Эмма МЕНЬШИКОВА

ПИСАТЕЛЬСКИЙ ДНЕВНИК
<<< Предыдущие записи          Следующие записи>>>

18 января 2013 г.

НЕГОЖЕ

В одном рекламном ролике рафинированная бабушка просит ПОМОЧЬ ей с посудой, а внучке, вызвавшейся помыть тарелки, укоризненно говорит:

- Негоже в наше время женщинам у раковины стоять…

 

После чего обстоятельно укладывает посуду в посудомоечную машину и усаживается с внучкой чай пить. Мои нервы не выдерживают. И я вскакиваю с сундука, примостившись на котором тыкаю в клавиши нетбука, пытаясь отвлечься от сурового деревенского быта, уже давно ставшего для меня второй реальностью.

Первая реальность – это город, это Липецк, это не слишком комфортная и не моя, а ведомственная квартира, принадлежащая редакции газеты, в которой я работаю уже второе десятилетие. Однако в квартире тепло, никто из неё в сей же момент, как бывало в съёмном жилье, не выгоняет, и ты чувствуешь себя достаточно защищенным.

Вторая реальность – это село, старый маленький домишко свекрови, который приобрела она лет двадцать назад, перебравшись из Киргизии. Мы тоже в это время приехали в село Доброе – из Литвы, и тоже прикупили в Добром избушку. Но она оказалась на полвека старше, чем мы думали, и развалилась буквально на глазах, как мы ни укрепляли ее и ни мазали глиной, цементом и чем-то еще. К тому же в районной газете, где я работала, перестали платить зарплату. Долги по ней достигли девяти месяцев, жить стало не на что и негде…

Пришлось в поисках лучшей доли отправляться в более цивилизованную Усмань, где в концу 90-х годов не только ежемесячно платили зарплату, но и выдавали аванс (!), а потом в Липецк. Свекровь, естественно, осталась в Добром: на съемной квартире жить она не соглашалась. Пусть никакая изба, да своя.

Но время шло, и её домик тоже стал сдавать. Она переложила одну стену, подперла балки бревнами – но избушка тяжко поскрипывала, постанывала, и наша старушка взмолилась: давайте как-нибудь да строиться…

Мы сложили все свои заначки и заказали деревянный сруб. Предпринимателю со всеми документами и печатью. Он взял с нас аванс, вплоть до свекровиных сторублёвок, которые она в прибавку к своей скудной – и посейчас в четыре тысячи рублей – пенсии выручала на рынке за укроп, ягоды и грибы. Он тянул и тянул из нас деньги, месяцами приезжая точно в дни получек и забирая у нас всё подчистую: то на лес, который подорожал, то на аренду нового помещения, то на рабочих…

Содрав с нас в общей сложности тысяч сто пятьдесят, бизнесмен скрылся навсегда. В прокуратуре, где уже лежало восемь заявлений от его «кинутых» клиентов, нам сказали, что он не мошенник, ибо нас не обманывал, не ловчил, а мы сами ему деньги отдавали (!). Что он и заверял в своих квитанциях, честь по чести удостоверяя полученные суммы. Но у него случились форс-мажорные обстоятельства. И никто тут не виноват…

Вот досада так досада. Мы опять стали собирать денежки и начали-таки строиться рядом со свекровиной избушкой. С учетом того, что я журналист, а муж тоже не миллионер, дело шло туго. В один год мы заложили фундамент. Во второй – сложили стены. В третий и четвертый – поставили крышу и фронтоны. В пятый – окончательно прикрыли «коробку» окнами и дверью, залили пол. В шестой – подвели к дому газ, электричество, воду и так далее.

Строительство продолжается уже много лет, уже сдает не только изба, но и сама свекровь. Муж перебрался к ней на постоянное жительство, ибо пригляд нужен и за старым домом, и за недостроенным новым, а главное, за матерью – воду носить, снег убирать, разные бытовые нужды помогать справлять: и да простят меня Юрий Серб и другие читатели, если какие-то мои слова и обороты кажутся им не слишком точными. Пусть скостят на дневниковую прозу, на стиль, а то я уловила попытку объявить меня чуть ли не безграмотным писателем. Ну да Бог с ними…

Итак, зима, изба, гудит печь, сквозь маленькие окошки просачиваются сумерки. Бабуля за занавеской пытается вязать, я на сундуке – писать. Обычный наш деревенский вечер каждые выходные, отпуска, каникулы уже который год и в любой сезон.

Вёдра – это наш основной инструментарий: воду в… воду из… С ними мы туда-сюда мотаемся с утра до вечера. И не только мы: если уж в нашей газифицированной области 39 тысяч стариков получают пенсию ниже прожиточного минимума – и почти все они деревенские, то можно представить себе, сколько людей и по сию пору живут в России в нищете и бедности, не имея возможности провести газо- и водопровод, канализацию, из всех удобств довольствуясь лампочкой Ильича.

А если учесть всех, кто получает символическую зарплату, то слова «негоже в наше время женщинам у раковины стоять» могут быть восприняты как кощунство и издевательство миллионами женщин по всей стране.

Конечно, смешно при нынешней власти и нынешнем разгуле демократии спрашивать: неужели нельзя создавать какие-то более щадящие, более этичные рекламные ролики и слоганы, чем те, что унижают и ущемляют достоинство большинства наших граждан обоего пола, да и детей тоже? Мама любит, если купила… Папа хороший, если подарил… Ну а взрослым – негоже стоять у раковины, использовать дешевую – недостойную их! – косметику, ездить на старых авто, жить в развалюхах, трудиться за гроши, да и вообще – работать!

Работают – на производстве, в сельском хозяйстве, в сфере быта и услуг – неудачники. Успешные люди создают капитал и пускают его в оборот, чтобы он приносил прибыли. Как создают – уже давно неважно, отнимать никто не собирается…

Так почему же всё-таки это «негоже» так вывело меня из себя? Это же не более цинично и высокомерно, чем всё остальное, что происходит в стране и впаривается нам в сознание по десяткам каналов. Или всё-таки более цинично?

Глядя на наших изработавшихся, замученных старух, на их опухшие от великих трудов руки, разбитые артрозами и ревматизмами суставы, согбенные спины, невозможно удержаться от раздражения в адрес этих рафинированных дамочек, которым, видите ли, негоже стоять у раковины. Им край как нужна посудомоечная машина. И для чего же они так берегут себя, на что освобождают свое бесценное время? На то, чтобы чаёк попивать с оттопыренным мизинчиком, чванливо поглядывая вокруг?..

В конце концов, решаю, что негоже всё это смотреть, выключаю телевизор, который обычно включается только по настоянию нашей бабушки: это ей всё ещё интересно, что творится в мире и кому что гоже.

Кстати, моё эмоциональное обращения к героиням и создателям этого ролика она восприняла здраво.

– Они же не слышат, – заметила она увещевательно. – И пошла на боковую..

А я пошла гулять… Господи, я же и хотела именно об этом написать: как хорошо зимой в деревне! Снег живописует все наши пейзажи заново, наряжает деревья в пушистые платья, выбеливает речку, и лес, и поле, и дорогу. Красота кругом неимоверная.

2 января проснулась – в окошко стучит коралловая ветка яблони. Заметенные снегом лавочки во дворе, где под развесистым виноградным шатром мы устраивали себе летом «завтрак на воздухе», как маленькие снеговички о двух ножках в мохнатых белых шапках-горках создают особое сказочное настроение. Цветастые пташки подклевывают ягоды с калины, замершей в дальнем углу маленького нашего садочка. И пошли строчки:

Второе утро января…

Зима ещё невестится.

Картина снежного двора

В оконной раме светится.

И на душе такая гладь,

Такое ожидание,

Что это Божья благодать

Сошла на мироздание…

А остальные каникулярные дни я просто прогуляла: когда заканчивала все дела по дому. Остались фотографии и душевный настрой: всё-таки через дорогу от нашей избушки – храм Тихвинской Божией Матери. И негоже мне на жизнь жаловаться – слава Богу за всё. И дай, Господи, здоровья и долголетия моей дочери, моей матери, мужу и свекрови, всем моим родным и близким, писателям и читателям, друзьям и соратникам, всем добрым людям, чтящим Бога и Россию. А что до пафоса, то так получилось. И переписывать не буду…


Комментариев:

Вернуться на главную