оторванные от мирного святого дела – возделывания земли, уходят полевыми дорогами на великую битву. И вот тут, буквально в двух строчках, он охватывает взглядом свой замысел, уже воплощённый в слове. Мельком упомянув о том, что на студии им.Горького хотят ставить фильм по его повести «И уплывают пароходы», он признаётся: «… меня больше беспокоит судьба «Шлемоносцев» –  на «Мосфильме»  –  берётся ставить молодой дебютант, не напортил бы, не заземлил до мелкого бытовизма – там ведь надо сохранить эпос, парение чёрного орла над потрясённой Россией».

Вот этого образа чёрного орла, являющегося ключевым в символике самого знаменитого «военного» произведения Евгения Носова, я и коснусь в отпущенное регламентом время.

Об этом орле уже много написано и в советские годы и в нынешние. Но никто не придавал ему столько значения, сколько сам автор, о письме которого не все вспоминают, рассуждая о символизме птицы. Разные толкования даются этому образу. Но самой неудачной трактовкой можно считать узко фольклорное толкование, низводящее чёрного орла на уровень дурной приметы. То есть происходит именно то, чего, в общем-то, и боялся Носов. «Мелкий бытовизм» отсылок к языческим верованиям славян, «заземление» мощного эпического образа до «хищной птицы, накликающей беду» приводит к тому, что замысел писателя усыхает до простого предчувствия, что усвятцы уже не вернутся домой, сгинут на дорогах войны. Исследователи даже начинают гадать: какое именно значение придаёт автор чёрной тени орла-курганника – просто предчувствие или чёткий знак погибели?

А где же тогда эпос?

Не в языческом же символизме древних славян…

Почему, говоря об эпосе, автор говорит именно о «парении чёрного орла»? Ведь для него эпос в этом парении, в самом его факте, а не в отвлечённом символизме хищной птицы.

И чтобы понять, почему это парение означает для автора эпическую силу его художественной вещи, стоило бы не обособлять произведение от той эпохи, о которой оно повествует, уводя читателя своим толкованием в фольклорно-языческие времена, а, напротив, оглянуться вокруг именно в том времени, в котором пребывают герои. То есть, иными словами, поискать связи не в отдалённых пластах истории, а в том конкретном историческом моменте, из которого взглянул на своих героев и сам автор.

И вот знаком этого конкретного исторического момента как раз и является парение чёрного орла над потрясённой Россией, то самое парение, которое уже запечатлено в современной Носову литературе в самой эпичной, самой народной песне, которой провожали русских солдат на эту священную войну. Вот на этот эпохально-эпический фундамент, на это абсолютно всенародное основание и опирается автор, создающий свою великую «симфонию в прозе», «подлинно русское произведение», от которого захватывало дух современников, отказывающихся верить, что художник придумал своих героев. («Трудно поверить, что повесть – плод Вашей фантазии. Каждый герой в ней – живой человек…», из письма читателя).

Для родившихся в новом веке напомню эту строфу стихотворения, известного всем советским людям и написанного на третий день Священной войны:

Не смеют крылья чёрные
Над Родиной летать,
Поля её просторные
Не смеет враг топтать!
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна, –
Идёт война народная,
Священная война!

…Ведь не европейским же гуманизмом озабочен был писатель, когда размышлял о тяжкой необходимости убивать врага, защищая свою землю и свою веру! Миролюбивые усвятцы не от робости и бесхребетности страшились войны и предстоящего человекоубийства. Носов рисовал русского человека, крестьянина абсолютно беззлобным, мирным пахарем и созидателем. А та сила тьмы, что наступала на Русь, мыслилась им эпической чёрной ратью сатаны, воплощением зла, с которым предстояло сразиться мирным русским ратоборцам. Носов ведь отдавал себе отчёт, что советские крестьяне, мужики призывного возраста, несмотря на свершившуюся революцию, оставались верующими, православными христианами.

Вот это противостояние космического духовного мира (от слова Дух, Святой Дух), православной ойкумены и такого же космического духовного зла (есть ведь и падший дух, Денница, Люцифер), мистической рогатой силы (каски немцев), мистического (не христианского) чёрного креста, языческой свастики-солнцеворота – это противостояние сил добра и зла волновало писателя прежде всего, этой символикой он отчётливо помечал страницы своей повести (цитаты будут далее).

Ведь это важное различие в понимании: не внутренним языческим сознанием, пугающимся примет, объяснять надо образ чёрной тени над Усвятами, а как раз наоборот – эта чёрная тень означала внешнее нашествие язычества на русскую землю, вторжение чуждой силы в православную ойкумену.

Ну вот, к примеру, Касьян, стоя во дворе своего дома, нечаянно задумался:

«Ему вдруг представилось, как те идут, идут густыми рядами по усвятскому неубранному полю, охваченному огнём, и сквозь дымную пелену и огненные хлопья зловеще маячат насунутые по самые плечи рогатые сатанинские каски».

А минутами ранее он стоял в горнице перед иконой святителя Николая Чудотворца, чувствуя себя виноватым перед святым. Он понимал, что тревога и растерянность, охватившие его накануне ухода на фронт, не те праведные чувства, которые он должен бы теперь испытывать. И глаза святого с иконы будто говорили ему: «А ворог-то идёт, идёт…».

То есть Носов отчётливо даёт понять, что война эта священная, и святитель Николай благословляет Касьяна, торопит его на ратный труд.

Мог ли так мыслить автор безрелигиозный, безбожник и материалист, каковым пытались представить Носова многие толкователи даже и в недавние годы?! Очевидно же, что тут вера направляет и ведёт ратника!

И опять ему, мирному пахарю, (цитирую) «померещились те железные рога над неубранной рожью…». Миролюбивый Касьян страшится убивать человека – Носов подчёркивает это, рисуя знаменитую сцену в доме дедушки Селивана, – но даже пронзительный взгляд святителя Николая грозно напоминает: не человека убивать будешь, а врага, посланника сатаны в рогатом шлеме. То есть и автор тут отчётливо говорит читателю: фашистов надо мыслить не людьми, а чёрной дьявольской тьмою. И нет другого пути у христианина, кроме битвы с этим врагом. И что бы ни говорили сторонники разделения автора и его героя, Касьяновы мысли в повести – это мысли самого автора.

И та чёрная тень от крыльев орла-курганника, что сопровождала уходящих на войну усвятцев, эти чёрные крылья, похожие то на чёрный фашистский крест, то на распростёртую чёрную рубаху  – вся эта чернота есть очевиднейшая грозная перекличка с той священной песнью, со словами которой уходили на войну миллионы наших защитников-победителей, хоть и не вернувшихся в поля ратного, но всё равно победителей, ибо их жизнь положена в основание жизни будущих поколений. Как и Церковь Божия во все времена – созидается на крови мучеников за Христа.

И эта чёрная тень распростёртых крыльев хищной птицы, неоднократно возникающая на страницах повести, и есть тот эпический знак, соединяющий Усвяты со всей Россией. Над Усвятами, как и над всей Россией, беззвучно звучит эта величественная и трагическая мелодия, этот священный гимн защитников Отечества, свидетельствующий о том, что идёт народная рать святая на свою священную войну!

Вот они идут… и вот эта чёрная тень над ними…

«Пыльные спины мужиков пробила солёная мокреть, разило терпким загустевшим потом, но они всё топали по жаркой даже сквозь обувь пыли… нетерпеливо поглядывая на хребтину, где дремал в извечном забытьи одинокий курган с обрезанной вершиной. И когда до него было совсем рукой подать, оттуда снялся и полетел, будто чёрная распростёртая рубаха, матёрый орёл-курганник».

И если мы действительно мыслим этого орла не просто хищной птицей, сулящей, по народным приметам, беду и поруху, а видим в нём символический знак нагрянувшей беды  – не грядущей, а уже грянувшей! – знак присутствия врага на родной земле, то мы невольно  – и неизбежно, по закону всенародной памяти! – слышим и тот священный гимн:

Не смеют крылья чёрные
Над Родиной летать!
Поля её просторные…

…Поля, по которым идут усвятские шлемоносцы, их родные поля, кормящие, но теперь неубранные… И Носов тщательно прописывает каждое мгновение этого прощального полевого пути…

Поля её просторные
Не смеет враг топтать!

Вот этим священным гимном незримо сопровождает писатель нестройные ряды новобранцев! А вовсе не той явно слышимой песней, которую поют приободрившиеся усвятцы, про молодого казака, убитого в Таганроге. Да, может, они и будут все убиты. Но эпос не в их смерти, а в их посмертной Победе!

Чёрные крылья орла-курганника эпически означают ту силу, которую им суждено одолеть, сколько бы ни летала она над потрясённой Россией.

Вот в этом эпос – в победе святого народа над чёрной сатанинской силой!

И вовсе не предчувствие погибели стало причиной появления этой чёрной тени над Усвятами и над родными русскими полями, а именно праведный гнев народа, та ярость благородная, которая вскипит позже, когда усвятцы увидят живого врага и научатся его убивать!

И не в образном, художественном смысле это священная война, а в самом прямом – в этой земной бойне православные крестьяне-христиане, люди Христовы, побеждали людей сатаны. Ибо гитлеровцы, фашисты не были христианами, они мыслились сатанинским войском и вёл их служитель тьмы.

В заключение, перекидывая мостик от литературы к реальности, от вчера к сегодня, скажу…

И сегодня повторяется то же самое… Чёрные крылья вражеских беспилотников летают над священной землёй, политой кровью защитников Курской дуги. Мы свято чтим их память. Значит мы обязаны вновь – хотя бы словом, хотя бы моральным усилием – защищать эту землю, как защищали её бойцы – участники Курской битвы 80 лет назад. И за свою родную русскую культуру нам надо стоять насмерть, как стояли здесь, на этой курской земле, те, кто сумел ценой своей жизни развернуть врага вспять…

Гнилой фашистской нечисти
Загоним пулю в лоб,
Отребью человечества
Сколотим крепкий гроб.
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна, –
Идёт война народная,
Священная война.

Наш канал
на
Яндекс-
Дзен

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"

Система Orphus Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную